1 Jouffruy Th. De fEtat actuel de Phumanite, melanges philosophiques. Bruxelles, 1834.

был лозунг «единой Европы». В 1830 г. он организует союз «Мо­лодая Италия», несколько позже возникают «Молодая Польша» и «Молодая Германия», а в 1834 г. все они объединяются в ассо­циацию «Молодая Европа», которая, как говорилось в принятом ими «Акте братства», «представляет собой федерацию народов, основанную на принципах национальной независимости и сво­боды каждого во внутренних делах, но единодушную в общей вере и в действительном братстве...»¹.

Наибольший резонанс среди современников вызвала другая попытка объединения сторонников «единой Европы». В ию­не 1842 г. в Лондоне состоялся первый международный конгресс мира. За ним последовали конгрессы в Брюсселе, Париже, Франкфурте, снова в Лондоне, в Женеве. В 1867 г. в Париже бы­ла создана Лига мира, переименованная позже в Общество дру­зей мира и свободы. Возникшее пацифистское движение было весьма разнородным по своим идейным убеждениям, объединяя представителей как революционной, так и либеральной интел­лигенции. Среди его активнейших участников такие яркие лич­ности, как Джузеппе Гарибальди, Виктор Гюго, Луи Блан, Нико­лай Огарев, Лайош Кошут. Но лишенное какой бы то ни было массовой опоры, оно являло собой не более чем бледный эскиз будущего мощного антивоенного движения, возникшего столе­тием позже. Никакого влияния на «реаль политик», на закулис­ную дипломатию западноевропейских государств оно оказать не смогло. После войн Пруссии с Австрией и Францией, пораже­ния Парижской коммуны и возникновения германского рейха, в условиях формирования новых враждебных коалиций и роста агрессивного национализма в Европе пацифистское движение пошло на спад и почти заглохло.

Тем не менее оно оставило след в истории. Памятно оно тем, что с ним связано рождение идеи, являвшейся центральной в европеизме на протяжении всего минувшего столетия. Речь идет об идее Соединенных Штатов Европы. Историки до сих пор спорят, кто, когда и где впервые произнес эту формулу. Ча

1 Цит. По; Невлер в.Е. Мадзини и «Молодая Европа» // Вопросы исто­рии. 1972. №7. С. 65.

ще всего называют Джузеппе Мадзини или его друга, ученого-энциклопедиста и борца за освобождение Италии Карло Катта-нео (1801-1869).

Но, может быть, датой его рождения следует считать 21 ав­густа 1849 г. Именно в этот день, открывая в качестве почетного президента третий конгресс мира в Париже, Виктор Гюго (1802-1885) произнес речь, ставшую вехой в развитии «европейской идеи». «Настанет день, - предвещал великий французский писа­тель, - когда ты, Франция, ты, Россия, ты, Италия, ты, Англия, ты, Германия, все вы, нации континента, не утрачивая ваших от­личительных качеств и вашего великолепного своеобразия, все неразрывно сольетесь в некоем высшем единстве и образуете ев­ропейское братство... Настанет день, когда мы воочию увидим два гигантских союза - Соединенные Штаты Америки и Соеди­ненные Штаты Европы, которые, став лицом друг к другу и скрепив дружбу рукопожатием через океан, ... совершенствуют все созданное ими и ради всеобщего благоденствия сочетают две необъятные силы - братство людей и могущество бога!»¹

История лозунга Соединенных Штатов Европы насчиты­вает почти полтора века. В разные времена он использовался разными социальными силами и в разных целях. Менялось его реальное содержание. Но впервые он был провозглашен столь громко Виктором Гюго - писателем, убежденным сторонником мира и братства народов, республиканцем и демократом, значи­тельную часть своей жизни посвятившим борьбе против импе­рии Наполеона III. Этот исторический факт игнорировать нель­зя. Он в большой мере объясняет стойкую традицию привержен­ности демократических кругов западноевропейских стран зна­менитому лозунгу.

XIX в. - время превращения социализма из утопических проектов мыслителей-одиночек в идеологию и политическую программу организованного рабочего движения. Первым из со­циалистов еще домарксова периода, выступившим со своей иде­ей мирного устройства Европы, был Анри Клод Сен-Симон (1760-1825).

Гюго В. Собр. соч. М., 1956. Т. 15. С. 209.

В 1814-1815 гг. Сен-Симон вместе со своим молодым сек­ретарем, будущим известным историком Огюстеном Тьерри пи­шут две работы, всецело посвященные Европе: «О реорганизации Европейского общества» и «О мерах против коалиции 1815 г.», Авторы осуждают европейские войны начала века, равно как и Венский конгресс, ни один из участников которого не рассмат­ривает проблемы с позиций всеобщего объединения, мира и сот­рудничества. Возлагая надежды на философов и писателей, ибо они «господствуют над общественным мнением, а обществен­ное мнение правит миром», Сен-Симон и Тьерри отводят им первостепенную роль в достижении провозглашенных целей. Вместе с тем в их проекте предусматривается не только созда­ние общеевропейского парламента, но и избрание его депутата­ми короля всей Европы, призванного выступать в качестве регу­лирующей власти на континенте¹. •

В противовес социалисту-утописту Сен-Симону осново­положники «научного социализма» Карл Маркс и Фридрих Эн­гельс относились к проектам «единой Европы» резко отрица­тельно. Молодой Энгельс называл идею создания «европейс­кой республики» «пустой мечтой»². Еще более резко высказы­вался Маркс. В 1858 г. он откликнулся короткой заметкой на обращение Мадзини «к европейской демократии». Комменти­руя призыв итальянца к созданию сильной организации, «сво­его рода европейской партии действия», которая занялась бы подготовкой восстания «во имя всеобщего блага», Маркс пи­шет, что Мадзини «вновь возвращается к своим прежним фан­тазиям», вместо того чтобы исследовать великие социальные факторы, приведшие к гибели революцию 1848-1849 гг., и «по­пытаться обрисовать истинные условия ..., подготовившие поч­ву для нового и более мощного движения»³. В 1867 г. у Марк­са вновь появился повод высказать свое отношение к европейс­кому пацифизму в связи с обсуждением на заседании I Интер-

¹ См.: Кучеренко Г.С. Сен-Симон и Тьерри: в поисках концепции мир­ной ассоциации народов // Новая и новейшая история. 1974. № 2. С. 47, 48.

² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 590.

3 Там же. Т. 12. С, 595. ••_

национала вопроса об участии в учредительном конгрессе Ли­ги мира и свободы, который вскоре должен был собраться в Женеве. Маркс критиковал Лигу за уклонение от анализа соци­альных предпосылок обеспечения мира, за абстрактный паци­физм и назвал ее мертворожденным обществом буржуазных республиканцев^J.

Вторая половина XIX в. вообще характеризуется падением интереса к идее «единой Европы». Это было обусловлено как социальной поляризацией в западноевропейских странах, так и обострением международной обстановки, связанным с новым противостоянием ведущих европейских держав. Что касается первого фактора, то в набиравшем силу организованном рабо­чем движении доминировала идея социализма. И хотя II Интер­национал поддержал лозунг Соединенных Штатов Европы, на его политической деятельности это никак не отражалось.

Еще меньше благоприятствовала популярности «евро­пейской идеи» международная ситуация. В начале 1870-х гг. три империи - Германия, Россия и Австрия - предприняли послед­нюю попытку закрепить территориальный и социально-полити­ческий статус-кво в Европе, создав некое подобие Священного союза. Однако это объединение, к которому не присоединились ни Франция, ни Англия, прекратило свое существование в том же десятилетии. Логика событий неотвратимо толкала ведущие европейские державы на путь противостояния. Наиболее взры­воопасной силой в новой ситуации стала только что возникшая Германская империя, откровенно демонстрировавшая свои геге-монистские амбиции. Еще в 1872 г. рейхсканцлер Бисмарк зая­вил, что «Европа видит в новой Германской империи оплот все­общего мира»². Разумеется, с такой трактовкой не могли согла­ситься остальные претенденты на роль «вершителей» судеб Ев­ропы и всего мира.

Многовековая история христианских, гуманистических, пацифистских, реакционно-реставраторских и буржуазно-де­мократических проектов «европейского мира», конфедераций,

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 331.

² История XIX века. М, 1939. Т. 7. С. 426.

федераций или лиг европейских народов оказалась, историей сменявших друг друга утопий. Реальностью оставались бесчис­ленные войны, социальный и национальный гнет.

Кульминацией этого столкновения идеи и действительнос­ти стала Первая мировая война 1914-1918 гг. Наступило время разгула националистических страстей и шовинистского дурма­на, торжества милитаризма и империалистической внешней по­литики, которую питала не только давняя традиция великодер­жавных притязаний государств, но и безудержная экспансия набравших силу капиталистических трестов. Международное рабочее и социал-демократическое движение не предотвратило войну; оно не сумело подняться даже до единого политического и морального осуждения начавшейся бойни.

Из Первой мировой войны Европа вышла рассеченной глу­бокими бороздами расколов. Одна - отделила от капиталисти­ческой Европы Советскую Россию, а затем Союз Советских Со­циалистических Республик; другая, прочерченная в Версале, разделила державы победившей Антанты и побежденную Гер­манию; третья, не обозначенная на политических и географи­ческих картах, рассекала каждую нацию на социальных и поли­тических антагонистов, отвергавших идею гражданского согла­сия, бескомпромиссных, заряженных на борьбу и насилие.

Следующий период, с 1920-х - по середину 1940-х гг., был самым страшным. Попытки извлечь уроки из опыта первой ми­ровой войны и послевоенных революций оказались неудачными в большинстве европейских стран как в сфере социальных отно­шений, так и на международной арене. Коричневая чума нациз­ма в Германии, сталинский ГУЛАГ, который нельзя назвать ина­че как геноцидом собственного народа, и, наконец, Вторая миро­вая война, унесшая десятки миллионов жизней, - таковы вехи этого трагического времени.

Трудно, да и бессмысленно, строить гипотезы относитель­но того, какой вид приняла бы система международных отноше­ний в Европе после Первой мировой войны, если бы Россия не стала советской, большевистской. В считанные годы были раз­рушены все дороги и мосты между нею и Европой, почти безос­тановочно строившиеся в течение трех веков.

Может быть, самым поразительным и, на первый взгляд, парадоксальным было то, что разрушала эти связи и строила ан­тиевропейскую, по своей сути, общественную систему правя­щая партия, вооружившаяся идеологией самого что ни на есть европейского происхождения. К. Маркс и Ф. Энгельс не только опирались в своих идеях исключительно на европейских мысли­телей, но и сами были весьма последовательными европоцент-ристами, то есть рассматривали всю мировую историю, исходя из европейского опыта, апеллируя к ценностям европейской ци­вилизации, пусть даже односторонне интерпретируемым. Но для того чтобы превратить марксизм в антиевропейскую доктри­ну, надо было соответствующим образом препарировать его, приспособить к российской действительности, соединить с тра­дициями русского революционаризма. ^;

Эту работу проделал большевизм. Ленин дал ей идейное обоснование - теорию империализма и пролетарской револю­ции, включавшую, помимо всего прочего, резкую критику ло­зунга «Соединенных Штатов Европы», которые «при капитализ­ме либо невозможны, либо реакционны»¹. Сталин с его прог­раммой ускоренного строительства социализма казарменного образца, с его приверженностью методам насилия, с его жаждой абсолютной власти и абсолютной неразборчивостью в средствах довел размежевание с Европой до полной самоизоляции СССР. Отношение Сталина к Европе яснее всего выражено в его знаме­нитом программном утверждении: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»².

Вплоть до начала 1930-х гг. схватка двух несовместимых общественных систем в Европе представлялась многим фаталь­ной. Однако события повернулись иным образом, и это было обусловлено еще одним противостоянием, не только не преодо­ленным, но еще более усугубленным Первой мировой войной. Речь идет о национально-государственных антагонизмах, преж­де всего франко-германском. В соответствии с многовековой

¹ Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 16. С. 352.

2 Сталин И.В. Собр. соч. Т. 13. С. 39.

практикой международных отношений страны Антанты продик­товали поверженному врагу унизительные условия мира. Под­писанный в 1919 г. Версальский договор обернулся буйным расцветом германского национализма, в полной мере использо­ванным, наряду с безудержной популистской демагогией, на­ционал-социализмом.

Нельзя сказать, что в 20-летнем промежутке между Верса­лем и нападением гитлеровской Германии на Польшу не возни­кали новые проекты европейского мира, «единой Европы» и т.п. По преимуществу европейской организацией была Лига Наций, в которую не вошли инициаторы ее создания - США, предоста­вив распоряжаться в ней Франции и Великобритании. Попыткой упорядочить внутри европейские отношения, в первую очередь между упомянутыми двумя державами и Германией, были сог­лашения в Локарно.

А еще раньше, в 1923 г. родился новый проект объедине­ния Европы, автор которого, граф Рихард Куденхове-Калерги, опубликовал в.Вене книгу «Пан-Европа» и обратился с призы­вом создать паневропейское движение. Годом позже был опуб­ликован «Паневропейский манифест», который призывал все «демократические государства» Европы объединиться, создать механизм обязательного арбитража для предотвращения угрозы войн, устранить таможенные границы и ввести свободное дви­жение товаров¹. Куденхове-Калерги подразумевал под пан-Евро­пой континентальную Европу, которой угрожают три могущест­венных соперника - США, Британская империя и Россия. Мир и соглашения с ними, а также с Дальним Востоком, удовлетворя­ющие интересы Европы, по его мнению, стали бы возможными лишь при условии ее объединения.

В течение ряда лет это движение набирало силу. В 1927 г. в Вене состоялся первый Паневропейский конгресс, вызвавший заметный международный резонанс. Его почетным председате­лем был избран известный политический деятель, в ту пору ми­нистр иностранных дел Франции, Аристид Бриан, ставший го­рячим сторонником паневропеизма. В сентябре 1930 г. он пред-