Соотношение между еврейской хозяйственной этикой и пуританской по Веберу

В ПИКУ С ЗОМБАРТОМ: восприятие жизни древними иудеями РЕЗКО ОТЛИЧАЕТСЯ от духовного склада пуритан. Пуританизму чужда хозяйственная этика евреев средневекового и нового времени, «причем различие это распространялось, в част­ности, на те черты, которые имели решающее значение при определении роли обоих религиозных учений в раз­витии капиталистического этоса» [c. 162].У евреев политически или спекулятивно ориентированный «авантюристический» капитализм – этос капиталистических париев. Пуритане – носители рационально буржуазного предпринимательства и рациональной организации труда [cм. С. 162]. «И из иудейской этики он взял лишь то, что соответствовало его направленности» [c. 162].

Пуритане, как и иудеи верили в то, что они – богоизбранный народ.

Основные моменты пуританского профессионального призвания, которые оказали влияние на развитие капиталистического стиля жизни.

1. Против увеселений (вся культурная жизнь) – принцип аскетической жизни. Боролись против «Книги об увеселениях» - наслаждение жизнью и радостью. «Всю силу удара аскетизм направляет, как мы уже видели, на непосредственное наслаждение жизнью и всеми ее радостями» [c. 163].

2. Спорт бесплатен. Отрицали НЕ спорт, для здоровья он полезен (рационален), а спорт как увеселение отрицали!

3. Радость, доставляемая восприятием культурных ценностей или спортом, должна быть бесплатной!

4. Против стремления к богатству как самоцели

5. Негативное отношение ко всему тому, что не имело отношения к религии.

6. Отвержение театра, исключение всех элементов эротики и нагого тела.

7. Кабинетная ученость

8. Отношение к романам, искусству – романы читать не нужно. Упадок в Англии претерпела драма, песня, театр. Шекспир ругался с пуританами. «Веселая старая Англия» (до Генриха) в оковах пуританизма стала.

Перестают праздновать Рождество, праздник майского дерева (с 31 апреля на 1 мая).

9. Отвергали шекспировский театр

10. Порицается склонность к роскоши в одежде, пустая болтовня

Но в оправдание пуритан Вебер замечает, что они испытывали тягу к вневременному, высокому искусству. Пуританизм повлиял на развитие психологической литературы позднего времени.

Пуританизм – источник современного «экономического человека».

Обязательства человека перед Богом по отношению к данному Богом имуществу

Чем больше имущество, тем сильнее ответственность за него. «…Мирская аскеза протестантизма со всей решительностью отвергала непосредственное наслаж­дение богатством и стремилась сократить потребление, особенно когда оно превращалось в излишества. Вместе с тем она освобождала приобретательство от психоло­гического гнета традиционалистской этики, разрывала оковы, ограничивавшие стремление к наживе, превращая его не только в законное, но и в угодное Богу (в указан­ном выше смысле) занятие» [c. 166].

Накопление имущества.

«…Аскеза ратовала как против недобросовест­ности, так и против инстинктивной жадности, ибо именно ее она порицала как «covetousness», «мамонизм» и т.п., другими словами, против стремления к богатству как самоцели. Ибо имущество само по себе, несомненно, является искусом» [c. 167].

Мирская аскеза стремилась сократить потреб. И освобождала приобретательство от гнета традиционалистской этики. Приобретательство – богоугодное занятие.

Борьба с иррациональным использованием имущества (роскошь). Богу угодно рациональное использование богатства. Если каждый человек богат, то все общество богато.

«Аскеза требовала от богатых лю­дей не умерщвления плоти, а такого употребления бо­гатства, которое служило бы необходимым и практичес­ки полезным целям. Понятие «comfort» характерным обра­зом охватывает круг этих этически дозволенных способов пользования своим имуществом, и, разумеется, не случай­но связанный с этим понятием строй жизни прежде все­го и наиболее отчетливо обнаруживается у самых после­довательных сторонников этого мировоззрения, у кваке­ров. Мишурному блеску рыцарского великолепия с его весьма шаткой экономической основой и предпочтением сомнительной элегантности трезвой и простой жизни они противопоставляли в качестве идеала уют буржуазного «home» с его безупречной чистотой и солидностью» [c. 167].

Аскеза выступала против стремления к богатству как к самоцели (полемика с Зомбартом).

Сельское хозяйство.

Пуритане занимались сельским хозяйством рационально, а лендлорды не рационально.

С XVII века начинается водораздел между представителями «веселой старой Англии» и пуританскими кругами, влияние которых резко колебалось. «Вплоть до настоящего времени в «национальном характере» англичан сохра­нились противоречивые черты: с одной стороны, несокру­шимая наивная жизнерадостность, с другой — строго контролируемая сдержанность, самообладание и безу­словное подчинение принятым этическим нормам» [c. 168].

«Там же, где увеличивается богатство, создается благодатная почва для гордыни, страстей и привязан­ности к мирским радостям жизни во всех их разновид­ностях. Как же можно рассчитывать на то, что методизм, эта религия сердца, сохранит свой первоначальный об­лик, пусть даже теперь эта религия подобна древу с пышной листвой? Повсеместно методисты становятся прилежными и бережливыми. Их имущество, следова­тельно, растет. Вместе с тем растут и их гордыня, стра­сти, любовь к плотским мирским утехам и высокомерие. В результате этого сохраняется лишь форма религии, но дух ее постепенно исчезает. Неужели же нет такого сред­ства, которое могло бы предотвратить этот непрекращаю­щийся упадок чистой религии? Мы не можем препятст­вовать тому, чтобы люди были радивыми и бережливыми. Мы обязаны призывать всех христиан к тому, чтобы они наживали столько, сколько можно, и сберегали все, что можно, то есть стремились к богатству». (За этим сле­дует увещевание, чтобы «наживающие сколько могут и сберегающие сколько могут» были готовы и «отдать все, что могут», дабы сохранить милосердие Господне и скопить сокровища на небесах.) Очевидно, что в этих словах вплоть до мельчайших нюансов обнаруживается тот же ход мыслей, который был предложен нами вни­манию читателей» [c. 170].

Великие религиозные движения оказывали наибольшее воздействие, тогда, когда религиозный энтузиазм был позади, когда «судорожные попытки обрести царство Божье постепенно растворялись в трезвой профессиональной добродетели и корни религиозного чувства постепенно отмирали, уступая место утилитарной посюсторонности» [c. 171].

«В обладании милостью Божьей и Божьим благословением буржуазный предприниматель, который не преступал границ формальной корректности (чья нравственность не вызывала сомнения, а то, как он рас­поряжался своим богатством, не встречало порицания), мог и даже обязан был соблюдать свои деловые инте­ресы. Более того, религиозная аскеза предоставляла в его распоряжение трезвых, добросовестных, чрезвычайно трудолюбивых рабочих, рассматривавших свою деятель­ность как угодную Богу цель жизн³. Аскеза создавала и спокойную уверенность в том, что неравное распре­деление земных благ, так же как и предназначение к спа­сению лишь немногих, — дело божественного провидения, преследующего тем самым свои тайные, нам не извест­ные цели» [c. 171].

Добросовестная работа, даже с низким заработком, является делом, чрезвычайно угодным Богу.

Кальвинисты и баптисты считают труд и интенсивное предпринимательство долгом перед Богом. «Пуритане горди­лись превосходством своей буржуазной морали и деловых качеств, усматривая в них подлинную причину тех пре­следований, которым они подвергались со стороны при­дворных кругов» [c. 174].

Различия пуританского и еврейского этоса (Зомбарт думал иначе).

Один из элементов капиталистического духа – рациональное жизненное поведение на основе идеи профессионального призвания – возник из духа христианской аскезы.

Гёте и все мы попрощались с эпохой гармоничного, прекрасного человека, с эпохой, которая уже больше не повторится никогда. Пуританин хотел быть профессионалом, пуританин – человек ограниченный. «Но по мере того, как аскеза перемещалась из монашеской кельи в профессиональную жизнь и при­обретала господство над мирской нравственностью, она начинала играть определенную роль в создании того грандиозного космоса современного хозяйственного уст­ройства, связанного с техническими и экономическими предпосылками механического машинного производ­ства, который в наше время подвергает неодолимому принуждению каждого отдельного человека, формируя его жизненный стиль, причем не только тех людей, ко­торые непосредственно связаны с ним своей деятель­ностью, а вообще всех ввергнутых в этот механизм с момента рождения» [c. 175].

Вебер, как профессиональный социолог, позволяет себе лишь одну оценку пуритан, исходя из которой можно сделать вывод о его личном отношении к ним: «Никому не ведомо, кто в будущем поселится в этой прежней обители аскезы: возникнут ли к концу этой грандиоз­ной эволюции совершенно новые пророческие идеи, воз­родятся ли с небывалой мощью прежние представления и идеалы или, если не произойдет ни того, ни другого, не наступит ли век механического окостенения, преис­полненный судорожных попыток людей поверить в свою значимость. Тогда-то применительно к “последним лю­дям” этой культурной эволюции обретут истину следую­щие слова: “Бездушные профессионалы, бессердечные сластолюбцы — и эти ничтожества полагают, что они достигли ни для кого ранее не доступной ступени чело­веческого развития”» [c 176].

Как я представляю себе кальвиниста?

Обладают жестким, активным характером. Сдержанны. Их образ жизни строго аскетичен, все поступки просчитаны на направлены на приумножение богатства. Они живут в этом мире, во всем себя ограничивая: грехи не прощаются, поэтому жизнь человека подчинена жесткому методу, благодаря которому возможно вести себя, словно ты избранный.

Как я представляю себе лютеранина?

Русский с лютеранином нашел бы быстрее общий язык с лютеранином, а не с кальвинистом. Дело в том, что у Лютера прощаются грехи в этом мире, следовательно, жизнь человека не столь аскетична, как у кальвинистов, потому что можно радоваться, наслаждаться жизнью, греша, т.к. тебя могут простить. Лютеране не столь сдержанны как кальвинисты, более раскованы.

Как я представляю себе пиетиста?

Это чиновники, служащие, патриархально-настроенные работодатели, которые в стремлении угодить Богу имеют нужды подчиненных. Они менее активны по сравнению с кальвинистом.

Как я представляю себе методиста?

Не столько аскетичны, как кальвинисты. Слабое ощущение греха, эмоциональны, воспевали любовь к Богу.

Как я представляю себе квакера?

Это представитель секты (образование этой церкви не институционально). Не было обета послушания, полный отказ от «обожествления рукотворного». Это часто выражалось в «невоспитанности» (как показалось бы мне) – не снимают головной убор, не кланяются, не становятся на колени, обращаются ко всем «ты».