Введение в историю Греции

I. Обзор источников. Понятие об источниках

источника он открывал то бессвязность, сбивчивость, путаницу, то нелепость и бессмыслицу; не раз мы встречаем у Рюля такие воскли­ цания: «Разве мог написать Аристотель подобную вещь?» или «Нет! Аристотель не мог этого сказать!» И он выставил гипотезу, что из­ данный Кенионом трактат — переделка Аристотелевой Политии, принадлежащая Гераклиду, извлечения из коей были уже давно известны. К скептикам, по крайней мере в оценке трактата как исто­ рического источника примкнул в сущности и Б. Н и з е 1, который, впрочем, считал эту «Политик)» произведением Аристотеля, бывше­ го, в глазах Низе, не историком, а антикварием. Более умерен был Ниссен 2, рассматривавший Аристотелев трактат с точки зрения его тенденции и назначения: по Г. Ниссену, литературная деятельность Аристотеля шла рука об руку с политическою деятельностью Филип­ па и Александра, и «Политии» — это энциклопедия государствове­ дения, написанная по поручению Александра; это «eine politische Gelegenheitsschrift», «ein politisches Receptbuch».

Я остановился на этих отзывах и мнениях, в настоящее время большею частью уже не имеющих значения и признанных неоснова­ тельными, потому, что они представляют довольно любопытную страницу из истории нашей науки, и для того, чтобы показать, како­ во было отношение к Аристотелевой «Афинской политии» в первые годы после ее опубликования, как велико было тогда разнообразие и противоречие взглядов на нее.

Одни считали опубликованный Кенионом трактат произведением несомненно самого Аристотеля, другие — какого-либо бездарного его ученика или перипатетика; третьи видели в нем эксцерпт, работу по­ зднейшего редактора, в основе которой лежит Аристотелев трактат. Одни допускали, что Аристотель мог пользоваться материалом, со­ бранным его учениками; другой доказывал, что Аристотель предоста­ вил свой материал бездарному ученику. В глазах одних — это был чрезвычайно важный источник, с открытием которого наступила но-

1 Niese В. Uber Aristoteles Geschichte der athenischen Verfassung // HZ . 1892. NF. XXXIII.

2 Nissen H. Die Staatsschriften des Aristoteles// RhM. 1892. LXVII.

Литературные произведения

вая эра в изучении внутренней истории Афин и свидетельство которого непреложно; по мнению других,— это было негодное произведение, полное нелепостей, источник мутный, в котором что ново, то неверно, а что верно, то неново. Одни видели в «Афинской политии» истинно художественное, цельное произведение, отличающееся изящной про­ стотой и чарующей прелестью рассказа; по другим — изложение тут неумелое, сбивчивое и бессвязное; автор неспособен связать и двух фраз. Одни отвергали всякую тенденцию в трактате, другие именно тенденцией объясняли некоторые его особенности. Что в глазах одних составляло достоинство этого произведения, то в глазах других явля­ лось непростительным недостатком. Одни ставили выше первую часть «Афинской политии», другие — вторую. По одному мнению, описание Драконовой конституции — нелепость, по другому — дра­ гоценное известие, основанное на документальных данных и пред­ ставляющее развитие афинской демократии без скачков, в более посте­ пенном, так сказать, органическом виде. «Немало и усердно работают ученые, особенно немецкие, над интересною находкою,— замечал проф. П. Г. Виноградов в своей статье, появившейся в 1892 г. (РМ . Ноябрь).— Приступают к ней со всеми предписанными наукой пре­ досторожностями, сплошь и рядом начинают с правильных и ценных наблюдений. Но затем всеми овладевает какое-то загадочное безумие, которое прямо уносит исследователей в область нелепого. Одни пора­ жены фанатическим увлечением и непрерывно славословят, другие проникаются берсеркерскою яростью; третьи думают разгадать все тайны автора с помощью простой подстановки политических понятий современной Германии; четвертые во имя критики пытаются стяжать славу Герострата и Колумба, разрушить и создать новую историю Афин V века. Кто знает, может быть, старый папирус, пролежавший восемнадцать веков в египетской гробнице и непочтительно вынесенный на свет Божий англичанами, заколдован и приносит несчастие всем, кто им занимается?» Слова эти верно и метко характеризуют положение литературы по вопросу об «Афинской политии » до половины 1892 г.

Но среди этой полемики и борьбы противоположных воззрений крайности стали сглаживаться; с обеих сторон сделаны были значи­ тельные уступки, и в результате возобладало более умеренное

I. Обзор источников. Понятие об источниках

направление и вместе — более верная оценка открытого трактата. Большинство, признавая этот трактат произведением Аристотеля и высоко ставя его, уже не считало его непогрешимым источником и, в основном расходясь со скептиками, по некоторым отдельным пунк­ там более или менее сходилось с ними. В свою очередь, и ярые про­ тивники, подобные Рюлю, не останавливавшемуся даже перед наме­ ками на фальсификацию, несколько изменили и смягчили свой отзыв, признав, что известия открытого источника все же не сплошная не­ лепость, что здесь есть и ценные вещи, которые следует выделить и собрать, и что в основе трактата все-таки лежит произведение Арис­ тотеля. Умеренным направлением отличается целый ряд исследова­ ний, вышедших во второй половине 1892 г. и в 1893 г. К этому на­ правлению принадлежат и работы на русском языке (Α. H. Дере­ вицкого1 , Э. Р. фон Ш т е р н а 2 , В. А. Шеффера 3 , П. Г. Ви­ ноградова 4 ), занимающие, нужно заметить, вообще видное место в литературе об «Афинской политии».

Умеренностью и трезвым отношением к Аристотелеву трактату от­ личаются и наиболее крупные труды, ему посвященные: «Die solonische Verfassung in Aristoteles Verfassungsgeschichte» Бруно Кейля (Berlin, 1892), «Aristoteles und Athen» У. фон ВиламовицаМёллендорфа (Berlin, 1893. 2 Bde.), «Stil und Text der Πολιτεία Αθηναίων des Aristoteles» Г. Кайбеля (Berlin, 1893) и издание трак­ тата, принадлежащее Дж. Э. Сэндису (London, 1893, в 1912 г.— 2-е изд.). Во всех отношениях и по объему, и по своему научному зна­ чению труды эти являются самыми важными из работ об открытом трактате, не считая, разумеется, изданий Кениона. Самое крупное

1Деревицкий А. Н. О новом трактате Аристотеля и его значении для истории афинской демократии. Харьков, 1891.

2Штерн Э. Р. ф. Новооткрытая «Афинская полития» Аристотеля // ЛИФОНУ.1892.

3Кроме обзоров литературы вопроса на нем. яз. (JhB.; Berliner philologische Wochenschrift), см. «Введение» В. А. Шеффера к кн.: Афинское гражданство и народное собрание. М., 1891; его же. Афоризмы и заметки / / Ф О б . 1894. VII.

4Виноградов П. Г. Трактат Аристотеля о государстве Афинском / / РМ. 1892. Ноябрь.

Литературные произведения

исследование о новооткрытой «Политии» — двухтомный труд Ви­ ламовица: «Aristoteles und Athen». Настольного же книгою для всех занимающихся Аристотелевым трактатом должно служить издание его, принадлежащее английскому ученому Сэндису. По ученому ап­ парату, по обширности, обстоятельности и всесторонности коммента­ рия, по внимательному отношению к огромной литературе это издание превосходит все предшествующие.

Подвести итог тому, что сделано по вопросу об открытом тракта­ те, пытался я в своей диссертации: «„Афинская полития" Аристотеля как источник для истории государственного строя Афин до конца V в.» (Харьков, 1895), где я даю обзор относящейся сюда обширной современной литературы 1 (гл. 1); затем рассматриваю «Афинскую политию» как произведение Аристотеля (гл. II), исследую ее источ­ ники (гл. III), а в последней (IV) главе останавливаюсь на «Истории государственного строя Афин в новооткрытом трактате».

С 1895 г. число работ, посвященных открытой «Политии», сразу и значительно уменьшается: интерес к ней заметно ослабевает 2. Вопрос об авторе трактата, казалось, был исчерпан; скептицизм В. Розе и но­ вейших не в меру строгих критиков трактата оказался неоснователь­ ным, и едва ли можно было сомневаться в принадлежности опублико­ ванной Кенионом «Политии» Аристотелю. Но в последние годы вопрос об этой «Политии», по-видимому, заглохший, снова поднима­ ется. По крайней мере, в Германии, с одной стороны, появляется ряд работ, преимущественно в виде диссертаций, программ и статей, по­ свящаемых истории олигархического переворота в Афинах в 411 г., анализу и сравнительной оценке известий Аристотеля и Фукидида об этом событии; с другой — идет речь об источниках или, вернее, источ­ нике трактата, причем высказывается в сущности очень нелестное мнение об авторе как историке. О. З е е к 3, а по его стопам и

1На русск. языке следует отметить еще работы М. О. Гершензона, P. X. Лепера, В. А. Маклакова, Ф. Г. Мищенко, M. М. Покровского, Г. Ф. Шульцаидр. (онихвмоейкниге),изновейших — А. Н. Шварца.

2Из работ на чешском языке отметим: Groh Fr. Studie k Arist. spisu

Αθηναίων Πολιτεία / / Listy filoloqické. Praha. 1898.

3 Seeck O. Quellenstudien zu der Aristoteles Verfassungsgeschichte //

Klio.1904.VI.

I. Обзор источников. Понятие об источниках

фон Mec 1 стараются доказать, что известия «Афинской политии» большею частью недостоверны и что в основе ее лежит в сущности еди­ ный источник — политический трактат начала IV в., из кружка Фе­ рамена; Аристотель систематик, а не историк, и было бы ошибкой в «Политии» искать самостоятельности: Аристотель просто списывает свой источник 2. А в русской литературе А. Н. Ш в а р ц — правда, мимоходом 3 — высказал убеждение, что «на чисто аристотелевское происхождение, если вообще о нем говорить, может претендовать главным образом... вторая, систематическая часть этого трактата. Первая часть, историческая, скорее всего вышла из выписок (хотя и по указанию, быть может, философа, все же не особенно удачных) како­ го-нибудь ученика Аристотеля из разных подходящих исторических сочинений или, как предполагают некоторые ученые, даже из какихлибо политических памфлетов». Таким образом, замечается как бы поворот к скептицизму в отношении к «Афинской политии».

«Полития» — произведение Аристотеля. Общая тради­ ция древности, ряд свидетелей, начиная с поколения, непосред­ ственно следовавшего за Аристотелем, и до времен византий­ ских, единогласно называет «Политии» произведением Арис­ тотеля . Но нельзя, конечно, ручаться, что «Политии» вышли непременно из-под пера самого Аристотеля, а не записаны толь­ ко под его непосредственным наблюдением, руководством и от­ ветственностью; принимая авторство Аристотеля, необходимо во всяком случае допустить и известную долю участия его учеников

всоставлении труда, подобного «Политиям». Иначе трудно себе

ипредставить самую возможность составления такого огромного

2Разбор этих гипотез в моей статье: Бузескул В. П. // Προπεμπτήρια. Сборник статей в честь Э. Р. фон Штерна. Одесса, 1912; Бицилли П. М.

Квопросу об источниках Αθηναίων Πολιτεία //ЛИФОНУ . 1912.

3Шварц А. Н. В рецензии на «Политику» в пер. С. А. Жебелева // ЖМНП. 1911. Сентябрь.

Литературные произведения

Да и вообще обширная и многосторонняя авторская деятельность Аристотеля, колоссальность материала, собранного и более или менее обработанного им в своих сочинениях, были бы непости­ жимы, если не предположить, что у великого философа были многочисленные и опытные сотрудники. Аристотель не был только мыслитель и ученый, стоящий одиноко: он находился в то же время во главе целой фаланги руководимых им учеников и был для своего времени великим организатором научных работ 1.

« А ф и н с к а я полития» написана между 329/328 и 325/ 324 или 324/323 гг., на что имеется ряд косвенных указаний в самом трактате 2.

Характеристика «Афинской политии». Аристотель про­ никнут был идеей мирового развития. Отсюда — его обыкнове­ ние начинать с истории того предмета, о котором он трактует. Исследуя явление, он старается уловить ступени его развития, изучить его историю, хотя бы в главных ее моментах. Это мы ви­ дим и в «Афинской политии»: прежде чем представить описание существующего строя, Аристотель дает нам очерк истории этого строя и в особом резюме отмечает главные периоды в его разви­ тии (гл. 41). Уже самая тема и план обращают на себя внимание: мы видим у автора интерес к явлениям внутренней истории, стремление изобразить общий ход развития государственного строя Афин и дать описание его, как он наконец сложился после ряда перемен. При этом внешнюю историю Аристотель остав­ ляет в стороне, если не считать нескольких мимоходом сделанных замечаний. Он, как было уже упомянуто, стоит всецело на старинной точке зрения: его взор обращен к прошлому; для него идеалом служит не обширная монархия, вроде монархии Александра Македонского, а государство-город. Гипотезы о

1Usener Η. Organisation der wissenschaftlichen Arbeit / / Preussische

Jahrbücher. 1884. LIII.

2См. мою книгу, с. 122 след. По мнению некоторых, например,

В.А. Шеффера, основа трактата написана около середины IV в., а

впоследствии самим Аристотелем сделаны добавления и вставки. О несостоятельности этого мнения см. в моей книге, с. 127 след.

I. Обзор источников. Понятие об источниках

тенденциозном характере и назначении «Политии» лишены ос­ нования. Смотреть на «Афинскую политию» как на произведе­ ние тенденциозное — значит, вырывать ее из ряда других «По­ литий», забывать, что она составляет лишь часть, отрывок гро­ мадного собрания. Какую, спрашивается, тенденцию мог пресле­ довать автор в остальных «Политиях»? Если «Афинская полития» — произведение тенденциозное, то какой смысл имеет чисто фактическое изображение современного Аристотелю строя, с подробнейшим перечислением должностных лиц, с опи­ санием судебных порядков и проч.? Аристотелем руководили прежде всего интересы знания. Его «Политии», хотя написаны и после «Политики», по самой своей сущности, по своей теме при­ мыкают к последней и стоят в связи с нею. В своих «Политиях» Аристотель, по выражению одного из его старинных коммента­ торов, просто хотел показать, «как управлялись древние», или, по выражению другого, «в... „Политиях" он учит не тому, как следует управляться, а тому, как до него управлялись люди» (Rose V. Arist. Fragm., p. 259). To было время, когда закончил­ ся цикл развития большинства греческих государств и когда уже можно было подвести итог. Такой итог и подводит Аристотель.

Аристотель не задается заранее целью одних во что бы то ни стало восхвалить, других — осудить. У него есть свои полити­ ческие симпатии; но при всем том Аристотель в оценке историчес­ ких фактов и деятелей доходит иногда до высокого бес­ пристрастия, проникается духом справедливости и гуманности. Он не скрывает тяжелого положения народной массы перед Солоновой реформой и, видимо, сочувствует ее бедствиям. Его не­ сколько консервативные или, лучше сказать, антидемократиче­ ские симпатии не мешали ему отметить снисходительное отноше­ ние афинян к друзьям тиранов (гл. 22), мягкость законов каса­ тельно последних (гл. 16), и упомянуть даже об «обычной кротос­ ти демоса» (гл. 22); он выставляет на вид, как честно выполнили афинские демократы обязательства по отношению к Спарте после низложения Тридцати (гл. 40). Не сочувствуя реформе ареопага, Аристотель, однако, не скрывает, что главный деятель этой ре­ формы и вождь демоса, Эфиальт, слыл за человека неподкупного

Литературные произведения

и честного в политическом отношении (гл. 25). К Периклу он не питает симпатии и все-таки отмечает, что, пока он был жив, дела шли хорошо (гл. 28). При всем несочувствии к господству демоса и к крайней демократии, к системе денежного вознаграждения, Аристотель, однако, признает, что сама необходимость, сама, так сказать, сила вещей вела к установлению платы за посещение экклесии (гл. 41). С другой стороны, симпатии к знатным и «при­ личным» (γνώριμοι и επιεικεις) не помешали ему высказать неодобрение тому, что начальство над войском (около середины V века) поручалось людям неопытным, благодаря только их про­ исхождению — «славе предков» (гл. 26), хотя самый отзыв о неопытности и неспособности полководцев и несправедлив: вспомнить, что то было время Кимона, Миронида, Толмида. На­ конец, антидемократические симпатии не помешали Аристотелю описать произвол и жестокость Тридцати.

Аристотель не индифферентен; но он судит спокойно; он чужд партийной страстности. Такого отношения мы и можем ожидать от этого философа, уроженца далекой Стагиры, сына македон­ ского придворного врача, наставника Александра Великого, мыслителя и ученого, для которого история Афин являлась не более как интересным объектом для наблюдения и исследо­ вания.

Трактат отличается чисто фактическим содержанием. Места­ ми изложение переходит даже в голый, сухой перечень фактов, без внутренней связи, и тогда напоминает какую-нибудь хронику и летопись. Такова, например, 22-я глава, не говоря уже о второй части трактата. Отсутствуют не только теоретические рассужде­ ния, которые и не входили в программу этого трактата — их место было в «Политике»,— но иногда и надлежащее, так сказать, ис­ торико-философское объяснение фактов. Причины и связь явле­ ний не всегда выясняются как следует: подчас все сводится к мел­ ким, случайным поводам, личным мотивам и т. п.; вообще личнос­ ти придается громадное значение, ее влиянием объясняется иногда то, что было результатом целого ряда причин, целого историческо­ го процесса. Например, у Аристотеля жители покидают поля и переселяются в город по совету Аристида, соблазнившего их тем,

I. Обзор источников. Понятие об источниках

что всем будет содержание от государства (гл. 24); об основных причинах реформы Эфиальта и падения ареопага не говорится, зато рассказывается анекдот о том, как Фемистокл по личным мотивам, путем двуличия и хитрости, сумел устроить это дело (гл. 25); сообщаются мелкие и даже анекдотические подробности, о самой же сущности Эфиальтовой реформы ареопага сказано бук­ вально несколько слов.

Но, говоря вообще, все-таки мы получаем представление о последовательном, так сказать, органическом развитии афинско­ го государственного строя. Наряду с лишними подробностями мы видим уменье автора подметить и резюмировать самое суще­ ственное, смысл и значение явлений, схватить основные черты отдельных периодов, указать главные действующие силы и об­ щее направление событий. Таковы замечания о демократических элементах в Солоновой конституции, причем совершенно основа­ тельно отмечено великое значение гелиэи в деле развития демо­ кратии (гл. 9); таково в особенности резюме в 41-й гл., где вкратце отмечены главнейшие ступени или периоды в последова­ тельном развитии афинской демократии. Аристотель подмечает взаимодействие между такими явлениями, тесная связь между которыми может сразу и не броситься в глаза, например, связь между ростом демоса и развитием морского могущества Афин. От современных ему порядков, законов и обычаев, от «пережи ­ ваний» он делает заключение к прошлому: он пользуется анало­ гией и тут подчас обнаруживает тонкую наблюдательность и проницательность. Такими приемами особенно богата 3-я гл.,— по вполне понятной причине: здесь Аристотелю приходилось описывать «древнюю политию», период, для которого не име­ лось надежных источников и где метод реконструкции, заключе­ ния от настоящего к прошедшему, по необходимости являлся од­ ним из главных средств. И вот, касаясь вопроса о том, когда воз­ никло архонтство, при Медонте или Акасте, Аристотель — правда, со слов других — приводит клятву, даваемую еще в его время 9 архонтами. «Признаком» сравнительно позднего проис­ хождения должности архонта (эпонима) для него служит то об­ стоятельство, что этот архонт не заведовал старинными культами

Литературные произведения

иучреждениями, подобно басилевсу и полемарху; а то, что «еще

итеперь» (т. е. в IV веке) обряд бракосочетания супруги баси­ левса («царя») с Дионисом совершается в буколионе, в его гла­ зах указывает, что буколион был некогда местопребыванием ар­ хонта-царя. Далее (гл. 7), то, что феты по Солонову закону не могли занимать должности, сопоставляется с тем, что «и теперь», когда кандидату, намеревающемуся подвергнуться жеребьева­ нию, предлагается вопрос, к какому классу он принадлежит, никто не скажет, что — к классу фетов (гл. 7). В обычае, что каждая из 10 фил избирала по жребию кандидатов, из которых затем посредством жребия же избираются 9 архонтов, Аристо­ тель видит следы порядка, введенного Солоном (гл. 8), а дока­ зательством того, что должности распределены были Солоном соответственно имущественным классам, по его мнению, служит «еще доселе существующий закон», повелевающий «казначеев избирать по жребию из пентакосиомедимнов» (гл.8).

Подобными приемами Аристотель чрезвычайно напоминает Фукидида (см. выше, с. 90 сл.), с которым он обнаруживает сходство и в некоторых других отношениях. У обоих мы видим изложение прагматическое и, так сказать, рационалистическое объяснение исторических фактов: о вмешательстве божества в «Афинской политии» нет речи; элемент мифический, чудесный совершенно устраняется. Мы видим в трактате, несмотря на все его промахи и недостатки, нередко чрезвычайно верные сужде­ ния, критическое отношение к фактам и взглядам. Подчас Аристотель возвышается до широкого взгляда и тогда умеет рас­ крывать существенные причины, лежащие в основании излагае­ мых им явлений; например, он ясно понимает, в чем коренились причины народных смут и бедствий, предшествовавших законо­ дательству Солона; он указывает, что одни политические рефор­ мы не могли положить конец кризису (гл. 2, 4, 5). Этими крити­ ческими суждениями и иногда уменьем отделить глубокие, основные причины от более или менее случайных поводов Арис­ тотель в «Афинской политии» опять-таки напоминает Фукиди­ да. Наконец, и тот, и другой обращаются иногда к докумен ­

т а л ь н ы м д а н н ы м и вносят их в текст своих произведений,

I. Обзор источников. Понятие об источниках

Фукидид — например, Никиев договор, Аристотель — хотя, вероятно, не непосредственно, а из вторых рук — псефизму Пи­ фодора (гл. 29 сл.), договор между демократами и сторонниками Тридцати (гл. 39), цитаты и выражения из законов (гл. 8, 16, 26, 35, 45, 49, 53) и проч.

Трактат отличается обилием хронологических дат: Аристотель большею частью отмечает, в чье архонтство совершилось описыва­ емое им событие или перемена в строе Афинского государства, из­ дан упоминаемый им закон, или указывает, через какой промежу­ ток произошел один факт после другого, и хотя тут в его хроноло­ гии, по крайней мере в дошедшем до нас тексте, бывает иногда и путаница, но характерно одно уже это стремление к хронологиче­ ской определенности. Правда, изложение местами переходит, как уже сказано, в сухой перечень или летопись событий; но имен­ но эти краткие и сжатые, сухие заметки летописного характера, без внутренней связи, являются для нас особенно драгоценными, как дающие наиболее достоверный и надежный материал.

Но историческая перспектива в трактате не соблюдена: на­ оборот, замечается непропорциональность частей и неравномер­ ность в изложении. Столь важный в истории Афин период «Пя­ тидесятилетия» очерчен лишь несколькими краткими штрихами. Особенно же поразительный контраст с тою краткостью, кото­ рою в некоторых частях отличается изложение трактата, пред­ ставляет рассказ об олигархии 411 г. (гл. 29—32), где самым подробным образом говорится об эфемерном создании олигархов, о том даже, что было ими лишь проектировано, что осталось, так сказать, только на бумаге, но не было осуществлено; дословно

конец 4-й и начало 5-й). Иногда одно с другим плохо вяжется, одно к другому пришито белыми нитками. Отсюда — сбивчи-

1 В этом отношении характерны первые главы. О них: Шульц, Г. Ф.

Αριστοτέλους Αθηναίων πολιτεία. Глава четвертая // ФОб. 1892. II;

Виноградов П. Г. Первые главы «Афинской политии» Аристотеля // ФОб. 1893. III.

Литературные произведения

вость и неясность в некоторых местах, увеличивающаяся еще от того, что в трактате есть и видимые противоречия, пропуски и недомолвки, например, в изложении Драконовой конституции и реформ Солона, в сообщении относительно введения жребия, в хронологических датах касательно Писистрата.

Так, в дошедшем до нас тексте, при описании Драконовой консти­ туции, в 4-й гл. уже упоминаются пентакосиомедимны, всадники и зевгиты; а 7-я гл. гласит, что Солон «разделил граждан на 4 класса, как они делились и раньше, на пентакосиомедимнов, всадни­ ков, зевгитов и фетов». В 8-й гл. с введенным Солоном порядком избрания архонтов Аристотель сопоставляет прежний, замечая, что «таковы были постановления Солона относительно 9 архонтов, в древности же ареопаг вызывал и по собственному усмотрению на­ значал» их; между тем, если верить 4-й гл. нашего трактата, оказы­ вается, что до Солона, по Драконовой конституции, архонтов изби­ рали «имеющие вооружение граждане». В 22-й гл. сказано, что в ар­ хонтство Телесина (487/486) впервые после тирании стали выби­ рать архонтов по жребию, а что «все прежние были избираемы посредством голосования»; между тем из 8-й гл. мы знаем, что уже при Солоне применялся жребий при избрании архонтов.

Наконец, есть в «Афинской политии» сообщения неверные или невероятные, крупные неточности, преувеличения и ошибки. Таков, например, рассказ об участии Фемистокла в деле рефор­ мы ареопага (гл. 25), противоречащий хронологии и свидетель­ ству целого ряда источников, в том числе Фукидида, и являю­ щийся вымышленным анекдотом, все равно, будем ли мы считать его за вставку или нет. Таково сообщение, будто бы все 10 стра­ тегов, победителей при Аргинусах, были осуждены на смерть одним общим голосованием (гл. 34), и т. д.

Что касается изложения трактата, то оно отличается в общем легкостью и простотою, но далеко от того изящества и совершен­ ства, о котором так много говорили его панегиристы, особенно в первые моменты увлечения находкой.

Причины недостатков. Вот в общих чертах особенности Ари­ стотелевой «Афинской политии», ее достоинства и недостатки.

I. Обзор источников. Понятие об источниках

При ее оценке и при пользовании ею необходимо, между прочим, иметь в виду следующее. Во-первых, историческая часть трактата есть только введение к систематической: это лишь очерк, крат­ кий абрис общего хода развития афинской политии, да и весь трактат в сущности только отрывок громадного труда Πολιτείαι. Во-вторых, есть основание думать, что Аристотель не успел тща­ тельно просмотреть свою «Политию», переработать и отделать ее: трактат производит впечатление произведения, написанного спешно, на основании заранее собранного материала. В-третьих, одна из причин указанных выше недостатков кроется в неисправ­ ности и неудовлетворительном состоянии дошедшей до нас руко­ писи и редакции. Вспомним то, что нам известно о манускрипте имеющейся у нас «Политии»; в подобном списке мы, естественно, должны встретить немало описок, разного рода ошибок и искаже­ ний, а местами даже, быть может, перестановки, пропуски или по­ сторонние вставки, и н т е р п о л я ц и и . К числу подозрительных с точки зрения подлинности мест я отношу анекдот об Эфиальте и Фемистокле (гл. 25) и конституцию Дракона (гл. 4) 1, вопрос о которой был одним из самых спорных.

Воззрения Аристотеля в «Политии» и в «Политике».

«Политии» близко примыкают к «Политике»; оба произведения внутренне связаны между собой, и интересно взглянуть, насколь­ ко воззрения Аристотеля в «Афинской политии» совпадают с воззрениями его в «Политике» 2.

Политические воззрения Аристотеля, его симпатии и антипа­ тии в «Афинской политии» обнаруживаются довольно ясно. Так, он, видимо, относится с большим сочувствием к Солону и его делу. Обратимся к «Политике», и мы найдем здесь такой же взгляд на Солона и его реформы. О Писистрате «Афинская полития» отзы­ вается очень хорошо. По ее словам, он правил умеренно и больше

1 См. мою «„Афинскую политию" Аристотеля». Это доказывает и Wilcken U. Zur Drakoner Verfassung //Apophoreton. Berlin, 1903.

2 Виноградов П. Г. Развитие демократии в трактате Аристотеля о государстве афинском // ИО. V. 1892; моя книга, с. 132 сл.; примечания Haussoullier В. к его переводу Αθηναίων Πολιτεία, где приводятся соответствующие места из «Политики».

Литературные произведения

как гражданин, чем как тиран (гл. 16; ср. гл. 14). Он действует именно так, как, по словам «Политики», должен действовать благоразумный тиран для упрочения своей власти. Взглядом Ари­ стотеля на сельский класс и на «корабельную чернь» в «Полити­ ке» (1327b 7—8) легко объяснить и враждебное отношение его в «Афинской политии» к Аристиду, как в его глазах виновнику ге­ гемонии афинян над союзниками, переселения граждан в город и содержания их на счет государства (гл. 24).

Периклов век Аристотель в «Афинской политии» не выделя­ ет в особый период. Кратко, сдержанно и холодно говорит он о Перикле, к которому, очевидно, не благоволит (гл. 27). С точки зрения как трактата, так и «Политики», подобное отношение к Периклу вполне понятно, так как при Перикле, по «Афинской политии», государственный строй сделался еще более демокра­ тическим; Перикл побудил государство к развитию морских сил и ввел систему денежного вознаграждения; а по «Политике», при существовании платы, неимущая масса делается властелином в государстве (1293а 5—10); с развитием же морских сил, по Аристотелю, связан вообще рост демократии.

К демагогам, ряд которых открывается Клеоном, Аристотель обнаруживает явную антипатию: демагоги деморализуют демос, льстят и потворствуют ему; в крайней демократии демос являет­ ся верховным господином; он всем управляет посредством псе­ физм и дикастериев, в которых он господствует; судебные права совета ограничиваются и переходят к демосу и т. д. (гл. 41). Все это чрезвычайно напоминает нам характеристику демагогов и крайней демократии в «Политике»: полная аналогия здесь дохо­ дит иногда до буквального сходства выражений.

Зато к вождям партии аристократической Аристотель в «Афинской политии» относится сочувственно. Весьма характер­ но отношение Аристотеля к Никию, Фукидиду Алопекскому и в особенности к Ферамену. Этих трех лиц он удостаивает чести, какой не удостаивает Перикла: он признает их лучшими госу­ дарственными людьми Афин «после древних». Ферамена он бе­ рет под свою защиту: по его словам, Ферамен, «если судить не поверхностно, не ниспровергал всех форм правления, как его

I. Обзор источников. Понятие об источниках

упрекают, а старался довести их до такого состояния, чтобы не совершалось противозаконий, как человек, могущий заниматься политическою деятельностью при всяких формах государствен­ ного устройства (как это и подобает хорошему гражданину), не подчиняясь, а борясь с противозакониями» (гл. 28). И такой от­ зыв совершенно согласуется с «Политикой»: Аристотель сам не придавал особенного значения форме правления, лишь бы дости­ галась главная цель — общее благо; по его мнению, все государ­ ственные устройства, которые имеют в виду общую пользу, пра­ вильны, а имеющие в виду только пользу самих правящих — не­ правильны (Pol. 1279а 17—21 и 28 сл.).

Но Аристотель в «Афинской политии» — не сторонник и крайней олигархии. Вообще его симпатии на стороне середины, партии умеренной. Он враг крайностей. Это видно и из его отно­ шения к Солону, как бы олицетворяющему середину, и из его одобрительного отзыва о той ограниченной демократии, которая установлена была в Афинах после низвержения олигархии Че­ тырехсот, когда власть была предоставлена 5000 вооруженных и когда было постановлено, что все должности должны быть бес­ платными (гл. 33), отзыва, который так напоминает нам похвалу Фукидида этой же демократии (VIII, 97). Аристотель одобряет образ действий вождей демократов в 403 г., стремившихся к примирению партий, к тому, чтобы «не поминать прошлого», и ему кажется вполне справедливым, если демос, став тогда госпо­ дином, установил «ныне существующий строй» (т. е. современ­ ный Аристотелю) и захватил в свои руки власть, так как своим возвращением демократы обязаны были только самим себе (гл. 41). Любовь к середине, несочувствие крайностям, умеренность обнаруживает Аристотель и в «Политике». Так, он отдает здесь предпочтение среднему классу, как лучшей опоре государствен­

ного порядка (ή κοινωνία ή πολιτική αρίστη ή δια των μέσων) 1;

он находит, что строй хорош и прочен, если средний класс много-

1 1295а 35-1296а, 1308 b 30,1309 b 19 сл.; ср.: Bernaus J. Aristoteles

über den Mittelstand // Hermes. 1871. VI; Gesammte Abhandlungen. I; Keil B. 204ff.

216

Литературные произведения

числен; он говорит, что все лучшие законодатели были из «сред­ них» по положению граждан; на олигархию он смотрит (1289а 26 сл.), как на «извращенную» форму правления и притом худ­ шую, нежели даже крайняя демократия (1289 b 2 сл.); допуска­ ет, что если правит и большинство, но согласно общей пользе, то это будет полития «правильная» (1279а 28—30), и иногда даже высказывает благоприятные мнения о демосе.

Такие известия «Афинской политии», как находящийся, по крайней мере в дошедшем до нас тексте анекдот о Фемистокле и Эфиальте или сообщение о смертном приговоре, постигшем буд­ то бы всех 10 стратегов, победителей при Аргинусах, способны возбуждать недоверие к этому нашему источнику и не позволяют безусловно полагаться на него: необходимо критическое отноше­ ние и к нему.

Понятно, что достоверность Аристотелева трактата находит­ ся в зависимости от его источников.

Источники «Афинской политии». Вопрос об источниках Аристотеля возникает главным образом по отношению к первой части «Афинской политии», так как во второй части Аристотель описывает строй, современный ему, следовательно, преимуще­ ственно как очевидец. Его ссылки на источники большею частью довольно неопределенны: «большинство», «некоторые», «почти все» или «прочие все», «одни — другие», «приверженцы де­ моса», «говорят»,— вот его обычные выражения в первой части «Афинской политии». Аристотель пользовался трудами пред­ шествовавших ему историков, хотя, может быть, и не непосред­ ственно, и тут, в числе тех его источников, которые дошли и до нас, первое место занимает Геродот: его имя цитируется в 14-й гл. С трудом Ф у к и д и д а Аристотель тоже был знаком: не называя Фукидида 1, Аристотель, говоря о заговоре Гармодия и Аристогитона (гл. 18), однако с ним полемизирует и исправляет его. Во многом он с ним расходится. Особенно это заметно в рас­ сказе о перевороте 411 года. Здесь самые точки зрения их иные:

1 Интересные наблюдения над отношением Аристотеля к Фукидиду — Шварц А. Н. Аристотель и Фукидид / / ЖМНП . 1913. Январь.

217

I. Обзор источников. Понятие об источниках

Фукидид рассказывает об этом перевороте в связи с другими со­ бытиями того времени и подробно и живо излагает, как олигархи путем интриг и террора подготовили coup d'état (VIII, 47 сл., 53 сл.); Аристотель же интересуется только тем, как и какие конституционные проекты были тогда выработаны 1. Далеко не так ясно отношение Аристотеля к третьему историку, к Ксено ­ фонту 2. Здесь возможны сомнения и разногласия. Дело в том, что между изложением Аристотеля и изложением Ксенофонта вообще обнаруживается большая разница, а если местами и за­ мечается сходство, то оно или слишком отрывочно, или может объясняться тем, что у того и у другого был общий источник. По всей вероятности, Аристотель читал Ксенофонта, кое-что мог удержать в памяти, но не его он полагал в основу той части своего

1 Литература по этому вопросу: Micheli H. La révolution oligarchique des Quatre-Cents à Athènes et ses causes. Genève, 1893; WilamowitzMöllendorff U. v. Aristoteles und Athen... ; Meyer Ε. Forschungen. 11.401 ff.;

ср.: id. Geschichte des Altertums... IV. 585 ff.; Köhler Ulr. / / S B Berlin. 1895. I. 451 ff.; 1900, II, 803 ff.; Judeich W. Untersuchungen zur athenischen Verfassunsgeschichte // RhM. 1907. LXII: Groh Fr. // Listy filoloqické. 1901. XXVIII; May S. Die Oligarchie der 400 in Athen im Jahre 411. Halle a. Saale, 1907; Kuberka F. Beiträge zum Problem des oligarchischen

Staatsreiches in Athen vom Jahre 411 // Klio. 1907. VII; 1908. VIII;

Кацаров Г. И. К истории олигархического переворота в Афинах 411 г. до Р. Хр. // ЖМНП . 1908. Июль; Ledl A. Die Einsetzung des Rates des Vierhundert in Athen im Jahre 411 v. Chr. // Wiener Studien. XXXII;

Siegmund A. Thukydides und Aristoteles über die Oligarchie des Jahres 411 in Athen / / Jahresberichte des Staatsgymnasiums in Böhm. Leipa, 1908—1909;

Mess Ad. v. Aristoteles Αθηναίων Πολιτεία und die politische Schriftstellerei Athens // RhM. 1911. LXVI; Lenschau Th. Der Staatsreich der Vierhundert // RhM. 1913. LXVIII; Kührstedt U. Forschungen zur Geschichte des ausgehenden V. und des IV. Jahrh. Berlin, 1910; id.

Staatsgericht zum Putsch von 411//Hermes. 1914. XLIX; Caspan Μ. Ο. B.

On the Revolution of the Four Hundred at Athens // JHS. 1913. XXXIII; Whibley L. Greek Oligarchies, their Character and Organization. L., 1913.

2 Busolt C. Aristoteles und Xenophon // Hermes. XXXIII;

Кацаров Г. И. Об отношении афинской политики Аристотеля к Ксенофонту // ЖМНП . 1904. Июнь.

Литературные произведения

трактата, которая посвящена 411—403 гг. Не бесспорным явля­ ется и вопрос об отношении Аристотеля к Э ф о р у 1. Между Аристотелем и Эфором есть сходство, которое можно объяснить или тем, что Аристотель пользовался Эфором, или тем, что оба они черпали из общего источника. Весьма вероятно, что обшир­ ный труд Эфора выходил в свет по частям, и первые книги его могли появиться значительно раньше Аристотелевых «Поли­ тии»; а если так, то вполне естественно, что Аристотель должен был пользоваться им, как произведением известным, составляв­ шим тогда литературную новость и дававшим в обработанном виде обширный исторический материал 2.

В «Афинской политии» видное место занимают д а н н ы е до­ к у м е н т а л ь н о г о характера . В особенности это нужно сказать о главах, посвященных перевороту 411 г. и восстановлению демок­ ратии в 403 г. Например, 39-я гл. представляет, по-видимому, дословный текст договора между демократами и сторонниками олигархии; в 29-й гл. Аристотель не только отмечает, кто держал речь и кто внес предложение, но и передает дословно самую псе­ физму Пифодора с прибавкой Клитофонта, причем выражения и стиль тут совершенно напоминают обычный официальный язык протоколов, известный нам из надписей. Затем Аристотель при­ водит (гл. 30—31) обширный проект олигархической конституции или, говоря точнее, целых три проекта. Кроме того, в «Афинской политии» упоминается, хотя и не приводится дословно, еще несколько псефизм и предложений, с обозначением лица, их вне­ сшего (гл. 14, 34, 40). В разных местах трактата Аристотель ци­ тирует формулы, постановления и законы или, по крайней мере, ссылается на них. Наконец, он часто вставляет имя архонта, при котором совершилось упоминаемое им событие (особенно в 22-й гл.). В основе всех подобных сообщений, как первоисточник, в конце концов должны, разумеется, лежать документальные дан-

1Отношению Аристотеля к Эфору посвящена составляющая вторую часть «Исследований по греческой истории» работа М. О. Гершензона, (Москва, 1894).

2Meyer Ed. Forschungen... I, 214—215.