Введение в историю Греции

ΙΙ.Очерк разработки греческой истории. XIX и нач. XX в.

Титтмана, « Hellenische Alterthumskunde aus dem Gesichtspunkte des Staats» (Halle, 1826-1830.2 Bde.; 2-е изд.: 1843-1846) В. Вакс­ мута, в свое время очень ценимое пособие.

К. Ф. Герман. Особенно следует отметить «Lehrbuch der griechischen Staatsalterthümer aus dem Standpunkte der Geschichte» К а р л а Ф р и д р и х а Германа (с. 313) — учебник, впервые появившийся в 1831 г. и потом разросшийся в многотом­ ный компендиум, «Lehrbuch der griechischen Antiquitäten», в коем государственные древности составляют лишь первую часть, остальные же части посвящены были религиозным, частным и правовым древностям. Первоначально автор имел в виду дать сжатый обзор того, что на основании остатков древности и новей­ ших исследований можно признавать достоверным относительно государственных учреждений и внутренней истории главнейших народов эллинской древности, и вместе с тем восполнить недо­ статок в удовлетворительном учебнике по этому отделу. Учебник Германа отличается кратким, сжатым текстом, обширными при­ мечаниями с многочисленными ссылками и цитатами из источни­ ков и указаниями на литературу; в этих примечаниях собран гро­ мадный материал. Труд Германа до сих пор служит одним из ос­ новных настольных пособий при занятиях греческою историею и древностями. Неудивительно поэтому, что, несмотря на свою об­ ширность, сжатость и сухость изложения и, следовательно, ма­ лую доступность широкому кругу читателей, он переиздавался не раз, подвергаясь дополнениям и исправлениям. Не так давно учебник Германа вышел новым, 6-м изданием (под общею ре­ дакцией) Г. Блюмнера и В. Диттенбергера); отдел государ­ ственных древностей обработан В. Тумзером 1, который принял во внимание новейшую литературу и данные, сообщаемые от­ крытыми тем временем надписями и Аристотелевым трактатом («Афинскою политиею»); для нового издания Ганс Дройзен на­ писал «Военные древности» (их не было у Германа), составив­ шие целый том, а Г. Свобода — отдел государственных древно-

1 Thumser V. Staatsaltertümer. 6. Aufl. Freiburg in Bresgau, 1889.

l.Abth.; 1892.2.Abth.

322

От Вольфа, Нибура и Бёка до Грота

стей, содержащий очерк общего развития греческих государств, положения колоний и обзор важнейших союзных государств 1.

Говоря о разработке греческой истории в Германии в первой половине X I X в., мы должны еще упомянуть о Л о б е к е , Вель ­ кере и в особенности — о И. Г. Д р о й з е н е .

Лобек. Христиану Августу Л о б е к у принадлежит между прочим отличающееся большой ученостью исследование о мисте­ риях: «Aglaophamus, seu de theologiae mysticae Graecorum causis libri III» (Königsberg, 1829. 2 Bde.), в котором доказывалась не­ состоятельность теории Крейцера с ее «символикой».

Велькер. Фридрих Готлиб В е л ь к е р (1784—1868) — изве­ стный в свое время знаток поэзии, искусства и религии греков, первый профессор в Германии, начавший преподавать историю древнего искусства с кафедры 2. Самый выдающийся его труд — трехтомная монография, в которой сведены результаты большей части его работ: «Die griechische Götterlehre», появившаяся в 1857-1862 гг., но подготовленная раньше, в течение предше­ ствовавших десятилетий 3.

Дройзен. Иоганн Густав Д р о й з е н (1808—1884) 4, в конце 30-х годов профессор в Берлине, затем в Киле, в Иене и, нако­ нец, опять в Берлине,— не филолог-классик, а историк, и при­ том занимавшийся не только древностью, но и новыми веками: известны его лекции о войне за освобождение ( «Vorlesungen über

1Swoboda Η. Staatsaltertümer. 6. Aufl. 3. Abt. Tübingen, 1913.

2Цветаев И. В. Поминка по Фридриху Готлибу Велькере // Труды VI Археологического съезда. Т. II. Одесса, 1888; Kekulév. Stradonitz R.

Das Leben Friedrich Gottlib Welcker's, nach seinen eignen Aufzeichnungen und Briefen. Leipzig, 1880.

3Из работ Φ. Г. Велькера по истории литературы известны: Welcker F. G. Der epische Cyclus oder die Homerischen Dichter // RhM. 1835. 1. Suppl.-Band; Die griechischen Tragödien mit Rücksicht auf den epischen Cyclus (1839); по археологии: Ate Denkmäler. Göttingen, 1849.

4Его биография писалась сыном, но не окончена: Droysen С. Johann Gustav Droysen. Leipzig, 1910.1; Duncker M. // Preussische Jahrbücher.

LIV; Hintze / / Algemeine Deutsche Biographie. Bd. 47; Diether O. Leopold

von Ranke und Johann Gustav Droysen / / Preussische Jahrbücher. CXLI.

323

ΙΙ. Очерк разработки греческой истории. XIX и нач. XX в.

die Freiheitskriege»), в свое время (1846) производившие сильное впечатление, его биография генерала Йорка и многотомная «Geschichte der preussischen Politik». Он принадлежал к тому по­ колению, которое мечтало об объединении Германии, боролось за эту идею и возлагало свои надежды на Пруссию. Он — один из главных, характерных представителей немецкой историче­ ской науки прошлого века.

В молодости Дройзен занимался преимущественно греческою литературою и историею. Он прекрасно перевел Аристофана, написал обширную статью об Аристофановых «Птицах» и гер­ мокопидах 1 и проч.; но более всего известна его « И с т о р и я эл­ л и н и з м а » или история Александра Великого и его преемников, принадлежащая к числу выдающихся произведений немецкой историографии X I X в. Впервые появилась она еще в 1 8 3 3 - 1843 г. 2 и с тех пор в течение более полувека оставалась незаме­ нимым и почти единственным общим трудом в этом роде до кон­ ца прошлого столетия, т. е. до выхода новых выдающихся трудов по истории эллинистической эпохи. Хотя у Дройзена и были предшественники, например, М а н н е р т и Г. Т. Ф л а т е , но все же, как тогда, когда Дройзен работал над своей «Историей эл-

1 Des Aristophanes «Vögel» und die Hermokopiden // RhM. III; отдель­ но — 1835.

2 Первый том вышел в 1833 г. под заглавием: «Geschichte Alexanders des Grossen». Berlin, 1833; второй (Hamburg, 1836) и третий (там же, 1843), кроме частного заглавия, имели и общее: «Geschichte des Helle­ nismus»; в 1877—1878 г. (Hamburg) все сочинение было переиздано, и заглавие «Geschichte des Hellenismus» перенесено на все три тома. Кроме того, в 1880 г. появилось отдельное, общедоступное по цене, издание «Geschichte Alexander des Grossen» В 1883—1885 г. под редакцией А. Бу­ ше-Леклерка появился французский перевод, для которого автор сделал некоторые добавления и исправления. С него сделан и русский пер. (М., 3 т.). К сожалению, перевод этот крайне тяжел и шероховат, совершенно не соответствует живому и яркому изложению подлинника. Можно так­ же пожалеть, что опущено то введение, которое имеется во французском издании: оно дает прекрасную характеристику Дройзена и его взглядов как историка (написано Буше-Леклерком).

От Вольфа, Нибура и Бёка до Грота

линизма», так и долго впоследствии историей Македонского пе­ риода занимались сравнительно мало: она оставалась как бы в стороне и в пренебрежении. Отчасти это зависело от самых свойств предмета и от того, что, увлекаясь Элладой, многие не чувствовали вовсе влечения к изучению истории ее македонских завоевателей, видя в периоде, наступившем после Херонейской битвы, лишь извращение, падение и разложение чистых эллин­ ских начал, а в войнах преемников Александра — лишь бес­ смысленную борьбу и путаницу. Так незадолго до появления тру­ да Дройзена Нибур, обладавший, как известно, изумительною памятью, признавался однако (в своих «Vorträge über alte Geschichte»), что для него в целой истории нет ничего запутаннее войн диадохов, что он не может осилить всех подробностей и привести в порядок пеструю массу событий: по его словам, пута­ ница происходит оттого, что перед нами проходит целая толпа людей, не отличающихся друг от друга никакими достойными внимания признаками. Все эти македонцы оставляли Нибура равнодушным; он называет их даже «разбойниками» и желал бы, употребляя его собственное выражение, «чтобы земля раз­ верзлась и поглотила всех македонцев». «С такими чувствами,— по сознанию самого Нибура,— конечно, не легко заниматься этою частью истории».

Совершенно иначе отнесся к Македонской эпохе Дройзен. В ее оценке он стал на противоположную точку зрения. По его собственным словам 1, Македонский период, на который обык­ новенно смотрят с пренебрежением, ему кажется не «большим пробелом», не «мертвым полем в истории человечества», не «от­ вратительным отложением всякого извращения, гнили и мертве­ чины», а напротив — «живым членом в цепи человеческого развития, наследником и исполнителем великого завещания, но­ сителем величайшего назначения». «Эллинизм,— по мнению

1 См. предисловие к II т. «Geschichte des Hellenismus» (изд. 1843 г.), перепечатанное теперь: Droysen С. Kleine Schriften zur alten Geschichte. Leipzig, 1893. I, 298 ff. Предисловие это интересно для характеристики взгляда Дройзена на историю вообще и на «эллинизм » в частности.

ΙΙ.Очерк разработки греческой истории. XIX и нач. XX в.

Дройзена,— есть современная эпоха язычества», или «древно­ сти» («Der Hellenismus ist die moderne Zeit des Heidentums»). Сквозь бесконечные войны и распри Александровых преемни­ ков, сквозь эту путаницу Дройзен усмотрел важное, всемирноисторическое значение эпохи — развитие нового «принципа», который он назвал «эллинистическим», и с тех пор слово «эллинизм» стало общеупотребительным в смысле термина для обозначения того периода, который наступил со времени Александра Македонского и «распространения греческого гос­ подства и образованности среди отживших культурных народов Востока», и той культуры, которая возникла из слияния начал греческих и восточных, хотя против уместности и правильности такого названия и возражали иногда 1.

Благодаря той любви и интересу, с которыми Дройзен изучал историю не только Александра Великого, но и его преемников, он достиг того, чего не мог достичь даже Нибур,— осилил под­ робности, вполне справился с неблагодарным и трудным матери­ алом, с путаницею лиц и событий и дал наглядное изображение не только великой деятельности Александра, но и борьбы его преемников; несмотря подчас на скудость и сухость источников, представил ряд ярких портретов-характеристик этих «диадохов» и «эпигонов», из которых каждый — Пердикка, Евмен, Поли­ сперхонт, Лисимах, не говоря уже о Деметрии Полиоркете и многих других — предстает перед нами со своими индивидуаль­ ными чертами, так что трудно смешать одного с другим. Борьбу, казавшуюся бессмысленною, и путаницу, представлявшуюся не­ преодолимою, Дройзен сумел осмыслить и осветить, указал на господствующие идеи, проявляющиеся в этой борьбе, отметил ее главные стадии и выставил в ярком свете на первом плане глав­ ных деятелей и главные мотивы. Он чрезвычайно подробно опи­ сывает войны диадохов и эпигонов; но излагает так мастерски, с таким воодушевлением, что сочинение его, несмотря на тему, столь мало, по-видимому, способную заинтересовать читателя, и

1 См. рецензию: Schmidt А. // NJb. 1837. XIX; перепечатана в его «Abhandlungen zur alten Geschichte». Leipzig, 1888.

«Возрождение классической древности» в XVIII и нач. XIX в.

материал, столь трудно поддающийся обработке, представляет­ ся интересным и доступным не для одних специалистов, но и во­ обще для лиц, любящих историю. С другой стороны, при недо­ статочности разработки истории той эпохи и самих источников, Дройзену вместе с тем приходилось нередко самому, так сказать, пролагать дорогу, исследовать детали, собирать и подвергать критическому разбору источники.

Конечно, труд Дройзена имеет и свои недостатки. В нем есть промахи, неточности и пробелы, тем более понятные, что, как было упомянуто, период этот сравнительно мало исследовался, а показания источников часто слишком скудны и сбивчивы. Жела­ ние дать, несмотря на эту скудость, отрывочность и сухость мате­ риала, наглядное и яркое изображение событий, представить мо­ тивы действующих лиц иногда увлекало Дройзена слишком да­ леко, и он слишком предавался своей творческой фантазии, и его стиль не чужд иногда риторики. С самым взглядом Дройзена, с тою «философией истории», которая проглядывает в его труде, с его некоторого рода фатализмом не всегда можно согласиться. На Дройзене, очевидно, сильно отразилось влияние господствовав­ шей тогда в Германии философии Гегеля. Как фатализм, так и гегелианство Дройзена особенно заметны в первом издании; в последующих они значительно сглажены. Суждения и оценка исторических деятелей у Дройзена не совсем беспристрастны. Так, он не только восторгается деятельностью Александра Ве­ ликого и его политикой по отношению к покоренным народам и к македонянам, но он обнаруживает неизменное преклонение и пред самою личностью Александра; он во всем оправдывает его 1. Достаточно указать, с каким невозмутимым спокойствием, видимо вполне одобряя образ действий Александра, описывает Дройзен умерщвление Пармениона, совершенное по приказа­ нию царя «украдкой», «in der Stille». Зато он слишком строг и несправедлив по отношению к Греции, к афинской демократии и Демосфену. Последний, по его мнению, должен был оставить

1 Отражение подобного же взгляда на Александра в русской литерату­ ре мы видим в лекции Т. Н. Грановского: Сочинения. T. I.

ΙΙ. Очерк разработки греческой истории. XIX и нач. XX в.

свои патриотические стремления, преклониться пред могуще­ ством Македонии, знать, что ей принадлежит будущее, и не бо­ роться с нею; образ действий Демосфена обнаруживает близору­ кость: он делает, «может быть», честь его сердцу, но, конечно, не уму! Вообще, как только речь заходит о Демосфене и Александ­ ре, ученые обыкновенно оставляют историческую, более или ме­ нее объективную точку зрения и впадают в крайность, то не в меру унижая и клеймя, то не в меру превознося того или другого. Дройзен, когда говорит об отношении Македонии к Греции, представлял себе, очевидно, отношение Пруссии к тогдашней Германии, и это влияло на его оценку фактов и деятелей далекого прошлого.

Наконец, так прекрасно сознавая всю важность рассматрива­ емого периода в культурном отношении, давая даже такое общее заглавие своему сочинению, как «История эллинизма», Дройзен, однако, не касается самой интересной стороны эпохи — ее куль­ туры (если не считать нескольких общих, рассеянных в сочине­ нии замечаний) и ограничивается только военно-политическою историей. Нужно, впрочем, заметить, что это произошло не от­ того, чтобы Дройзен не считал нужным в «Истории эллинизма» касаться культуры, а оттого, что первоначальный план не был выполнен автором. Дройзен задумал было свой труд в гораздо более широких размерах. История Александра должна была служить только введением, а в «Истории эллинизма», в следую­ щих за 2-м томом частях, предполагалось «изобразить религиоз­ ное состояние эллинизма, его смешение религий и культов, его теокразию (Theokrasie) и теософию, его неверие и суеверие, до последнего исчезновения эллинистического язычества,— пере­ мену в общем образовании и специальных науках, в нравствен­ ных отношениях и международных сношениях до победы восточ­ ной реакции в лице царства Сассанидов и магометанства, и нако­ нец,— длинный ход увядающей литературы и искусства до по­ следних византийских отголосков из великого прошлого и окончательного триумфа Востока над родиной эллинизма». Но от этого грандиозного плана Дройзен впоследствии отказался и ограничился только тремя томами, представляющими, по выра-

3 2 8

От Грота до конца 60-х годов

жению Б у ш е - Л е к л е р к а , своего рода «трилогию» — 1) исто­ рию Александра, 2) диадохов и 3) их эпигонов.

От Грота до конца 60-х годов

Англия и Греция. Мы видели, что уже в XVIII в. в Англии появилось несколько общих «Историй Греции». В X I X ст. пер­ вая замечательная общая «История Греции» выходит тоже в Ан­ глии. И это не простая случайность. Дело в том, что многие чер­ ты и явления в исторической жизни древних греков — полити­ ческая свобода и самоуправление, такие учреждения, как народ­ ное собрание и суд присяжных, развитие политического и судебного красноречия, мореходства и торговли, многочисленные колонии,— все это делало их историю особенно близкою, инте­ ресною и понятною именно для англичан.

Тёрлуолл. В 1835—1838 гг. вышла «History of Greece» Т ё р ­ луолла (Thirlwall), в 8 томах, отличавшаяся немалыми достоин­ ствами; Грот говорит о ней, что если бы она появилась нескольки­ ми годами раньше, ему бы и в голову не пришла мысль писать свою «Историю Греции». Но эта последняя, вышедшая вскоре после труда Тёрлуолла, совершенно затмила его.

Грот. Грот не был профессиональным ученым — он долгое время был банкиром и парламентским деятелем,— и его ученая карьера шла не обычным путем 1, что в Англии не составляет редкости.

Джордж Грот, дед которого, немец из Бремена, в середине XVIII ст. переселился в Англию и основал там в Лондоне бан­ кирский дом, родился в 1794 г. Шестнадцати лет он уже закон­ чил свое школьное образование и, по воле отца, должен был по­ святить себя занятиям в банкирской конторе. Банкиром он оста­ вался в течение целых 32 лет. Свой досуг Грот употреблял на изучение столь любимых им классиков, политической экономии,

1Биография Грота написана его вдовою: Grote H. The Personal Life of G. Grote. London, 1873; есть нем. перев.: George Grote, sein Leben und Wirken. Autorisierte deutsche Ubersetzung von L. Seligmann. Leipzig, 1874.

3 2 9

ΙΙ.Очерк разработки греческой истории. XIX и нач. XX в.

которою тогда в Англии очень интересовались, философии, не только древней — Платона и Аристотеля,— но и новой, в том числе и немецкой (например, Канта), и т. д.

Таким образом, разносторонними познаниями и широким об­ разованием, которыми отличался знаменитый историк Греции, он был обязан самому себе и затем общению с выдающимися умами. Три лица оказали могущественное влияние на развитие идей молодого Грота: экономист П. Р и к а р д о , философ И. Б е н т а м , представитель утилитаризма, и в особенности Д ж е й м с М и л л ь , отец Джона Стюарта Милля, автор «Исто­ рии Индии» и «Анализа человеческого духа». Грот усвоил мно­ гие воззрения Милля-старшего, между прочим его политические антипатии — к аристократии и к официальной церкви.

Первое печатное произведение Грота — опыт о парламент­ ской реформе, изданный в виде летучего листка в 1821 г. Но вскоре Грот обращается к изучению греческой истории. В 1826 г. в «Westminster Review» появляется его статья, представляющая критический разбор «Истории Греции» М и т ф о р д а , которая была проникнута крайними торийскими воззрениями, враждою к Афинам, и по которой тогдашняя английская публика преиму­ щественно знакомилась с древней Грецией. Статья произвела большое впечатление; в ней намечены уже были взгляды, разви­ тые потом Гротом в его большом труде — «History of Greece»; отчасти именно желание исправить ошибки Митфорда и пред­ ставить явления греческой истории с более правильной и широ­ кой точки зрения и побудило его взяться за такой труд 1.

Но в ту пору Грота отвлекали банкирские занятия, а затем, в 30-х годах, сверх того, и напряженная парламентская деятель-

1 См. предисловие Грота в I т. его «Истории Греции». Если же верить вдове Грота, составившей его биографию, то мысль написать этот труд вну­ шила ему она, еще в 1823 г., видя, с какою любовью и успехом он занимает­ ся историей Греции. Нужно заметить, что г-жа Грот вообще не прочь вы­ ставить свое участие в создании великого труда: она говорит например: «весь январь и февраль (1845) мы заняты были работой над opus magnum» (т. е. над «Историей Греции») (с. 193 нем. пер.), «наш 9-й и 10-й том» (с. 255), «нас занимало печатание 11 т.» (с. 262); «наш 11т.» (с. 263).

От Грота до конца 60-х годов

ность: он заседает в парламенте в качестве депутата от Лондон­ ского Сити, становится в ряды радикалов, приобретает извест­ ность как выдающийся политический деятель и оратор, работает в различных комиссиях и т. д. Все это нам объяснит и некоторые особенности его «Истории Греции». Лишь в 1841 г. Грот навсег­ да отказывается от парламентской деятельности, а в 1843 г.— и от банкирской, и всецело предается работе над opus magnum, как заранее называл Дж. Ст. Милль будущую «Историю Гре­ ции» Грота.

«История Греции». В 1846 г. выходят первые два тома ее, а ровно через 10 лет, в 1856 г., с выходом XII тома, капитальный труд был закончен.

Грот начинает с мифов, которые пересказывает подробно, так что весь I и половина II тома у него приходится на легендарную ис­ торию. Подлинная история, по мнению Грота, начинается лишь с 776 г. и распадается на шесть периодов, из коих первый может быть рассматриваем как подготовительный: 1-й — с 776 г. до 560 г. или до начала правления Писистрата в Афинах и Креза в Лидии (деление, кстати заметим, едва ли удачное); 2-й — до из­ гнания Ксеркса из Греции; 3-й — до конца Пелопоннесской вой­ ны и до падения Афин; 4-й — до битвы при Левктрах; 5-й — до битвы при Херонее, и 6-й — до конца века Александра. Пять периодов — от Писистрата до смерти Александра и его поколе­ ния — составляют, по словам Грота, акты исторической драмы, которые могут быть переданы в ясной последовательности и стоят в явной связи между собою. В соответствующих местах Грот вклю­ чает историю сицилийских и италийских греков; он очень подроб­ но останавливается на туземных народах Азии, Африки и Евро­ пы, с которыми греки вступали в те или иные отношения; при случае вводит замечания и даже целые обзоры, касающиеся гре­ ческих политических конституций, философии, поэзии и красно­ речия, насколько это, по его мнению, необходимо, чтобы изобра­ зить многостороннюю деятельность греческого народа. Свою «Историю» Грот заканчивает веком Александра и его преемни­ ков, потому что после этого, по его словам, политическая деятель­ ность Греции стеснена и унижена, для читателя не интересна и не

II.Очерк разработки греческой истории. XIX и нач. XX в.

влияет на последующую судьбу мира: с этого времени греки имеют значение лишь как отдельные личности, как философы, учителя, астрономы, математики и т. д.

Успех ее. «История Греции» Грота была встречена как в Анг­ лии, так и за ее пределами с восторгом. Известный историк Гал­ лам говорил еще по поводу первых томов ее: «Я давно знаком с ученым миром и могу смело утверждать, что не знаю другой кни­ ги, которая бы столь быстрым полетом достигла высочайшей вершины славы... Она вызвала поразительнейшую сенсацию между учеными». Тёрлуолл сознавался, что произведение Грота затмило его собственный труд, что это — «достойный славы па­ мятник учености, гения и мысли, подобного которому не пред­ ставляет ни одна другая литература». «Ваш труд,— писал Дж. К. Л ь ю и с Гроту,— превзошел все прочие „Истории Гре­ ции", и те, кто тоже будут заниматься этим предметом, должны будут брать вашу работу за исходный пункт». Хр. Авг. Л о б е к , тогдашний «филологический патриарх» в Кенигсберге, по выра­ жению одного современника, «снимает перед Гротом шляпу, а его коллега К. Л е р с преклоняет свои колени». По мнению Д е л л и н г е р а , «History of Greece» Грота как политическая исто­ рия «останется, вероятно, навсегда единственною и недостижи­ мою» ...

Вообще, появление «Истории Греции» Грота было целым со­ бытием. Несмотря на большой объем (12 томов), ее читали и ею интересовались не одни специалисты; она возбудила внимание образованного общества Англии, континента и Америки. В Ан­ глии на ней воспитались целые поколения. Не прошло и трех лет со времени выхода первых двух томов, как понадобилось уже но­ вое издание их. Появились переводы на французский и немец­ кий языки и разного рода извлечения 1. Имя Грота приобрело

1 Немецкий перевод — в шести объемистых томах, убористой печати (1-е изд. в 50-х годах прошлого века, 2-е — в 1880 г.). Извлечение на нем. яз.: Fischer H., Jacoby F. Geist der griechischen Geschichte. Berlin, 1884. На рус. яз. полного перевода нет, но есть несколько статей, напи­ санных по поводу или на основании труда Грота. Из них отметим: Леон­ тьев П. М. Мифическая Греция и Италия // Пропилеи. М., 1851. Τ II;

От Грота до конца 60-х годов

широкую, можно сказать —всемирную, известность. Он был избран в число иностранных членов Французского Института, в почетные члены нескольких университетов (между прочим — Петербургского и Харьковского), академий, исторических об­ ществ и т. д. Ему предложено было пэрство, от которого, однако, он отказался.

Привожу эти подробности, чтобы дать некоторое понятие о том успехе, какой имела «История Греции» Грота, и о том впе­ чатлении, какое произвела она на современников. Успех ее один из новейших суровых критиков 1 объясняет тем, что Грот явился в ней выразителем господствовавшего духа века. Конечно, в зна­ чительной мере это верно; верно и то, что распространению славы Грота много содействовали его друзья, выдающиеся пред­ ставители науки и философии. Но успех Грота объясняется также и несомненно крупными достоинствами и особенностями его труда.

Ее достоинства. Грот, как мы видели, не прошел, собствен­ но говоря, строгой, правильной школы, какую проходили и про­ ходят, например, немецкие ученые; но зато он обладал многими такими данными, каких не имели другие историки и филологи и которые дали ему возможность написать замечательную поли­ т и ч е с к у ю историю Греции.

Глава банкирского дома, одно время — деятельный член пар­ ламента, выдающийся оратор, историк, философ и критик, Грот на практике был знаком с политическою жизнью и с финансовы­ ми вопросами. При этом он прекрасно знал классиков и новей­ шую специальную ученую литературу, особенно немецкую, по­ священную греческой древности. Он был один из самых широко

Историческая Греция. Время до персидских войн / / Там же. Т. III. 1853; Васильевский В. Г. Взгляд Грота на историю афинской демократии // ЖМНП. 1867. Январь; Ненарокомов Ф. Н. Из «Истории Греции» Гро­ та // Русское слово. 1861.

1 Pöhlmann R. Zur Beurteilung Georg Grotes und seiner «Griechischen Geschichte» / / Deutsche Zeitschrift für Geschichtswissenschaft. 1890; пере­

печатан в сборнике его статей: Pöhlmann R. Aus Altertum und Gegenwart.

München, 1895.

ΙΙ. Очерк разработки греческой истории. XIX и нач. XX в.

иразносторонне образованных людей своего времени. Он не за­ мыкался в какой-либо узкой специальности. Грот вращался в кругу выдающихся представителей тогдашней философии, науки

илитературы; со многими из них он был в дружбе; к раньше на­ званным именам — Рикардо, Бентама и Джеймса Милля — можно присоединить имена младшего Милля, Галлама, Льюиса, Токвилля, отчасти Гизо, с которыми он был в более или менее близких отношениях. Грот очень часто посещал Францию, бывал в Бельгии, Германии, Швейцарии, Италии, хотя — нужно заме­ тить — ни разу не был в Греции! Наконец, он обладал литера­ турным талантом. Свою «Историю Греции» Грот подготовлял в течение 20 лет с лишком, в течение 10 с лишком он ее писал и печатал; таким образом, можно сказать, что в общем, если не считать некоторых перерывов, Грот посвятил своему труду более 30 лет: это был труд как бы целой жизни. Немудрено, что он вышел капитальным.

Прежде всего «История Греции» Грота отличается своими размерами: в английском подлиннике она состоит, как сказано, из 12 т.; из всех «Историй Греции», которые доведены до конца, это самая обширная и подробная. Вообще она вполне оправдыва­ ет то название, которое заранее дал ей Дж. С. Милль: это — в полном смысле opus magnum. Труд Грота основан на обширном

знакомстве с л и т е р а т у р н ы м и памятниками древности и с со­ временной автору разработкой греческой истории. В нем в пол­ ном блеске обнаруживается громадная эрудиция и широкое об­ разование Грота. Его «History of Greece» представляет замеча­ тельное явление также и в отношении критики и самостоятель­ ности. Многие сообщения и свидетельства, которым верили безусловно, многие общепринятые рассказы и мнения Грот под­ верг сомнению или критическому разбору и частью устранил, частью поколебал доверие к ним. На многие явления и стороны греческой истории он высказал новые взгляды. Вообще в его тру­ де было много смелого и оригинального. Приведу несколько примеров, не входя в подробное рассмотрение того, насколько прав был Грот в каждом отдельном случае.

От Грота до конца 60-х годов

Грот сознательно отказывается от всякого объяснения мифов; время, предшествующее 776 г., он выделяет из области истории; по его словам, это время отличается иною атмосферою — атмо­ сферою эпической поэзии и легенды. Соединять то и другое, миф и историю, по мнению Грота, «нефилософски». Он воспро­ изводит древнейшие времена, как их представляли себе греки, и не берется мерить, сколько в них исторического элемента. «Если читатель,— замечает Грот,— за это будет меня порицать, если он меня спросит, почему я не подымаю занавеса и не открываю картины, то я отвечу словами живописца Зевксиса, когда к нему был обращен подобный же вопрос при выставке его художе­ ственного произведения: „занавес и есть самая картина". То, что мы теперь читаем как поэзию и легенду, некогда было историей, которой верили... которую древнейшие греки понимали и в ко­ торой они могли находить наслаждение: занавес ничего не скры­ вает и он не может быть отдернут при помощи какого бы то ни было остроумия...» Основания и объяснения легенд Грот ищет в человеческом духе и делает широкие сопоставления греческих мифов с легендами и сказаниями современной Европы. Гомеров­ скому эпосу он посвящает целую главу. Спору, поднятому Воль­ фом, он уделяет большое внимание и выставляет свою гипотезу относительно состава «Илиады»,— гипотезу, о которой было упомянуто в своем месте (с. 82).

Переходя ко временам историческим, Грот пытается, среди темных и отрывочных указаний, определить, каково было состо­ яние Греции в древнейшую пору, и пользуется здесь своего рода реконструкциею — на основании достоверно известных фактов делает предположения относительно предшествовавших стадий развития. Грот отверг достоверность предания о разделе земли Ликургом на равные участки и видел в этом предании продукт III в. до P. X., отражение идеалов Агиса IV, когда Ликургу при­ писано было то, что составляло мечту царя-реформатора.

Мы видели, что Грот имел в виду исправить ошибки Митфор­ да и представить историю Греции в ином, по его мнению, более верном, свете. Вопреки господствовавшим до него воззрениям,

ΙΙ. Очерк разработки греческой истории. XIX и нач. XX в.

он, как и Н и б у р , не преклонился перед Спартой и, по выраже­ нию Ш ё м а н а , «первый заговорил об Афинах достойным их об­ разом». Он решительно взял афинскую демократию под свою защиту. Он всячески старался снять с афинян обвинение в не­ благодарности к их великим деятелям. Грот объясняет и оправ­ дывает их образ действий по отношению к Мильтиаду после не­ удачной экспедиции его к Паросу; он защищает даже их поведе­ ние относительно стратегов, одержавших победу при Аргинусах и затем преданных суду и казни. Он доказывает, что Клеон не был дерзким, пустым крикуном и хвастуном, каким изображает его комедия и Фукидид, и проч. Грот с новой точки зрения по­ смотрел на софистов и на их деятельность; в суждении об Алек­ сандре Македонском он совершенно разошелся с Д р о й з е н о м и примкнул скорее с Н и б у р у . А главное — в истории политиче­ ского строя Афин Грот, парламентский деятель, многое первый понял и осветил; в особенности это нужно сказать относительно реформ Перикла. «История Греции» Грота вообще отличается большим реализмом и в этом отношении составляет противопо­ ложность господствовавшему прежде несколько романтическому взгляду на греков. Один из современников Грота, бывший прус­ ский министр и друг Штейна, говорил: «Об Алкивиаде много писали древние и новые писатели; но его образ был мне неясен.

филологи, по незнакомству с треволнениями жизни. Как высоко ценили они жизнь Леонида! Наоборот, Перикла филологи дале­ ко не достаточно высоко ставили. Теперь для меня он — первый грек».

Прибавим ко всему этому литературные достоинства произве­ дения Грота, и мы поймем, почему оно имело такой успех, почему оно обратило на себя общее внимание и заняло одно из первых мест в ряду исторических трудов того времени.

Ее недостатки. Но капитальный труд Грота, конечно, име­ ет и слабые стороны. Последующие великие открытия Г. Шли­ мана и других показали, сколько неверного и одностороннего

От Грота до конца 60-х годов

было в отношении Грота к мифической древности и к древнему периоду греческой истории. В его «Истории Греции» есть главы, посвященные гомеровскому эпосу, лирике, ионийским филосо­ фам и Пифагору, драме, софистам и Сократу; но он не считал нужным систематически и, так сказать, органически связать историю политическую с историей умственной жизни, и делал это отчасти сознательно, так как предполагал посвятить впослед­ ствии особое сочинение наиболее выдающимся греческим фило­ софам, Платону и Аристотелю, что действительно и исполнил. Но все же в данном случае это пробел, и, таким образом, его «История Греции» есть по преимуществу история лишь полити­ ч е с к а я и, согласно тогдашнему направлению в науке, история лишь государства, а не общества . Существенным недо­ статком является и то, что Грот пренебрегал эпиграфическими данными и пользуется ими слишком мало даже для того времени. Его скептицизм и критицизм заходит иногда слишком далеко, как это можно видеть и из некоторых приведенных выше приме­ ров; а в своем пристрастии к Афинам, в стремлении защитить и обелить их он не знает меры, впадает в крайности и натяжки, на­ пример, хотя бы там, где он говорит о процессе полководцев-по­ бедителей при Аргинусах. Местами труд Грота не столько исто­ рия, сколько апология Афин, и Грот является в нем не истори­ ком, а скорее «адвокатом афинского демоса».

Такое отношение к Афинской республике нам будет ясно, если мы примем во внимание его политические убеждения и симпатии. Грот принадлежал не только к «философским радикалам» (как называли приверженцев Бентама), но и к п о л и т и ч е с к и м 1, Грот питал особенную любовь к респуб­ л и к е . Когда в 1848 г. он поехал в Париж, то его необыкновенно возбуждала одна уже та мысль, что он находится в республике. Правда, к концу жизни в его воззрениях произошла значи­ тельная перемена; в своих прежних идеалах он несколько

1 В разгар его парламентской деятельности враждебная ему газета «Таймс» называла его «ультрарадикальным банкиром», олицетворявшим в себе «систему движения» и «деструктивный принцип».

ΙΙ.Очерк разработки греческой истории. XIX и нач. XX в.

разочаровался. Республиканцем по своему образу мыслей Грот оставался до конца, но стал сознаваться, что против злоупот ­ р е б л е н и я силой республиканские учреждения дают не боль­ ше гарантий, нежели монархические. В 1867 г., по поводу собы­ тий в Соединенных Штатах, он говорит: «Я пережил свою веру в силу республики, как преграды против низких страстей боль­ шинства, и допускаю возможность, что верховная власть, когда она покоится в республиканских руках, может быть употребле­ на так же пагубно, как и деспотом, подобным Наполеону I. По­ ведение Северных Штатов в последнем конфликте с Южными привело меня к этому убеждению, хотя мне стоит большого усилия признаться в этом даже самому себе». Но в то время, ког­ да он писал свою «Историю Греции», Грот подчас слепо прекло­ нялся перед демократической республикой, видел в ней самое чистое олицетворение свободы и равенства и полагал, что воля народного собрания в Афинах всегда служила верным выраже­ нием воли и интересов всей совокупности граждан, и таким обра­ зом в «Истории Греции», по замечанию одного новейшего крити­ ка 1, обнаруживается политическое доктринерство Грота, его увлечение республиканскими формами. Он не замечал той про­ тивоположности между политической свободой и действитель­ ным положением массы, того фактического неравенства в обще­ стве, той борьбы общественных классов и существования проле­ тариата, которые характеризуют Грецию с конца V в. Отсюда у Грота неверное и одностороннее освещение и оценка некоторых явлений, в особенности борьбы партий. В этих случаях, равно как и в отношении Грота к земледельческому классу, которому он

1 См. названную раньше статью Р. Пёльмана. Интересно сравнить эти, довольно суровые, замечания критика конца XIX в. с теми отзывами, кото­ рыми встречен был труд Грота в середине того же столетия. В этой разнице отчасти сказывается различие в направлении и воззрениях исторической науки тогда и теперь. У Пёльмана — критика основных воззрений и направления Грота; детальный разбор самой истории афинского госу­ дарственного строя мы найдем у Г. Шёмана: Schömann С. F. Die Ver­ fassungsgeschichte Athens nach G. Grote « History of Greece » kritisch geprüft.

Leipzig, 1854.

От Грота до конца 60-х годов

не симпатизирует, сказывается капиталист, ученик Рикардо, последователь Манчестерской школы с ее принципом свободной конкуренции и правительственного невмешательства в экономи­ ческую борьбу, с ее формулой: «laissez faire, laissez passer...» *

Едва ли нужно, наконец, говорить подробно о том, что «Исто­ рия Греции» Грота во многих своих частях устарела, что вполне ес­ тественно, так как в течение более полувека, прошедшего со вре­ мени ее появления, наука быстро двинулась вперед. Однако без нее и теперь нельзя обойтись при подробном изучении греческой истории и к ней не раз приходится обращаться при этом изучении.

Годы, следовавшие за выходом в свет его главного труда — «Истории Греции» 1, Грот посвятил двум своим монографиям — о Платоне (в 3 т.) и Аристотеле (в 2 т.); «Историю Греции», «Платона» и «Аристотеля» Грот называл своею трилогиею.

Грот умер в 1871 г. и погребен в усыпальнице великих людей Англии — в Вестминстерском аббатстве, неподалеку от Гиббона и Маколея. Среди ученых и поэтов стоит и его бюст с надписью: «Historian of Greece», «Историк Греции»...

Гладстон. Итак, бывший банкир и парламентский деятель написал первую замечательную «Историю Греции». Вообще в Англии нередки подобные примеры непрофессиональных уче­ ных: там часто случается, что деятели на государственном и иных поприщах с интересом и серьезно изучают древность. Известно, например, что «великий старец» У. Э. Гладстон увлекался Го­ мером, за чтением его отдыхал от государственных забот и дел и написал о нем несколько сочинений, из которых главное — «Stu­ dies on Homer and the Homeric Age» (Oxford, 1858. 3 Vol.) 2.

*Позволять делать (кто что хочет) (фр.).

1Издав первые 2 тома «Истории Греции», Грот отправился в Швейца­ рию, в которой в то время (1847) происходили распри между кантонами, напоминавшие ему борьбу между соседними греческими общинами, и он написал трактат о Швейцарии.

2Немецкая обработка А. Шустера: W. Е. Gladstone's homerische Studien frei bearbeitet von Dr. A. Schuster. Leipzig, 1863; другие труды Гладстона: Iuventus Mundi. God and men of the heroic age. London, 1869; Homeric Synchronism. 1876; Homer. London, 1878.