Ротбард_К_новой_свободе

также огромное повышение производительности труда и уровня жизни каждого человека — чрезвычайно практичный результат, глубоко презираемый настоящими утопистами как недостойный материализм.

Либертарианец в высшей степени реалистичен, потому что только он один в полной мере понимает природу государства и его властолюбия. Настоящим непрактичным утопистом является скорее выглядящий реалистом консерватор, верящий в ограниченное правительство.Консерватор продолжает твердить,что полномочия центрального правительства должны быть строго ограничены конституцией.Неустанно сетуя на искажение первоначальной Конституции и на расширение федеральной власти после 1789 года, он не способен извлечь правильные уроки из этого перерождения. Идея строго ограниченного конституционного правительства была замечательным экспериментом, однако он провалился даже при очень благоприятных обстоятельствах.Но какие тогда есть основания рассчитывать, что другой подобный эксперимент не будет ждать та же участь? Нет, по настоящему непрактичным утопистом является именно консервативный сторонник экономической свободы,человек, который наделяет центральное правительство силой и правом принимать решения,а потом говорит:«Держи себя в рамках!»

Либертарианцы презирают безудержный утопизм левых еще в одном, более глубоком смысле. Левые утописты неизменно постулируют необходимость резкого изменения природы человека — с их точки зрения, у человека нет своей природы. Предполагается,что человек бесконечно податлив к действию общественных институтов,а потому и возникает мечта,что коммунизм (или переходная социалистическая система) создаст нового коммунистического человека. Либертарианец верит,что в конечном итоге человек наделен свободой воли и сам себя формирует,а потому глупо надеяться на то, что новый общественный порядок обеспечит единообразное и одномоментное изменение людей. Либертарианец хотел бы стать свидетелем нравственного улучшения всех и каждого,хотя его нравственные идеалы вряд ли совпадают с социалистическими. Он, например, был бы чрезвычайно рад, если бы у человека отмерло всякое желание подавлять другого человека.Но он слишком большой реалист,чтобы на это рассчитывать.Поэтому либертарианская система задумана так, чтобы при любых имеющихся ценностях и установках людей она была бы более нравственной и работала бы лучше,чем любая другая.Чем меньше будет тяга к агрессии,

1 5 . С Т РА Т Е Г И Я С В О Б О Д Ы

| 341 |

тем,разумеется,лучше будет работать любая общественная система, включая либертарианскую, и тем меньше будет потребность, например,в полиции и судах.Но функциональность либертарианской системы не зависит от подобных изменений.

Если либертарианец должен настаивать на немедленной реализации свободы и ликвидации этатизма, если теоретическая ориентация на постепенные меры противоречит этой цели,что еще можно сказать о стратегических позициях либертарианства в современном мире? Должен ли либертарианец всегда и везде требовать немедленного перехода к свободе? Всегда ли будут нелегитимны промежуточные требования, половинчатые шаги к практической свободе? Нет, это означало бы стать пленником другой стратегической ловушки, левого уклонизма. Если одни либертарианцы слишком часто оказывались оппортунистами, склонными забывать о своем идеале,то другие впадали в противоположное заблуждение и осуждали любое практическое продвижение к цели как предательство и забвение высших идеалов.Трагедия в том,что осуждающие любое практическое улучшение,не приводящее к конечной цели либертарианского движения, делают пустой и бессмысленной саму эту цель. Каждый из нас был бы невероятно рад, если бы удалось достичь полной свободы одним скачком, но ведь реальные перспективы такого счастья невелики. Социальные изменения не всегда бывают постепенными и малозаметными,но и глубокие резкие изменения тоже происходят нечасто.Осуждая любое постепенное продвижение к цели, эти сектанты от либертарианства делают невозможным ее достижение даже в самом отдаленном будущем. Поэтому в отношении к конечной цели и левые уклонисты, и правые оппортунисты в равной мере оказываются «ликвидаторами»4*.

Достаточно любопытно,что порой человек переходит от одной крайности к другой и после каждого такого перехода продолжает искренне презирать истинный стратегический курс. Так, разочаровавшись в бесплодности чистого идеала, не приносящего никаких реальных улучшений,левый уклонист может превратиться в ярого сторонника правого оппортунизма, готового ради небольших краткосрочных улучшений пожертвовать даже конечной целью.Либо правый оппортунист может преисполниться отвращения к компромиссной позиции своих коллег, пренебрегающих интеллектуальной последовательностью и честностью, и перейти на позиции левого уклонизма, порицающего установление любых стратегических приоритетов в отношении этой цели. Таким обра-

Ч А С Т Ь I I I . Э П И Л О Г

| 342 |

зом, эти два направления взаимно питают и усиливают друг друга, и оба чрезвычайно разрушительны для решения главной задачи, для достижения основной цели либертарианства.

Откуда же мы узнаем, чем является та или иная полумера или промежуточное требование — шагом вперед или, напротив, оппортунистическим предательством? При ответе на этот вопрос нужно использовать два важнейших критерия: 1) о каком бы переходном требовании ни шла речь, следует не терять из виду конечную цель — достижение всеобщей свободы,и 2) никакие шаги или меры не должны явным или скрытым образом противоречить конечной цели. Тактические требования могут быть сколь угодно половинчатыми,но они никогда не должны противоречить главной цели, в противном случае они будут вести нас в противоположном направлении,а это и будет оппортунистической ликвидацией либертарианского идеала.

Примером такой пагубной оппортунистической стратегии может служить система налогообложения.Либертарианец стремится к полной ликвидации налогов. Для него борьба за резкое сокращение или отмену подоходного налога является шагом в правильном направлении. Но либертарианец не должен поддерживать увеличение существующих налогов или введение новых.Например, доказывая необходимость значительного сокращения подоходного налога, он не должен предлагать заменить его налогом с продаж или чем-нибудь в этом роде. Уменьшение, а еще лучше отмена налога — это всегда однозначное уменьшение власти государства и существенный шаг к свободе, а вот замена одного налога другим или повышение налогов всегда имеет противоположное значение, потому что говорит о дополнительном наступлении государства на ка- ком-то другом направлении. Введение нового налога или повышение налога просто противоречат конечной цели либертарианства.

Сходным образом,в нашу эпоху постоянного дефицита федерального бюджета часто приходится сталкиваться с практической проблемой: следует ли одобрить снижение налогов, если результатом этого будет увеличение дефицита бюджета? Консерваторы,которые по своим соображениям предпочитают сокращению налогов сбалансированный бюджет, неизменно выступают против любого снижения налогов, если это мероприятие не сопровождается равным или бóльшим по величине снижением государственных расходов.Но поскольку налогообложение представляет собой нелегитимный акт агрессии, любое противодействие снижению налогов —

1 5 . С Т РА Т Е Г И Я С В О Б О Д Ы

| 343 |

любому снижению налогов — прямо противоречит цели либертарианцев. Против государственных расходов нужно выступать тогда, когда принимают бюджет, и в этот момент либертарианец должен призывать к резкому сокращению расходов. Короче говоря, нужно всеми мерами добиваться ограничения и уменьшения активности правительства. Любая оппозиция уменьшению налогов или расходов недопустима,потому что напрямую противоречит целям и принципам либертарианства.

Особенно опасным оппортунистическим искушением является склонность ряда либертарианцев,в первую очередь из числа членов Либертарианской партии,изображать ответственность и реалистичность, предлагая какой-нибудь четырехлетний план разгосударствления.Имеет значение не то,что план четырехлетний,а не, скажем,трехлетний,а сама идея утверждения программы планового перехода к полной свободе.Например,на первом году следует отменить закон А, изменить закон В, урезать налог С на 10% и т.д. На втором году нужно отменить закон D,а налог С урезать еще на 10%. Главная проблема с этим планом, резко противоречащим самому принципу либертарианства, состоит в том, что из него следует, что закон D не следует отменять раньше, чем наступит второй год реализации программы. А ведь здесь и скрывается ловушка постепенных мер,о которой мы говорили выше! Эти якобы либертарианские стратеги заняли такую позицию,что оказались против более быстрого продвижения к свободе, чем это предусмотрено их планом. А ведь нет никаких основательных причин,чтобы двигаться к свободе медленно,а не быстро — скорее уж наоборот.

У идеи программы планового перехода к свободе есть еще один внутренний изъян. Сам плановый характер тщательно продуманной программы предполагает, с одной стороны, что государство на самом деле не является общим врагом человечества, что можно и даже желательно использовать государство для осуществления постепенного и размеренного продвижения к свободе. С другой стороны,идея,что государство является главным врагом человечества,ведет к совершенно другой стратегической позиции, в соответствии с которой либертарианец должен добиваться любого сокращения власти или активности государства. Такое сокращение нужно приветствовать всегда и везде как снижение уровня преступности и агрессии. Поэтому либертарианцу следует не мечтать об использовании государства для проведения планомерного разгосударствления,а уничтожать все проявления этатизма где и когда это становится возможно.

Ч А С Т Ь I I I . Э П И Л О Г

| 344 |

В соответствии с этими соображениями Национальный комитет Либертарианской партии в октябре 1977 года принял декларацию о стратегии,в которой было и следующее:

Мы должны высоко держать знамя неизменности своих принципов и никогда не поступаться нашей целью… Нравственный императив либертарианского принципа требует покончить с тиранией,несправедливостью,отсутствием полной свободы и нарушениями прав.

К любому половинчатому требованию следует относиться,как и сказано в платформе Либертарианской партии,как к достижению промежуточному и уступающему по значению главной цели.Поэтому любое такое требование следует понимать как шаг на пути к нашей конечной цели,а не как самоценную цель.

Высоко держать знамя наших принципов означает тщательно избегать любых постепенных мер: мы должны избегать того мнения,что во имя чести,облегчения страданий или исполнения надежд нам следует проявлять умеренность и остановиться на пути к свободе.Свобода должна быть нашей всепоглощающей целью.

Мы не должны связывать себя с какой-либо определенной стратегией разгосударствления,потому что это будет истолковано как согласие с продолжением политики этатизма и нарушения прав.Поскольку мы не должны оправдывать сохранение тирании,мы должны всегда и везде приветствовать любые меры разгосударствления.

Таким образом,либертарианец должен всячески избегать ловушки, представляющей собой веру в позитивное действие государства. С его точки зрения, от правительства нужно только одно — как можно быстрее уйти из всех сфер жизни общества.

Необходимо также избегать противоречий в высказываниях. Либертарианец не должен допускать высказываний, не говоря уж о политических рекомендациях, которые могли бы повредить нашей конечной цели. Представим, например, что его попросили высказаться о проекте снижения налога.Даже если он чувствует,что в данный момент не стоит распространяться о необходимости отмены всех налогов,он обязан избегать при этом таких беспринцип-

1 5 . С Т РА Т Е Г И Я С В О Б О Д Ы

| 345 |

ных высказываний в поддержку снижения налога, как: «Что ж, конечно, без каких-то налогов не обойтись». Высказывания, которые вводят публику в заблуждение и противоречат главному принципу, могут только навредить нашей конечной цели.

Достаточно ли одного образования?

Все либертарианцы, независимо от фракций, к которым они принадлежат, и убеждений, подчеркивают значимость образования и привлечения как можно большего числа преданных и понимающих людей в свои ряды. Проблема,однако,в том,что подавляющее большинство либертарианцев имеет очень упрощенное понимание роли и масштабов этого обучения.Короче говоря,они даже не пытаются ответить на вопрос:а что будет после обучения? Действительно,что дальше? Что будет после того,как мы убедим в своей правоте то или иное количество человек? Скольких нужно убедить,чтобы переходить к следующей стадии? Каждого? Большинство? Многих?

Многие либертарианцы исходят из того, что образования достаточно: любого человека с равной вероятностью можно привлечь в свои ряды.Каждого можно обратить в свою веру.Логически, конечно, это верно и возразить тут нечего, а социологически — это слабая идея. Уж кто-кто, а либертарианцы должны понимать, что государство — это паразит и враг общества,что оно создает правящую элиту, которая господствует над всеми нами и получает доход с помощью принуждения.Убедить правящую группу в том,что она творит беззаконие,хоть и возможно логически,но на практике почти недостижимо (разве что одного-двух человек в виде исключения).Сколько шансов,например,на то,чтобы убедить руководство корпораций General Dynamics или Lockheed в необходимости отказаться от правительственных щедрот? Насколько реальна возможность, что президент Соединенных Штатов прочтет эту книгу или любое другое либертарианское издание и воскликнет:«Они правы, а я был неправ. Все, ухожу в отставку»? Очевидно же, что шансы обратить в свою веру тех, кто жиреет за счет государственной эксплуатации населения,совершенно ничтожны.Мы можем надеяться лишь на то,чтобы переубедить основную массу людей,являющихся жертвой государственной власти, но следует забыть о тех, кому она выгодна.

Когда мы говорим это,мы одновременно утверждаем,что за проблемой обучения лежит проблема власти. После того как нам удастся привлечь в свои ряды достаточное число людей,мы встанем

Ч А С Т Ь I I I . Э П И Л О Г

| 346 |

перед задачей найти пути и возможности удалить государственную власть из нашего общества. Поскольку государство не будет столь любезным,чтобы самому отказаться от власти,придется использовать не только образование,но и меры давления.Какими именно будут эти меры — голосование,альтернативные неправительственные учреждения или массовый отказ от сотрудничества с государством — зависит от обстоятельств времени и от того, как все будет развиваться.В отличие от вопросов теории и принципов,выбор тактики — при условии,что она не противоречит принципам и конечной цели нашего движения,— это дело прагматическое,дело суждения и политического искусства.

На какие группы можно рассчитывать?

Образование останется нашей главной задачей на достаточно неопределенный срок. Но есть важный стратегический вопрос: кого обучать? Поскольку надеяться на то,что нам удастся перетянуть на свою сторону правящую элиту, не приходится, на кого следует нам рассчитывать? На какие социальные,профессиональные,экономические или этнические группы?

Консерваторы нередко обращают надежды на крупных предпринимателей.Этот взгляд на большой бизнес наиболее четко выражен в известном изречении Айн Рэнд: «Большой бизнес — преследуемое меньшинство нашего общества». Преследуемое? Если не считать небольшого числа исключений,весь большой бизнес стоит в очереди к большой государственной кормушке. И кто же здесь чувствует себя преследуемым? Быть может, корпорации Lockheed,General Dynamics,AT&T или Нельсон Рокфеллер?

Крупный бизнес поддерживает корпоративное и милитаристское «государство всеобщего благосостояния» столь открыто

ишироко,причем на всех уровнях — от местного до федерального, что это были вынуждены признать даже многие консерваторы. Чем можно объяснить столь откровенную поддержку со стороны «преследуемого меньшинства нашего общества»? Консерваторы могли бы предположить, что либо a) эти дельцы туповаты и не понимают собственной экономической выгоды,либо б) левые интеллектуалы запудрили им мозги и отравили сердца чувством вины

иискаженно понятого альтруизма. Ни одно из этих объяснений, однако,не выдерживает критики,и чтобы убедиться в этом,достаточно лишь бросить взгляд на корпорации AT&T или Lockheed. Крупные предприниматели обычно бывают убежденными этати-

1 5 . С Т РА Т Е Г И Я С В О Б О Д Ы

| 347 |

стами и либералами-корпоративистами не потому, что их сознание отравлено интеллектуалами,а потому,что они умеют правильно ориентироваться в жизни. С тех пор, как в начале XX века началось ускоренное огосударствление американской жизни, они использовали огромные возможности, открываемые государственными контрактами, субсидиями и картелизацией, для того чтобы добиваться привилегий за счет всех остальных.Не слишком большой натяжкой будет утверждение, что Нельсон Рокфеллер в основном руководствуется собственной выгодой,а не сумасбродным альтруизмом.Даже либералы,в общем,признают,что,например, обширная сеть органов государственного регулирования используется для картелизации всех отраслей в пользу частных фирм

иза счет общества в целом. Но чтобы спасти свое преклонение перед «новым курсом»,либералам приходится утешать себя мыслью, что регулирующие ведомства и прочие реформы,проведенные администрациями Вильсона и Рузвельта, были созданы исключительно ради общего блага. Таким образом, идея и происхождение регулирующих ведомств и других либеральных реформ вполне благонамеренны, вот только на практике эти ведомства как-то запутались в грехах и в служении частным, корпоративным интересам. Но Колко,Вайнштейн,Домхофф и другие историки-ревизио- нисты показали с исчерпывающей полнотой, что все это только либеральная мифология. В действительности эти реформы были задуманы, разработаны и пролоббированы на национальном

иместном уровне самими привилегированными группами. В трудах этих историков убедительно показано, что безгрешного золотого века реформ не было.Нет,изъян присутствовал здесь с самого начала, с момента зачатия. Либеральные реформы периода прогрессистов, «нового курса», «государства всеобщего благосостояния» были задуманы для получения именно того результата, который мы все и имеем, для создания мира централизации, этатизма

ипартнерства между правительством и бизнесом. Мира, который кормится за счет предоставления субсидий и монопольных привилегий бизнесу и другим опекаемым группам.

Ожидать, что Рокфеллеры и легион подобных им привилегированных крупных предпринимателей станут либертарианцами или хотя бы примут идеологию экономической свободы,— это пустая и тщетная надежда.Но это не значит,что нужно списать со счетов всех крупных предпринимателей или бизнесменов в целом.Что бы там ни говорили марксисты, не все бизнесмены и даже не все

Ч А С Т Ь I I I . Э П И Л О Г

| 348 |

крупные предприниматели образуют однородный экономический класс с одинаковыми классовыми интересами.Напротив,когда Комитет гражданской авиации наделяет монопольными привилегиями несколько крупных авиакомпаний, или когда Федеральная комиссия по связи США предоставляет монопольные привилегии AT&T, множество других фирм и бизнесменов, малых и крупных, терпят ущерб,потому что на них эти привилегии не распространяются.Когда,например,Федеральная комиссия по связи предоставила AT&T монопольное положение, это надолго затормозило развитие отрасли передачи данных, которая начала быстро развиваться только после того, как Комиссия разрешила конкуренцию. Привилегия подразумевает исключение, поэтому всегда существует множество фирм и бизнесменов,крупных и малых,кровно заинтересованных в том,чтобы покончить с государственным регулированием отрасли.А потому крупных и мелких предпринимателей — особенно среди тех,кто далек от привилегированного «восточного истеблишмента»5*, — которые могут оказаться восприимчивыми к либертарианским идеям,всегда будет достаточно.

Так от каких групп можно ожидать особенной восприимчивости к нашим идеям? Где,как говорят марксисты,наш «фактор социальных изменений»? Для либертарианцев это,естественно,важный стратегический вопрос, поскольку от ответа на него зависит направление наших усилий в области образования.

Заметную роль в подъеме либертарианского движения сыграла университетская молодежь. И не удивительно: учеба в колледже — это время,когда люди особенно открыты к основным проблемам нашего общества. Молодых людей очаровывает последовательность в достижении целей и неприкрытая правда, у студентов есть навык работы с абстрактными идеями,они еще не обременены заботами,их кругозор пока что шире,чем у взрослых специалистов, а потому они представляют собой плодородное поле для распространения либертарианских идей. Мы можем надеяться на больший рост либертарианства в университетских кампусах страны в будущем, и этот рост уже подготовлен расширением нашего влияния среди молодых ученых,профессоров и аспирантов.

Молодых должна привлечь позиция либертарианцев по вопросам,которые особенно близки их интересам.Это,прежде всего,наши призывы к отмене всеобщей воинской повинности,отказу от холодной войны,расширению гражданских свобод,легализации наркотиков и других преступлений без потерпевшего.

1 5 . С Т РА Т Е Г И Я С В О Б О Д Ы

| 349 |

Средства массовой информации также проявили себя как богатый источник благожелательного интереса к новым либертарианским идеям.Обладающих особенной отзывчивостью ко всему новому в общественной и политической жизни журналистов привлекают не только публикуемые либертарианцами материалы, но и их непреклонность. Будучи либералами, эти журналисты особенно чутки к провалам и углубляющемуся упадку господствующего либерализма.Враждебное консервативное движение,которое автоматически записывает работников прессы в ряды левых и занимает совершенно неприемлемую для них позицию в отношении внешней политики и гражданских свобод, не может быть привлекательным для средств массовой информации.Однако журналисты и редакторы благожелательно относятся к либертарианскому движению: оно безоговорочно соглашается с их инстинктивным подходом к вопросам мира и личных свобод,а кроме того устанавливает связь между действиями «большого» правительства в этих областях и правительственным вмешательством в экономику и сферу прав собственности.Все большее число журналистов начинает понимать,что все эти области взаимосвязаны, и это, конечно, чрезвычайно важно в силу влияния прессы на публику в целом.

А как насчет «средней» Америки — огромного среднего класса и рабочих,которые вместе составляют большинство американского населения и по основной части вопросов несогласны

суниверситетской молодежью? Можем ли мы чем-нибудь привлечь их? Если подходить логически,то для «средней» Америки мы должны быть особенно привлекательны.Мы прямо поднимаем те проблемы,которые вызывают особенное недовольство,— рост налогов, инфляция, дорожные пробки, преступность, скандалы в системе соцобеспечения. Только либертарианцы предлагают конкретные и последовательные способы решения этих проблем, предлагают вывести все эти сферы из-под влияния правительства и превратить их в зону частной добровольной деятельности.Мы можем показать, что во всех этих проблемах виновато правительство и что их решение заключается в том, чтобы сбросить с наших плеч государство

сприсущим ему принуждением и насилием.

Малому бизнесу мы можем пообещать мир подлинно свободного предпринимательства,мир,освобожденный от созданных государством и правящей верхушкой монопольных привилегий, картелей и субсидий. Им и крупным предпринимателям, не попавшим в привилегированный круг монополистов,мы можем обе-

Ч А С Т Ь I I I . Э П И Л О Г

| 350 |