Ротбард_К_новой_свободе

лей. Здесь существенно то, что в отличие от других примитивных племен ни узы родства,ни географические обстоятельства не обязывали никого быть членом определенного туата.Каждый был волен оставить свой туат и присоединиться к другому. Зачастую два или более туата принимали решение об объединении и создании более сильного туата.Как пишет профессор Педен,«туат — это совокупность людей, добровольно объединившихся для общей пользы и выгоды, а его территория представляла собой совокупную земельную собственность его членов»10. Короче говоря, там не было современного государства с его территориальным суверенитетом, существующим отдельно от земельной собственности подданных. Напротив, туаты представляли собой добровольные объединения, территорию которых составляли земельные владения его членов. Исторически на территории Ирландии существовало от 80 до 100 туатов.

А выборный король? Разве он не являлся правителем государства? Главным образом король исполнял роль верховного жреца, руководителя религиозных церемоний туата, который являлся не только социальной и политической, но и религиозной организацией. В дохристианский период статус верховного жреца был наследственным, эта практика сохранилась и после принятия христианства. Короля выбирали из числа членов королевской семьи (derbfine),за которой была закреплена жреческая функция.Политические же функции короля были строго ограничены:он являлся военным вождем туата и председательствовал на общих собраниях. Но переговоры о войне и мире он мог вести только как представитель общего собрания. Никоим образом не являясь суверенным властителем, он не имел права вершить правосудие над членами своего туата. Он не мог принимать законы, а когда сам оказывался участником тяжбы,то обязан был передавать дело на рассмотрение независимого третейского судьи.

Каким же образом развивался закон и обеспечивалось правосудие? Прежде всего закон основывался на совокупности пришедших из незапамятной древности обычаев,сохранявшихся сначала в устной,а потом в книжной традиции в среде класса профессиональных судей, или брегонов, которые ни в каком смысле не были государственными чиновниками. Тяжущиеся стороны обращались к ним, руководствуясь их репутацией людей, знающих право, мудрых и беспристрастных. Как пишет профессор Педен,

1 2 . П О Л И Ц И Я , З А К О Н И С У Д Ы

| 261 |

знатоки права давали советы спорящим сторонам.Они же нередко выступали в роли третейских судей,оставаясь при этом частными лицами,а не государственными служащими.Их положение в обществе определялось исключительно знанием законов и репутацией мудрых и беспристрастных судей11.

Более того, брегоны никак не были связаны с отдельными туатами или их королями.Они были частными лицами,к которым могли обратиться члены любого туата,нуждавшиеся в третейском судье.Более того,и это имеет огромное значение,в отличие от системы правосудия в Древнем Риме брегонами все исчерпывалось — не было других судей; в древней Ирландии не было никакого государственного суда.

Именно брегоны, получавшие правовое образование, толковали и пополняли закон в соответствии с менявшимися условиями.Более того,в этой системе правосудия не было монополизма — существовало несколько конкурировавших школ правоведения,так что у ирландцев был достойный выбор.

Каким образом приводились в исполнение решения брегонов? Через детально развитую систему страхования или поручительства.Люди были связаны между собой отношениями взаимной поруки,которые гарантировали исправление ошибок,восстановление справедливости и исполнение решений брегонов. Иными словами, сами брегоны не имели отношения к исполнению собственных решений,а занимались этим люди,связанные узами взаимной поруки.Виды поручительства были разные.Например,поручитель своей собственностью гарантировал возврат долга,а если должник отказывался возвращать долг,он вместе с истцом добивался исполнения судебного решения. В этом случае должнику приходилось платить дважды — и кредитору, и поручителю в качестве компенсации за его дополнительные хлопоты. И эта система действовала в случае любых правонарушений и неисполнений торговых договоров; иными словами, она охватывала все дела, входящие, по нашей терминологии, в сферу действия гражданского и уголовного права.Любого преступника рассматривали как должника,который обязан возместить ущерб,нанесенный им жертве преступления,которая становилась, таким образом, его кредитором. Потерпевший собирал своих поручителей и либо задерживал преступника, либо публично обвинял его в преступлении и требовал от него предстать

Ч А С Т Ь I I . Л И Б Е Р Т А Р И А Н С К И Й П О Д Х О Д К С О В Р Е М Е Н Н Ы М П Р О Б Л Е М А М

| 262 |

перед судом брегонов. Обвиняемый мог послать своих поручителей,чтобы те договорились об урегулировании конфликта,либо соглашался перенести дело в суд.Если он уклонялся от того и другого, то оказывался вне закона и уже не мог обращаться в суд,потому что был опозорен для всего общества12.

За тысячелетнюю историю кельтской Ирландии случались, конечно,войны,но они представляли собой незначительные стычки,несопоставимые с опустошительными битвами,сотрясавшими остальную Европу.Как отмечает профессор Педен,

не имея государственного аппарата принуждения,способного с помощью налогообложения и воинской повинности мобилизовать значительные вооруженные силы,ирландцы не могли сколько-нибудь длительное время участвовать в масштабных конфликтах.По европейским стандартам,ирландские войны… были жалкими драками и набегами угонщиков скота13.

Итак,мы установили,что и теоретически,и исторически возможно существование эффективной и вежливой полиции,компетентных и знающих судей, систематически развитых и социально приемлемых законов — и все это без малейшего участия государства, наделенного монополией на насилие.Государство,претендующее на суверенное право защиты территории и получение соответствующих платежей от ее населения, может быть отделено от всей области охраны правопорядка. Для поддержания закона и порядка государство нужно не больше, чем для всего остального. Мы еще не учли принципиально важное обстоятельство: имея монополию на применение насилия, оно веками являлось источником такого кровопролития,такой тирании и жестокости,каких нельзя ожидать ни от одной частной организации.Если взглянуть на скорбный перечень массовых убийств,эксплуатации и тирании,которым подвергалось общество со стороны правительств, следует без колебаний отвернуться от государства-левиафана и попытаться жить свободно.

Преступные защитники

Эту проблему мы оставили напоследок: что если полиция и суды окажутся продажными и предвзятыми, что если они начнут действовать в интересах,скажем,богатых клиентов? Мы показали,как либертарианская правовая и судебная системы могут действовать

1 2 . П О Л И Ц И Я , З А К О Н И С У Д Ы

| 263 |

в условиях свободного рынка, и предположили при этом, что они действуют честно. Но что делать, если полиция или суды окажутся во власти преступников? Как быть тогда?

Прежде всего либертарианцы не закрывают глаза на этот вопрос. В отличие от утопических марксистов или левых анархистов (анархо-коммунистов или анархо-синдикалистов), либертарианцы не склонны предполагать, что жизнь в абсолютно свободном обществе, о котором они мечтают, создаст нового, чудесным образом преображенного освобожденного человека.Мы не предполагаем,что лев возляжет рядом с ягненком и что ни у кого не будет преступных помыслов против своих соседей. Разумеется, чем лучше будут люди, тем лучше будет работать любая общественная система,в частности,тем меньше работы будет у полиции и судов.Но либертарианцы не строят подобных иллюзий. Мы говорим только о том, что как бы хороши или плохи ни были люди, чисто либертарианское общество будет одновременно наиболее нравственным

инаиболее эффективным,наименее криминальным и максимально безопасным для личности и собственности.

Начнем с проблемы продажного суда. Как быть, если судья благоволит богатому клиенту? Прежде всего, если учесть стимулы

исанкции,действующие в свободной рыночной экономике,такого рода благоволение очень маловероятно. Само существование суда

иматериальное благополучие судьи будут зависеть от его справедливости,объективности,честности и приверженности истине.Это его торговая марка. Стоит только распространиться слуху о продажности судьи, и он немедленно начнет терять клиентов, потому что даже клиенты из криминального мира вряд ли захотят иметь дело с арбитром, решения которого не принимаются обществом всерьез и который и сам может вот-вот попасть в тюрьму за обман

иподлог.Если,например,обвиненный в нарушении договора Джон Смит обратился в суд,возглавляемый его зятем,ни один из честных судов не воспримет решение по этому делу всерьез. Это заведение перестанет быть судом в глазах всех,кроме разве что самого Джона Смита и его семьи.

Сравните этот встроенный механизм коррекции с нынешними государственными судами.Судей назначают или избирают на длительный срок, пожизненно, и они получают монопольное право вершить правосудие на определенной территории.Почти невозможно что-либо сделать, если судья будет принимать умеренно предвзятые и несправедливые решения, — разве что коррумпиро-

Ч А С Т Ь I I . Л И Б Е Р Т А Р И А Н С К И Й П О Д Х О Д К С О В Р Е М Е Н Н Ы М П Р О Б Л Е М А М

| 264 |

ванность судьи выйдет за всякие мыслимые пределы. И вот так год за годом он будет вершить свое правосудие, получая при этом свое жалованье,начисляемое из принудительно взыскиваемых налогов. А вот в совершенно свободном обществе любое подозрение в адрес судьи или суда приведет к тому,что клиенты откажутся от его услуг, а приговоры такого судьи или суда будут игнорироваться. Это намного более эффективная система предотвращения коррупции, чем существующий механизм правительственного контроля.

Более того,искушение брать взятки будет не столь сильным

ипо другой причине:на свободном рынке фирмы зарабатывают не на богатых клиентах,а на массовом потребителе.Сеть универмагов Macy’s получает доход от тысяч мелких покупателей,а не от небольшого числа богатых клиентов. То же самое относится сегодня к страховой компании Metropolitan Life Insurance и будет верным для любой судебной компании Metropolitan завтра.Со стороны судов и судей было бы просто глупо рисковать доверием подавляющей массы клиентов ради благосклонности немногочисленных богачей.И сравните эту ситуацию с нынешним положением дел,когда судьи,подобно всем другим политикам,могут оказаться в долгу перед богатыми спонсорами, финансирующими кампании их политической партии.

Существует миф, что американская система обеспечивает превосходный механизм сдержек и противовесов,так что власти исполнительная,законодательная и судебная уравновешивают и сдерживают друг друга, а потому можно не опасаться чрезмерной концентрации власти в одних руках. Но вся эта система по большей части является обманом и жульничеством. Ведь каждый из институтов власти обладает в своей области монополией на принуждение, а все они являются частью единого государства, которое в любой момент контролируется одной партией. Более того, у нас есть только две партии, близкие друг к другу по идеологии и личному составу.Они нередко вступают в сговор,а повседневное управление осуществляется государственной бюрократией, которая не может быть смещена решением избирателей.Сравните с этими мифическими сдержками и противовесами реальные сдержки и противовесы, обеспечиваемые рыночной экономикой! A&P ведет свои дела честно, потому что на нее давит конкуренция — действительная

ипотенциальная — со стороны Safeway, Pioneer и бесчисленного множества других магазинов.Они честны,потому что клиенты могут в любой момент от них отвернуться. На вольном рынке судей-

1 2 . П О Л И Ц И Я , З А К О Н И С У Д Ы

| 265 |

ских услуг судьи будут честными потому, что при малейшем подозрении в бесчестности публика перейдет через дорогу или в соседний квартал в другой суд и к другому судье.Они будут честны из страха потерять свой бизнес. Таковы реальные, действенные сдержки и противовесы рыночной экономики и свободного общества.

То же самое и с перспективой криминализации частных полицейских формирований, которые могли бы заняться выколачиванием дани и рэкетом.Такое,действительно,возможно.Но в отличие от нашего нынешнего общества под рукой будут действенные сдержки и противовесы:найдутся другие частные полицейские формирования, которые смогут объединиться, чтобы сообща подавить хищнические посягательства на их клиентов.Если охранная компания Metropolitan Police Force превратится в банду гангстеров

ирэкетиров,общество сможет призвать на помощь охранные компании Prudential или Equitable, и те сообща пресекут эту противоправную деятельность.В случае централизованного государства все иначе.Если группа гангстеров сумеет подчинить себе государственный аппарат с его монополией на принуждение, остановить их сможет разве что революция. В либертарианском обществе не будет нужды в революции, чтобы положить предел хищничеству гангстерского государства, — здесь всегда найдется достаточно честных полицейских формирований, чтобы остановить и подавить полицейских,ставших на путь бандитизма.

Да и что такое государство,если не организованный бандитизм? Что такое налогообложение, если не воровство в гигантском масштабе? Что такое война, если не массовая резня, подобную которой не могут устроить никакие частные полицейские формирования? Что такое воинский призыв, если не массовое рабство? Можно ли представить себе,что частному полицейскому формированию сходит с рук хоть крошечная доля того,что год за годом и век за веком сходит с рук государствам?

Есть и еще одно существенное обстоятельство, которое делает почти невозможным,чтобы бандитизм переродившихся полицейских формирований мог хоть в малой степени сравниться с тем, что творят современные правительства.Правительства могут совершать чудовищные вещи во многом благодаря тому, что в глазах одурманенной публики их деятельность легитимна.Средний гражданин может быть недоволен или просто возмущен полицией

ипоборами правительства. Но он находится под обаянием идеи, внушенной столетиями государственной пропаганды, что прави-

Ч А С Т Ь I I . Л И Б Е Р Т А Р И А Н С К И Й П О Д Х О Д К С О В Р Е М Е Н Н Ы М П Р О Б Л Е М А М

| 266 |

тельство — это его законный суверен, а потому попытка воспротивиться его повелениям была бы гибельным безумием.Государственные интеллектуалы веками вдалбливали ему мысль о необходимости преклоняться перед этой легитимностью — с помощью флагов,ритуалов,церемоний,наград и конституций.Полицейская банда — даже если все частные полицейские формирования сольются в единую банду — не будет иметь подобной легитимности. Публика увидит в них только бандитов, а взимаемая ими дань никогда не будет считаться налогом, который следует платить автоматически. Люди быстро сплотятся против их незаконных требований,и бандиты потерпят поражение.Как только общество войдет во вкус привольной, обеспеченной и благоустроенной жизни безгосударственного либертарианского мира,государство почти заведомо проиграет.Почуяв вкус свободы,люди не захотят отказаться от нее.

Но предположим — только предположим — что, несмотря на все помехи и препятствия, несмотря на всю любовь к вновь обретенной свободе,несмотря на все встроенные сдержки и противовесы, обеспечиваемые свободным рынком, государство сумеет ка- ким-то образом опять все подмять под себя. Что тогда? Тогда мы опять получим все то же государство. Мы будем не в худшем положении, чем сегодня, с нашим нынешним государством. Как выразился один философ-либертарианец, «по крайней мере, мир получит грандиозные каникулы».Звучное обещание Карла Маркса куда лучше подходит не к коммунизму,а к либертарианскому обществу: отказываясь от государства ради свободы, нам нечего терять, кроме своих цепей.

Национальная оборона

Мы подошли к последнему аргументу против либертарианства. Каждому либертарианцу приходилось слышать осторожное возражение: «Ладно,эта система действительно может работать на уровне местной полиции и судов. Но как либертарианское общество сможет защитить нас от русских?»

За этим вопросом скрывается ряд сомнительных предположений, в частности особенно сомнительное, что русские мечтают о вооруженном нападении на Соединенные Штаты.Предполагается также,что подобное желание сохранится и после того,как Соединенные Штаты превратятся в чисто либертарианское общество. При этом пренебрегают уроком истории, что войны — это результат конфликта между нациями-государствами, каждое из которых

1 2 . П О Л И Ц И Я , З А К О Н И С У Д Ы

| 267 |

вооружено до зубов и подозревает других в желании напасть на него.Но либертарианская Америка явно не будет представлять угрозы для кого-либо, причем не в силу своей разоруженности, а потому что будет следовать политике отказа от агрессии.Когда мы перестанем быть внутренне опасными для других, маловероятно, что ка- кая-то страна захочет напасть на нас.Один из главных пороков на- ции-государства заключается в том, что каждое государство идентифицирует себя со всеми гражданами, и в случае войны невинные люди становятся объектом агрессии со стороны враждебного государства.Но в либертарианском обществе подобной идентификации не будет, а потому станут крайне маловероятными

иразрушительные войны. Представим себе, например, что вставшее на путь беззакония охранное предприятие Metropolitan Police Force предприняло агрессию не только против американцев, но

ипротив мексиканцев. Если в Мексике на тот момент будет государство, то мексиканское правительство будет уверено, что к преступлениям компании Metropolitan американцы в целом отношения не имеют. Так что если мексиканская полиция предпримет карательную экспедицию против этой компании,она не станет воевать с американским народом в целом.В наши же дни все было бы совершенно наоборот. Вероятнее всего, другие американские охранные предприятия присоединятся к мексиканцам с целью наказать агрессора. Можно предположить, что исчезнет сама идея войны против либертарианской страны или,лучше сказать,либертарианской территории.

Более того, сама постановка такого рода вопроса о русских — это серьезная философская ошибка. Обдумывая любого рода новую систему, какой бы она ни была, мы должны сначала решить:хотим ли мы,чтобы она была реализована.Чтобы решить, хотим ли мы жить при либертарианстве,коммунизме,левом анархизме, теократии или какой-то другой системе, нужно для начала предположить, что она уже реализована, а лишь затем появится возможность оценить, насколько эта система будет эффективна

иустойчива. Я полагаю,что нам удалось показать,что либертарианская система вполне жизнеспособна и в случае реализации намного превзойдет любую другую форму общественного устройства по эффективности, моральности, богатству, материальному благосостоянию и свободе. Но мы еще ничего не сказали о том, как перейти от существующей системы к идеалу, ведь это два совершенно разных вопроса: какова наша идеальная цель и каковы стратегия

Ч А С Т Ь I I . Л И Б Е Р Т А Р И А Н С К И Й П О Д Х О Д К С О В Р Е М Е Н Н Ы М П Р О Б Л Е М А М

| 268 |

и тактика перехода к этой идеальной цели. В вопросе о русской угрозе смешаны эти два уровня дискурса. В нем предполагается, что либертарианство почему-то не было установлено по всему миру, что оно реализовано только в Америке и нигде больше. Но зачем исходить из такого предположения? Почему бы сначала не предположить, что оно было утверждено повсеместно, и посмотреть, понравится ли нам этот мир? В конце концов,либертарианская философия вечна и не имеет временны´ х и пространственных ограничений. Мы требуем свободы для всех и каждого, а не только для Соединенных Штатов. Если кто-то согласен, что наилучшим проектом будущего является победа либертарианства во всемирном масштабе, что такое общество будет эффективным и нравственным,что ж,пусть он станет либертарианцем,примет свободу как общую идеальную цель и начнет вместе с нами работать над отдельной — и очень трудной — задачей осмысления того, как реализовать этот идеал.

Если же говорить о стратегии,то очевидно,что чем более обширна территория,на которой свобода будет утверждена изначально,тем больше будут ее шансы на выживание,тем вероятнее,что она сможет отразить любые насильственные попытки ее разрушить.Если свобода будет единовременно утверждена во всем мире,то проблема национальной обороны, естественно, просто не возникнет. Тогда все проблемы будут локальными полицейскими проблемами. Если же, однако, либертарианским станет только округ Дип-Фоллс в штате Вайоминг, а остальная часть Америки и мир останутся этатистскими, шансы на выживание будут крайне невелики. Если Дип-Фоллс объявит о своей независимости и создании свободного общества,очень велики шансы,что Соединенные Штаты,учитывая историческую традицию нетерпимости к сепаратизму, быстро сокрушат новое свободное общество и полицейские силы округа ДипФоллс не смогут им помешать. Между этими двумя полюсами лежит бесконечное множество промежуточных вариантов, но совершенно понятно, что чем больше будет изначально территория свободы, тем больше будут ее шансы противостоять угрозе извне. Таким образом,русский вопрос — это вопрос о стратегии,а не о базовых принципах и не о цели, для достижения которой мы готовы делать все возможное.

Впрочем, давайте рассмотрим вопрос о русской угрозе по существу. Предположим, что Советский Союз будет исполнен решимости напасть на либертарианское население на территории

1 2 . П О Л И Ц И Я , З А К О Н И С У Д Ы

| 269 |

нынешних Соединенных Штатов (понятно, что тогда уже не будет правительства США, способного сформировать единое национальное государство). Прежде всего, вопрос о характере и количестве вооружений решат сами американские потребители. Те американцы,которым нравятся подводные лодки c ракетами Polaris на борту и которые при этом опасаются советской угрозы,подпишутся на их финансирование. Предпочитающие систему противоракетной обороны будут инвестировать в создание и развертывание соответствующих ракетных систем. Не верящие в реальность советской угрозы,а также убежденные пацифисты,не будут участвовать в финансировании национальной обороны. Разные концепции обороны будут реализованы в той мере, в какой они получат поддержку населения. Поскольку на всем протяжении истории во всех странах на войны и подготовку к войнам тратилось намного больше, чем было нужно, не столь уж бессмысленно предположение, что частные, добровольные усилия подготовят страну к обороне намного лучше,чем любое правительство. И уж определенно эти усилия будут намного более моральными.

Но давайте предположим наихудший исход.Предположим, что Советский Союз в конечном итоге вторгся и захватил территорию Америки.Что тогда? Следует отдавать себе отчет,что тут перед завоевателем начнут вставать самые серьезные проблемы. Покоренной страной можно править только потому,что в ней наличествует государственный аппарат, доводящий до населения приказы победителя и обеспечивающий их выполнение. Британия, столь значительно уступающая Индии по территории и населению,веками правила ею только потому, что местные раджи заставляли своих подданных выполнять распоряжения завоевателей. Но если на оккупированной территории отсутствовало эффективное правительство,завоеватели попадали в крайне непростую ситуацию.Когда британцы подчинили себе Западную Африку, они обнаружили, что племенем ибо (позднее сформировавшим Республику Биафра) очень трудно управлять, потому что оно было весьма свободолюбивым и не имело племенных вождей, которые могли бы служить посредниками между своим народом и захватчиками. Англичанам потребовались столетия на подчинение себе древней Ирландии главным образом потому,что там не было государства и не было,соответственно, правительственного аппарата, который мог бы выполнять договоры и передавать населению приказы. Именно по этой причине англичане обвиняли «диких» и «нецивилизованных»

Ч А С Т Ь I I . Л И Б Е Р Т А Р И А Н С К И Й П О Д Х О Д К С О В Р Е М Е Н Н Ы М П Р О Б Л Е М А М

| 270 |