Ротбард_К_новой_свободе

Часть III Эпилог

15 Стратегия свободы

Образование: теория и движение

И вот,новое либертарианство — истина,теоретически выверенная и способная решить наши политические проблемы,— у нас в руках. Но теперь,когда мы владеем истиной,как нам добиться победы? Мы стоим перед главной стратегической проблемой:как перейти из нашего несовершенного огосударствленного мира в великое царство свободы. Проблемой, подобной тем, что вставали перед всеми «радикальными» мировоззрениями.

Единой магической формулы не существует. Любая стратегия социальных изменений,предполагающая убеждение и изменение сознания людей, — это всегда искусство, а не точная наука. Но это знание не должно мешать нам в поисках разумных путей достижения наших целей. Существование плодотворной теории или, по крайней мере, теоретической дискуссии о надлежащей стратегии перемен,возможно.

Есть один пункт, который вряд ли вызовет разногласия: главным и необходимым условием победы либертарианства (как, впрочем, и любого другого социального движения — от буддизма до вегетарианства) является образование: убеждение и изменение взглядов большого числа людей. У образования, в свой черед, есть два жизненно важных аспекта. С одной стороны, нужно привлечь внимание людей к существованию либертарианства и сделать их либертарианцами. Если бы наше движение состояло только из лозунгов,публичных акций и других средств привлечения внимания, нас услышали бы многие, но вскоре они обнаружили бы, что сказать нам нечего, и результат оказался бы эфемерным. Поэтому либертарианцы должны серьезно размышлять и заниматься наукой, издавать теоретические и методические книги, статьи и журналы, участвовать в конференциях и семинарах. С другой стороны, ни одна теория никуда не приведет,если никто и никогда не слыхал об этих статьях и книгах, а потому нам нужны публичные акции, лозунги, активная деятельность студентов, лекции, присутствие на радио и телевидении. Подлинное образование не может быть

1 5 . С Т РА Т Е Г И Я С В О Б О Д Ы

| 333 |

успешным без сочетания теории и практической деятельности, идеологии и людей,распространяющих эту идеологию.

Таким образом, нужно привлечь внимание публики к теории,а потому теория нуждается в людях,которые будут держать ее знамя,обсуждать,агитировать,распространять свет истины.И теория,и движение пусты и бесплодны друг без друга.Теория засохнет на корню без сознательного движения,преданного делу распространения этой теории и разъяснения ее целей.Но и движение обернется бесцельной суетой, если упустит из вида идеологию и главную цель. Некоторые либертарианские теоретики полагают, что есть нечто неприличное или постыдное в организации активного политического движения,но как еще прийти к свободе,если не бороться за нее? Однако некоторые воинственные активисты, жаждущие действий — любых действий, — презирают то,что им кажется бесплодным теоретизированием. Но все их действия окажутся пустыми и бесплодными,если они будут лишь смутно представлять себе, ради чего они их предпринимают.

Более того, часто приходится слышать жалобы либертарианцев (и членов других социальных движений), что все их книги, журналы и конференции ориентированы «только на своих»,что во «внешнем мире» к ним мало кто прислушивается. В этом проявляется полное непонимание многосторонних задач образования в самом широком смысле этого слова. Важно обучать других, но точно так же необходимо и постоянное самообразование. Отряды либертарианцев, разумеется, должны постоянно заботиться о привлечении людей в свои ряды,но необходимо также поддерживать в своих рядах живую энергию. Обучая самих себя, мы достигаем двух жизненно важных целей.Во-первых,при этом мы развиваем и очищаем либертарианскую теорию, разрабатывающую цели и задачи всего нашего предприятия. Будучи учением живым и истинным, либертарианство не может быть выбито на каменных скрижалях. Оно должно оставаться живой теорией,развивающейся в теоретических трудах и дискуссиях, в ходе опровержения и устранения возникающих ошибок. В рамках либертарианского движения выпускаются десятки небольших бюллетеней и журналов,от скоропечатных листков до глянцевых изданий, постоянно возникающих и исчезающих.Это признак живого,растущего движения,образуемого размышлениями и спорами множества людей.

Но есть еще одна существенная причина для того, чтобы «обращаться только к своим», даже если бы этим разговором все

Ч А С Т Ь I I I . Э П И Л О Г

| 334 |

только и ограничивалось. Это чувство локтя — психологически необходимое знание о том, что есть и другие люди со сходным умонастроением,с которыми можно говорить,рассуждать,да и вообще общаться и взаимодействовать. В настоящее время либертарианское мировоззрение стало достоянием сравнительно небольшого числа людей, и при этом оно предлагает радикальное изменение статус-кво. Поэтому оно обречено на замкнутость и уединенность,и знание о существовании движения,этот «разговор со своими», помогает преодолеть чувство изоляции. Нашему движению уже достаточно много лет, и в нем полно отступников. Анализ отступничества показывает,что почти в каждом случае изменивший движению либертарианец был изолирован, отрезан от общения и взаимодействия с соратниками. Лучшим противоядием против отказа от дела свободы как безнадежного или несбыточного предприятия является процветающее движение и чувство сплоченности и солидарности.

Утописты ли мы?

Итак,мы должны получать и теоретическое образование,и практическое,путем участия в движении. Но что же должно быть содержанием образования? Каждое радикальное мировоззрение обвиняли в утопизме,и либертарианское движение не является исключением. Некоторые либертарианцы и сами держатся того мнения,что не следует пугать людей чрезмерным радикализмом,а потому либертарианскую идеологию и программу во всей их полноте чужим лучше не показывать.Эти люди рекомендуют принять фабианскую программу постепенных перемен, заботиться только о постепенном сведении государственной власти на нет. Примером может служить налогообложение:вместо того чтобы добиваться радикальной отмены всех существующих налогов или хотя бы только подоходного, они советуют ограничиться призывом к небольшому улучшению — скажем,к снижению подоходного налога на 2%.

Что касается стратегического мышления, либертарианцам следует изучать опыт марксистов, потому что они размышляли о стратегии радикальных изменений общества больше,чем кто-либо другой.Так,марксисты видят два критически важных стратегических заблуждения,уводящих движение с верного пути:одно они называют левым уклонизмом,а другое — правым оппортунизмом.Критики экстремистских либертарианских принципов — это аналог марксистского правого оппортунизма.Главная проблема с оппортуниста-

1 5 . С Т РА Т Е Г И Я С В О Б О Д Ы

| 335 |

ми заключается в том, что, ограничиваясь «практичной» программой,ориентированной на постепенное воплощение и имеющей все шансы быть немедленно одобренной к исполнению,они очень рискуют полностью потерять из виду конечную цель либертарианства.Тот, кто ограничивается требованием снижения налогов на 2%, помогает похоронить либертарианский идеал — ликвидацию системы налогообложения как таковой. Сконцентрировавшись на ближайшей цели,он помогает ликвидировать цель конечную,а тем самым и весь смысл самого либертарианства. Если уж либертарианцы отказываются высоко держать знамя своих принципов,своей верности конечной цели,кто же его поднимет? Ответ — никто,потому что ошибочный путь оппортунизма был в последние годы основной причиной отступничества в наших рядах.

Характерным примером отступничества, ставшего результатом оппортунизма,является история одного человека — назовем его Роберт, — бывшего преданным и воинственным либертарианцем в начале 1950-х годов.Войдя во вкус деятельности и быстрого успеха, Роберт пришел к выводу, что правильная стратегия состоит в том,чтобы отказаться от всех разговоров о цели либертарианства и, прежде всего, скрыть его враждебность к правительству. Роберт начал акцентировать внимание только на позитивных аспектах либертарианства и тех его целях, которые можно достичь с помощью добровольных действий. По мере своего карьерного роста Роберт начал видеть помеху в бескомпромиссных либертарианцах и, соответственно, стал изгонять из своей организации каждого, пойманного на отрицании правительства. Потребовалось совсем немного времени,чтобы Роберт открыто и однозначно отринул либертарианскую идеологию и призвал к партнерству между правительством и частными предприятиями, между принципами принуждения и добровольного действия, иными словами, открыто занял свое место в правящих кругах.Правда,будучи навеселе,Роберт все еще именует себя анархистом, но только в очень абстрактном смысле,не имеющем никакого отношения к реальной жизни.

Экономист Ф.А. Хайек, никоим образом не являющийся экстремистом,красноречиво написал о том,как важно для успеха свободы поддерживать чистоту и радикализм идеологии в качестве не подлежащего забвению символа веры. Он написал, что одной из самых привлекательных сторон социализма всегда было подчеркивание его идеальной цели,идеала,который пронизывает,воодушевляет и направляет действия всех своих сторонников.Затем Хайек добавил:

Ч А С Т Ь I I I . Э П И Л О Г

| 336 |

Нам следует предложить новую,взывающую к воображению программу либерализма.Нужно внести в работу созидания свободного общества дух интеллектуального приключения и отваги.Нам нужна либеральная Утопия, нужна программа,которая не будет ни простой апологией сложившегося порядка вещей,ни разновидностью социалистического безумства.Нужен истинно либеральный радикализм,который не пощадит чувствительность власть имущих (в том числе профсоюзов),не будет чрезмерно практичным и не ограничит свои задачи только политически реализуемыми.Нам нужны интеллектуальные лидеры,способные устоять против искушения властью и влияния,готовые трудиться для воплощения идеала при малых шансах на быстрый успех.Нужны люди,приверженные принципам,готовые сражаться за их полную реализацию даже в отдаленном будущем… Свободная торговля и свобода возможностей — это идеалы,которые все еще способны воспламенить воображение многих,но лозунги «умеренной свободы торговли» и «ослабления контроля» не могут претендовать ни на интеллектуальное достоинство, ни на ответный энтузиазм.

Успех социалистов должен научить нас тому,что именно отважный утопизм обеспечил им поддержку интеллектуалов и влияние на общественное мнение,которое ежедневно делает возможным то,что еще вчера казалось недостижимым.Те,кто ограничивали себя только практически возможным (при данном состоянии общественного мнения),постоянно обнаруживали,что их усилия делаются политически нереализуемыми из-за изменения общественного мнения,которым они и не пытались руководить. Если мы в очередной раз не сумеем сделать философское обоснование свободного общества животрепещущим вопросом интеллектуальной жизни,если не сумеем привлечь к этому наши лучшие и самые энергичные умы,перспективы свободы будут безрадостны.Но битва еще не проиграна,если мы сумеем возродить ту веру во власть идей,которая отличала либерализм в его лучшие дни1.

Здесь Хайек высветил важную истину и важную причину для того, чтобы постоянно подчеркивать конечную цель либертарианства, —

1 5 . С Т РА Т Е Г И Я С В О Б О Д Ы

| 337 |

это радость и энтузиазм,которые способна возбудить логически последовательная система.Кто,скажите,пойдет на баррикады за двухпроцентное снижение налогов?

Есть и еще одна веская тактическая причина для того,чтобы придерживаться неизменных принципов. Повседневные события общественной и политической жизни действительно являются результатом взаимодействия многих сил,зачастую — неудовлетворительным результатом противоположно направленных идеологий и интересов. Уже по этой причине для либертарианцев важно неустанно повышать ставки. Результатом призыва к двухпроцентному сокращению налога может стать только легкое понижение задуманного повышения налога, а вот призыв к резкому сокращению налогов может привести к существенному их понижению.Именно

вэтом заключается стратегическая роль экстремиста — постоянно толкать матрицу повседневных действий все дальше и дальше

всвоем направлении. Социалисты были особенно хороши в этой стратегии. Если заглянуть в социалистическую программу, выдвинутую 60 или даже всего 30 лет назад, вы обнаружите, что меры, которые одно или два поколения назад считались однозначно социалистическими, теперь воспринимаются как неотъемлемая часть исконного американского наследия. Таким образом, день за днем компромиссы прагматичной политики неотвратимо толкали общество к коллективизму.Нет причин,которые могли бы помешать либертарианцам достичь того же. По сути, одна из причин того, что консерватизм оказался столь слабым противником коллективизма, заключается в том,что консерватизм в силу своей природы предлагает не последовательную политическую философию,а всего лишь практически возможную защиту сложившегося статус-кво, лелеемого как воплощение американской традиции. При этом по мере того,как этатизм крепнет и врастает в общество,он становится,по определению,все более укоренившимся и,соответственно,все более традиционным,в силу чего консерватизм не в состоянии найти интеллектуальное оружие для его низвержения.

Верность принципам означает нечто большее, чем приверженность идеалу либертарианства.За этим также стоит стремление как можно быстрее достичь конечной цели.Короче говоря,либертарианец не должен отдавать предпочтение постепенному пути к цели. Он всегда должен выбирать самые быстрые пути. В противном случае он принизит значимость собственных целей и принципов. А если он сам оценивает их столь невысоко,кто же оценит их выше?

Ч А С Т Ь I I I . Э П И Л О Г

| 338 |

Словом,либертарианец должен выбирать самые эффективные и быстрые методы достижения свободы. Образцом для него должно быть то воодушевление, с которым классический либерал Леонард Э. Рид, требовавший немедленной и полной отмены регулирования цен и заработной платы после окончания Второй мировой войны, заявил во время своего выступления: «Если бы на этой трибуне была кнопка,нажав на которую можно было бы мгновенно сделать свободными все цены и ставки заработной платы, я бы немедленно нажал на нее!»2

Либертарианец должен всегда быть готов нажать на такую гипотетическую кнопку,которая мгновенно ликвидировала бы все поползновения на свободу.Конечно,он знает,что такой волшебной кнопки не существует в природе, но для него все стратегические перспективы сформированы и окрашены его личными фундаментальными предпочтениями.

Подобная «аболиционистская» перспектива опять-таки не означает, что либертарианец утратил связи с реальностью и не отдает себе отчета в том, как скоро могут быть достигнуты его цели. Так, либертарианский борец за отмену рабства Уильям Ллойд Гаррисон отнюдь не оторвался от реальности,когда в 1830-х годах первым поднял славный лозунг немедленного освобождения всех рабов. Его цель была морально оправдана, а его стратегический реализм выражался в том,что он не рассчитывал на быстрое достижение этой цели.В главе 1 мы отметили,что сам Гаррисон проводил здесь различие: «Необходимо со всей возможной настойчивостью требовать немедленной отмены рабства,но оно,увы,будет отменено лишь постепенно. Мы никогда не говорили, что рабство будет сметено одним ударом,а вот что так должно быть — да,это мы всегда утверждали»3. А иначе, проницательно предупреждал Гаррисон, «ориентация на постепенное продвижение к цели в теории — это вечность на практике».

Теоретическая ориентация на постепенное продвижение к цели принижает саму цель,отодвигая ее на второе или третье место в ряду соображений нелибертарианских или даже антилибертарианских.Выбор в пользу постепенного продвижения означает,что все другие соображения имеют большее значение, чем свобода. Вы только представьте, что борец за отмену рабства сказал: «Я требую отмены рабства, но только через десять лет». Ведь тем самым предполагается,что было бы неправильно отменить рабство через восемь или девять лет, не говорят уж о том, чтобы сделать это немедленно,

1 5 . С Т РА Т Е Г И Я С В О Б О Д Ы

| 339 |

апотому лучше, чтобы оно длилось чуть дольше. Но это означало бы, что соображения справедливости отринуты и что достижение идеала не является больше для аболициониста (или либертарианца) главной целью.По сути дела,и для того,и для другого это означало бы, что они выступают за продление преступного и несправедливого режима.

Следование конечному и радикальному идеалу для либертарианца чрезвычайно важно, однако это, вопреки Хайеку, не делает его утопистом.Настоящий утопист — это тот,кто поддерживает систему, противоречащую природным свойствам человека и реальному миру. Утопична та система, которая не будет работать, даже если убедить всех и каждого в необходимости ее поддержки.Утопическая система не может работать, т.е. не может функционировать устойчиво и эффективно.Утопическая цель левого коммунизма — ликвидация разделения труда и торжество единообразия — не может быть достигнута,даже если бы все пожелали немедленно ее реализовать. Она не пригодна для жизни, потому что противоречит самой природе человека и мира,потому что отвергает уникальность и индивидуальность каждой личности, ее способностей и интересов, и тем самым несомненно приведет к настолько резкому падению производительности труда, что обречет бóльшую часть рода человеческого на быструю гибель от голода и страданий.

Короче говоря, термин «утопический» смешивает два вида препятствий на пути реализации программы,ведущей к радикальному отказу от статус-кво.Одно дело,если программа идет вразрез

сприродой человека и мира,а потому не сможет работать,даже если будет осуществлена.Таков утопизм коммунистический.Совсем другое дело,когда речь идет о трудностях в том,чтобы убедить достаточно многих людей в необходимости принятия программы. В первом случае теория плоха, потому что пренебрегает природой человека, а во втором случае мы имеем дело всего лишь с проблемой человеческой воли, с трудностью убедить достаточное число людей в правоте учения.В обычном,уничижительном смысле эпитет «утопический» применим только в первом случае. Поэтому в самом глубоком смысле либертарианская доктрина не утопична,

ав высшей степени реалистична,так как это единственная теория, реально соответствующая природе человека и мира. Либертарианец не отрицает разнообразия человеческой природы,он славит ее и стремится к тому, чтобы эти особенности в полной мере развернулись в мире совершенной свободы. Тем самым он обеспечивает

Ч А С Т Ь I I I . Э П И Л О Г

| 340 |