Клочко В.Е., Галажинский Э.В

Совершенно невозможно представить, каким образом гомеостазический по своей природе регулятор может регулировать сверхадаптивную систему. А человек является существом не только адаптивным, но и сверхадаптивным, не только способным действовать в пределах заданных (потребностями, принятыми ценностями и т.п.) норм, но и нормотворческим, не только пассивно-страдательно приспосабливающимся к наличному окружению, но и инициативно созидающим мир и полагающим себя в им самим созданной новой действи- тельности.

14

Как же детерминируется процесс самореализации? Можно выделить четыре позиции в объяснении детерминации этого процесса. Мы будем рассматривать их не в хронологической последовательности, а через призму возрастающей сложности системного анализа, который использовали авторы.

1. Для Л.А. Коростылевой (1998) теоретико-методологическим фундаментом

исследований психологических проблем самореализации личности являются базовые психологические концепции о регулирующей роли сознания в деятельности человека. Деятельность выступает в качестве главного условия самореализации человека. Важной детерминантой самореализации являются мотивы, которыми руководствуется человек в процессе самореализации. Мотив осуществляет побудительную, направляющую, смыслообразующую и стимулирующую функции.

Различаются два типа мотивации: внешняя и внутренняя. Внешняя мотивация сопровождается внешним локусом каузальности, т.е. причины, детерминирующие поведение человека, рассматриваются как находящиеся вне его. Человек придает значение объективным условиям, объясняя, исходя из них, свое поведение, особенности самореализации, "отталкивается от внешней причинности". Личность с таким типом мотивации подвержена частым затруднениям в ходе самореализации, которые в силу приписывания внешней причинности не осознаются, и человек не делает попытку скорректировать свою тактику и пересмотреть свои позиции. Внешняя мотивация нередко блокирует творческий подход к действительности, провоцируя стереотипное поведение и актуализацию механизмов психологических защит. (Последнее нуждается в более полном, а главное, более глубоком объяснении. Здесь, на наш взгляд, можно эффективно использовать объяснительный потенциал теории ригидности, фиксированных и гиперфиксированных форм поведения, разрабатываемой Г.В. Залевским (Г.В. Залевский, 1993, 1999).

Детерминация посредством внутренней мотивации предполагает действие инициирующих и регулирующих самореализацию факторов изнутри личного Я. Такая детерминанта связана с внутренним локусом каузальности, относится к самой личности. Она (личность) предпочитает тот или иной тип самореализации на основе собственного выбора, волеизъявления. Человек выбирает такое окружение, такие условия, которые способствуют осуществлению свободы выбора. Вследствие этого увеличивается потребность в самодетерминации.

15

что, в свою очередь, приводит к интериоризации локуса контроля и актуализации ведущих механизмов самореализации — интериоризации и экстериоризации.

Факторы, изменяющие локус каузальности, соответственно меняют характер мотивации. В силу этого затрудняется либо корректируется процесс самореализации.

Давая краткое резюме такому пониманию детерминации самореализации, отметим, что дихотомия внешнего и внутреннего здесь еще сохраняется. Явно выделяются полюс субъекта (выбор, воля) и полюс объекта (внешняя причинность).

2. Позиция В.А.Петровского определяется опорой на принцип неадаптивности как неизбежности (Петровский, 1996, с.80). Если исходить из принципа единства сознания и деятельности, деятельность, формируя сознание, должна быть богаче самого сознания. Сознание, регулируя деятельность, не может учесть (запланировать, предусмотреть, рассчитать) всего того, что будет произведено в деятельности, потому деятельность и богаче сознания. Неизбежно возникают "незапланированные продукты" - косвенные последствия це-

леустремленной активности. Подобные закономерности прослеживаются и на примере анализа предметно-преобразовательной творческой деятельности, результаты которой не всегда бывают совместимы с начальным замыслом и, таким образом, стимулируют продолжение и развитие деятельности. Интересно, что человек в данном случае не является субъектом трансценденции, поскольку не имеет намерения выходить за границы предустановленного: скорее его "выносит" деятельность помимо его воли ("мимовольно"). "Имея в виду это обстоятельство, я предпочитаю говорить, что неадаптивность имеет здесь характер чего-то неизбежного, что это -

"неадаптивность как неизбежность" (там же, с.83).

С нашей точки зрения, незапланированные продукты деятельности не являются в полной мере продуктами деятельности. Деятельность (по определению) целенаправленна и предполагает результат. Все побочное не есть также "косвенный результат целеустремленной активности" - не на эти результаты она была целеустремлена. Побочный продукт действительно мимовольный, а потому надо объяснить, каким образом он вдруг начинает стимулировать волю человека к новой деятельности. За настоящим продуктом деятельности стоит необходимость (потребность), вызвавшая деятельность и действие - движение направленное на цель. За

незапланированным продуктом

16

стоят возможность, - еще не ставшая необходимостью, и породившее его взаимодействие, в себе самом не имеющее направления.

Поэтому, как нам кажется, нельзя утверждать, что неспособность полностью

контролировать последствия собственных действий не позволяет человеку считать себя "хозяином" своих взаимоотношений с миром, подлинным субъектом самого себя. Возможность, открываемая в новом продукте, это то, что совершается между человеком и продуктом. Человек должен разглядеть в побочном продукте самого себя, увидеть в нем возможность (через него) реализовать себя.

"Головная боль" всей современной психологии отражена в вопросе, который ставит В.А.

Петровский. Чем могла бы быть обусловлена самопричинность человека во взаимоотношениях с миром? Для ответа на вопрос "необходимо принять, по крайней мере в качестве допущения, что человек сам (и вполне добровольно) готов отвечать перед собой за неадаптивные последствия собственных действий, иными словами, что он свободно может взять на себя ответственность за саму возможность несовпадения целей и результатов своей активности"

(там же, с. 84).

Все это так, когда полученный результат беднее или хуже запланированного. Водитель грузовика не виноват, если кто-то решил броситься под него, но, покупая грузовик, он уже взял на себя ответственность - как владелец средства повышенной опасности. Но когда результат богаче планируемого, т.е. получилось "что-то" и еще "нечто", то этот вовсе не обязательный и незапланированный продукт, это "нечто" может стать основанием для трансценденции, а может и не стать.

Так первобытные охотники, делая ножи, получают в довесок кучу осколков (незапланированный продукт), но вдруг один начинает воспринимать осколки как отличные заготовки для наконечников стрел. И становится при этом субъектом новой деятельности (по изготовлению наконечников). Другие охотники этой возможности не заметили, каждый видел только запланированный продукт. То, что только один человек стал субъектом новой деятельности, говорит о том, что не было здесь роковой "мимовольности", которая лишает человека его субъектности, - иначе все изготовители ножей подчинились бы воле "незапланированного продукта". То, что произошло, происходило не на полюсе предмета, но и не на полюсе субъекта. Это было между ними. И то, что было между ними, можно определить как "соответствие". Оно и стало причиной всего последующего.

17

Не действие открыло соответствие, а взаимодействие проявило его. К сожалению, деятельностный подход зачастую игнорирует взаимодействие и его развивающий эффект, а

принцип субъектности не мешает игнорировать человека, превращая его в совокупность действующих внутри его субъектов (познания, сознания, общения, деятельности и т.д.).

3. В соответствии с позицией А.Я.Пономарева (1983), "понятие о развитии и его подлинном смысле становится содержательным, когда оно применяется к рассмотрению не изолированно взятого компонента взаимодействующей системы (в данном случае человека), а всей системы в целом, поскольку только системе свойственно саморазвитие, самодвижение" (Пономарев, 1983, с.168). Если развитие рассматривать изолированно от взаимодействия, то такое рассмотрение все равно не приводит к каким-либо существенным выводам - "последовательность продуктов, с которой имеет дело самонаблюдение, нельзя объяснить само из себя, так же как нельзя, например, объяснить по фотографиям руды, болванки металла и металлического станка закономерности превращения одного продукта труда в другой" (там же, с. 168).

Я.А.Пономарев полагает, что специфическая задача психологического исследования не может быть исчерпана ни изучением процессов, протекающих в предмете, ни изучением процессов, протекающих в человеке, взятых изолированно друг от друга. Внешнее и внутреннее, объективное и субъективное надо взять в одной системе, "поскольку интересующее нас явление следует искать не в тех измерениях, которые обнаруживаются в изолированно взятых компонентах взаимодействующей системы, а в самом их взаимодействии" (там же, с. 168).

Самореализация (саморазвитие, самодвижение и т.д.) - свойство систем, а не отдельных их компонентов (психика, личность, деятельность, предмет и т.д.). Впервые вопрос ставится так, как он должен быть поставлен. Что связывает человека и предмет? Изменения в предмете и человеке в итоге деятельности, включающей в себя психический процесс, рассматриваются как продукты взаимодействия. Причем, "с одной стороны (изменения предмета), это то, что имел в виду Маркс, говоря о предметном бытии промышленности как о чувственно представленной перед нами психологии; с другой стороны, соответствующие этим изменениям изменения человека, то, из чего складывается психика" (там же, с. 168). Связующим звеном между

18

предметом и человеком является некоторая функциональная система - динамическая модель окружающего и внутренних состояний живого существа.

Такая модель понимается как характеристика особого материального образования, в сочетании процессов или состояний которого заложено содержание другого предмета. Модель (в узком смысле) является зависимым, производным продуктом по отношению к психическому отражению, служащим посредником между познающим и практически действующим человеком и познаваемым или управляемым предметом.

Понятие модели в широком смысле распространяется и на психическое отражение. Если модель в узком смысле есть продукт познавательной деятельности человека, его подсобное средство, то восприятия и мысли могут быть рассмотрены как модели, реализуемые в самом человеке, т. е. первичные модели по отношению к моделям в узком смысле. Такое расширение понятия модели ведет, как полагает Я.А.Пономарев, к единому пониманию психического отражения и моделирования.

Многие идеи Я.А.Пономарева опережали свое время, а потому не получили серьезного анализа, хотя бы и критического. Его понятие "модели" как посредника между предметом и человеком, того, в чем сливаются внутренние состояния и окружающий мир, противоречило

официально принятому представлению об отражении как непосредственной связи между субъектом и объектом. Ничто не должно стоять посередине и вмешиваться во взаимодействие субъекта с объектом, иначе все это неизбежно приведет к агностицизму, принципиальному признанию непознаваемости мира.

Постепенно преобразуется мышление психологов, становясь все более системным, преодолевая тем самым дуализмы, дихотомии. Можно полагать, что порождаемое при взаимодействии субъекта с объектом это не просто "модель" - искусственное средство. Это

особая психологическая онтология, и с изучением ее мы связываем решение популярной сегодня проблемы онтологизации психологии.

4. Четвертая позиция в понимании детерминации самореализации разрабатывается в теории психологических систем. Трансцендентирует, выходит за пределы не субъект, не деятельность, а человек, понимаемый как целостная, самоорганизующаяся, гетеростазическая (саморазвивающаяся, нормотворческая, самореализующаяся) психологическая система. Однако прежде чем приступить к теории и экс-

19

периментальным доказательствам системной детерминации самореализации, нужно выяснить основные связи понятия "самореализация" с другими понятиями, которые можно считать наиболее общими категориями психологической науки.

1.2. Самореализация и жизнь

Первым надо выделить понятие "жизнь", поскольку понятие "самореализация" конституирует активно-деятельностный аспект жизни и даже ее смысловой аспект. Жизнь как форма существования живого, независимо от уровня организации жизни, так или иначе, есть реализация возможностей, полученных при рождении. Чем ниже форма жизни, тем более живое готово к жизни и к своей миссии - обеспечить преемственность жизни на том уровне ее организации, который уготован конкретному индивиду - представителю живого. Исполнить

"программу" и уйти - таков реальный, хотя внешне и печальный общий знаменатель жизни, этой пресловутой "формы существования белковых тел".

Там, где уже при рождении живого "программа" записана в родовой памяти, где записано даже и то, как следует реализовать программу, по отношению к чему ее следует реализовывать, даны готовые образцы не только поведения, но и того, что во внешнем может отвечать текущим состояниям организма, в этом мире стереотипных программ и автоматизмов исключена возможность изменения запущенной программы. Здесь нет большого выбора, принятия решений, ответственности, т.е. всего того, что ассоциируется с понятием "самореализация". Здесь нет "трудности жить", здесь жизнь тождественна своему внешнему выражению. Жизнь человека, пояснял свою мысль в письме к одной из учениц (В.Е.Левиной) Л.С.Выготский"...

глубже, шире своего внешнего выражения" и главное - "...всегда и сейчас, мне кажется, это не отождествлять жизнь с ее внешним выражением..." (Выготская, 1997, с. 127).

Наличие готовых "программ" жизни делает саму жизнь достаточно беспроблемной, точнее бесконфликтной, поскольку жизнь внешняя тождественна внутренней жизни. Почему же жизнь внутренняя у человека шире и глубже жизни внешней? Потому что, имея возмож- ность выбора в жизни, возможность видеть и отклонять альтернативы, включая сюда и право на выбор "быть или не быть?", человек не может жить без духовного осмысления жизни. "Без философии (сво-

20

ей, личной, жизненной) может быть нигилизм, цинизм, самоубийство, но не жизнь" (там же, с.127). При этом и на уровне человека разумного остается ведущей главная, несущая компонента его миссии - обеспечить преемственность развития разумной жизни, частью кото- рой является и сам человек. Как вполне справедливо заметил Гегель, в этом "... сохраняющем порождении мира и в дальнейшем его развитии и заключена работа зрелого человека" (Гегель, 1971, с.95).

Иными словами, зрелый человек, или же (по Л.С.Выготскому) создавший свою личную жизненную философию, способен к самореализации, которая во внешнем плане выступает как стремление "...осуществить свои личные цели, страсти и интересы только в непосредственном соприкосновении с миром" (там же, с. 95). На деле же в своей глубине, за пределами этого противостояния Я и не-Я, которое преодолевает разум (личная философия), его работа

заключается и "сохраняющем порождении мира и в дальнейшем его развитии". Здесь понятия "внутренняя жизнь" и "внешняя жизнь" теряют свою противоположность, но не обретают тождественности. "Поступательное движение мира", по Гегелю, происходит благодаря совокуп-

ной деятельности многих конкретных людей и становится заметным только при весьма заметной сумме созданного. Миссия человека (как индивидуума) становится понятной ему же самому в результате усиленной работы по преодолению себя, после выхода (в результате этой работы разума) за пределы Я - к той системе (мир), частью которой является и сам человек.

Ниже мы попытаемся проанализировать один из подходов к проблеме самореализации в психологии, который кажется нам важным и оригинальным: он противостоит

индивидоцентрированным концепциям западных психологов и возвращает отечественных к методологии, которая в силу сложившихся исторических обстоятельств перестала быть популярной, продолжая скрывать в себе неисчерпанный до сих пор объяснительный потенциал.

Д.А.Леонтьев понимает творческую самореализацию, стремление к ней как одну из ведущих движущих сил развитой личности, побуждающих и направляющих ее деятельности. Поэтому он связывает проблему самореализации с вопросами о происхождении, сущности и характере творческих сил человека. "Эта проблема нашла свое концентрированное выражение в четырех вопросах, сформулированных Кантом. Что я могу знать? Что я должен делать? На что я смею надеяться? Что такое человек?" (Д.А.Леонтьев, 1977, с. 156). Отме-

21

тим, как перекликаются кантовские вопросы с теми, что задает себе современный психолог. "Три вопроса повторяются неизменно: что в человеке является собственно человеческим? Как он приобрел это человеческое? Как можно усилить в нем эту человеческую сущность?" (Д. Брунер, 1977, с.387). Почему же психология лишь в середине столетия всерьез обратилась к этой проблеме?

Хотя некоторые психологи и раньше высказывали свои соображения по этому поводу, интенсивная разработка этой проблемы началась лишь в 50 — 60-е гг. усилиями представителей американской "гуманистической психологии". Д.А.Леонтьев не считает это

случайным явлением и связывает его с бурным ростом культа личной свободы и личного успеха, характерного для послевоенного западного общества. Иными словами, пока насчитываются единицы самореализующихся личностей, находится и единичное число психологов, которые это человеческое стремление замечают. По мере превращения проблематики самореализации в культурный стереотип, норму, при том что далеко не каждому человеку удается продуктивно самореализоваться, эта проблематика выступает все более заметным явлением в проблемном поле психологической науки.

Мы бы не хотели полностью соглашаться с мнением Д.А.Леонтьева в том, что в основе

стремления человека к самореализации лежит не всегда осознаваемое подспудное стремление к бессмертию, "которое может осознаваться в различных формах: как стремление продвинуть знание, улучшить условия жизни людей, передать другим знания и опыт, раскрыть людям смысл и т.д." (там же, с.157). Действительно, "достоверное бессмертие" человек обретает за счет создания материальных и духовных ценностей, в которые он вложил часть самого себя и вместе с этими ценностями оставил себя потомкам ("чтобы помнили"). Отсюда возникает доселе не всегда осознаваемое в своей самоочевидности - "нет, весь я не умру".

И все же такое заключение напоминает рационализированную мотивировку, при этом истинный мотив может оказаться более глубоким. Не выступает ли стремление к творческой самореализации проявлением истинной природы человека, которая не оставляет ему выбора? Не стремление к бессмертию, может быть, ведет его, а страх перед смертью, которая неизбежно наступит, если он перестанет превращать свои возможности в действительность. Смерть - это невозможность жить, другими словами, пусть и тавтологично, невозможность превращать возможность в действительность. Здесь, на

22

этом уровне, совпадают понятия "самореализация" и "развитие" - и то и другое можно понять как переход возможности в действительность.

На уровне же индивидуального сознания (и индивидуального бессознательного), внутренней экзистенции, объяснения и понимания, предельными категориями являются те, с которыми связано нечто более длительное, более исторически устойчивое, такое, что было до человека и будет после него - только там можно разместиться "на-вечно" или, во всяком случае, "надолго". "Этим целым является человеческое общество, человеческий род, человечество в целом, которое в состоянии обеспечить бессмертие частичкам этого целого, если эти частички не оторвались от него, но движутся вместе с ним в его поступательном движении. Поэтому, говоря о самореализации, нельзя уйти от проблемы взаимоотношений между человеческим индивидом и человеческим родом" (Д.А.Леонтьев, 1997, с. 157). В связи с этим возникает проблема определения предмета собственно психологического исследования самореализации.

Д.А.Леонтьев выделяет три уровня анализа проблемы самореализации личности. Наиболее общий философский уровень тот, на котором решаются вопросы о сущности человека, о сути процесса самореализации. Объем исследования задают человек, понимаемый как родовое существо, и человечество в целом. На социологическом уровне решаются вопросы

о путях и способах самореализации личности в конкретных социокультурных условиях ее существования. Объектом рассмотрения здесь выступает социум, конкретная общественная структура. На психологическом уровне анализируются личностные качества и конкретные внешние условия, позволяющие данной личности продуктивно самореализоваться. Здесь исследуется мотивационная основа самореализации, обратное влияние объективной и субъективной эффективности самореализации на личность и деятельность субъекта, тем самым поднимаются проблемы самооценки, уровня притязаний, психологического возраста и т.п.

Однако психолог не может ограничить предметное поле своего исследования только конретнонаучными представлениями. Можно согласиться с Д.А.Леонтьевым в том, что порок

многих исследователей самореализации заключается в игнорировании углубленного философского анализа взаимоотношений между человеческим индивидом и человеческим родом. Создаваемые теории есть на деле индивидоцентричные теории самоактуализации,

понимаемой как

23

развертывание и реализация заложенных в индивиде потенций, это стало причиной отсутствия убедительных объяснений, что именно реализуется в этом процессе и в чем его смысл (и есть ли он) помимо субъективного переживания своей самоактуализации.

Пытаясь прояснить вопрос о природе и сущности человека, Д.А.Леонтьев проводит взвешенный и логичный анализ теоретических построений К.Маркса и приходит к следующему выводу. Человек не только находит себя в обществе, но, будучи творцом общественных отношений, сам создает и беспрерывно трансформирует собственную природу. Поэтому хоть мы и говорим, что сущность человека следует искать в пространстве общественных отношений, мы не можем отождествить ее с ними, ибо эти отношения исторически изменчивы. У человека нет одной определенной, раз и навсегда ограниченной сущности.

"Можно сформулировать следующее положение: сущностные силы человека, будучи исторически-конкретной и в то же время динамически-активной реальностью, выступают связующим звеном между универсальной деятельностной сущностью человека и его кон- кретно-исторической общественной сущностью. Сущностные силы человека — это его универсально-деятельные способности, содержательно определенные и наполненные конкретно-историческим содержанием, или, что то же самое, это конкретно-исторические общественные отношения, облеченные в форму деятельных способностей людей, реализующих эти отношения" (там же, с. 161.).

Самореализация каждой конкретной личности оказывается звеном всеобщего процесса обмена сущностными силами между индивидами. Без такого непрерывного обмена и взаимною

обогащения сущностными силами между индивидами человечество остановилось бы в своем развитии, в своем поступательном движении, и в этом заключается объективный смысл самореализации. При этом самореализоваться сможет тот, кто развил в себе сущностные силы до такого уровня, что они стали в чем-то превосходить исторически накопленные родовые способности человечества, и могут обогатить эти родовые способности. Поэтому потребность

быть личностью необходимо рассматривать в тесной взаимосвязи со способностью быть лично- стью.

Таким образом, действительно возникает критерий дифференциации психологических теорий самоактуализации и развиваемого Д.А.Леонтьевым понимания самореализации человека как опредме-

24

чивания его сущностных сил, "мотивом которого выступает стремление продолжить свое бытие как личности в других людях, транслируя свою индивидуальность через созидаемые произведения, а также через непосредственно производимые изменения в других людях

(деяния)" (там же, с./67).

Мысль о том, что самореализация обусловлена мотивом продолжения жизни в других путем трансляции своей индивидуальности (через изменения в других), получает поддержку с совершенно неожиданной стороны - в теории транскоммуникации, развиваемой социальным психологом В.И.Кабриным. Здесь используются другие исходные методологические принципы

исвоеобразный категориальный аппарат, но если ценностно-смысловая сторона жизни и личностная самореализация связаны, то откуда бы ни начинала свое движение мысль исследователя, она все равно выйдет к этой связи.

Втеории транскоммуникации человек понимается как "сложное созвездие коммуникативных миров" (Кабрин, 1992, с.230). Смысл своего существования человек обретает в процессе открытия и созидания собственных путей общения с другими, с миром и с самим собой. В этом процессе формируется общая коммуникабельность человека, которая по мере роста его личности становится все более интегральным социокультурным и социально- психологическим его качеством, характеризующим потенциал смыслотворчества жизни в уни- версальных координатах коммуникативного пространства.

Если Д.А.Леонтьев подчеркивает универсальный характер трансляции себя в других как условия самореализации, выводящей человека за пределы себя наличного, сближая понятия "трансляция" и "трансцендентальность", то здесь универсальным моментом является "многоликий и таинственный "транс-фактор", которым изначально и по существу чревата живая коммуникация как выход за пределы самое себя" (там же, с.230). Самотождественность

исамодостаточность были бы гибельными для человека, обрекая его на неподвижность. Коммуникабельность лишает человека его самотождественности и самодостаточности, тем самым обрекая его на постоянный "фанзит и транс" - вопреки стремлению к сохранению того, что состоялось и устоялась, т.е. стало знакомым и привычным. Можно предполагать, что указанное стремление, если оно оказывается более влиятельным по отношению к транскоммуникационным импульсам, можно определить как ригидность.

25

Транскоммуникация понимается в теории В.И.Кабрина не как рядовое, обыденное явление. Здесь объединяются, интегрируются процессы и состояния разных видов, уровней, форм, адекватные предельным, "пиковым" душевным процессам и состояниям - экстатическим, эмпатическим, инсайтным. Именно эти измененные душевные состояния помогают человеку высвобождаться от "старого", обретать новые и более совершенные сферы осмысленного существования, обеспечивая преемственность творческого изменения и интеграции жизненного мира человека, жизнетворчества. При этом человеческой коммуникабельности отводится роль универсального биокультурного феномена, отвечающего за интеграцию жизненного мира личности, а транскоммуникабельности - роль универсального фактора ее развития.

Экспериментальная проверка теории подтвердила многомерную и многоуровневую структуру коммуникативного мира как особой психологической реальности. Она может быть понята как смыслообразующее и смыслотворческое психологическое "пространство - время" личности, задающее транскоммуникативные координаты самоопределения, самореализации и саморазвития личности.

Отметим, что теория транскоммуникации начинает свои построения с комплекса общегуманистических идей, но в процессе развития открывает системные основания

самореализации, сама становясь при этом системной теорией. Чтобы убедится в правильности последнего утверждения, достаточно обратить внимание на используемый ею понятийный аппарат. Единство пространства и времени - это хронотопическая характеристика психологических систем (Клочко, 1995), "Многомерные" и "многоуровневые" миры человека можно понять как системную характеристику жизненного мира человека. В теории психологических систем именно многомерный мир человека является центральной категорией, которая наиболее рельефно выражает признак совмещенного бытия (со-бытия) объективного и субъективного как особой психологической реальности, являющейся и результатом самоорганизации, и тем, что детерминирует ее как процесс (см. об этом более подробно в следующей главе).

Если же выделить процессуальный и результативный аспекты самореализации, не упуская из поля зрения самореализацию личности как потребность или стремление, то остается дилемма: "рядоположена ли потребность в самореализации другим потребностям или же она является "потребностью потребностей" (Леонтьев, 1997, с. 169).

26

Поляризация взглядов на эту проблему легко объективируется: с одной стороны, самореализация не рядоположена другим потребностям; с другой стороны, ясно, что не все потребности сопряжены с самореализацией. Д.А.Леонтьев считает, что кажущегося противоречия между ними можно избежать, если признать связь самореализации с определенным классом потребностей. При этом он опирается на разработанную им же "трехуровневую типологию потребностей" (Леонтьев, 1990). Первый уровень - это потребности в обладании предметом, его физическом потреблении. Второй уровень — это потребности в распредмечивании "мира человека", освоения форм деятельности, кристаллизованных в предметах материальной и духовной культуры. Третий уровень - это потребности в опредмечивании и воплощении своих сущностных сил, своей живой деятельности и предметных вкладах. Д.А.Леонтьев полагает, что потребность в самореализации можно отождествить с третьим уровнем потребностной структуры (потребность в творчестве, в личностном общении, в социально-преобразовательной деятельности, в материнстве и.т.п.). Не вступая в дискуссию по этому поводу, необходимо оценить тот факт, что анализируемый

подход позволяет произвести разграничение самореализации с такими родственными понятиями как самовыражение, самоутверждение и саморазвитие, самоактуализация.

Самовыражение рассматривается Д.А.Леонтьевым как активность субъекта, направленная на самореализацию, однако не достигающая желаемого эффекта личностного вклада (опредмечивания), т. е. не выливающаяся в деяние. Самовыражение представляет собой "эпифеномен самореализации", когда потребность в трансляции себя оказывается недостаточно подкрепленной соответствующей способностью. Бескорыстное и бесконфликтное самовыражение встречается только там, где отсутствует стремление к предметной самореализации, например у детей.

Самоутверждение имеет иную мотивационную основу, а именно стремление получить общественное признание со стороны других "здесь-и-теперь", реализоваться обязательно таким образом, чтобы воспользоваться эффектом этой самореализации. Оно может выступать в форме квазисамореализации в творчестве, в личностном общении, в социально-преобразовательной деятельности, в материнстве и т.п.

Саморазвитие тесно связано с самореализацией (развиваться для лучшей самореализации в будущем), однако не тождественно ей и

27

имеет другую мотивационную основу. В качестве примера приводятся традиционные восточные культуры, для которых характерна направленность на углубленное саморазвитие при минимальном стремлении к самореализации.

Значимость разведения указанных понятий определяется еще и тем, что оно подталкивает мысль к необходимости перевода исследования в кросскультурную область и, еще шире, в психоисторический контекст, предполагающий историческую детерминированность феномена

самореализации как результата, продукта, новообразования, возникшего в процессе исторического развития человека (филогенез).

1.3. Самореализация личности как психоисторическая проблема

Генетическая психология, под которой Л.С.Выготский и А.Р.Лурия понимали новое научное направление и даже новую науку, призванную внести "... историческую перспективу в психологическое исследование" (Выготский, Лурия, 1994, с.21), так и не состоялась. Сегодня это понятие дезавуируется еще и появлением всякого рода "генетических психологий" - от вполне принятой и устоявшейся в науке генетической психологии Ж.Пиаже до не очень оп- ределенных, таких как "генетическая психология" Ч.Тойча. То, что хотели сделать два виднейших классика отечественной психологии, а именно ввести "психологическое развитие поведения в контекст исторического развития человечества", сегодня схватывает научное направление, определяемое А.Г. Асмоловым и другими исследователями как "психоистория", занимающаяся историко-эволюционными проблемами психологии (Асмолов, 1966). Изучение психологической эволюции человека и составляет основной ее предмет.

Психоисторический подход отличается от историко-психологического в такой же степени, в какой "историческая психология" отличается от "истории психологии". Последний принадлежит признанному и устоявшемуся подразделу психологической науки, которая в нем пытается осмыслить собственную историю, своих героев (персоналии), свое движение, зарождение психологических идей, принципов, развитие и упадок основанных на них научных школ, их взаимодействие и т.д. "Историческую психологию можно определить как изучение психологического склада отдельных исторических эпох, а также изменений психики и личности

человека в

28

специальном культурном макровремени, именуемом историей" (Шкуратов, 1997,

с.15).

Таким образом, историческая психология и история психологии имеют совершенно разные предметы исследования, хотя можно обнаружить между ними и вполне оправданные стыки. Но при этом сами названия двух разных направлений науки звучат столь синонимично, что, говоря об "историко-психологическом исследовании", нельзя без специальных пояснений определить, о чем собственно идет речь. Чтобы не ставить воспринимающего перед проблемой различения, мы предпочитаем использовать понятие "психоисторическое исследование", подразумевая при этом исследование, выполненное в рамках исторической психологии.

Полагаем, что это не очень обидит представителей исторической психологии - не более устоявшимся является и понятие "историческая психология". Во всяком случае, автор "Исторической психологии", по праву считающейся первым учебным пособием на эту тему, сам заявляет о том, что в современном человекознании "... науки с таким названием нет, а есть исследования на стыке истории и психологии" (Шкуратов, 1997, с. 11).

Итак, психоисторический анализ вообще возможен только в том случае, если человечество эволюционирует, развивается, а это означает, что и сама психология постоянно меняет свой предмет, формируясь за счет исследования людей эволюционирующих - разных на разных стадиях исторического движения цивилизации. Здесь необходимо согласиться с Л.С. Выготским в том, что "диалектика психологии есть вместе с тем и диалектика человека как предмета психологии" (Выготский, 1982, с.322). С другой стороны, сам Л.С. Выготский заметил, что историческое развитие психологии человека изучено гораздо хуже, чем другие планы его развития - биологическое развитие и онтогенез. Историческое развитие человека отличается глубоким своеобразием и еще не укоренилось в "общем сознании психологов" (там же, с.67).

Помимо легко осознаваемой значимости психоисторического исследования как своеобразной формы общечеловеческой рефлексии, без которой наука не может в полной мере осуществить свои прогностические функции, есть здесь и второй план. Существуют научные

проблемы, определенная безуспешность решения которых объясняется игнорированием психоисторического аспекта. Так происходит,

29

на наш взгляд, и с проблемой самореализации личности, которая буквально на глазах обретает все большую актуальность.

Вполне правомерно Н.Р.Битянова указывает на тот факт, что "феномен саморазвития остается нераскрытым на этапах взросления личности, переживания личностных кризисов и способности личности преодолевать их" (Битянова, 1998, с.З). Понятия "самореализация" и "саморазвитие" являются сопряженными. К ним обоим можно применить один и тот же вопрос: в чем состоит необходимость самореализации и саморазвития?

Феномен самореализации личности исследуются многими науками. В психологии он рассматривается с точки зрения различных подходов, внутри которых выявляются и различные аспекты проблемы. Не исчезает из поля зрения историко-психологический аспект, хотя основной массив составляют общепсихологические исследования. Все заметнее растет интерес к этой проблеме в психологии развития, детской и педагогической психологии.

На этом фоне самореализация личности оказывается практически не изученной в психоисторическом аспекте. Складывается впечатление, что многими психологами исторический процесс становления человека, его психики и сознания воспринимается как в определенной степени завершенный в качественном плане, а далее развитие идет лишь по линии количественного накопления знаний, умений, навыков, смыслов, ценностных ориентации и т.д. Иными словами, существует профессиональная установка позволяющая рассматривать психологические феномены (психические свойства, состояния и процессы, механизмы принятия решений и побуждения к действию и т.д.) как исторические инварианты,

обретающие ту или иную содержательную наполненность в зависимости от конкретных социокультурных условий, в которых человек рождается и живет.

Как может показаться, именно эту идею подтверждают и многочисленные примеры

позитивного эффекта включения детей традиционных цивилизаций в современную европейскую культуру. Спорно тем не менее, что эти факты указывают на отсутствие в проблеме самореализации личности психоисторического аспекта. Наверное, способность к самореализации можно увидеть у представителей всех эпох, всех этносов - как уже ушедших, так и ныне существующих, на это вовсе не опровергает идею качественного преобразования человеческой сущности в психоисторическом процессе.

30

Поэтому трудно согласиться с тем, что человеческая история "...питается тем, что предоставила ей эволюция. Это значит, что фундаментальные устремления человека и его психофизиологический склад не изменились за последние 30-40 тыс. лет" (Шкуратов, 1997,с.337).

Идея неизменности человека, в которой он предстает как однажды возникшая психофизиологическая организация, неизменная в своих помыслах и устремлениях, неизбежно приводит к пониманию человека как артефакта эволюции, ей же и противостоящего. "Человек - ловушка для эволюции... Он в сомнении: сможет ли и дальше переделывать мир по своим

меркам или мир стряхнет его как нарост на эволюции и возвратится к дочеловеческому порядку?" (там же, с.338). В соответствии с принципами самоорганизации возникающие в системе новообразования начинают определять дальнейшую эволюцию системы. Если сменить бинарное мышление (природа - человек, культура - биология и т.д.) на системное, то человека, этот "нарост на эволюции" можно понять и как внутреннее условие эволюции, в процессе становления сознания которого "стихийный порядок" становится осмысленным.

Итак, с нашей точки зрения, в стремлении к самореализации отражается диалектика человечества, его поступательного развития, достигающего наконец и такого уровня, когда далеко не стихийные, но до сих пор неотчетливые, стоящие за спиной общественного сознания тенденции развития начинают вдруг осознаваться не только узким кругом ученых. Это

массовое первичное осознание возможности включения сущностных сил человека в эволюцию