ТПУ май 2012

ЭЛЕКТРОХИМИЧЕСКОЕ ОКИСЛЕНИЕ ОЛОВА В РАСТВОРАХ ХЛОРИДА КАЛИЯ РАЗЛИЧНОЙ КОНЦЕНТРАЦИИ

Якименко А.А.

Национальный исследовательский Томский политехнический университет

Рассмотрено влияние концентрации электролита (хлорида калия) на скорость электрохимического окисления металлического олова под действием переменного тока промышленной частоты.

Для многих материалов, в частности на основе оксидов металлов, эксплуатационные характеристики определяются способом получения. Одним из перспективных является электрохимический способ получения оксидов металлов с использованием переменного тока. Электрохимический синтез на переменном токе, протекая в условиях, далеких от состояния равновесия, приводит к образованию продукта с дефектной структурой, обуславливающей повышенную реакционную способность нанопорошка. Все это улучшает эксплуатационные качества продукта: увеличивает активность, как следствие, производительность катализаторов, повышает чувствительность сенсоров, чистоту (рафинирование продукта). Вместе с тем электрохимический синтез характеризуется значительной энергозатратностью, предопределившей высокую стоимость продукта. Однако сравнительно высокие значения характеристик продуктов электрохимического синтеза делают их конкурентоспособными даже при высокой стоимости.

Ранее была показана возможность электрохимического синтеза ряда оксидов металлов с помощью переменного тока промышленной частоты. Установлено, что наибольшее влияние на скорость процесса образования фазовых оксидов металлов оказывают следующие факторы: состав и концентрация электролита, температура электролиза и плотность переменного тока [1–3].

Исследования кинетики представленного процесса, проводились согласно методике, изложенной в [4]. Для изучения влияния концентрации электролита была использована соль хлорид калия (KCl). Электроды изготавливались из металлического олова марки ХЧ. Результаты экспериментов представлены в таблице 1.

Таблица 1. Зависимость скорости разрушения олова от концентрации KCl при различных плотностях тока

Скорость разрушения олова определялась по убыли массы электродов весовым методом [5]. По данным таблицы 1 была построена зависимость скорости разрушения олова от концентрации электролита и плотности тока при постоянной температуре, представленная на рис. 1.

Рис. 1. Зависимость скорости разрушения олова от плотности тока в 10% и 20% растворах КСlпри постоянной температуре (100 °С)

141

Из рис. видно, что с ростом концентрации KCl скорость окисления уменьшается. Максимальная скорость окисления олова наблюдается в 10%-ном растворе KCl и составляет

0,275 г/см2∙ч. Следовательно, для электрохимического синтеза оксидов олова в данном случае в качестве электролита целесообразно использовать раствор хлорида калия с концентрацией 10%.

Список литературы:

1.Коновалов Д.В., Коробочкин В.В., Ханова Е.А. Электрохимический синтез оксида цинка на переменном токе // Известия ТПУ. 2003. Т. . № . С. –71.

2.Коробочкин В.В., Косинцев В.И., Быстрицкий Л.Д., Ковалевский Е.П. Получение геля гидроксида алюминия электролизом на переменном токе // Неорганические материалы. 2002. Т. .

№. С. –1090.

3.КОРОБОЧКИН В.В., УСОЛЬЦЕВА Н.В., ГОРЛУШКО Д.А., БАЛМАШНОВ М.А. ЗАКОНОМЕРНОСТИ

СИНТЕЗА НАНОДИСПЕРСНЫХ ОКСИДОВ МЕДИ ЭЛЕКТРОЛИЗОМ НА ПЕРЕМЕННОМ ТОКЕ В РАСТВОРЕ ЩЕ-

ЛОЧИ // ИЗВЕСТИЯ ТПУ. 2010.Т. . № . С. –16.

4.Коробочкин В.В., Ханова Е.А. Определение количества окисленных титана, кадмия и меди при электролизе на переменном токе // Заводская лаборатория. Диагностика материалов. 2005. Т. . № . С. –23.

5.УСКОРЕННЫЕ МЕТОДЫ КОРРОЗИОННЫХ ИСПЫТАНИЙ / РОЗЕНФЕЛЬД И.Л., ЖИГАНОВА К.А. – М.: МЕТАЛЛУРГИЯ, 1966. 347 С.

МАТЕРИАЛЫ КРУГЛОГО СТОЛА

«СТРАТЕГИИ МЕНЕДЖМЕНТА ЗНАНИЙ И ИХ РОЛЬ В ОБЕСПЕЧЕНИИ РЕСУРСОЭФФЕКТИВНОСТИ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА»

Председатель:

Карлова Людмила Вениаминовна, к.ф.н., доцент кафедры культурологии и социальной коммуникации ТПУ

Участвовали:

Марко Негри, кандидат наук Университет г. Пизы (Италия)

Могильницкая Галина Олеговна, к.э.н., доцент кафедры менеджмента ТПУ Никулина Ирина Евгеньевна, д.э.н., профессор, заведующая кафедрой менеджмента ТПУ Спицын Владислав Владимирович, к.э.н., доцент кафедры менеджмента ТПУ Антонова Ирина Сергеевна, к.э.н., ст. преподаватель кафедры менеджмента ТПУ Заикин Иван Анатольевич, ассистент кафедры ОСУ ИК ТПУ Черний антон Васильевич, ассистент кафедры ОСУ ИК ТПУ

Тухватулина Лилия Равильевна, к.фил.н., доцент кафедры менеджмента Черепанова Наталья Владимировна, к.фил.н., доцент кафедры менеджмента Штефан Гаррандт, студент Технический университет г. Хемниц (Германия) Колодий Наталия Андреевна, д.ф.н., проф., зав. каф. КТЛ ТПУ

Арляпова Елена Викторовна, к.ф.н., доц. каф. КТЛ ТПУ Агранович Виктория Борисовна, к.ф.н., доц. каф. КТЛ ТПУ

Кондратьева Ирина Владимировна, к.ф.н., ст. препод. каф. КТЛ ТПУ Скворцова Валентина Николаевна, к.ф.н., доц. каф. КТЛ ТПУ Ланкин Вадим Геннадьевич, д.ф.н, проф. каф. КТл ТПУ Гиниятова Елена Владимировна, к.ф.н., доц. каф. КТЛ ТПУ

Вступительное слово – председатель Карлова Л.В.: Уважаемые коллеги предлагаю начать работу нашего круглого стола. Регламент выступлений предлагается 5-7 минут затем вопросы и обсуждения. Слово предоставляется нашим гостям из Димитровградского инженернотехнологического института.

Житкова А.Н., Шульгина А.Д.: ФИЛОСОФИЯ КАК ИНСТИТУТ ФОРМИРОВАНИЯ НЕЯВНОГО ЛИЧНОСТНОГО ЗНАНИЯ И ЭТОСА СТУДЕНЧЕСКОГО НАУЧНОГО СО-

142

ОБЩЕСТВА (Димитровградский инженерно-технологический институт – филиал Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ»)

Майкл Полани (1891-1976) – английский ученый и философ науки – основатель постпозитивизма. В 1962 году в работе «Личностное знание. На пути к посткритической философии» Майкл Полани изложил концепцию неявного знания как личностного знания, вплетенного в искусство экспериментирования и теоретические навыки ученых и передаваемого лишь через непосредственное обучение и личные контакты.

При этом Майкл Полани оперирует весьма свободно непривычными для студентов Национальных исследовательских университетов совокупностью системы понятий, как то:

-«личностное знание»;

-«личностный коэффициент»;

-«неявное знание»;

-«убежденность»;

-«страстность»;

-«вовлеченность» и другие.

Овладение этими понятиями и в целом неявном личностном знании может происходить в курсе изучения такой дисциплины как философия.

Здесь, говоря языком академика Петра Леонидовича Капицы, необходимо изучение трудов не только философов, но и оригинальных работ великих классиков науки1. Обычно знакомятся с их достижениями в учебниках, монографиях, энциклопедиях, но этого мало. Этим нельзя пренебрегать и здесь формируется неявные личностные знания студентов.

Вкачестве примера такой фундаментальной работы, является известный труд «Категории Аристотеля Стагерита» (388-322 до н.э.), великого мыслителя античности, по словам Гегеля, одного из «учителей человечества», наряду с Платоном.

Прослеживая процесс формирования личностного знания, Майкл Полани пишет, что большинство предпосылок этого знания человек усваивает, когда учится говорить, поскольку язык содержит названия разного рода предметов, в чем заложена возможность их классификации. Кроме того, эти названия позволяют «различать прошлое и будущее, мертвое и живое, здоровое и больное». Язык человека содержит числа, начала геометрии, что, в свою очередь, постепенно дает возможность говорить о законах природы и переходить затем к более глубокому их изучению на основе опытов и научных наблюдений.

Вкурсе философии очень важно изучать работу Капица П.Л., Эксперимент теория практика. Статьи, выступления.

Здесь важны две идеи, а именно:

- Вам всем хорошо известно, что физтех был создан около двадцати лет назад. Основная идея создания этого института была проста и очевидна. Наука развивалась чрезвычайно быстро:

создавалось много научных институтов, эти институты притягивали к себе лучших научных работников, и вся «большая» наука сосредотачивалась в этих институтах2.

- Вторая идея, которую следует модифицировать с учетом «демографической ямы» российского общества. Проведение занятий преподавателями должно быть рассчитано не только на сильных студентов, но прежде всего на слабых.

«Нормативный этос науки» Роберта Мертона может звучать в курсе философии посредством внутривузовских круглых столов.

И недавно, мы студенты Димитровградского инженерно-технологического института – филиала Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ», участвовали в таком важном мероприятии.

Вкачестве примера можно привести программу данного мероприятия.

ПРОГРАММА проведения ВНУТРИВУЗОВСКОГО «КРУГЛОГО СТОЛА» «ЭТОС НАУЧНОГО СООБЩЕСТВА»

Дата проведения: 24.04.2012. (15:00) ауд. 1-10 15:00 – Маслакова Л.В., доцент кафедры «Философия и общественные науки», к.э.н.

Вступительное слово. Современное научное сообщество (преподаватели и студенты): традиции и особенности самоопределения и изменения ценностей и установок поведения.

15:05Еркин Ф.И., доцент кафедры «Философия и общественные науки», к.ф.н. Коммуникация как характеристика научного сообщества России и Запада: общее и особенное.

15:10 – Завгородний А.Я., философ и публицист. Этос научного сообщества и ноосферная этика.

1См. Капица П.Л., Эксперимент теория практика. Статьи, выступления. М.: 1981. С. 322

2См. там же С.259

143

15:20 – Пискунова Е.Н., доцент кафедры «Философия и общественные науки», к.п.н. Ломоносов Михаил Васильевич (1711 – 1765) о «жажде науки» и идее служения Родине

15:25 - Грошева Е.В., студентка (группа «К.-21»)

Конфуцианская этика труда как система ценностей и институт модернизации современной Китайской Народной Республики (КНР).

15:30 - Дунина Е.В., студентка (группа «ПТ.-21»)

Вавилов Николай Иванович: Истина и нравственность (к 125-летию со дня рождения). 15:35 - Житкова А.Н., студентка (группа «ПТ.-21»)

Герцен Александр Иванович (1812-1870) о тесном союзе, взаимосвязи философии и науки в работе «Письма об изучении природы» (1845-46).

15:40 - Резванова О.И., студентка (группа «КШ.-21»).

Франкл Виктор о смысле жизни личности (на примере студенческого сообщества). 15:45 - Шульгина А.Д., студентка (группа «КШ.-21»).

Научная смена: проблема, оценка и поиск в деятельности Петра Леонидовича Капицы

(1894-1984)

15:50 - Юмагулова Л.А., студентка (группа «КШ.-21»).

Толстой Лев Николаевич (1828-1910) о подлинной и неподлинной коммуникации в романе «Война и мир»

Таким образом, в процессе обсуждения этих и других тем были затронуты вопросы неявного личностного знания и этоса науки как системы ценностей. Были раскрыты социальнопсихологические и ценностные аспекты научных школ выдающихся ученых и мыслителей, их стиль деятельности и другие вопросы, что имеет большое значение в обучении студентов национальн6ых исследовательских институтов.

Карлова Л.В.: Пожалуйста, вопросы. Если нет вопросов, мы продолжим.

Колодий Н.А.: МЕНЕДЖМЕНТ ЗНАНИЙ И ПРОБЛЕМА ТРАНСДИСЦИПЛИНАРНОСТИ.

Относительно недавно сложилось или – точнее – утвердилось представление о том, что менеджмент знаний – это определённая технология, базирующаяся на системе формализованных методов, благодаря которым осуществляется:

поиск и извлечение знаний из любых объектов (носителей знаний);

структурирование и систематизация знаний;

аналитика знаний (вычленение закономерностей, релевантных связей);

опыт актуализации знаний;

тиражирование знаний;

генерирование новых знаний.

Разумеется, по преимуществу это интегрированная система информационных технологий. Она предполагает наличие развитых релевантных поисковых механизмов, архивных систем либо хранилищ данных, в неё включены системы управления документами, системы workflow (системы управления потоком работ), помогающие осмысленно использовать знания об организационных процессах.

Наше внимание будет сосредоточено, естественно не на IT-составляющей, а на той части проблем, которые связаны с опытом извлечения знаний, тиражирования, актуализацией и генерированием новых. Кроме того, социальных теоретиков, конечно, будет интересовать способ принятия решений на базе особым образом структурированной информации. Не зря ведь ныне такое широкое распространение получили так называемые когнитивные карты. Какое бы мы не дали им определение, какую бы сложную не задумали визуальную репрезентацию, они отражают одно: самостоятельность когнитивных стратегий, когнитивного опыта и индивидуальность в принятии решений на базе одной и той же информации.

Классификация видов знания, которая распространена в менеджменте знаний, с одной стороны, универсальна, с другой – требует вдумчивого комментария от классификаторов. Всё знание подразделяется на неявное знание (или – не выявленное), явное и выявленное, явное, выявленное и отчуждённое. Причём, любопытно, в сферу внимания попадает неявное знание. Это, впрочем, не удивительно: 20% информации, циркулирующей в знаниях об организации – формализованная и отчуждённая информация, 80% – не выявленная и неотчуждённая.

Самая сложная проблема таким образом при построении системы управления знаниями состоит в том, что часто знание фигурирует как не выявленное и с трудом поддающееся раскрытию, выявлению. Возник целый класс так называемых модераторов, которые способны с помощью определённой методики не только поэтапно эти знания выявить, но и генерировать новые. Модерирование – это тоже особая технология, которой необходимо обучать. Самое сложное заключается в том, что обучение должно осуществляться не междисциплинарно, к чему мы уже привыкли, а

144

трансдисциплинарно. Так, например, модульная система образования, используемая в образовательной программе «культурная инженерия» в одном из университетов Магдебурга, построена на чёткой системе менеджмента знаний, сопровождаемой системой тренингов, где и отрабатывается компетенция, связанная с модерированием. В нашем случае это, наверное, должен быть человек из команды Chief Knowledge Officer. 40% компаний, входящих в список Fortune 1000, имеют в своем составе специального сотрудника - Chief Knowledge Officer (CKO - главный управляющий знаниями), ответственного за создание инфраструктуры для УЗ и развитие культуры совместного использования знаний. От претендента на подобную должность с годовым окладом 150 тыс. долл. требуются следующие качества:

способность грамотно работать с вышестоящими коллегами и влиять на их поведение (правильно вести переговоры, уметь убеждать, организовывать презентации и т. п.);

умение создавать рабочие группы и разрабатывать мотивационные схемы;

развитые коммуникационные способности;

глубокое понимание информационного контекста и связанных с ним тем;

профессиональное представление об ИТ и их возможностях;

хорошие навыки в области управления персоналом (в том числе его развития);

хорошее понимание бизнес-процессов.

Менеджмент знаний обнаружил ещё одну закономерность, связанную с принятием решений на базе определённого объёма информации. В социальной психологии известны следующие явления, которые оказывают негативное влияние на принятие решений. Они проявляются на уровне индивидуальных решений в том, что люди при принятии решений руководствуются смыслом о явлениях, фактах, которые наиболее легко вспоминаются; а также в том, что люди зачастую признают случайный набор фактов некоей закономерностью. Специфические стратегии менеджмента позволяют преодолеть негативное влияние этих факторов. Также есть определённые закономерности при принятии коллективных решений: склонность риску (давно зафиксирована большая рискованность групповых решений на фоне индивидуальных); существует инерция первого решения ( люди отстаивают первое пришедшее им на ум решение); привычки людей выбирать решения, противоположные внешнему принуждению; переоценка возможности положительных последствий решений при недооценке отрицательных; симптомокомплекс «огруппление мышления». Грамотно простроенный менеджмент знаний, преодолевая эти стереотипы, формирует особую культуру совместного пользования знаниями.

Кондратьева И.В.: ОСОБЕННОСТИ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОГО НАУЧНОГО ПРОСТРАНСТВА И ЗНАЧЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ЭКСПЕРТИЗ

Всовременном информационном пространстве наблюдается тенденция завершения процесса обособления и изоляции, различных социокультурных миров друг от друга. Общество стоит на пути сближения, укрепления разнообразных контактов и взаимодействий, что ведет к образованию единого общечеловеческого, мирового культурного пространства. Именно в эту эпоху человечество обретает единство не «только как антропологическое – как биологический вид, но и единство социальное – объединяясь в целостную всемирную социальную систему, в единство культурное – поскольку во взаимообмене достижениями различных культур образуется единая общечеловеческая культура»[1, C.56]. Тем самым, переходное состояние культуры воплощается в уходе от разрозненных культурно-исторических пространств и фрагментов к единому культурнокоммуникативному пространству, в котором осознается потребность в знании целостном, в выработке единых механизмов сосуществования, в установлении диалога между различными культурами, в выработке общих регулятивных, ценностных, культурных ориентиров и т.д.

Вданных условиях происходит процесс становления коммуникативной рациональности, формирования принципиально новой коммуникативной методологии исследования, где взаимодействие социальное, культурное, научное выходит на иной уровень. Сегодня исследователя говорят об «идеи «коммуникативного разума» как основания «новой» философии», новой культуры, нового культурориентированного мышления.

Складывающийся в результате коммуникативного подхода образ познания, по мнению И.П. Фарман, «можно отнести к типу неклассической эпистемологии» и при этом данный подход представляет собой «некоторое целостное образование, отличительными особенностями которого являются синтез современных методологических разработок, гуманистическое измерение и сосредоточенность на ценностных суждениях»[2, C.229].

Коммуникативную рациональность философ определяет как необходимую и принципиальную форму организации и проведения дискуссии, которая обеспечивает «процедуры выработки на

ееоснове результатов определенного, целенаправленного, рационального (социального или любого другого) программируемого действия»[2, C.230]. Тем самым, именно в контексте развивающейся коммуникативной рациональности осуществляется взаимодействие до недавнего времени раз-

145

личных элементов, структур и направлений. В современных условиях осознается необходимость объединения, консолидации вокруг многочисленных и разнообразных «проблемных полей». Приходит понимание того, что только при целенаправленном, интегративном, междисциплинарном подходе можно выработать рациональное решение поставленных задач.

Исходя из этого, формируется потребность в человеке компетентном, в целостном человеке, который осуществляет свою деятельность в процессе постоянных информационных потоков и обменов, в условиях многообразия культур, возможностей, реализаций, и, тем не менее, подвержен утрате жизненных ориентиров, ценностных установок, что и приводит к кризисным ситуациям. И, как следствие, возникает потребность в образовании единого научного пространства, которое определяет междисциплинарное, интеграционно-интеллектуальное поле, открытое для коммуникаций, рефлексирующее над происходящими событиями во всех сферах человеческой жизнедеятельности.

Говоря о междисциплинарности, по мнению современных исследователей (В.С. Степина, Л.П. Киященко, И.Т. Касавина, О.Н. Астафьевой и др.), мы вторгаемся в пространство дисциплинарных коммуникаций, которые поддерживаются и развиваются в рамках научных сообществ представителями различных научных областей, а также в «пространство особого рода – диалого- во-дискурсивно-дискуссионного»[3,C.582]. Подобное пространство, в условиях постнеклассической науки, выступает общей научной платформой, в которой реализуются различные формы взаимодействия.

В современной науке преобладают процессы интеграции знания, но проявляются они в особой форме, будучи обусловлены спецификой существующих исторических реалий. И междисциплинарный характер познавательной деятельности выражает эту специфику наиболее явным образом. По мнению С.С. Гусева, одним из таких проявлений является достаточно распространенный в современной науке перенос идей, средств и способов исследования, возникших в рамках одной дисциплины, в другие, которые иногда достаточно далекие друг от друга[4]. И если, внедрение физических методов в практику биологии, химии рассматриваются как привычное явление, то влияние лингвистических и литературоведческих подходов на область исторических дисциплин, существенное пересечение психологических, лингвистических и формально-логических моделей, усиливает взаимный обмен задачами и способами их решения между сферами собственно научного и инженерно-технического исследованиях.

В качестве примера, можно привести опыт методологии современных лингвистических школ, имеющий, на наш взгляд, универсальный характер. В рамках данной методологии западными и отечественными исследователями утверждается необходимость перевода эпистемологического проблемного комплекса с языка одной науки на другой, для того чтобы ясно представлять себе эти проблемы и видеть, как каждая наука может по возможности участвовать в их решении[5,c.178].

Подобный перевод эпистемологической проблематики с одного научного языка на другой способствует формированию и определению специфического междисциплинарного пространства, в котором может существовать и взаимодействовать коллектив ученых – представителей различных научных областей. В этих случаях научный коллектив будет представлять собой научное объединение, имеющее общую научную платформу. Необходимо учесть, что деятельность в междисциплинарных коллективах требует особого объекта исследования, который не задается извне, а постоянно формируется и уточняется в процессе исследовательской работы. И, по мнению ученых, в частности профессора Женевского университета Ж. Фридриха, в основании подобных междисциплинарных коллективов должен лежать философский фундамент, который выступает посредником при междисциплинарной коммуникации.

Междисциплинарный характер современного познания во многом обусловлен тем, что наука из «дисциплинарной» сферы деятельности превращается в «проблемно ориентированную», формируя уникальное исследовательское научное пространство. В свою очередь, это позволяет глубже и шире ставить соответствующие проблемы, объединять методы и подходы, находить нестандартные решения, что обуславливает развитие «проектного» подхода к организации научных исследований.

Проектная деятельность рассматривается не просто как целенаправленное формирование дальнейшего состояния объекта, но и как результат трансформации познавательной деятельности, обращение к проектному знанию и т.д. Так, в настоящее время наука все более и более рассматривается «как производство знания со своими сроками, целевыми заданиями, необходимыми ресурсами: фундаментальными, прикладными знаниями, финансовыми потоками и людскими кадра-

ми»[6,c.155].

Данная ситуация подтверждается позицией отечественных исследователей, которые размышляют о трансформации научного предприятия в «вид проекта»[6,c.138-139], реализация которого подразумевает соединение усилий представителей различных научных областей, при этом развитие научного знания начинает рассматриваться в культурно-историческом контексте.

146

Эпоха информационного общества становится эпохой проективного сознания, и, соответственно, преобразования всей сферы жизнедеятельности человека в проекты, отличающиеся своими целями, задачами, длительностью реализации и т.д. Из чего следует, что и научное знание преобразуется в вид проекта, стирая границу между субъективным и объективным. Данный тезис подтверждается мнением М. Эпштейна, который полагает, что «теоретическое знание тоже становится более проективным, переходит в системное изменение своего предмета»[7,c.24]. Так начало XXI века ознаменовалось сокращением временного интервала между предметом и воздействием на него, между реальностью и ее трансформацией. Тем самым, во многом и находятся объяснения появлению различных междисциплинарных исследований, направлений и проектов, которые связаны с исследованиями определенных проблемных областей и ориентированы на получение конкретного результата.

Особо следует отметить, что в условиях информационного общества значимость приобретает социокультурная экспертиза. Развитие подобных проектов связано во многом с тем, что масштабы и скорость человеческой деятельности, как на окружающую среду, так и на социум в целом становится столь велики, что «…бесконтрольная активность, реализация решений в интересах только узкой группы людей или отдельной корпорации без учета долговременных перспектив и глобальных последствий может привести к социальным конфликтам и даже катастрофам»[8].

В рамках социокультурной экспертизы отдельное значение может быть уделено и культурологическим проектам, которые становятся актуальными в условиях межкультурной коммуникации, в процессе формирования глобального экономического, политического, культурного, образовательного пространства.

Так, сегодня приходит все большее понимание того, что наряду с изучением естественных и технических дисциплин, необходимо обращение и к социально-гуманитарным наукам, к культурориентированным наукам. И, по мнению современных исследователей, социогуманитарная составляющая современного технического, инженерного образования характеризуется переходным состоянием от статуса дополнения к естественно-научным знаниям, к статусу неотъемлемой составной части фундаментального инженерного образования.

Помимо этого, по словам В.Г. Федотовой, поле экспертизы значительно расширяется, проявляется это в том, что научные формы социального знания начинают взаимодействовать в вненаучным знанием, а именно «знанием практическим, применяемым в различных областях деятельности – политике, вопросах здоровья и т.д.»[9, с. 159].

При этом технология социокультурной регуляции предполагает многообразие познавательных форм, междисциплинарное взаимодействие и выработку различных методов решения проблемных ситуаций. Подобные трансформации побуждают и стимулируют человека к самостоятельному выбору стратегий и действий в повседневной жизни и профессиональной деятельности.

Таким образом, в рамках современного научного знания, осуществляется уникальный процесс взаимодействия как научного, так и обыденного знания, осмысление индивидуальных и социальных проявлений, деятельности и т.д. Итак, сегодня намечается тенденции к новому, иному пониманию и осмыслению субъекта познающего, который существует в пространстве междисциплинарных коммуникаций. Как полагает В.А. Лекторский, «…в условиях современного коммуникативного пространства человек, лишенный полноценного гуманитарного образования, является человеком односторонним»[10]. Также философ обращает внимание на то, что такой человек будет выступать ущербным как личность и несоответствующим новой культурной ситуации, характерной чертой которой является отказ от односторонней технологической линии развития. Тем самым, мы можем говорить о том, что на сегодняшний момент существует потребность в личности, которая будет способна осваивать и понимать не только технические, естественные и узкоспециальные направления, но и обогащать их социально-гуманитарным знанием, которое определено культурно и исторически.

Литература к докладу:

1.Кармин А.С. Философия культуры в информационном обществе: проблемы и перспективы // Вопросы философии. 2006. № 2. – С.56-71

2.Фарман И.П. Коммуникативная парадигма в социальном познании // Наука глазами гуманитариев / отв. ред. В.А. Лекторский. М., 2005. 229 с.

3.Астафьева О.Н. Синергетический подход к исследованию современных социокультурных процессов: методологические основания междисциплинарного анализа // Постнеклассика: философия, наука, культура: коллективная монография / отв.р. Л.П. Киященко, В.С. Степин. СПб., 2009. С. 582.

4.Гусев С.С. Междисциплинарность. - http://epistemology_of_science.academic.ru

147

5.Щедрина Т.Г. Междисциплинарные гуманитарные семинары в Швейцарии: (заметки участника) // Вопросы философии. 2006. № 6. С. 178.

6.Киященко Л.П. Постнеклассическая философия – опыт трансдисциплинарности // Постнеклассика: философия, наука, культура : коллективная монография / отв. ред. Л.П. Киященко, В.С. Степин. СПб., 2009. С. 155

7.Эпштейн М. Техника-религия-гуманистика. Два размышления о духовном смысле науч- но-технического прогресса // Вопросы философии. 2009. № 12. С. 24.

8.Панина Г.В. Экспертные технологии управления в информационном обществе // Вестник Московского университета. 2010. № 1. С. 83-90.

9.В.Г. Федотова. Проблема экспертиз в социальной сфере.//Этюды по социальной инженерии: От утопии к организации/ под.ред. В.М. Розина. – М.: Эдиториал УРСС, 2002. – 320 с.

10. Культура, культурология и образование: (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1997. № 2. С. 3-57.

Карлова Л.В.: Коллеги я призываю активнее участвовать в обсуждении вопросов круглого стола. Слово следующему докладчику.

Корниенко Ан. А.: ПРИРОДА ЗНАНИЯ В КОММУНИКАТИВНОИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ.

Всуществующих аналитических суждениях о сущности и природе власти знания в комму- никативно-информационном обществе, на наш взгляд, следует выделить в качестве фундаментального принципа анализ коммуникативного аспекта данного феномена. Сосредоточение исследовательского внимания на конститутивной обусловленности информационной власти коммуникативной природой социума позволяет в ряду новых форм властных практик уделить должное внимание и манипулятивным техникам, осуществляемым через управление коммуникациями и их содержанием, что свойственно постметафизическому образу функционирования информации.

Вусловиях деконструкции метафизической парадигмы изучение классических властных отношений и их трансформации в контексте коммуникативно-информационной социальности позволяет вскрыть причины распада гносеологической структуры мира (разрыв с миром истины, допустивший плюралистичность и децентрализацию субъекта социального действия) как предпосылки и основания для манипулирования массовым сознаниям. Не менее важно в этом контексте, наряду с анализом классических властных отношений, исследовать трансформацию и особенности функционирования информационной власти как постметафизического феномена, преобразующего всю классическую структуру властных отношений в структуру властных отношений коммуника- тивно-информационного общества.

Обусловленность информационной власти коммуникативно-информационным состоянием социума вполне очевидна, если речь идёт о медиа-сфере, ибо именно эта сфера наиболее адекватна постметафизическому определению социальности в качестве её онтологии, поскольку инфомационность общества без его коммутативности невозможна, как невозможна и реализация информационной власти вне коммутативности социальности. В этом контексте статусные особенности, функционирование и природа информационной власти раскрываются через структуру и содержание средств и методов её осуществления посредством массовых коммуникаций.

Специфика предлагаемого в данной работе исследовательского подхода состоит в попытке рассмотреть феномен трансформации знания и информационной власти в социально-философском контексте именно того общества, в котором знание, трансформированное в информацию, обретает онтологический статус феномена, преобразующего также и систему властных отношений в рамках коммуникативной социальности. В связи с этим перед исследователем возникает множество вопросов: становление коммуникативно-информационного общества; статус информационной власти в горизонте коммуникативно-информационной социальности; структурирование коммуника- тивно-информационного общества; конструирование политической реальности и виртуализация политического процесса и др.

Для поиска ответов на означенные вопросы концептуально значимой является идея «смещения власти» в процессе становления коммуникативно-информационной социальности, включающая: распад существующих властных структур и возникновение новых; радикальные сдвиги в соотношении социальных сил в структуре власти; перераспределение власти. Иначе говоря, трансформация затрагивает не только структуру власти, но и её основания: если до трансформации основными факторами социальной власти выступали «насилие и богатство», то в XXI в. список властных факторов расширен за счёт такого фактора, как знание. Мало того, изменился не только состав факторов социальной власти, но изменилось также соотношение сил этих источников власти в коммуникативно-информационном обществе в пользу знания: теперь знание становится средством обретения и силы, и богатства, и власти. В качестве средства осуществления ин-

148

формационной власти всё чаще рассматривается информационная техника как единство её материальной (hardware) и интеллектуальной (software) компонент, в определённой степени выражающая экзистенциальную и интеллектуальную природу человека и многократно увеличивающая его способности к восприятию и обработке информации.

Становление коомуникативно-информационной социальности обнаруживает органичную связь с трансформацией знания: знание, преобразованное в информацию (прикладное знание), обретает способность к трансформации социокультурной онтологии и становится важнейшим властным ресурсом, трансформирующим и структуру властных отношений. Этим объясняется и культурное состояние рубежа XX-XXI вв., которое аналитики постмодернистской ориентации (М. Фуко, Ж.-Ф. Лиотар, К. Хельд, Р. Бахрах, М. Баратц, У. Браун, П. Клотц, В. Фурс) охарактеризовали как состояние постоянной динамики, маргинальных пересечений, «мерцания смыслов». Деконструктивистские процессы в философии и культуре, обусловленные трансформацией (теоретического) знания в информацию (прикладное знание), обусловили и трансформацию статуса истинного (фундаментального) знания, инициировав появление идей контекстуальности, ситуативности, лингвистичности обоснования истины, что вполне адекватно, на наш взгляд, прикладному характеру информации. Таким образом, гносеологическая власть истины, служившая базисной установкой классической философии, ориентированной на единое «начало», «первооснову», трансформировалась во множество идей истины частного характера, свойственных прикладным сферам использования знания в виде информации.

Деконструктивным процессам в метафизике сопутствовал культурный резонанс: мир культуры стал восприниматься как «ризомный» (Ж. Делез), «жизненный мир» (Э. Гуссерль), «повседневность» (М. Хайдеггер, Б. Вальденфельс), поликультура. Коснулась трансформация также онтологии социальности и культуры, возникли направления, в пределах которых исследователи (Ю. Хабермас, К. Хельд, В. Фурс) обратили внимание на специфичность коммуникативной онтологии как неотъемлемо связанной с информационным характером общества. Анализируя взаимосвязь коммуникативной социальности и информационности общества, исследователи (Ж. Подгурецкий, Ж. Бодрийяр, Ю. Хабермас, Ж. Деррида, П. Бурдье) увидели её в том, что заполняющая социальные сферы информация наделяет их движением и непрерывным изменением, преобразующим все сферы социума. Д. Белл и О. Тоффлер обратились к исследованию трансформации статуса экономического фактора, а М. Баратц, П. Клотц, Р. Бахрах – к изучению власти знания в информационном обществе. В поле исследовательских интересов появились такие идеи, как «распыление», «смещение» власти и социокультурные последствия, которые это «распыление», «смещение» влекло. Речь идет о возникновении меритократии (М. Янг), формировании новой классовой структуры (Д. Белл, А. Турен, Ф. Махлуп), о новой природе бюрократии и предпосылках преодоления ее влияния (У. Браун, А. Мартелл, А. Хонор, Б. Губл, Г. Маркузе, А. Инглегард).

Приведённые выше направления исследований и суждения исследователей подтверждают наше мнение о том, что становление коммуникативно-информационного общества по сути представляет собой процесс преобразования знания в информацию (прикладное знание) и её распространения через коммуникации на все сферы социальности, инициируя их трансформацию.

Столь пристальнлый интерес к перечисленным проблемам обусловлен реальным изменением статуса знания в коммуникативно-информационной социальности, в которой власть истины, служившая основополагающим принципом построения научного знания, была трансформирована в социокультурную власть информации в постиндустриальном обществе. Такая трансформация властных отношений в информационном обществе выдвинула в число важнейших ряд аналитических проблем философско-социокультурного плана: выявление механизма превращения знания в информацию; анализ соотношения гносеологической и социокультурной власти знания в информационном обществе; выявление социокультурной взаимосявзи властных отношений в информационном обществе; анализ философских оснований и предпосылок формирования новых социальных структур в информационном обществе.

Важнейшим в условиях новой социальности является также вопрос о том, как под влиянием процессов превращения знания в информацию трансформируется социальная структура, меняется ось социальной дифференциации, формируются новые социальные слои с учётом того, что ось социальной дифференциации в новых условиях располагается не по вертикали, а по горизонтали (в зависимости от уровня образованности и владения знаниями), как появляется «оверстрат» интеллектуалов, удерживающих функции управления в экономике и политике благодаря тому, что владеют знаниями.

Существенным для решения означенных вопросов является тот факт, что онтология социальности тесно связана с ролью, которую выполняет информация в пределах социальности. Иллюстрацией к сказанному может служить уже упоминавшееся положение о том, что информация играет роль дестабилизирующего фактора: для классического знания в качестве центра выступает истина; превращаясь в современную форму знания, информация утрачивает этот центр, теряет своё системное единство, «рассыпается», «рассеивается». В результате формируется та онтология,

149

предназначение которой состоит в том, чтобы «схватить» «рассыпанную» социальность, в чём и видится основная роль коммуникативной онтологии сторонникам этой идеи. Нам же она применительно к научному знанию представляется чрезмерной абсолютизацией. Каждое теоретическое знание получает множество интерпретаций в различных предметных областях, дополняется положениями и законами, присущими лишь этим предметным областям, но не утрачивает полностью своей связи с базовой теорией. Что касается медиа-сферы, то такая абсолютизация, пожалуй, вполне согласуется с реалиями в этой области.

В социокультурном плане идея о «рассыпанной» власти знания представляется более продуктивной. Процесс становления информационного общества затрагивает и социокультурные аспекты властных отношений. Если раньше истина представлялась как воплощение её власти над знанием и культурой, то деструктивизм в культуре XX в. поставил под сомнение такую интерпретацию власти истины. В результате пониманию власти как централизованной приходит на смену видение власти как «распылённой», проникшей в периферийные структуры социума. Таким образом, процесс распространения информации, замещающей знание, превращается в процесс формирования новых межличностных отношений и представлений о сути и назначении власти в условиях информационной социальности. Как отмечают аналитики [1-3], концептуальная модель постиндустриального общества эволюционирует в направлении теоретических построений, выдержанных в социокультурном ключе, что, очевидно, требует анализа самых различных социокультурных феноменов (политических, организационных, массовых коммуникаций и т.д.). Так, по мнению Д. Гэлбрейта, исследовавшего «анатомию» власти, социокультурный контекст оказывает существенное влияние на её характер: в традиционном обществе это «заслуженная» власть; в индустриальном обществе это «компенсирующая» власть (частная собственность и вознаграждение), в постиндустриальном обществе власть достигается через овладение знанием, благодаря чему складывается «невидимое сообщество людей с просветлённым пониманием будущего». Знание, таким образом, становится важнейшим стратегическим ресурсом власти и управления.

Аналитики С. Нора, А. Минк, М. Постер, П. Друкер, и М. Кастельс выполнили масштабный анализ тенденций развития информационного общества. В монографии «Информационная эпоха» [4] информационная эра представлена М. Кастельсом как эра глобализации, поскольку владение, сбор, анализ и передача информации превращены в источники роста производительности и власти: «...новая власть заключается в информационных кодах, в представительских имиджах, на основе которых общество организует свои институты, а люди строят свои жизни и принимают решения относительно своих поступков. Центрами такой власти становятся умы людей. Вот почему власть в информационный век одновременно можно идентифицировать и нельзя уловить. Мы знаем, что она собой представляет, однако неспособны уловить её, поскольку она является функцией бесконечной битвы вокруг культурных кодов и кодексов общества. Вне зависимости от того, кто выйдет победителем в битве за умы людей, именно он будет править миром, поскольку в обозримом будущем никакие громоздкие, неповоротливые механизмы не смогут соперничать с умами, опирающимися на власть гибких, многовариантных сетей» [4. С. 341].

Обретение знанием посредством информации статуса ресурса власти проявилось в расширении сферы применения знания в прикладной его форме в целях управления, научное обоснование управления из сферы государственно-политической распространяется на все социальные структуры. Таким образом, именно в социокультурной области знание посредством информации обретает статус ресурса власти и управления. Распространение знания в информационной форме радикально трансформирует культуру, а знание как информация приобретает культурное значение: Д, Белл характеризует распространяемое знание как оплачиваемую «интеллектуальную собственность», как «составную часть социальных инвестиций». Р. Акофф формулирует своё представление о роли знания в культуре в виде модели процесса становления статуса знания в культуре: данные-информация-знание-понимание-мудрость. П. Друкер считает, что распространяемое в информационной форме знание лежит в основе любой сферы современной социокультурной деятельности.

Сказанное выше о влиянии знания в виде информации на социокультурные процессы заставляет обратить внимание не только на прикладной характер информации как формы представления знания, но и на другие аспекты содержания этого понятия. Само слово «информация» (от латинского informatio – сведения) ввёл в употребление в ХХ веке Клод Шеннон применительно к теории связи и кодирования, получившей затем название «теория информации». Строгого определения понятия «информация» до сих пор не существует и в различных областях оно трактуется по-разному: в быту – это любые воспринимаемые человеком сведения об окружающем мире; в технике – это любые сообщения, передаваемые с помощью сигналов или символов; информация в теории информации, согласно К. Шеннону,– это сведения, уменьшающие неопределённость (энтропию). Можно ли эти точки зрения как-то привести к некоему «общему знаменателю»? Попытаемся это сделать, выделив основные аспекты этого феномена.

150