Необходимость оптимизации размеров и структуры землевладения.

Как известно, в странах Европы основу сельского хозяйства и, что особенно важно, всего сельского развития составляют мелкие фермы. В Италии, например,³/, всех собственников земли владеют земельными наделами (включая лесные угодья), не превышающими 5 га, а болееV₃ итальянских фермеров имеют участки земли площадью менее 1 га. Только 1,6% землевладельцев в этой стране располагают земельными участками свыше 50 га. У них сосредоточено около 35% всех сельхозугодий, но они производят лишь 7, стоимости конечного продукта сельского хозяйства⁴. Таким образом, основную массу продукции в этой и ряде других стран с наибольшим эффектом производят мелкие фермы, функционирующие в рамках оптимально крупных кооперативных объединений.

В тех странах ЕС, где фермы в среднем относительно крупнее, большинство тем не менее составляют семейные фермы, как правило не использующие наемных работников или привлекающие их в ограниченных масштабах. Так, в Дании насчитывается около 70 тыс. крестьянских хозяйств со средней площадью в 36 га (что, кстати, не препятствует совершению залоговых сделок с землей). Однако 85% из них, располагая современной машинной технологией, не используют наемный труд и полагаются лишь на семейную рабочую силу и преимущества подлинно кооперативных объединений этих хозяйств.

Прямая бюджетная поддержка мелких хозяйств сдерживает отток населения из сельской местности, предотвращает обезлюдение обширных регионов со сложными условиями проживания, в частности высокогорных сел. В Греции, например, благодаря такой целевой поддержке 62% занятых в сельскохозяйственном секторе успешно ведут хозяйство в отдаленных или неблагоприятных с точки зрения хозяйствования местностях. Она оправдана и тем, что на мелкие фермы зачастую приходится основная масса производимой в стране экологически чистой продукции.

С точки зрения рационализации размеров и структуры землевладения по многим вопросам наше аграрное, в том числе земельное, законодательство идет вразрез с общими мирохозяйственными тенденциями. Так, в проекте закона «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» содержалось положение о том, что такие земли, находящиеся в государственной или муниципальной собственности, могут быть предоставлены в собственность или переданы в аренду гражданам, имеющим опыт ведения сельскохозяйственного производства или сельскохозяйственную профессиональную квалификацию. В окончательном тексте закона это положение исчезло.

Отметим, что в ряде стран, наряду с предельными максимальными размерами сельскохозяйственного землевладения, установлены и мини­мальные его размеры, чтобы воспрепятствовать чрезмерному дроблению земли, затрудняющему ее рациональное использование и нормальный

рыночный оборот. Ничего подобного в российском земельном законо­дательстве нет. В то же время во многих западных странах юридическим лицам запрещено приобретать землю, поэтому банки, получившие в залог фермерские участки, не могут стать их собственниками.

У нас в этом вопросе ясность отсутствует. И уже наблюдаются случаи, когда сельхозпредприятия, передав землю коммерческим банкам под залог, даже при хорошем урожае, но, как правило, отсутствии возможности погасить задолженность кредитным организациям в условиях ценового диспаритета в АПК, ее теряют.

У ряда крупных холдингов, легко и часто почти даром приобретающих землю сельскохозяйственного назначения, основной профиль производства нередко оказывается далеко не сельскохозяйственным. Поэтому такие земли

переводятся в другую категорию, соответствующую профилю предприятий, входящих в холдинг, хотя по закону это недопустимо.

Отметим чрезвычайно низкую продажную (а следовательно, и залоговую) цену сельскохозяйственных (за исключением пригородных) земель в России. В соответствии с утвержденной в 2001 г. методикой кадастровой оценки сельскохозяйственных угодий, в Саратовской области они были оценены в среднем по 8 тыс. руб. за 1 га, а фактически продавались на торгах (конкурсах и аукционах) в 13 и более раз дешевле. Средние размеры арендной платы за использование сельхозпредприятиями государственных и муниципальных земель в сельских населенных пунктах в том же году составили 100 руб. за 1 га. Для сравнения: средняя стоимость земельных угодий в США равнялась в 2001 г. 2,5 тыс. долл. за 1 га, пашни — 3,5 тыс. долл. По данным за 2005 г., средняя цена 1 га пашни в Германии составляла 2300 евро.

Рациональная общественная организация системы земельных отношений невозможна без оптимизации размеров хозяйствующих субъектов агробизнеса. В числе соответствующих теоретических и практических проблем особое место занимают вопросы преимуществ и устойчивости крупного и мелкого производства в аграрном секторе и вытекающие из них прикладные аспекты формирования его рациональной социальной и земельной структуры, эффективного управления и регулирования всего воспроизводственного процесса в сельском хозяйстве.

В. И. Даль в своем знаменитом «Толковом словаре живого великорусского языка» разъяснилл понятие «преимущества» как «превосходство», или «перевес по добрым(курсив мой. — И. Б.)качествам, по достоинству». Очевидно, для сельского товаропроизводителя самые «добрые качества» — высокая эффективность (экономическая, социальная и экологическая), а следовательно, и конкурентоспособность на агропродовольственном рынке. Но если крупное хозяйство не демонстрирует высокой эффективности, других лучших качеств и достоинств, не сохраняет, а загрязняет окружающую среду, если оно не оптимизировано по размерам землевладения для данной

специализации и т. д., то вряд ли можно говорить о его преимуществах только потому, что оно крупное.

С позиций классического определения понятия устойчивости она исторически приписывалась как раз мелкому, индивидуальному, семейному крестьянскому хозяйству. При бесспорности известных аргументов в пользу преимуществ крупного производства (оптимального по размерам землепользования и землевладения) следует особо подчеркнуть, что именно в мелком частном товарном хозяйстве органически сочетаются активная, творческая жизнедеятельность и гармония человека с природой. А в совокупности это важнейший признак преимуществ данной хозяйственной формы, определяющих ее статус надежного партнера по купле-продаже, залогу и другим сделкам с землей, что доказано многолетней мировой практикой культурных семейных крестьянских хозяйств. Указанным признаком обладает и их мелкая современная форма в России — сельские

подворья (так называемые ЛПХ, на самом деле не личные, а семейные, причем далеко не подсобныепо объему производства и доходам их владельцев, а составляющие особый укладв социальной структуре аграрного сектора — приусадебных семейных хозяйств — ПСХ), благодаря труду членов которых существовали колхозы и функционируют многие нынешние СХО. Именно в силу своих качественных показателей мелкое по размерам землевладения семейное хозяйство, включая приусадебное, характеризуется высокой продуктивностью и эффективностью.

Отечественная статистика никогда не приводила объективных данных о затратах труда в ПСХ. Тем не менее, опираясь на имеющиеся расчеты, можно заключить, что производительность труда здесь не ниже, чем на крупном сельскохозяйственном предприятии. За период с 2000 г. удельный вес валовой продукции крестьянского (фермерского) хозяйства (К(Ф)Х) в действующих ценах возрастал быстрее, чем площадь землевладения, что свидетельствует о достаточно устойчивом, интенсивном его функционировании. Фермерское, в частности хуторское, хозяйство объективно предполагает многочисленность ведущих его семей, а в нынешней критической демографической ситуации на селе это имеет особенно большое значение.

Как показывает мировой опыт, распространение государственных предприятий в сельском хозяйстве как формы, менее эффективной вследствие отчуждения непосредственного работника от права собст­венности на землю, носит ограниченный характер. Однако «госхозы» приемлемы и необходимы в селекции, племенном и опытном деле, семеноводстве и т. д. Можно считать оптимальной, как и в странах ЦВЕ, 10- процентную долю государственной собственности в земельных угодьях России.

Крупное обобществленное коллективное хозяйство ие имеет преимуществ ни перед крупным частнопредпринимательским, ни перед индивидуальным крестьянским хозяйством. Во многом оно вообще не вписывается в систему цивилизованного земельного рынка. В своей массе и при прочих равных условиях эта форма, где земледелец отчужден от права собственности на землю, неизменно обладает, по определению А. В. Чаянова, наиболее слабойорганизаторской и предпринимательской волей'.

К настоящему времени в стране уже в основном сложилась достаточно рациональная структура землевладения по формам хозяйства: 45% занимают сельскохозяйственные кооперативы и 22% — ООО. На СХО приходится 48% валовой продукции сельского хозяйства и 77% посевных площадей, а на хозяйства населения (ПСХ и К(Ф)Х) — соответственно 52 и 23%. Однако за внешним структурным благополучием кроются острейшие проблемы создания необходимых правовых, экономических и социальных условий для свободного, творческого и высокопроизводительного труда живущих и работающих на земле.