Литература и театр

В старые добрые советские годы учителям и ученикам всё было понятно. Мёртвые души – это живые и здравствующие в поэме дельцы-предприниматели, крепостники-накопители, чиновники-взяточники

иказнокрады. А живые души – умершие крестьяне в списке у Собакевича. Этот парадокс застревал в детском мозгу. На этом интерес к поэме и заканчивался. Чичиков, конечно, учась в гимназии, поступал не по-пионерски и не по-комсомольски: обманывал своих товарищей и учителей, копил «копейку», как наставлял его отец. Советские же школьники в это время собирали и бескорыстно сдавали металлолом

имакулатуру, занимались с отстающими, помогали старушкам переходить через дороги... Какие помещики, какие земли? Пять соток на болоте и маленький садовый домик – предел родительских мечтаний. Чиновники, партийные и государственные, – люди кристальной души и незапятнанной совести. Что обсуждать? Вопрос о современности произведения как-то сам собой отпадал. Но экзамен по литературе тогда сдавали все. Тема по «Мёртвым душам» в билетах была сформулирована примерно так: «Живые

имёртвые души в поэме Гоголя». Ещё нужно было раскрыть сущность таких явлений, как «чичиковщина», «маниловщина», «ноздрёвщина». В этом плане никого не интересовали типы Коробочки, Собакевича и Плюшкина (боюсь, что исключительно по вине русского словообразования).

Вбурные 90-е годы традиционный взгляд на поэму начал меняться. Стали, например, проводить аналогии с «Божественной комедией» Данте, говорить о том, с какого именно «одного боку» успел показать Гоголь «всю Русь» в первом томе, воссоздавая ад современной ему русской жизни. Появилась возможность играть с различными мнениями, спорить с Белинским, цитировать Ю.В. Манна. И понятия «живой-мёртвый» стали наполняться новыми смыс-

лами. Например, заговорили о том, что слово «мёртвый» не имеет сравнительной степени: нельзя быть «более» или «менее мёртвым». Манилов нисколько не одухотвореннее Коробочки. Всё маниловское благополучие так же пусто и мертвенно, как тихое скопидомство «степной помещицы» или бурная активность Ноздрёва. Пространство, которое соотносится с героями-помещиками, одинаково по своей сути, несмотря на внешнюю разность: открытое (у Манилова), безграничное (у Ноздрёва), огороженное (у Коробочки, Собакевича и Плюшкина). Суть этого пространства в его ненаправленности. «Дорога» как символ движения к цели останавливается, упираясь в усадьбы. А неподвижность, отсутствие «дороги», движения к цели есть показатель «мертвенности».

В последние годы в школе часто говорят о современности поэмы. 90-е и начало 2000-х – время Чичиковых, дельцов, пустившихся в разнообразные аферы ради денег и благополучия в меняющей свою кожу голодной стране. Вопрос о душе (мёртвой

иживой), пусть и не напрямую, но всё же начал обсуждаться в печати и на телевидении.

Ао чём говорить со школьниками сегодня? Чем удивить их, привыкших к Интернету и социальным сетям? Может, поговорить о четырёхмерности прозы Гоголя и совсем запутать юные умы? Или сравнить главы о помещиках с кумулятивной сказкой: Чичиков, словно колобок, прокатился по усадьбам, у одного купил мёртвые души, у другого, а третий раскрыл его аферу, и пришёл «колобку» конец. В сказках это называется «весёлая катастрофа». Но катастрофа, которую показывает Гоголь, совсем не весёлая, она заключается в потере людьми самого главного – души... Много ещё чего может придумать

ипридумывает изобретательный учитель. Тем, кто не боится экспериментировать, мы можем предложить обратиться к сценическим версиям «Мёртвых

душ». Особенно неоднозначным: странность книги, помноженная на странность её интерпретации, может произвести неожиданный эффект.

* * *

Мюзикл «Мёртвые души» Свердловского государственного академического театра музыкальной комедии – просто кладезь для неуспевающего закончить программу учителя. Никаких отдельных сцен купли-продажи мёртвых душ (их и так уже прошли на уроке и всё поняли). Помещики появляются, но держатся всё время вместе. Конечно, Ноздрёв как лицо «историческое», любящее подгадить другим, появляется чаще и выполняет свою трагическую для Чичикова роль. А в остальном действие спектакля – это разгул чиновничьего мира. Коварный учитель может дать прекрасное задание: узнать, цитаты из каких произведений Гоголя звучат в спектакле, – ведь перед нами настоящий гоголь-моголь в двух актах (именно так написано в программке к спектаклю). А цитат, кроме текста собственно поэмы, предостаточно, причём разнообразных (особенно изобилует ими сон Чичикова). Есть прямые высказывания из текстов: узнаваемое «Поворотиська, сынку», «Если бы губы Никанора Ивановича приставить к носу Ивана Кузьмича», «Поднимите мне веки»; пророческое «Мы тебя породили, мы тебя и убьём», трагическое «Чему смеётесь, над собой смеётесь». Есть цитаты-пантомимы: Коробочка, держащая подушечку, на которой стоят черевички,

ипролетающая над всеми панночка. И в конце этого цитатного фейерверка – лирическая мелодия, на фоне которой раздаётся цитата – звук падающих капель («Боже, что они делают со мной? Они льют мне на голову холодную воду»).

Вопрос о современности поэмы не вызывает сомнения у создателей сюжета – Александра Пантыкина

иКонстантина Рубинского, точно подметивших провидческий талант Гоголя. Разговоры о чиновниках, их душах, взятках, кошельках ведут все, начиная с первых лиц государства и заканчивая старушками у подъездов. Два с половиной часа чиновничьего разгула: пошла писать губерния, такое тут закрутилось! Губерния поёт, пляшет, строит козни и меняет моду на рукава платьев.

Современно всё: сюжет, музыка, хореография, костюмы. Ничего общего с прекрасным, но уж очень затянутым пятисерийным фильмом М.Швейцера (музыка А.Шнитке, в роли Чичикова – А.Калягин). Всё динамично, весело и драматично, своя философия, высокая лирика, пафос и патетика.

«Мёртвые души», а вернее свердловский гоголь-

моголь, – лайт-опера (по жанру) в 2-х актах, с элементами эксцентрической комедии, мюзикла, оперетты, рок-оперы, классического и современного балета, в которой звучит современная вокальносимфоническая музыка с включением фрагментов эстрадной, роковой, джазовой, камерной, электронной и шумовой музыки. Это, конечно, заслуга «дедушки уральского рока», композитора и певца

апрель 2012 ЛИ Т ЕРАТ У РА 41

Александра Пантыкина, основателя знаменитой в восьмидесятых годах прошлого века рок-группы «Урфин Джюс». Бывший выпускник политехнического института, закончивший музыкальное училище и консерваторию, он известен как автор музыки ко многим спектаклям, художественным фильмам и сериалам (Д.Астрахан «Ты у меня одна», В.Хотиненко «Мусульманин», Ю.Кузьменко «Дальнобойщики»

идр.). Именно А.Пантыкин разбавляет список создателей русских мюзиклов, состоящий практически из двух фамилий: А.Журбин и А.Рыбников.

Конечно, всегда немного опасаешься, когда предстоит услышать пение героев эпического произведения. Но Пантыкин создаёт и вселенский вихрь,

исвою музыкальную историю для каждого, даёт каждому свою нотку, то комическую, то сатирическую, то лирическую, то трагическую. Разнообразен характер тенора Чичикова (Евгений Зайцев), властен

ихитёр баритон губернатора (А.Копылов), спесиво контральто губернаторши (С.Кочанова), невинно и коварно сопрано Лизоньки (М.Виненкова), беспрекословен бас прокурора (С.Вяткин) и хлопотливодеятельно меццо дамы, приятной во всех отношениях (Т.Холопова). Высокой оценки заслуживает работа музыкального руководителя и дирижёрапостановщика, лауреата премии «Золотая маска» Бориса Нодельмана, который гармонизировал всё это звуковое разнообразие.

* * *

«Однако поспешим заметить, что сам г-н Гоголь имеет к этой новой истории весьма отдалённое отношение», – заявляют авторы спектакля. Позвольте, но ведь перед нами полотно, сшитое из цитатных лоскутков, пропитанное гоголевским духом. Рука автора поэмы чувствуется повсюду. Именно эта рука, служащая уютным диваном господину Чичикову

вначале спектакля, буквально выбрасывает героя

всюжетную круговерть: «Живи! Я тебя породил…» Пространство этой круговерти, придуманное художником С.Александровым, похоже не то на трубу, не то на длинный тоннель. Думайте, Павел Иванович, думайте: то ли вылететь вам в трубу, то ли найти свет

вконце тоннеля! Так впервые в этой истории появляется мотив «мёртвой» и «живой» души. Это совершенно гоголевская игра в оборотней, смотришь – вроде живой, присмотрелся – ан, нет, мёртвый. Вот

Манилов в шляпе, на которой растут цветы. Ну не растут цветы на шляпах, они «безмятежно глядят на нас своими невинными глазами» отнюдь не с клумб

иполян (если вспомнить Тургенева). Вот и жена городничего только что плясала на балу, а во сне Чичикова панночкой в гробу летает, а ведь «панночкато померла». Полный жизни и удальства, размахивающий шашкой буян Ноздрёв комически повторяет безумную фразу: «Редкая лошадь долетит до середины Днепра…» Смешон Ноздрёв, а слова-то твердит из «Страшной мести», где мертвецы уходят под землю, при жизни готовые «себя продать за денежку сатане с душою и ободранными жупанами». Вот откуда растут гоголевские «мёртвые» души. Только продали они свои души не с ободранными жупанами, а с фраками, мундирами, платьями да салопами.

Вглядываешься в эту костюмированную вакханалию и вдруг понимаешь: что-то здесь не так. Какая-то странная особенность есть в нарядах помещиков и губернатора, полицмейстера и капитанисправника Дормидонтова, в пёстрых платьях модниц. На каждом подоле, лацкане, шляпе присутствует небольшая деталь – то сетка, похожая на паутину, то разорванный край, покрытый тленом. Полноте, да не знак ли это, печать, усмотреть которую может только вдумчивый, внимательный зритель? Этого же зрителя терзают смутные сомненья, почему нетронутыми остались белое платье Лизы и малиновый (!) фрак Павла Ивановича. Думай, зритель, думай, куда Чичикову – в трубу вылететь или к свету в конце тоннеля? Вполне современные чёрные джинсы героя и вовсе непонятно куда выведут!

Но хватит намеков и догадок. Появляются на сцене и сами «мёртвые» души, те, которые продают

ите, которых покупают. В саванах, практически бестелесные, не раз исполнят они свою жуткую пляску (эксцентрик-балет С.Смирнова, трижды лауреат премии «Золотая маска»). Потрясающая пластика, словно холодом веет со сцены. Чьи это души? Чтото страшновато становится…

Авторы, отрицая причастность Гоголя к своей истории, всё же следуют его логике. Только закручивают её сильнее, да это и понятно: на дворе XXI век. Сюжет

напоминает осколки разбитого зеркала, в которых отражаются и много раз повторяются гоголевские тексты. Перед нами игра. «Игра ума. Игра воображенья» (Г.Иванов). Единое цитатное полотно не распадается. К началу рассказа о похождениях Чичикова приклеен конец рассказа о похождениях Хлестакова. Вот это ход! «Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к себе»… Сакраментальная фраза, венчающая комедию «Ревизор», положила начало совсем иной истории, которая не замедлила случиться в той самой «губернии N». Итак, визит подлинного Ревизора имел необратимые последствия. Городничий Антон Антонович Сквозник-Дмухановский, а с ним и все его соратники, были лишены должностей и чинов. На смену им «по именному повелению» в один день были назначены лица куда более достойные, мыслящие смело и по-новому. Иван же Александрович Хлестаков, впечатлённый небывалой лёгкостью, с коей удалось ему «облапошить губернский городишко», от души рекомендовал это местечко… Павлу Ивановичу Чичикову. Человеку молодому, предприимчивому, наделённому острым умом, но весьма стеснённому в средствах.

«В дорогу! в дорогу!» – воскликнул совсем погоголевски г-н Чичиков и отправился прямиком в губернский город N.

Итак, гоголь-моголь начинается. Чичиков, сидя в своём гостиничном номере, наверное, думает: «Давно не брал я в руки шашек», поэтому затевает игру

сХлестаковым, который является зрителю в виде плаща на вешалке (ещё одна мёртвая душа!). «Плащ» учит Чичикова не бояться крупных мошенничеств, чтобы «выйти в дамки». Ох, Павел Иванович, не доведут вас эти дамки до добра! Но ведь известно, что «жизнь – игра», оттого-то на сцене в самых важных моментах присутствует шахматная доска. На неё всё поставлено! «Игра судьбы. Игра добра и зла» (Г.Иванов). Но привычная формула разрушается, поскольку здесь играют «зло» и «зло».

По замыслу авторов, председатель палаты намекает Чичикову на схему обогащения путём покупки мёртвых душ. Чичиков «заглатывает наживку». Оказывается, эту аферу задумал сменивший Сквозник-Дмухановского, «мыслящий по-новому» губернатор, для того чтобы в итоге обобрать Чичикова (вполне гоголевский сюжет!). Игра начинается, ставки растут. «Ваш ход», – сообщает Павел Иванович. За шахматной доской на фоне развалившегося забора встречаются Манилов (Н.Капленко) в своей цветущей шляпе, великолепная Коробочка (В.Смолин), готовая всё вывезти на тачке, Собакевич (А.Черноскутов) во фраке медвежьего цвета и Плюшкин (В.Фомин) в лохмотьях. Партия! «А в партии объявлена ничья, ведь мы теперь душевные друзья», – радуются все. Острые сатирические образы помещиков вызывают восторг, хотя они совершенно не похожи на своих собратьев

силлюстраций А.Агина и П.Боклевского.

* * *

Интересно смотреть, как представлено на сцене чиновничество. Оно вполне современно: «Хищенья безразмерные, коррупция и ложь». Все как один, как пальцы на руке, сжатой в кулак. Одинаково мыслят лысые, лакированные, лоснящиеся головы, одинаково тучны затянутые в мундиры и нелепые штаны тела. Они всюду, недаром пишущая гвардия вдруг неожиданно появляется из люков посреди сцены и так же неожиданно исчезает. Нарастающим рефреном звучит предупреждение герою: «Пошла писать губерния – костей не соберёшь!» Не справиться с ними Павлу Ивановичу, как-то молод он, будто нет у него позади обманов и афер на таможне. Да и случайная встреча с Лизой на дороге слишком уж тёплая и искренняя. «Если Гоголь уделяет главное внимание ярким персонажам типа Коробочки, Манилова

икартине России того времени, то в нашем мюзикле больше внимания уделяется личности самого Чичикова, как человека глубоко страдающего и переживающего», – сказал Александр Пантыкин. И на секунду веришь – может, полетят герои к свету. Но маховик машины запущен, Чичиков лишь пешка в руках чиновников. «Как только дело верное запустят в оборот – пошла писать губерния, сам чёрт не разберёт, такое тут закрутится!» Женское общество гудит, строит планы, выбирает платья для губернаторского бала. Но Аннушка уже пролила масло… И Ноздрёв, ранее арестованный за свои проделки, по приказу губернатора объявляет во всеуслышание, что Чичиков торгует мёртвыми душами. Капитан-исправник уводит нашего героя в тюрьму. Нет больше малинового фрака, искали в нём «двести тысяч капиталу», которые, по слухам, привёз с собой Чичиков, но не нашли, осталась только нательная рубаха.

Иснится Павлу Ивановичу страшный сон. Вот он идейный, кульминационный центр гоголя-моголя. Чичиков, как Хома Брут, очертил вокруг себя спасительный круг. Вьётся вокруг него вся губерния, словно мертвецы в неистовом кружении. Тут

ипанночка-губернаторша, и Плюшкин верхом на

Манилове спешит к Коробочке за черевичками, и Тарас Бульба! А деньги-то спрятаны в сюртуке харизматичного Петрушки (А.Литвиненко). Лиза выведала это и за 30 рублей выкупила эту вещь. Добыча поделена между губернатором и его командой. Деятельные дамы из модного салона во главе с губернаторшей врываются с плакатами «Свободу Чичикову». Начинается игра со словом «партия»: «Руки прочь от нашего душки! Он один достойная партия, партия Чичикова». Вошедший исправник докладывает всем, что Чичиков отпущен на свободу (за 101 версту его отправить!) и дело о мёртвых душах закрыто. Полицмейстер прерывает всеобщее ликование сообщением, что полученные деньги – фальшивка. Немая гоголевская сцена. Ай да Чичиков,

не вылетел в трубу, провёл всех. Да только выход к свету закрылся…

Финал расставляет всё на свои места. Мы словно видим кадры из фильма «Покровские ворота», где герои из своего времени попадают в современность. Так и Лиза с Павликом, иначе не назовёшь двух молодых людей в джинсах и кожаных куртках, выпрыгивают из XIX века в XXI. Они бегут из города N в город Глупов, координаты которого подсказаны очень уж современной одеждой героев. Так вот какая рука забросила к нам гламурных губернаторских дочек!

«Чур меня», – хочется сказать, когда звучат последние аккорды финальной сцены и вся губерния, которая «пошла писать» два часа назад, облепив огромную металлическую решётку, ползёт по ней и застывает. Живые (или мёртвые?) герои напоминают кадр из совсем другой оперы, вернее, фильма, в котором по-детски страшно от летающей в гробу панночки и этих застывших мёртвых тел упырей и вурдалаков, не успевших скрыться при крике петуха. И ты тихо радуешься, что находишься по эту сторону сцены, что ты никого не продавал и не покупал.

Чичиков жил, Чичиков жив, Чичиков будет жить? Всё, что создали режиссёр-постановщик, народный артист РФ, лауреат премии «Золотая маска» Кирилл Стрежнев и участники спектакля, звучит пророчески и современно. И «живая душа», Селифан, не предавший своего хозяина, словно укоры совести, проходит сквозь эту круговерть мёртвых душ, одолевает грамоту и прочитывает бессмертные строки Гоголя. А его последнее появление в облике автора «Мёртвых душ» и размышления о птице-тройке, закончившееся фразой «Куда несёмся мы? Не даёт ответа», настраивает на философские размышления. Остаётся сказать спасибо автору пьесы и стихов Константину Рубинскому, челябинскому поэту, драматургу, педагогу (он ведёт курс литературного мастерства по авторской программе «Развитие литературно-творческих способностей детей») за его удачную работу, игру, в которую он втянул зрителей. Нам есть что вместе обсудить и над чем каждому в отдельности задуматься.

В статье использованы фотографии В.Пустовалова