IV. Сатира XVIII века

Характер петровского времени требовал от человека активного вмешательства в общественную жизнь. Время скорректировало представление о роли и назначении человека. Он не должен был оставаться в стороне от тех событий, которыми жила страна. Мысль о том, что человек может изменить окружающий его мир,- стала определяющей .Это приводило к актуальности сатирического текста в новой русской литературе. Первым писателем, для которого сатира стала особенно значимой, был Феофан Прокопович. С 1717 года он становится видным деятелем и сторонником петровских реформ и начинаний. Прежде всего следует заметить, что это один их ярких и высокообразованных людей петровского времени. Как человек духовной культуры он не мог не отразить в своем сознании противоречивые черты данной эпохи в контексте духовного сознания. И современниками, и последующими комментаторами Феофан характеризуется как личность глубоко противоречивая. Один из его оппонентов - доминиканский монах Бернард Рибера характеризовал его следующим образом: «В храме он важен, в алтаре внушает к себе почтение, в проповеди красноречив, в беседе о божественных и мирских предметах учен и изящен; он одинаково хорошо владеет греческим, латинским и славянским языком; в домашней жизни он великолепен; ко мне лично всегда относился любезно. Если его следует порицать за что-либо, так это- за его религиозные убеждения, если он их вообще имеет. Его библиотека, открытая для ученых, значительно превосходит императорскую и библиотеку Троицкого монастыря; по своему богатству она не имеет себе равных в России, стране, бедной книгами». Заметим в этой характеристике два существенных момента: во- первых, сомнение относительно наличия религиозных убеждений у Феофана, а, во-вторых, характеристика его личной библиотеки. Безусловно то, что первое замечание носит полемический характер- ведь доминиканский монах религиозный оппонент Феофана. Однако у монаха есть и объективные причины для сомнения : это и поступление человека православного вероисповедания, каким был Феофан, в римскую иезуитскую коллегию, это и последующий разрыв с католичеством, это, наконец, и его связи с лютеранами. Перед нами человек духовной культуры, но уже новой формации. Характерный для представителей русского духовенства страх перед наукой и боязнь «лукавого мудрствования» вызывали у Прокоповича осуждение и критику. Именно такой человек и нужен был Петру для пропаганды его реформ. И Феофан с готовностью стал служить новой России. В своих проповедях, речах, с которыми он выступает как церковнослужитель, Феофан развивает идею национальной гордости за Россию, которую не только боятся, но и уважают страны Западной Европы. Объясняет он в своих речах и словах и причину того, почему Петр Богом данную жену отправил в монастырь, а сам женился на « безродной девке». Именно этот аргумент против Петра оказался самым убедительным, чтобы назвать его царем-антихристом. Феофан же объясняет это как проявление Божественной любви. Кроме того целый ряд трактатов Прокоповича посвящены петровским реформам во всех областях жизни страны. Так, например, его трактат « Духовный регламент»- это проект того как должно управлять духовным ведомством России. Однако здесь Феофан касается и проблем воспитания, культуры и науки. Это проявляется не только в словах, но и делах. Выше мы упоминали о свидетельстве монаха-католика, обратившего внимание на богатую библиотеку Прокоповича. Действительно ему было свойственна жажда познания. Он говорил, что истинно образованный человек сытости своей в науке не имеет, хотя и Мафусаила век имеет. В другом месте он утверждал, что без библиотеки « аки без души академия». В другом трактате- « Правда воли монаршей»,- он утверждал, что « может Монарх Государь законно повелевать народу, не только все, что к знатной пользе отечества своего потребно, но и все, что ему ни понравится…». В 1725 году в своем знаменитом слове « На похвалу Петра Великого» он в число заслуг Петра включает и те, что связаны с культурными реформациями царя, с изменением одежды, нравов и обычаев в модели поведения, «дружестве обхождения». Все это объясняет тот факт, что в эстетических работах Феофана (например, в его трактате «De arte poetica») поднимается вопрос и о сущности сатиры. Опираясь на авторитеты античной литературы, Прокопович относился к сатире как важнейшему литературному тексту обличительного содержания, где « поэты прививают добродетели душе, искореняют пороки и делают людей, раз они избавлены от вожделений, достойными всяческого почета и хвалы…даже сатиры их и нападки, т. е. более резкий и горький род лекарства, окутанные вымыслом и стихом, словно медом и нектаром, становятся приемлемыми». И хотя автор трактата и обращает внимание на художественную организацию сатирического текста, важнейшим он считает содержательную сторону его. По его мнению, « сатира должна быть язвительной и остроумной, бичуя человеческие пороки…». Перед нами уже сформировавшийся концепт русской сатиры XVIII века, где доминирующими факторами будут вопросы воспитательного характера, а также вопросы нравственности. Так Феофан считает, что « бичуя порочные нравы и стараясь их исправить, сатира должна остерегаться как бы скорее не причинить вреда и не раздражить души, вместо того чтобы исцелить». Тут же формулируется рекомендация не касаться личности: « Лиц поименно не следует затрагивать, но применять вымышленные от себя, лучше всего греческие имена, обозначающие какой-либо порок…».

Сразу следует оговорить тот факт, что русская сатира XVIII века знала два особенно авторитетных античных автора- Горация и Ювенала. Если Гораций был классиком «добродушной сатиры» и ассоциировался с легким смехом, то Ювенал был классиком суровой сатиры, а «Ювеналов бич» сатиры ассоциировался с карающим смехом, направленном на все пороки общества. Особенность миросознания в России в начале XVIII века сделала более актуальной Ювеналову сатиру, хотя авторитет Горация теоретически не отрицался. И уже в проповедях Феофана мы встречаем тому подтверждение. Так,например, в « Словах и Речах» Прокоповича есть « Сатира на придворных льстецов», где он подвергает резкой критики в духе Ювеналовой сатиры тех, кто беззастенчиво льстил Петру I: « Когда слух пройдет, что Государь кому особливую свою являет любовь, все к тому на двор, вси поздравляти, дарити, поклонами почитати и умирати за него будто бы готовы, и тот службы его исчесляет, которых не бывало, тот красоту тела описует хотя прямая харя, тот выводит рода древность из- за тысячи лет, хотя бы был харчевник или пирожник.» Здесь лесть команде Петра можно воспринимать как лесть ему самому. Лесть как порок в данном случае общечеловеческий, но в контексте петровского времени воспринимался как национальный порок. Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что Феофан Прокопович был одним из первых русских писателей духовной культуры, кто обозначил пути развития новой русской сатиры. Но его единомышленник и в какой- то степени ученик А. Д. Кантемир не только продолжил процесс совершенствования сатиры, но и обозначил ее принципы.

А. Д. Кантемир (1708- 1744)

Жизнь и творчество этого русского писателя несколько необычна. Он был сыном молдавского господаря Дмитрия Кантемира и родился в Константинополе. Волею судьбы с 3-х лет он оказался в России, которая и стала его настоящей родиной. Для своего времени он был не только одаренным человеком, но и являл образец высочайшей образованности. С детства он был способен к языкам, поэтому к юным годам уже знал греческий (родной язык его матери), латинский, и ряд европейских языков, что и определило в дальнейшем его судьбу ( он был послом сначала в Англии, а затем во Франции). Есть предположение о том, что, живя в Москве, он посещал занятия в Славяно- Греко- Латинской академии. Возможно раннее обращение к стихотворству связано с влиянием ее. Начинает он с отдельных эпиграмм, которые позже, в 1729 году объединяет в свою первую сатиру « К уму своему». Всего известно 9 сатир А. Д. Кантемира , которые он написал как в России , так и за границей , когда находился на дипломатической службе сначала в Англии , а затем во Франции.

Прежде чем комментировать сатиры Кантемира необходимо сказать несколько слов о личности этого писателя. Хотя, как было замечено выше, он по национальной принадлежности был далек от России, «сердце его принадлежало короне» российской. Более того в его характере сконцентрировались те исторические черты, которые отличали человека петровского времени: страсть к наукам, потребность узнать как можно больше во всех областях знаний. Уже 16-летним юношей он заявлял Петру I «на склонность в себе… снискати науки». В круге его интересов были древняя и новая история, география, юриспруденция и «что стату политическому надлежит», математика и живопись. Когда семья Кантемиров в 1719 году переехала в Петербург, он с 1726 по 1727 год слушает лекции (на латинском языке) видных европейских ученых Петербургской академии наук, одним из первых студентов которой он был. Однако энциклопедизм интересов не был для Кантемира лишь внешней приметой времени- это был тип мышления, его мировоззренческое кредо, когда образованность противостояла невежеству и рассматривалась как возможность совершенствования общества и исправления людей. Вот почему первая сатира писателя связана именно с проблемой просвещения ума. Композиция этой сатиры напоминает эпиграммы, которые ранее писал молодой сатирик. Перед нами сатирические портреты «хулитилей наук». Это прежде всего Критон, который «с четками в руках» сетует на то, что «расколы и ереси науки суть дети». Без труда в этом хулителе можно узнать одного из консервативных представителей духовенства. Второй хулитель - Сильван (буквально, живущий в лесной глуши). Это дворянин. полагающий, что науки - это не дворянское занятие и что важнее всего в хозяйстве можно совершенно спокойно обойтись без них, потому что «сколько копеек в рубле- без алгебры счислим». Это сатирический тип традиционно войдет в русскую литературу. Позже мы встретим его у Д. И. Фонвизина, А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя. Третий, кто не может принять развитие наук- Лука. Это тип пьяницы, прожигателя жизни, эпикурейца. Так как изучение наук требует уединения, он естественно недоволен тем, что «науки содружество людей разрушают». Этот тип нарисован сатириком ярко и сочно: « Румяный, трижды рыгнув…». Близок ему по духу и четвертый тип хулителя наук – Медор. Для него развитие наук связано с большим производством бумаги, что не желательно, потому что не хватает бумаги для закручивания волос. Это тип щеголя и ветропраха, который стал достаточно популярным уже в первые годы петровских преобразований. Таким образом уже в этой первой сатире молодой писатель обратил внимание на социальные типы, тех, кто мешал петровским начинаниям. Вторая сатира «На зависть и гордость дворян злонравных» посвящена важнейшей теме – утверждению истинных ценностей дворянства. Она построена по принципу диалога. Беседуют два дворянина- Евгений(благородно рожденный) и Филарет( любящий добродетель). Первый опечален тем, что его обнесли почестями и наградами, а между тем его предки были знатными боярами. Второй же убеждает его, что надо эти почести и награды заслужить самому так, как это делали его далекие предки.Кантемир затрагивает здесь актуальный вопрос, поставленный всем ходом петровских преобразований,-- он утверждает, что « благородство» и почести достигаются только личными достоинствами и «потом и мозольми в пользу отечества». При этом он высказывает ряд важных замечаний: «Адам дворян не родил», «Благородным явит(нас) одна добродетель», «Разнится – потомкам быть предков благородных Или благородным быть». Социальная значимость данной сатиры проявляется в том, что здесь представлен наряжающийся щеголь и мот, о котором Кантемир пишет: «Деревню взденешь потом на себя ты целу». Кроме того здесь представлен еще один персонаж- льстец Клит, который добивается своих целей «спины своей не жалея, кланяясь и мухам».

Вереница образов проходит и в третей сатире « О различии страстей человеческих», посвященной Феофану Прокоповичу. Кантемира интересует вопрос, с которым он обращается к Феофану,- отчего в людях мы наблюдаем пороки, откуда они? Получает ли их человек от рождения или приобретает в процессе жизни. Для сатирика это далеко не праздный вопрос и связан он с потребностью изменения дурной человеческой природы. В этой сатире перед нами проходит вереница сатирических образов. Среди них особенно ярко изображен торговец, наживающийся на том, что « у аршина умерял вершок, в ведре кружку».

Четвертая сатира «О опасности сатирических сочинений. К музе своей» имеет для Кантемира принципиальное значение. В ней представлены эстетические воззрения сатирика. Суть их в том, что из множества самых разнообразных жанров, которые усваивались русскими писателями в это время, ориентированных в основном на освоение античных образцов, Кантемир выбирает лишь сатирические ( «сатиру лишь писать нам сродно»).Те же, по его мнению, кто обращается к любовной лирике и, в частности, к любовной песне заслуживают презрения: «Любовные песни писать тех дело, в коих столько ж ум не спел, сколько слабо тело». Сам же он раскаивается в том, что когда-то отдавал дань любовным песням. Он отдает себе отчет в том, что пишет не « гладко», как,например, почитаемые им античные авторы, что его слог «грубый», а сатиры приносят ему не славу, а нарекания «сильных глупцов». И все же он не отказывается от них, потому что уверен в их пользе. По сути конец сатиры- это своеобразное литературное кредо писателя:

А коим Бог чистый дух дал и дал ум здравый,

Беззлобны- беззлобные наши стихи взлюбят

И охотно станут честь, надеясь, что сгубят,

Может быть или уменьшат злых людей нравы.

В пятой сатире « На человеческие злонравия вообще», написанной в форме диалога между Периергом(любопытным) и Сатиром, направленным лесным богом Паном к людям для изучения их нравов, Кантемир вновь обращается к человеческим порокам.Эта сатира отличается особой остротой, подчас гротескностью изображения. Одной из центральных сцен здесь является сцена изображения пьянства в городе в один из «дней свят Николая».Пожалуй для Кантемира пьянство- один из существенных пороков. В предыдущих своих сатирах(1 и 3) он уже изображал тип пьяницы и гуляки. Так, в третьей сатире- это пьяница Клитес: « глаза красны, нос распух», « нищ, дряхл, презрен». В этой же сатире автор пытается представить психологию пьяного человека, который « за словцо неважно ищет ссору и драку… не щадит и саму жизнь»

Хотя последующие три сатиры характеризуются своей сатирической направленностю, тем не менее она в некоторых их них значительно снижена.В шестой сатире « О истинном блаженстве» злым нравам противопоставляются добрые. Данная сатира – своеобразная философски- нравственная медитация на тему: «О смысле жизни». Здесь для автора важна сентенция: «Добрым быть- собою мзда есть уже не мала». И как продолжение этой сентенции является седьмая сатира «О воспитании», адресованная другу писателя Никите Юрьевичу Трубецкому. Появление этой сатиры логически оправданно предыдущими. Если для сатирика главным фактором творчества является исправление человеческих нравов, то важно знать их природу. Именно эта мысль была определяющей в третьей сатире. В этой же Кантемир уверен, что человек приобретает пороки в процессе жизни. Вот почему тема воспитания приобретает особое значение. «Главная причина злых и добрых наших дел,- говорит Кантемир в примечаниях к этой сатире,- воспитание». Оно начинается, по его мнению, с самого младенчества и никакие материальные заботы не должны отвлекать родителей от главной задачи- воспитание ребенка. И прежде всего они должны вложить ребенку « в сердце нравы добры». Это , по мнению сатирика, необходимо для того, чтобы воспитать в ребенке гражданина, полезного члена общества:

Главное воспитания в том состоит дело,

Чтоб сердце…

В добрых нравах утвердить, чтоб чрез то полезен

Сын твой был отечеству.

Значимость этой сатиры не устаревает со временем. Советы, которые дает сатирик, актуальны до сих пор. Особенно когда он говорит о личном примере родителей в деле воспитания:

Часто дети были бы честнее,

Если б и мать и отец пред младенцем знали

Собой владеть и язык свой в узде держали.

В свое время актуальность сатиры заметил В. Г. Белинский, который писал: «Эта сатира исполнена таких здравых, гуманных понятий о воспитании, что стоила бы и теперь быть напечатанною золотыми буквами; и не худо было бы, если бы вступающие в брак предварительно заучили ее наизусть».

Усиление дидактической направленности особенно заметно в восьмой сатире «На бесстыдную нахальчивость». Это связано прежде всего с тем, что автора волнует нравственная природа творчества. Он считает, что когда писатель берется за перо, он должен отрешиться от всяких корыстных, личных побуждений: «Когда за перо примусь, совесть испытаю: не с страсти ли я какой творцом стать желаю». Главная задача творца, считает Кантемир, уподобиться лекарю: «Когда стихи пишу, мню, что кровь пущаю».

В науке долгое время проблематичной считалось время написания последней - девятой сатиры. Так одно время считалось, что хронологически она примыкает к первым пяти сатирам. Однако по содержанию эта сатира завершает цикл кантемировских сатир, образуя своеобразный венец сатир. В ней речь идет не только о огромном количестве человеческих пороков, но и о невозможности их исправить И это связывает ее с концом первой сатиры, где автор уже ставит под сомнение возможность исправление пороков человеческими усилиями.

Среди других литературных опытов Кантемир ( стихов, переводов) сатиры занимают ведущее значение. В них ярче всего запечатлен образ автора – одного из благороднейших и образованных людей начала XYIII века. Этот образ остался во времени, он привлекал писателей и поэтов начала XIX века. Так, К. Н. Батюшков писал о нем следующее: « Он занимался науками не для того, чтобы щеголять знаниями в суетном кругу ученых женщин или академиков: нет! Он любил науки для наук, поэзию для поэзии,- редкое качество, истинный признак великого ума и прекрасной сильной души!» А сатирические образы, созданные Кантемиром, остались жить в русской литературе и в русской сатире XVIII века, и в русской классической литературе (Сумароков, Ломоносов, Державин, Новиков, Фонвизин, Гоголь). Кантемир эстетически обосновал принципы русской просветительской сатиры, считая смех основным орудием в борьбе с человеческими пороками. Как литератор новой формации он все же по отношению к форме был более архаиком. Это проявлялось в том, что силлабика была для него практически незыблемой, он не ощущал ее устарелости и не актуальности. Возможно,во многом это было потому, что сатира была для него прежде всего возможностью исправления, а не наслаждения. Но русская литература XVIII века, как уже было сказано выше, развивалась сразу в нескольких направлениях. И среди них одним из новых, практически не связанных с предшествующей русской литературной традицией, было камерное направление лирической поэзии. И ее дальнейшее развитие предполагало серьезный разговор о характере русского стихосложения. Первым из русских поэтов, кто начал его был Василий Кириллович Тредиаковский.