Явление VII

Графиня, шевалье, Фронтен.

   Шевалье. Входи, Фронтен. Ты виделся с графиней?

   Фронтен. Да, сударь, и не только с ней, но и с Дорантом. Я только что от них.

   Шевалье. Расскажи нам, как они себя чувствуют? По доброте сердечной графиня опасается довести их до отчаяния, я же ее убеждаю, что они уже утешились. Кто из нас прав? Только доброта заставляет графиню колебаться, ты понял меня?

   Фронтен. Как нельзя лучше. Графиня может выходить за вас с чистой совестью, ибо у них не заметно и тени отчаяния!

   Шевалье. Вот видите, сударыня, я выиграл. Сегодня вечером вы будете моей.

   Графиня. Гм! Я не очень-то убеждена в вашем выигрыше. По-моему, Фронтен плохо смотрел.

   Фронтен. Извините меня, сударыня, но отчаяние -- вещь заметная. Если бы то были мельчайшие, еле видимые, неподдающиеся наблюдению предметы -- тут еще можно ошибиться, однако отчаяние -- вещь громоздкая и видная. Отчаявшиеся люди волнуются, мечутся, кричат, размахивают руками. Всего этого нет и в помине у тех, кого вы имеете в виду.

   Шевалье. Фронтен прав. Сейчас я встретил Доранта. Говорю ему -- я люблю графиню, люблю страстно! -- "Ну и что ж,-- отвечает он преспокойно,-- бери ее себе!"

   Графиня. Но ведь вы ж его соперник, сударь! Неужели вы хотите, чтобы он делился с вами своим горем?

   Шевалье. Уверяю вас, он был в отличном настроении, и спокойствие царило в его душе.

   Графиня. Спокойствие в душе человека, обожавшего меня так, как никто на свете!

   Шевалье. За исключением меня!

   Графиня. Весьма приятно. Однако душа его нежнее вашей, замечу мимоходом. Вы в том не виноваты -- каждый любит, как умеет, но никто не умеет любить так, как Дорант. Вот почему мне настолько жаль его. Но из чего Фронтен заключил, что он спокоен? Слушай-ка, ты, кажется, подкуплен маркизой, а может быть, и самим Дорантом, чтобы следить за нами обоими? А кто ж оплачивает шпионов, чтобы получать от них сведения, которые ему безразличны?

   Фронтен. Не скрою, сударыня, вы правы. Только маркиза мне мало платит. Она не больно-то щедра.

   Графиня. И поскольку она недостаточно щедра, ты считаешь ее равнодушной к происходящему! Прелестное рассуждение!

   Фронтен. А Дорант попросту отказался от моих услуг, он даже и вовсе не подумал платить мне.

   Графиня. Оставь в покое деньги. Что ты видел? Что тебе известно?

   Шевалье (тихо, Фронтену). Иди на попятный!

   Фронтен. Так вот. Они, значит, спросили меня, говоря о вас обоих: "Фронтен, любят они друг друга хоть чуточку?" -- Очень любят, сударь! Любят до чрезвычайности, сударыня! -- отрезал я.

   Графиня. А они?..

   Фронтен. Мир и тишина. Маркиза позевывает, Дорант берет понюшку табаку, да так небрежно,-- вот и все, что я из них вытянул.

   Графиня. Ступай, ступай, мой милый! Оставь нас в покое, не умеешь делать дело -- не берись! Ваш слуга просто глуп, сударь! Его наблюдения жалки и поверхностны. Быть того не может, о чем он рассказывает!

   Фронтен. Да хоть разрубите меня на части, сударыня! Скажу вам больше -- они настолько влюблены друг в друга, что сами поручили сказать вам об этом.

   Графиня (смеясь). Сами поручили! Что ж ты не начал с этого, бестолковый? Вам ясно теперь, в чем дело, шевалье? Они настолько утешились, что желают возбудить в нас ревность, и действуют с неловкостью, которая достойна досады, владеющей ими. Что я вам говорила?

   Шевалье. Да, тут заметна неутихшая страсть, согласен.

   Графиня. Даже весьма заметна!

   Фроптен. Клянусь честью, я догадался! Им хочется насолить вам! То-то мне показалось, что у Доранта, когда он поглядывал на часы, был недовольный вид и он вроде как строил гримасы.

   Графиня. А это признак того, что спокойствие отнюдь не царило в его душе!

   Шевалье. Да -- гримаса серьезное дело.

   Фронтен. Кроме того, открывая табакерку, он взял понюшку дрожащими пальцами. Правда, при этом рот его улыбался, но улыбка была какая-то кислая, а остальное лицо и вовсе было невеселое.

   Графиня. Оттого, что и на душе у него невесело.

   Шевалье. Ну что ж, сдаюсь. Он вздыхает, он корчит гримасы, а моя свадьба откладывается! Распроклятый слуга, ты вызвал в графине чувства, гибельные для моего счастья!

   Графиня. Да нисколько, не волнуйтесь, пожалуйста. Поведение Доранта не заслуживает снисхождения... Но что это, не маркиза ли идет сюда?

   Фронтен. Да, это она.

   Графиня. Я ее знаю. Готова биться об заклад, что она собирается, с присущей ей ловкостью, тонко намекнуть на то, что они с Дорантом любят друг друга. Послушаем.