Судебно-психиатрическая оценка пациентов с идиотией, имбецильностью, дебильностью

Больные в степени идиотии и имбецильности в силу своей беспомощности почти не способны к совершению противоправных действий; если же они в исключительно редких случаях и привлекаются к ответственности, то экспертная оценка не вызывает затруднений: как глубоко слабоумные такие больные признаются невменяемыми.

Сложнее для экспертов решение вопроса о вменяемости дебильных лиц. Общей установкой в этих случаях является то, что при решении вопроса о вменяемости эксперты исходят из оценки степени психической недостаточности. Под “психической недостаточностью” понимаются не только основные, мыслительные нарушения, но и эмоциональные, волевые и другие особенности состояния больного. Конечно, учитываются также и особенности психического состояния больного в момент совершения противоправного акта.

В судебной психиатрии, определяется в первую очередь клинико-психопатологическими и неврологическими данными; важное значение придается и экспериментально-психологическому обследованию. При решении вопроса о вменяемости принимается во внимание не только наличие или отсутствие у больного олигофренией определенного объема знаний, но и его способность ориентироваться в конкретной ситуации, возможность устанавливать определенные связи с окружающими, приспосабливаться к новым условиям, освоить какой либо вид труда. Несмотря на то что дебильные лица, безусловно, не способны к сложным формам мышления, они нередко способны правильно оценивать свои действия, могут понимать их смысл и значение. Для определения степени психических нарушений при дебильности существенное значение имеет выявление таких клинических признаков, как слабость суждений, неспособность к отвлечению и обобщению и особенно нарушение критики. Эксперту необходимо также выяснить, имеются ли и другие болезненные симптомы, типичные для олигофрении: повышенная внушаемость, дефекты памяти, импульсивный характер действий. Важно учитывать и характер общественно опасного действия, условия, при которых оно было совершено.

Дебильные личности иногда понимают определенные требования закона, не требующие какой-либо сложной умственной оценки, например понимают, нельзя воровать, убивать, поджигать и т.д., но требования правовых норм, основанные на более сложных отношениях в умозаключениях, часто ими не осознаются.

Необходимо отметить, что наряду с оценкой глубины умственной недостаточности при решении вопроса о вменяемости олигофренов большое значение имеет правильная оценка их аффективных и волевых нарушений, которые нередко существенно утяжеляют мыслительную дефектность, а это затрудняет больным возможность правильно оценивать свое поведение и руководить им. Например, у олигофренов в новой, трудной для них обстановке может возникнуть состояние острой растерянности и резкого страха; противоправные действия в таком болезненном состоянии, естественно, не могут им инкриминироваться. Кроме того, вследствие свойственной многим дебильным лицам повышенной внушаемости они могут совершить правонарушение под влиянием других лиц, не отдавая себе отчета в тяжести и последствиях преступного акта.

Решение вопроса о вменяемости-невменяемости олигофренов, таким образом, строится на оценке клинической симптоматике в целом при учете не только степени мыслительных нарушений, но и других клинических особенностей в каждом конкретном случае, а также принимая во внимание особенности мотивации самого противоправного акта. Необходимо указать и на то, что в некоторых случаях в связи с возможными при олигофрениях сдвигами в психическом состоянии в сторону стойкого улучшения или ухудшения может изменятся и оценка их вменяемости: один и тот же больной в разные периоды своей жизни признается то вменяемым, то невменяемым.

Значительные трудности в условиях судебно-психиатрической экспертизы представляют случаи симуляции и дебильных лиц. У этих больных притворное поведение чаще всего выражается в форме аггравации, то есть преувелечении имеющейся у них умственной недостаточности: они дают нарочито неправильные ответы на самые простые вопросы, будто бы не могут назвать окрыжающие их предметы (стол, стул и т.д.), не понимают поставленные им элементарные вопросы и др. В других случаях симуляция выражается в изображении симптомов, не свойственных клинике олигофрении, например припадков.

Истинная симуляция у дебильных личностей вследствие их примитивности в общем несложна, легко выявляется экспертами, тем более что изображаемые расстройства имеют карикатурный, явно нелепый характер. Кроме того, больные своим непоследовательным поведением легко сами себя разоблачают. Чем глубже степень дебильности, тем наивный и более обнаженный характер имеет целевое поведение больного. Необходимо учесть, что аггравация умственного дефекта и даже симуляции могут быть иногда и при глубокой дебильности; несмотря на притворство такие больные все же признаются невменяемыми.

Кроме решения вопроса о вменяемости олигофренов экспертам-психиатрам приходится давать заключение о состоянии этих больных в связи с возникшим вопросом о их дееспособности. При этом необходимо учесть, что критерии вменяемости и дееспособности не всегда совпадают. При указании врачей о наличии слабоумия у больного в степени идиотии или имбецильности суд признает такого больного недееспособным. Также недееспособными являются глубоко дебильные личности, которые не могут вести самостоятельное существование. При легких степенях дебильности суд выносит решение о дееспособности. Возможность динамики психического состояния у больных дебильностью позволяет иногда признать дееспособными тех лиц, которые ранее признавались недееспособными, и наоборот.

В своих суждениях о тяжести психических нарушений у олигофрена, являющегося свидетелем, эксперт должен исходить в основном из оценки его психического состояния во время освидетельствования, но наряду с этим обязан учитывать его состояние во время события (правонарушения) и при допросе, так как у такого больного в эти периоды времени может возникнуть состояние растерянности и страха.