1 курс / Психология / Dormashev_Romanov_-_Psikhologia_vnimania

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

ПРЕДИСЛОВИЕ

Проблема внимания традиционно считается одной из самых важных и сложных проблем научной психологии. От ее решения зависит развитие всей системы психологического знания — как фундаментального, так и прикладного характера. Высокую оценку внимания на уровне мировоззрения и в этическом аспекте можно найти у многих авторов. Наиболее ярко она представлена у одного из классиков психологии сознания, О. Кюльпе:

"Обстоятельства не правят нами — это мы, сталкиваясь лицом к лицу с обстоятельствами, руководим, выбираем и упорядочиваем. Наша душа не арена слепого случая, и соответственно мере той силы, которой мы располагаем и которая проявляет себя во внимании, мы можем выйти за пределы, накладываемые нашим организмом, и участвовать в построении мира, выдвигая и реализуя идеальные цели. Мы не стоим в сплошном потоке событий как индифферентные проводники механических процессов, а утверждаем нашу независимость и свободу путем рационального испытания и рассмотрения сыплющихся на нас впечатлений, благодаря устойчивой приверженности тем задачам и планам, которые одобряются нашей совестью. Но не следует забывать, что та сила, которая проявляет себя во внимании и делает его отражением данной личности в целом, приобретается не по случаю. Образованием, которое мы получили или выработали себе сами, определяется то, насколько хороши идеи, брошенные на весы внимательного наблюдения и припоминания, конструктивной деятельности воображения и понимания. Если в душе и ее способностях существует что-либо пластичное, так это, безусловно, внимание, первоначальные изменчивость и неопределенность которого должны быть вышколены в постоянство и твердость, а неограниченная

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

восприимчивость ко всему, что может заинтересовать человека, не должна понести урон, вырождаясь в позорную капитуляцию перед каждым и всяким впечатлением — полезным и вредным,

своевременным и несвоевременным, хорошим и плохим. Мы сможем тогда быстро приступить к работе, правильно подготовив апперцепцию. Вооружившись таким образом, мы выйдем победителями из нашей схватки с переменами и случайностями, тяготами и соблазнами жизни" (Kuelpe, 1902, с. 68).

Значимость внимания в жизни человека, его определяющая роль в отборе содержаний сознательного опыта, запоминании и научении очевидны. Трудно усомниться также в необходимости всестороннего и детального исследования его феноменов. Как отмечает Ф. Уорден, с точки зрения здравого смысла можно предположить, что "явления внимания играют заметно важную роль в науке о поведении, но, как ни странно, это не так, и з учебниках психологии внимание, как правило, занимает скромную и незаметную позицию" (Worden, 1966, с. 49). Действительно, в опубликованных курсах и пособиях по общей психологии, как ранних так и современных, психология внимания представлена в малом объеме, неравномерно и разрознено. Например, в предметном указателе последнего издания вводного курса психологии Э. Крайдера и др. можно найти всего 4 ссылки на внимание (Crider et al., 1993). При этом в основном тексте собственно вниманию уделено от силы 3 страницы. Для сравнения отметим, что там же дано более 50 ссылок на память, которой посвящена особая глава в 40 страниц. В специальной учебной литературе область психологии внимания отражена скудно или выборочно, с опорой на отдельные источники, вышедшие в период, ограниченный началом 70-х годов*. Между тем, удельный вес исследований, прямо направленных на решение проблемы внимания или проводимых под рубрикой "Внимание" довольно высок и продолжает стремительно увеличиваться. Особенно динамично, ярко и драматично это происходит в зарубежной когнитивной психологии. К настоящему времени здесь собран огромный эмпирический материал, активно обсуждаются различные теории внимания, разработан ряд оригинальных и остроумных методов его исследования. Вопросы психологии внимания поднимаются в контексте изучения восприятия, памяти, сознания и деятельности человека. По-прежнему остро они ставятся в работах

*Хрестоматия по вниманию / Под ред. Л.Н. Леонтьева и др. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976; Нейрофизиологические механизмы внимания /Под ред. Е.Д. Хомской. М: Изд-во Моск. ун-та, 1979; Норман Д. Память и внимание // Зрительные образы; феноменология и эксперимент. Часть 2 / Под ред. В.П. Зинченко и др. Душанбе, 1973, с. 100-140; Norman D.A. Memory and Attention: An Introduction to Human Information Processing. 2nded. N.Y.: Wiley, 1976.

психологов-практиков разных ориентации. Поэтому психология внимания занимает важное место в программах общих и специальных курсов университетской подготовки психологов. Однако, преподавание этого раздела осложняется вышеуказанным дефицитом соответствующей учебной литературы. В нашей стране такое положение дел усугубляется недоступностью для большинства студентов и преподавателей специальных иностранных журналов, сборников и монографий, посвященных психологии внимания. В то же время книжный рынок уже наводнен литературой эзотерического и псевдонаучного характера, в которой внимание представлено не только широко (хотя и в своеобразном описании), но и служит нередко в качестве объяснительного понятия эффектов практик изменения сознания и поведения.

Данное пособие, раскрывающее содержание текущего этапа развития психологии внимания, нацелено на то, чтобы хоть в какой-то мере восполнить обозначенный пробел учебной литературы. Вместе с тем, оно задумано как часть полного систематического курса психологии внимания, включающего в себя изложение и анализ не только современного состояния проблемы, но и основных вопросов и достижений классической, зарубежной и отечественной психологии сознания и внимания. Первая глава носит характер введения и содержит сведения и факты из области феноменологии внимания, истории его изучения и постановки проблемы внимания. Основную часть книги образуют три следующие главы. Вторая глава посвящена исследованиям направленности и фокусировки внимания, а его интенсивности и распределения

— глава третья. Здесь представлены важнейшие методы и результаты исследований, а также модели внимания, в определенном смысле дополняющие друг друга. Альтернативные взгляды на природу внимания и модели интегрального характера, пытающиеся примирить противоречия предшествующих теорий, приведены в четвертой главе. В том же русле, но с других, отличающихся от когнитивной психологии, позиций проблема внимания ставится на обсуждение в главе пятой. Основная цель этой заключительной главы, частично опубликованной авторами ранее в виде статьи*, состоит в указании иной перспективы решения проблемы внимания, а не в подведении итогов и критике исследований, проводимых в рамках когнитивной психологии. Часть разнообразного и обширного материала, полученного, так сказать, на поверхности основного ядра психологии внимания приведена в приложениях к основному тексту пособия. Они служат дополнениями и иллюстрациями, необходимы-

* Романов В.Я., Дормашев Ю.Б. Постановка проблемы внимания с позиций теории деятельности // Вести. Моск. ун-та. Сер. 14 "Психология". 1993, N. 2, с. 51-62.

ми для полного понимания принципиальных положении и следствии представленных теорий внимания, а также знакомят учащихся с линиями прикладных исследований, результаты которых могут повлиять на разработку новых гипотез о сути внимания. Приложения могут быть использованы при подготовке дискуссий и докладов к семинарским занятиям по курсу общей психологии.

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Вданном пособии мало затрагивается проблема физиологических механизмов внимания, а также методы и результаты их исследования*. Не изложены также представления о развитии внимания, способах его коррекции и диагностики индивидуальных особенностей. В минимальном объеме приведены данные о нарушениях и аномалиях внимания. Соответствующие темы обычно включают в программы подготовки психологов на прикладных кафедрах. Место же этого пособия авторы видят в курсе общей психологии, читаемом с целью фундаментального образования психологов всех специализаций. Мы не старались подать данную область исследований в виде законченного и лакированного продукта. Реальная психология внимания, несмотря на ряд достижений, полна трудностей и противоречий. Она ждет притока молодых сил, и авторы надеются, что настоящее учебное пособие будет способствовать тому, чтобы эти ожидания не оказались напрасными.

Взаключение, хотелось бы выразить признательность фонду "Культурная инициатива" и лично господину Дж. Соросу за материальную поддержку; рецензентам и оппонентам за высказанные замечания и пожелания, особенно, проф. В.П. Зинченко — главному инициатору и вдохновителю этой работы; декану факультета психологии МГУ проф. Е.А. Климову за доброжелательное отношение и создание благоприятных условий, а также студентке того же факультета А.П. Фонаревой за помощь в подготовке рукописи. Мы благодарим студентов и аспирантов, которые посещали соответствующие семинары и активно участвовали в обсуждении вопросов психологии внимания, писали курсовые работы и выполняли дипломные и диссертационные исследования по данной тематике. Мы также признательны авторам рисунков и схем, приведенных в данном пособии. Мы заранее благодарим тех читателей, которые выскажут или пришлют любые пожелания и замечания по структуре и содержанию настоящего учебного пособия, поскольку надеемся продолжить работу над ним.

Ю.Б. Дормашев, В. Я. Романов 9 августа 1995 г.

* В настоящее время подготовлен к печати и скоро выйдет в свет перевод монографии Р. Наатанена, в которой эти вопросы разбираются подробно и на самом современном уровне (R. Naatanen Attention and Brain Function. Hillsdale, N.J.: Lawrence Erlbaum, 1992,494 р.)

10

ГЛАВА 1 ЯВЛЕНИЯ И ПРОБЛЕМА ВНИМАНИЯ

Описание круга явлений изучаемой действительности — первый шаг и необходимая предпосылка любого научного исследования. Знание явлений внимания и невнимания, умение правильно их выделять и различать необходимы каждому психологу, независимо от его научных интересов или практической специализации. Описательная характеристика внимания образует исходную основу, наиболее устойчивое ядро данной области общей психологии. А.Ф. Лазурский завершает обзор различных теоретических представлений о внимании следующими, актуальными и в настоящее время, словами: "Едва ли мы, однако, ошибемся, если скажем, что все эти разногласия относятся исключительно к объяснению того сложного явления, которое мы называем процессом внимания, а никак не к его описанию. Что же касается собственно описательной стороны, то здесь мы почти не встречаем противоречий. Во всяком, более или менее полном описании мы находим всякий раз одни и те же элементы. Разногласие появляется лишь тогда, когда возникает вопрос, какие из этих элементов надо считать главными и какие побочными" (Лазурский, 1917/1995, с. 122, курсив автора). Историки психологии считают, что задача описания явлений внимания к концу 17 века была решена в основном, а в 18 столетии детально и полностью (Braunschweiger, 1899; Neumann, 1971). При этом они ссылаются на философские труды Августина, Фомы Аквинского, Ш. Бонне, X. Вольфа, Р. Декарта, И. Канта, Г. Лейбница, Н. Мальбранша, Э. Платнера и других философов, врачей и натуралистов. Важные наблюдения, практические наставления и любопытные описания явлений внимания и

11

рассеянности можно также найти в художественной и, особенно часто и в большом объеме, религиозной литературе. В области научной психологии она решалась, главным образом, в работах классиков психологии сознания: В. Вундта, Т. Рибо, Э. Титченера, Г. Фехнера и др. До сих пор непревзойденным мастером изображения душевного мира и поведения человека считают У. Джеймса. Многие современные психологи признают его описания внимания стилистически превосходными, точными и вполне достаточными. В данной главе дается краткий обзор основных явлений и ранних представлений о внимании, рассматривается прошлый и настоящий научный контекст постановки и решения проблемы внимания.

Субъективно, состояние внимания характеризуется разделением текущего опыта на две части. Единицы фокальной области устойчивы, осознаются ясно и отчетливо, ярко и живо, а содержания периферии сознания — смутно и как бы сливаются в пульсирующее облако неопределенной формы. Такая структура

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

сознания возможна не только при восприятии внешних объектов, но и в процессе размышления, когда ясно, отчетливо и с пониманием переживаются какая-либо мысль, образ-представление или их последовательности. О ясности сложных, целостных образов восприятия и памяти говорят в тех случаях, когда в них различимы. Детали, и об отчетливости, если эти образы резко выделяются среди прочих содержаний сознания. Так, при внимательном наблюдении мы ясно видим летящий в сумерках, на низкой высоте самолет, различая кабину пилотов, иллюминаторы, опознавательные знаки и выпущенные шасси; восприятие самолета будет в то же время отчетливым, если его контуры не теряются во мгле, не замаскированы дымкой или туманом. При беглом, невнимательном восприятии древесного листа мы едва замечаем его овальную форму и зеленый цвет. Пристальный и длительный взгляд на тот же лист обнаруживает желтизну его поверхности, прожилки и темные пятнышки; мы видим, что на самом деле его форма несколько асимметрична и более напоминает треугольник нежели овал, а края зубчатые. Отчетливость какой-либо идеи предполагает ее выделение среди других сходных мыслей. Мы говорим: "Нет, не то. Я имею в виду совершенно другое", когда некто пытается сформулировать нашу мысль. О ясно сти идеи можно судить по тому, насколько точно удается ее передача посредством речи. Поэтому учителя литературы нередко говорят в назидание нерадивым ученикам: "Кто ясно мыслит, тот ясно излагает".

Поле восприятия обычно распадается на фигуру и фон. Живость фигуры, занимающей фокус сознания, иногда воспринимается буквально, иллюзорным образом; так, в случае пристального внимания к неподвижному зрительному объекту, последний выступает вперед,

12

начинает дрожать и пульсировать на фоне мертвого и как бы покрытого пленкой окружения. При внимательном наблюдении Луны на фоне движущихся облаков кажется, что двигается она, а облака стоят на месте. Сосредоточение внимания на представлении какого-то предмета увеличивает живость, как бы приближая его к образу восприятия.

Еще одной характеристикой внимаемых содержаний сознания является их острота и действенность. Мысли и образы, которые благодаря вниманию вошли в фокальную область сознания и задержались в ней, как правило, хорошо запоминаются, глубоко проникая в толщу прошлого опыта человека. "Истинное искусство памяти — это искусство внимания",— писал С. Джонсон (пит. по Lorayne, 1990, с. 32). Действенность объекта внимания проявляется как в плане мышления, так и в движениях. Он вызывает ряд соответствующих ассоциаций, определяя ход, содержание и направление умственной деятельности. Человек может долго и пристально читать железнодорожное расписание, вспоминая при этом места, в которых он бывал и происшедшие там события. Вид ножа или щетки наводит на мысль об их использовании. "Во время разговора, я вдруг замечаю булавку на полу или пыль на моем рукаве, и вот, не прерывая речи, я смахиваю пыль или поднимаю булавку",— пишет У. Джеймс (1902, с. 335). Болельщик на трибуне или в кресле перед телевизором иногда непроизвольно повторяет движения игрока, за которым внимательно следит. Представление или образ восприятия, находящиеся в фокусе внимания, господствуют в сознании, обеспечивая единство и связь всех осознаваемых процессов. Классики психологии характеризовали поэтому состояние внимания как монархический строй сознания.

Для иллюстрации явления разделения сознания на фокальную и периферическую области читатель может повторить наблюдения подобные тем, которые описаны в работе О. Кюльпе (Kuelpe, 1902). Если сесть лицом к стене, оклеенной пестрыми обоями или завешанной ковром с мелким узором, и направить взор на какую-нибудь деталь, то при расстоянии до стены в 1 м. мы увидим ясно и отчетливо только небольшую, окружающую точку фиксации зону, диаметром около 6 см. Внутри этой области мы хорошо осознаем контуры и различия в цвете и яркости отдельных деталей изображения. Более пристальное всматривание может вызвать иллюзорное дрожание (подергивание) элементов фокальной области или привести к восприятию новых фигур; например, вместо растительного орнамента мы неожиданно увидим уродливое лицо или фантастическое животное. В последних случаях уже внутри центральной области указанные фигуры как бы выступают на передний план. После небольшой трс-

13

нировки в удержании неподвижной линии взора можно заметить, что за пределами этой области сначала постепенно, а затем все быстрее, детали изображения смазываются и картина переходит в тусклый и однообразный фон. "Если бы я не знал, что этими обоями оклеена вся стена,— пишет О. Кюльпе,— я мог бы предположить, что для оклейки выбрана бумага с рисунком все более незаметным, чем далее он отстоит от фиксируемой точки, вплоть до того, что вся картина и цвет теряются в неразличимой пелене" (Kuelpe, 1902, с. 38).

Многие авторы считали само собой разумеющимся, что различия в ясности и отчетливости образов зрительного восприятия зависят от объективных факторов: оптических характеристик среды, удаленности, интенсивности и пространственной организации стимулов. К группе субъективных факторов они относят, прежде всего, периферические процессы и механизмы органов чувств: напр., строение сетчатки, аккомодацию хрусталика, вергентные и фиксационные движения глаз. Но, как свидетельствуют явления

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

пустого взора, о котором будет сказано ниже, и непрямого видения, только влиянием указанных групп факторов объяснить изменения ясности и отчетливости восприятия внешних объектов невозможно. О фактах непрямого видения У. Джеймс пишет:

"... приспособление органа чувств вовсе не является существенным процессом в работе даже чувственного внимания; это второстепенный результат, который возможно и не допустить до проявления, как показывают наблюдения. Обыкновенно, совершенно правильно замечалось, что никакой предмет, лежащий на окраинах нашего поля зрения, не может остановить на себе внимания, если одновременно не привлечет к себе и нашего взгляда. ... Практика однако же при усилии может научить нас схватывать вниманием предметы, лежащие на окраине нашего поля зрения, тогда как глаза остаются в полной неподвижности. При подобных условиях предмет никогда не может быть воспринят нами отчетливо, так как самое место, где на глазную сетчатку падает изображение предмета, делает невозможным такую отчетливость, и, однако,— как может убедиться каждый из опыта,— в этом случае мы все же получим о предмете более ясное сознание, чем когда этого вынужденного усилия внимания сделано не было. Таким именно образом, напр., учителя в классе следят за воспитанниками, на которых как будто и не смотрят вовсе. В общем, женщины гораздо более мужчин изощряются в умении пользоваться периферическим зрительным вниманием" (Джемс, 1902, с. 180-181).

14

Опытный наблюдатель способен увидеть двоение образов объектов, расположенных на периферии поля зрения. Г. Гельмгольц пишет: "Когда внимание человека впервые обращают на двоение бинокулярных образов, он удивляется, что не замечал этого прежде. Особенно его поражает, что в течение всей жизни он воспринимал одинарными лишь незначительное число объектов, находящихся примерно на том же расстоянии, что и фиксируемая точка, подавляющее же большинство остальных объектов, в том числе более удаленных и более близких, воспринималось как двойные" (Гельмгольц, 1975, с. 66-67). Применительно к этим феноменам стало общепринятым говорить о внимании как о центральном, внутреннем факторе изменения ясности и отчетливости. Поэтому аналогия сознания со зрительным полем получила столь широкое распространение и признание. Она казалась справедливой и удобной для описания как внешнего восприятия в других модальностях, так и рефлексии "внутренним зрением" процессов и продуктов памяти, воображения и мышления.

Следующая характеристика содержания фокальной области сознания, которую некоторые авторы рассматривают как следствие непроизвольной или послепроизвольнои задержки внимания, состоит в его эмоционально теплой окраске и, в пределе, как бы одухотворении и даже слиянии с ним. Длительное, добровольное и охотное внимание к любому объекту служит условием и вместе с тем вызывается и поддерживается благодаря особому процессу идентификации, при котором данный объект (другой человек, вещь, мысль, часть тела, собственное имя, литературный персонаж и все что угодно) становится дорог субъекту. Ч. Тарт объясняет этот феномен следующим образом: "Как только мы идентифицируемся с какимто объектом, мы уделяем ему преимущественное внимание и гораздо большую психологическую энергию, чем просто вещам или информации. Эта энергия может ограничиться энергией внимания, расходуемой на безусильную фиксацию этого объекта, но она может быть также связана, сознательно или бессознательно, с базисными эмоциями самосохранения, так что угроза объекту идентификации становится сильной угрозой по отношению ко "мне" (Tart, 1989, с. 122). В подтверждение своих слов автор рассказывает о демонстрационном эксперименте, который он провел среди своих сотрудников в обеденный перерыв рабочего дня. Ч. Тарт поставил на стол посередине комнаты пустую сумку (подойдет также, как отмечает автор, и любая коробка или пакет из-под молока). Затем попросил всех присутствующих сосредоточить внимание на этой сумке и попытаться идентифицировать себя с ней, думая как о своей любимой сумке, о кото-рои следует заботиться также, как о самом себе. Спустя всего лишь

15

пару минут, он неожиданно шагнул вперед и сильным ударом ноги сбил сумку. Это событие вызвало у всех участников опыта мощный аффект. Они вскакивали с перекошенными от гнева и возмущения лицами. Некоторые восклицали, обвиняя экспериментатора в жестокости. Позже, многие из них говорили, что во время удара почувствовали боль в своем теле, как будто Ч. Тарт ударил их, а не сумку.

Философ X. Ортега-и-Гассет находит в фиксации внимания на одном объекте общую причину и суть состояний влюбленности, гипноза, одержимости и мистического экстаза. Различие содержаний фокуса и периферии сознания он описывает следующим образом: "То, что привлекло наше внимание, наделено для нас ipso facto* большей реальностью, бытием более полноценным, чем то, что не привлекло,— нечто почти иллюзорное и безжизненное, дремлющее на подступах к нашему сознанию. Вполне понятно, что, обладая большей реальностью, оно оказывается более весомым, более ценным, более значительным и заменяет собой затененную часть мира" (Ортега-и-Гассет, 1991, с. 377-378).

Различные состояния внимания специфицируются особыми содержаниями сознания — напряженностью, усилием, интересом, удивлением, чувствами активности и поглощенности деятельностью. Динамика и

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

наличие этих переживаний в каждом отдельном случае образуют особые, смутно улавливаемые гештальты видов, свойств и актов внимания — отвлечений и переключений, колебаний, изменений объема и степени (см. Приложение 1). Однонаправленность, высокая степень и узкий объем внимания характеризуют состояния концентрации и абсорбции. Дж. Куорик поясняет различие между ними следующим образом:

"Термины концентрация и абсорбция зачастую используют взаимозаменяемо, равнозначно подразумевая участие интенсивного внимания, но забывают при этом о различии соответствующих психологических состояний. Концентрация является сознанием будничным; абсорбция же — необыкновенным. Концентрация — это работа; абсорбция — игра и развлечение. Концентрация включает в себя интенсивную умственную деятельность: когнитивную переработку, анализ и размышление. Абсорбция означает временное прекращение любой внутренне инициируемой деятельности. Концентрация подразумевает взаимодействие, участие эго и усилие; она нацелена на получение прак-

! лат.— самим фактом, само по себе 16

тических результатов. Абсорбция же реактивна, внушаема, снимает напряжение и растворяет эго, гармонично захватывает посредством какого-то очарования. Концентрация свидетельствует о двустороннем управлении вниманием в ситуации взаимодействия организма с окружением; здесь налицо строгое разделение субъекта и объекта — чувство "моего", противопоставленного чему-то внешнему. Абсорбция же — это единый контроль внимания, приводящий к глобальному недифференцированному состоянию тотального внимания; это переживание слияния с внешним объектом. Мы концентрируемся, когда чем-то обеспокоены, пытаемся починить заглохший двигатель или заполняем ведомость подоходного налога. Мы поглощены, когда наслаждаемся кинофильмом, музыкой, сексом и другими развлечениями" (Quarrick, 1989, с. 19, курсив автора).

В последние годы развернулось широкое исследование еще одного состояния максимального внимания, названное "опытом потока" (Csikszentmihalyi, 1990). В этом состоянии субъект активен и в то же время забывает о себе. Не прилагая усилий, он остается чрезвычайно внимателен, ясно и четко осознает цели и результаты своих действий и без расчета на вознаграждение испытывает наслаждение от самого процесса деятельности. Человек счастлив только потому, что в трудной ситуации успешно действует на пределе своих возможностей (см. Приложение 2).

Внимание субъективно понимается как некоторый ограниченный капитал, которым можно распорядиться по собственному усмотрению. Поэтому выражение благодарности за внимание слушателей — не простая формула этикета вежливости оратора или лектора. Мы можем обращать, удерживать, направлять и концентрировать свое внимание. Вклад внимания, как правило, окупается увеличением продуктивности и качества деятельности. Внимание необходимо для приобретения действительных знаний и выработки навыков. Особо внимательными мы должны быть в критических и опасных ситуациях. Нередко еще до наступления таких обстоятельств следует быть настороже или начеку, а в задачах длительного наблюдения - постоянно бдительными (см. Приложение 5). Но мы также знаем, что в определенных случаях внимание как бы выходит из повиновения и может прерываться, проваливаться, отвлекаться внешними стимулами или навязчивыми мыслями, блуждать, рассеиваться и уходить. Также известно, что внимание эффективно не во всех ситуациях, а иногда оно может быть даже вредно. В качестве примера отрицательного эффекта активного исполнительного внимания часто приводят ухудшение или полный развал сложной, хорошо отработанной и

2-4037

автоматизированной деятельности, вспоминая при этом известную притчу о задумавшейся сороконожке. Давно описан и затем тщательно и всесторонне исследован еще один негативный эффект пристального внимания, названный феноменом смыслового или семантического пресыщения. Он заключается в том, что при непрерывной зрительной фиксации, многократном произнесении, письменном или мысленном воспроизведении одного и того же слова, фразы или текста, их смысл довольно быстро испаряется. "Пусть читатель проверит это на любом слове предлежащей страницы,— предлагает У. Джеймс,— скоро он начнет удивляться тому, как было возможно, что он такое слово употреблял всю жизнь в таком-то смысле. Оно будет смотреть на него со страницы, как стеклянный глаз, не имеющий никакого выражения мысли. Его тело осталось прежним, но его душа отлетела. Этим путем оно приводится к своей чистой, голой чувственной форме" (Джемс, 1902, с. 248). Добавим, что затем само тело слова распадается на чуждые, ничего не значащие обломки, и человек испытывает особое переживание пустоты сознания (Don, Weld, 1924). Подобное разрушение предметности восприятия считалось необходимым условием эффективного использования метода аналитической интроспекции. При соблюдении определенных условий по сути те же приемы непрестанного повторения мантры в практике трансцендентальной медитации и слов Иисусовой молитвы приносят сверх того новые и неожиданные плоды. "Стеклянный глаз" слова превращается здесь, если можно так выразиться, в око всевидящего Бога.

Негативным следствием произвольного, требующего усилий внимания может быть значительное

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

утомление. В связи с этим Г. Мюн-стерберг пишет: "В конце концов, невнимание не всегда является недостатком ума; оно служит и желательным предохранительным клапаном" (Мюнстерберг, 1910, с. 170). Известно, что решение сложных проблем может придти как бы само собой в моменты отвлечения или отдыха, когда субъект невольно или нарочно прекращает длительную и бесплодную концентрацию на задаче. Так же давно замечено, что специальное внимание к своим телесным процессам может привести к тому, что "настоящая болезнь присоединяется к воображаемым недугам лиц, которые, за недостатком здоровой работы для ума, поглощены разбором собственных ощущений..." (Кар-пентер, 1877, с. 125). У. Де Лоренс собрал целую коллекцию газетных вырезок о случаях смерти врачей-специалистов именно от тех болезней, которые они пристально изучали. Концентрация, по его мнению, лежит вне морали; эта сила может как помочь выздороветь, так и породить заболевание. Она совершенно безразлична к своему результату. "К счастью, как справедливо указывают, число людей, способных концентрироваться, сравнительно невелико, что лишь

18

подчеркивает опасность и реальность этой великой силы души" (De Laurence, 1938, с. 62).

Вред пассивного внимания может осознаваться в случаях манипуляции нашим поведением рекламой и деятелями шоу-бизнеса. Непроизвольное внимание может стать помехой общению. В связи с этим И. Канг пишет следующее:

"Многие люди несчастны от того, что не способны отвлечься. Жених мог бы сделать хорошую партию, если бы мог не замечать бородавки на лице своей возлюбленной или отсутствие у нее зуба Между тем неприятная особенность нашей способности внимания состоит в том, что мы совершенно непроизвольно обращаем внимание на недостатки других: на отсутствующую пуговицу сюртука, недостающий зуб или привычную ошибку в речи; этим мы смущаем других и одновременно портим себе настроение. — Если главное хорошо, то не только правильно, но и умно не замечать недостатки других, и даже недостатки в нашем собственном благополучии. Но эта способность абстрагироваться есть сила души, обрести которую можно только упражнением" (Кант, 1994, с. 147-148, курсив автора).

К явлениям невнимания относятся, прежде всего, состояния рассеянности. Они различаются как по своему характеру, так и по причинам, которые, предположительно, их вызывают. Рассеянность первого вида может быть результатом усталости, бессонницы, головной боли, монотонной и однообразной деятельности. Превосходное описание этого состояния дает У. Джеймс:

"Большинство людей ежедневно испытывает и не раз нижеследующее состояние: глаза устремляются в пространство, звуки, доносясь извне, сливаются в однообразный смутный гул, внимание рассеивается настолько, что все тело ощущается как бы сразу, а передний план сознания переполняется как бы чем-то, каким-то печальным чувством подчинения бесплодно проходящему времени. На заднем фоне мышления мы смутно представляем себе, что должны что-то сделать: встать, одеться, ответить лицу, говорившему с нами перед этим,— словом, сделать следующий шаг в нашем размышлении. Но почему-то мы не можем сдвинуться. La pensee de derrieie la tete (мысль, копошащаяся где-то как бы на заднем плане нашего ума) еще не может прорваться через оболочку летаргии, которая сковывает наше душевное состояние. Каждое мгновение ожидаем мы, что эта оболочка, наконец, разорвется, ибо не сознаем никаких причин, почему такое состояние могло бы длиться. А

19

между тем, оно продолжается мгновение за мгновением, и по-прежнему мы куда-то плывем, но вдруг — без всякой понятной нам причины — откуда-то является толчок энергии, что-то невидимое сообщает нам способность подтянуться, сосредоточиться, мы начинаем мигать глазами, встряхиваем головой, идеи, которые таились где-то на задах сознания, приходят в действие — и колесо жизни начинает по-прежнему вращаться" (Джемс, 1902, с. 170).

Нередко такое состояние сопровождается скукой, определяемой как "тягостное чувство от косного, праздного, недеятельного состояния души; томление бездействия"*. При этом виде рассеянности сознание затопляется случайными неконтролируемыми восприятиями и воспоминаниями обрывочного характера. Субъект как бы отключен от тех аспектов внешнего окружения, которые могут иметь значение для выполнения каких-либо планов или намерений. Более того, сами эти намерения у него в данный момент отсутствуют. Дж. Селли называет подобное состояние сонливостью или отупением и отмечает: "Характерными признаками истинного невнимания или умственного безразличия служит уменьшение напряжения и появление, вместо преобладания известных восприятий или представлений, неясного ряда смутных ощущений и мыслей" (Селли, 1912, с. 123). В другом месте он упоминает о попытках произвольного вызывания такого состояния, которые удавались ему и некоторым другим психологам перед засыпанием (Sully, 1892). У. Джеймс пишет, что такое "удивительное состояние торможения" может быть вызвано на мгновение произвольно, путем фиксации глаз в пустоту и что это состояние не следует путать или сравнивать со сном. Скорее оно напоминает гипнотический транс, после которого субъекты на вопрос: "Думали ли вы о чем-нибудь?", отвечают: "Ничего особенного" (James, 1890/1990, с. 261). Теперь известно,

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

что контролируемое погружение в подобное состояние обеспечивают некоторые специальные техники релаксации и медитации.

Равнодушие к значимым аспектам ситуации характерно также для состояния субъективно прямо противоположного рассеянности первого вида. Здесь рассеянность выступает как оборотная сторона медали или негативное следствие глубокой внутренней концентрации. Поэтому такую рассеянность называют мнимой. Иногда, допол-

Даль Вл И Толковый словарь живого великорусского языка В 4-х т Т 4 М Рус яз. 1980, с 212

20

нительно, различают две ее разновидности — рассеянность поэтическую и рассеянность профессорскую.

О поэтической рассеянности говорят в тех случаях, когда человек находится в состоянии мечтательности или фез наяву. Он пофужен, не замечая ничего вокруг, в неконтролируемый поток приятных мыслей и ярких образов. Английский поэт-романтик С. Колридж с детства отличался склонностью к мечтам и пофужению в мир воображения. Био-фафы и современники называли поэта "демоническим гением", "бо-гоопьяненным человеком" и "великим пророком фантазии", отмечая при этом, что "фантазия насиловала Колриджа". "Заражая энтузиазмом горячие головы слушателей, он держал длинные вдохновенные речи о всевозможных, самых несхожих между собою предметах. В то время его интересовали равно все темы; он способен был увлекаться до самозабвения и однажды не заметил, как какой-то шутник обрезал во время речи длинные полы его "гауна". " Таким он остался и двадцать лет спустя ", — пишет один из исследователей творчества С. Колриджа*. Слушатели, и тогда и позже, зачастую не понимали поэта, хотя и были очарованы прихотливым течением его слов и мыслей. Диалог быстро превращался в монолог С. Колриджа, и он терпеть не мог, когда его прерывали. Его близкий друг, тоже поэт и литератор, Ч. Лэм предпочитал поэтому вести с ним переписку, нежели вступать в какие-либо споры по ходу "разговора", а его выступления характеризовал как проповеди. О рассеянности С. Колриджа можно судить по одному из случаев, который Ч. Лэм, вспоминая, описывает следующим образом:

"Однажды утром я торопливо, поскольку опаздывал, шел из дома в Инфилде в Индиахаус, когда встретил Колриджа, направлявшегося ко мне с визитом; он был переполнен какой-то новой идеей и, несмотря на мои заверения в недостатке времени, затащил меня через ворота пустынного сада на боковую аллею и там, укрывшись от наблюдения за изгородью вечнозеленых кустов, схватил меня за пуговицу пальто и, закрыв глаза, начал красноречивое рассуждение, плавно размахивая правой рукой в соответствии с \ мелодичной речью, лившейся непрерывным потоком из его уст. Я завороженно слушал, однако бой церковных часов пробудил во мне чувство долга. Я понимал, что все попытки вырваться будут безуспешными, и решил сьпрать на его

Жерлицын М Кольридж и английский романтизм Одесса "Экономическая" тип, 1914,с 91

21

поглощенности предметом размышления. Перочинным ножом я потихоньку срезал пуговицу моего пальто и удрал. Пять часов спустя, возвращаясь домой мимо того же сада, я услышал голос Колриджа и обнаружил его на том же месте, с закрытыми глазами, с пуговицей, зажатой между пальцами и грациозно покачивающего правой рукой — точно таким я его оставил. Кольридж не заметил моего отсутствия"*.

Рассеянность поэта была следствием творческого воображения и потому с лихвой окупалась результатами его философской и поэтической деятельности, казалась простительной чертой и причудой гения. Иную оценку такого рода рассеянности уже применительно к более обыкновенным и распространенным случаям подобного состояния дает И. Кант:

"Одна из душевных слабостей состоит в том, что репродуктивное воображение останавливается на одном представлении и обращает на него большое или продолжительное внимание и не может оторваться от этого представления, т.е. снова сделать свое течение свободным. Если эта дурная привычка становится постоянной и направляется на один и тот же предмет, то это может довести до помешательства. Быть рассеянным в обществе невежливо, а иногда и смешно. Женщины обычно не впадают в такое состояние; разве только когда они занимаются науками. У слуги, если он, прислуживая за столом, рассеян, обычно на уме что-то дурное: либо он что-то замышляет, либо опасается последствия чего-то ... у человека, подверженного этому злу, всегда какой-то сонный вид, а в компании он бесполезен, так как слепо следует свободной игре своего воображения, не регулируемого разумом. — Чтение романов не только приводит часто в дурное настроение духа, но и делает рассеянность привычной" (Кант, 1994, с. 233-235, курсив автора).

В состоянии профессорской рассеянности контролируемый и эмоционально нейтральный ход мыслей логически упорядочен и строго направлен на достижение идеальной и отдаленной цели или на поиск решения сложной задачи. Гротескное описание наружности и поведения рассеянных людей этого типа дал Дж. Свифт в образе высшего

* Циг. по Coleridge the Talker / R.W. Amour, R.F. Howels (Eds.) N. Y., L.: Johnson Repr. Corp, 1969. p. 279-280.

22

сословия лапутян, занятых исключительно и непрерывно либо музыкой, либо математикой. Гулливер

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

рассказывает:

"... никогда еще мне не приходилось видеть смертных, которые вызывали бы такое удивление своей фигурой, одеждой и выражением лиц. У всех головы были скошены направо и налево; один глаз косил внутрь, а другой глядел прямо вверх. . . Поодаль я заметил несколько человек в одежде слуг. В руках они держали небольшие палки. К палкам были привязаны надутые воздухом пузыри. Как мне сказали потом, в пузыри было насыпано немного сухого гороха или мелких камешков. Время от времени слуги хлопали этими пузырями по губам и ушам лиц, стоявших подле. Я долго не мог уразуметь, для чего это делается. Повидимому эти люди так погружены в глубокомысленнейшие размышления, что почти не способны ни слушать речи собеседников, ни отвечать на них. Чтобы побудить их к этому, необходимо какое-нибудь внешнее, чисто физическое воздействие на органы речи и слуха. . . Обязанность хлопальщика заключается в том, чтобы при встрече нескольких лиц слегка хлопать по губам того, кому следует говорить, и по правому уху тех, кто слушает. На прогулках хлопальщик должен время от времени похлопывать своего господина по глазам, ибо в противном случае тот на каждом шагу подвергается опасности упасть в яму, или стукнуться головой о столб, или же столкнуться с другими прохожими" *.

Действительные примеры профессорской рассеянности обычно находят в жизнеописаниях великих философов, изобретателей и ученых. В этом смысле особенно не повезло лауреату Нобелевской премии, математику Д. Гильберту. Из одной публикации в другую кочует следующая история. Однажды вечером, накануне прихода гостей, госпожа Гильберт заметила, что супруг надел неподходящий галстук и послала его в спальню, наказав заменить этот галстук на другой. Гильберт пошел и не вернулся. Когда, обеспокоелная долгим отсутствием мужа, она поднялась в спальню, то нашла знаменитого ученого в кровати, раздетого и почти спящего. Такого типа ошибки, когда из-за нашей рассеянности правильно начатая последовательность действий сбивается в привычную, но в данной ситуации неверную колею, могут быть известны читателю по собственному опыту.

* Д. Свифт Путешествия Лемюэля Гулливера. М.: Детгиз, 1955, с. 221222.

23

Так, вместо набора нового телефонного номера мы набираем привычный номер, начинающийся теми же двумя или тремя цифрами, и неожиданно услышав знакомый голос в полной растерянности понимаем, что позвонили не туда куда следовало. Говорят, что И. Ньютон, отслеживая по часам, варил куриные яйца. Однажды, задумавшись, он положил в воду карманные часы и сварил их, глядя при этом на яйцо. Поскольку за достоверность этого эпизода авторы не ручаются, приведем пример из своего опыта. Бывает, что вместо зубной пасты, перепутав тюбики, мы выдавливаем на щетку крем для бритья и замечаем свою оплошность лишь тогда, когда рот заполняется мыльной пеной.

Как видно из вышеописанных случаев, мнимая рассеянность может проявляться в так называемых ошибках невнимания, возникающих по ходу привычной, автоматизированной деятельности. В Приложении 3 приведен ряд действительных примеров, а также классификация и теория ошибок рассеянности, предложенная Дж. Ризоном (Reason, 1990). Ошибочные действия такого рода входят, по 3. Фрейду, в широкий класс отбросов феноменального мира или явлений психопатологии обыденной жизни (Фрейд, 1989). Специальное исследование сбоев привычных действий показало, что они происходят и довольно часто у всех людей — в среднем три раза в неделю (Reason, 1984а). В обычных условиях бытового поведения эти промашки выглядят довольно безобидно и в худшем случае приводят к незначительным травмам, а чаще всего вызывают только раздражение или смех. "Мы смеемся над рассеянностью как над простым фактом",

— пишет А. Бергсон (1992, с. 16). Однако, в определенных ситуациях и видах профессиональной деятельности последствия ошибок невнимания могут быть печальными и даже катастрофическими. "Любой из нас, если он совершенно поглощен чем-либо, становится рассеянным. Воры-карманники, например, пользуются этим, занимаясь своим ремеслом в толпе зрителей циркового представления или уличного шествия",— пишет Дж. Джастроу (Jastrow, 1928, с. 170). В ином, морально-личностном плане предлагает рассматривать невнимание и его последствия Ю.А. Шрейдер: "Совесть требует от нас быть внимательными к людям и ситуациям. В некотором смысле совесть — это обостренная внимательность, позволяющая усмотреть в этически безразличной, на первый взгляд, ситуации необходимость четкой моральной оценки. Когда человек оставил открытым водопроводный кран и не заметил, что в раковине лежит оставленная для мытья миска, через которую вода перельется потом на пол и протечет через потолок нижних соседей, он не делал дурной выбор, т.е. не предпочитал зло добру. Он просто был невнимательным. Совесть напоминает о том, что нужно обращать внимание на

24

целый ряд вещей, и это может уберечь от дурного поступка. Внимательность важна и в большом, и в малом"*. Укоры совести как одно из возможных следствий ошибки невнимания могут показаться расплатой слишком незначительной в тех случаях, если в результате рассеянности пострадает сам субъект и/или другие люди. "На кухне ошибка "по рассеянности" может быть всего лишь комичной, но та же ошибка в

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru