1 курс / Психология / Dormashev_Romanov_-_Psikhologia_vnimania

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

кабине пилотов пассажирского авиалайнера может привести к катастрофе... Отличие заключается не в природе этой ошибки, а в той мере, в какой данные обстоятельства накажут за нее",— подчеркивает Дж. Ризон (Reason, 1979, с. 68). В настоящее время феномены и последствия невнимательности и внимательности как стилей деятельности человека изучают не только инженерные, но и социальные и клинические психологи (см. Приложение 7).

В качестве особого примера мнимой рассеянности можно привести знакомое всем явление пустого взора, на которое указывал уже Августин. Г. Стаут описывает его следующим образом: "Случается, что, пробуждаясь из состояния задумчивости или мечтания, мы ловим себя на том, что пристально глядим на предмет или лицо, стоящее перед нами. Мы смотрим, не видя. Более разительный пример, который легче проверить, встречается часто при чтении. Конвергенция глаз, аккомодация хрусталика и проч., постоянно происходят, когда мы переходим от буквы к букве, от слова к слову. Но опытный читатель не обращает обыкновенно внимания на буквы или слова; его мысли заняты смыслом. Порою случается, что читая вслух, читатель позволяет своей мысли блуждать, так что чтение становится автоматическим процессом. Зрительные приспособления столь же необходимы как и раньше, хотя внимание уже не обращено ни на слова, ни на смысл" (Стаут, 1923, с. 270). Действительно, иногда, читая книгу, мы ловим себя на том, что взгляд привычно скользит по строкам, и рука листает страницы при полном игнорировании смысла текста. Мы встряхиваем головой и замечаем, что думали о чем-то постороннем или наболевшем и затем, довольно точно, возвращаемся на несколько абзацев и даже страниц выше, чтобы возобновить и продолжить вдумчивое чтение. Таким же пустым взором мы нередко смотрим телевизионные передачи и пустым ухом слушаем лектора или собеседника, не понимая смысла увиденного или сказанного. Такая рассеянность замечается нами и окружающими редко, возможно потому, что она, как правило, не приводит к непосредственным ошибкам. К более серьезным и даже плачевным результатам

*Шрейдер Ю. Л. Лекции по этике. М.: МИРОС, 1994, с. 80-81, курсив автора.

25

может привести пустой взор оператора пульта наведения зенитно-ракетного комплекса или атомной электростанции, шофера, летчика и хирурга. В литературе описан еще один, родственный пустому взору феномен, получивший название временного провала или дорожного гипноза. Он заключается в том, что после выполнения какой-то рутинной задачи, длительной прогулки или ведения машины человек не может вспомнить, что делал, когда и какие места прошел или проехал (Reed, 1974).

Третий вид рассеянности выступает как следствие чрезвычайной подвижности и отвлекаемости внимания. Буквальное значение слова "рассеянность" наиболее адекватно для определения этого состояния. Здесь внимание непроизвольно и хаотически перемещается с одного внешнего объекта на другой, как бы порхает, не задерживаясь длительно ни на одном из них. Рассеянность такого рода характерна для так называемых подвижных помехонеустойчивых детей; поэтому ее иногда называют ученической. Кроме того, она встречается в случаях психопатологии, например, у параноиков. Более обычная ислабая форма этой рассеянности возникает и наблюдается в ситуациях, когда человек вынужден заниматься трудным или малоинтересным делом.

К расстройствам внимания, получившим название старческой рассеянности относят его "плохую переключаемость в сочетании с недостаточно активной концентрацией" (Баскакова, 1989, с. 15). Здесь, в отличие от ученической рассеянности, внимание человека как бы залипает на одном предмете, деятельности или теме размышления, но при этом, в отличие от рассеянности профессорской, его степень невелика и потому такое сосредоточение неэффективно. Здесь можно вспомнить расхожий образ ворчливой и неряшливой старушки, теряющей и закладывающей вещи домашнего обихода; так она может долго искать очки, которые находятся у нее на лбу. Сходное явление рассеянности наблюдается в состояниях депрессии и тревоги, сопровождаемых так называемой умственной жвачкой, когда мышление человека долго и непрерывно занято одними и теми же, повторяющимися и бесплодными мыслями и образами.

Если при характеристике рассеянности подразумевают глобальное невнимание к большей части содержаний сознательного опыта, то в случаях направленного невнимания речь идет об игнорировании специфических действий, восприятий, мыслей и чувств. Так, отмечается известная трудность в произвольном сосредоточении внимания на эмоциональных и даже аффективных (напр., гнев, но не страх) процессах. По мнению некоторых авторов, подтверждаемому данными экспериментальных исследований, намеренное внимание к чувствам приводит к их ослаблению или разрушению. "Если попы-

26

таться это сделать, удовольствие или недовольство фазу же ускользают от нас и пропадают, а мы обнаруживаем себя внимающими какому-нибудь назойливому ощущению или идее, наблюдать которые вовсе не собирались",— пишет Э. Титченер и приводит следующее высказывание О. Кюльпе: "Широко известен факт, что созерцание, специальное внимание к эмоциям снижают их силу и предотвращают их естественное проявление. Такое уменьшение интенсивности. .. как проявление тенденции к полному исчезновению аффективных содержаний, прокладывает дорогу к состоянию безразличия... Следовательно,

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

внимание враждебно чувствам, если оно софедоточено прямо на них" (Titchener, 1908, с. 69). Примерно о том же говорит Н.Н. Лан-ге: "... существенное различие чувств и ощущений состоит в том, что ощущения становятся яснее и отчетливее, когда на них мы обращаем наше внимание, чувству же всегда присуща неясность или расплывчатость, и, софедоточивая на нем внимание, мы не столько делаем его яснее, сколько ослабляем и даже совсем уничтожаем" (Ланге, 1914, с. 263). Добавим, что данная закономерность давно учитывается и используется во многих видах религиозной практики и психотерапии.

Существует также обширный класс феноменов избирательного невнимания в когнитивной и моторной сферах. Привычное невнимание распространяется на повторяющиеся события. Мы не замечаем тикания часов, деталей домашней обстановки, давления одежды и обуви, бликов на стеклах очков, биений своего сердца, дыхания, движений языка и глаз. Отсутствие восприятия подобных обстоятельств, событий и процессов понятно и вполне оправдано. Для кого-то невнимание окружающих к своей персоне может оказаться не только полезным, но и необходимым. Так, в отличие от политика, франта и кокетки, детектив и солдат на фронте, рэкетир, вор и шпион, да и просто застенчивый человек не хотят быть замеченными. Индивидуальные и общие зоны невнимания встречаются и в области умственной деятельности. У. Джеймс пишет: "У каждого из нас есть такие темы, от которых мы сторонимся не хуже пугливой лошади, избегая даже о них задумываться" (Джемс, 1902, с. 1.76). Мысли о предстоящей смерти, собственной ущербности, последствиях ядерной войны и многие другие идеи, так или иначе связанные с основами существования, личностью и самооценкой субъекта, редко попадают и с трудом удерживаются в фокусе сознания большинства людей. Столь же трудно сосредоточиться на хорошо известном учебном материале, чьих-то неоднократно слышанных словах и банальных мыслях, не представляющих для нас ни малейшего интереса. "Из действий и речей, хорошо усвоенных и часто повторяемых, не только внимание, но и сознание улетучиваются, и они совершаются и произносятся по привычке, т.е. совершенно механически без сопровож-

27

дения сознания. Быть внимательным к пустому анекдоту, рассказываемому в десятый раз, выслушивать повествование о крайне мелочных и вполне ничтожных событиях и обстоятельствах, в высшей степени трудно, потому что это значит сосредоточивать свое внимание почти ни на чем",— пишет П.Ф. Каптерев (1889, с. 38). В моторной сфере постепенный уход внимания характеризует процессы стихийного и специального формирования любых навыков и умений.

Не менее разнообразны и внешние проявления внимания. Особенности позы, мимики и взгляда человека позволяют судить о степени и направленности его внимания. Богатым материалом для анализа объективной картины внимания служат произведения искусства фотографии, сюжетной и портретной живописи. Определенным умением различать состояния внимания других людей обладает каждый из нас, поскольку оно необходимо для успешного взаимодействия и общения. Мы достаточно уверенно схватываем внешние проявления разных видов чувственного внимания — зрительного, слухового, осязательного и органического. Специфические картины образуют также внешние признаки интеллектуального внимания в состояниях спокойного размышления, припоминания, напряженной мысли, глубокой думы и экстаза. Различия в характере и степени внимания фиксируются десятками эпитетов. Например, внимание может быть исключительным и рассеянным, широким и узким, напряженным и ослабленным, ленивым и жадным, досужим и заинтересованным, ледяным и восторженным. На разницу пассивного и активного внимания указывают оттенки значений глагольных форм описания восприятия. Можно, соответственно, видеть и смотреть, слышать и слушать, чувствовать запах и нюхать, чувствовать вкус и смаковать.

Точные и яркие описания внимательного и рассеянного поведения встречаются в работах Ч. Дарвина (1896), Н.Н. Ланге (1893), Т. Рибо (1890), И.А. Сикорского (1904). "Прислушивающийся приостанавливает свои шаги, поворачивает в сторону звука то свое ухо, которое у него лучше слышит, прикладывает при этом к уху руку, увеличивая тем самым ушную раковину и собирая благодаря этому большее количество звуковых волн; дыхание его при этом задерживается. . . Увидевшая дичь охотничья собака переживает как бы судорогу внимания, вся замирая в "стойке" и "пожирая глазами" предмет своего внимания. С другой стороны, педагог в большинстве случаев не ошибается, когда упрекает в невнимательности к его рассказу школьника, то и дело смотрящего в классе по сторонам и болтающего ногами и руками",— пишет СВ. Кравков (1925, с. 75).

Большинство движений при сенсорном или перцептивном внимании имеют явно приспособительный характер, выполняя функцию настройки органов чувств. Роль же и происхождение некоторых других движений понять нелегко. В процессе сильной концентрации,

28

например, продевая нить в игольное ушко, многие непроизвольно высовывают кончик языка. Особое значение могут иметь задержки дыхания. Установлено, что в ситуациях длительного сосредоточения дыхание становится поверхностным, а временами прекращается вообще. Если студент на трудной лекции зевает, то не всегда потому, что ему скучно или хочется спать — зевота может быть неизбежным след - ствием предшествующей задержки дыхания. При жалобах учителей и родителей на невнимательность

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

детей, специалисты, прежде всего, спрашивают о состоянии носоглотки ребенка (хронический насморк, аденоиды, гланды и т.п.).

Массивные задержки движений наблюдаются и в случаях интеллектуального внимания — в процессах размышления или припоминания. В состоянии глубокой задумчивости человек обычно направляет свой взор в бесконечность или закатывает, прищуривает и закрывает глаза; иногда затыкает уши, а во время прогулки замедляет шаги и останавливается. Целесообразность таких движений очевидно заключается в отгораживании и перекрытии внешних, отвлекающих источников стимуляции. О "мудреце из Кенигсберга" рассказывают следующее: "Стараясь углубиться в свои размышления, Кант часто во время сумерек устремлял взор на какой-либо отдаленный предмет, большей частью на Лёбенихтскую башню. С течением времени перед башнею выросли тополи в саду соседа, настолько высокие, что листья их прикрыли башню. Эта перемена стала беспокоить Канта, и он до тех пор упрашивал соседа, пока тот не приказал обрубить верхушки своих тополей"*. Более разнообразны, но менее понятны, сопровождающие умственное усилие движения типа наморщивания лба, нахмуривания бровей, почесывания затылка, кусания губ или ногтей, верчения пуговицы или цепочки, игры карандашом или ключами, на-певания или насвистывания.

Явления внимания и невнимания, как субъективные, так и объективные, выступают наиболее ярко и выпукло в условиях дефицита времени, зашумленности и перегрузки необходимой информацией. Типовая ситуация такого рода, определившая особое направление экспериментальной психологии внимания, требует от субъекта одновременного выполнения двух задач. Житейский опыт говорит о том, что люди могут одновременно делать два дела, например, вести автомобиль и разговаривать с попутчиком. Правда, если ситуация на дороге ухудшается или беседа принимает серьезный оборот наступает приостановка одной из деятельностей.

*Филиппов М. М. Эм. Кант. Его жизнь и философская деятельность. СПб.: Изд. Ф. Павленкова, 1893, с. 48.

29

Яркой иллюстрацией к данному примеру может послужить следующих фрагмент воспоминаний Н. Малкольма о философе Л. Витгенштейне:

"В 1939 году я довольно часто сопровождал Витгенштейна на прогулках... Прогулка с Витгенштейном была делом нелегким. О чем бы мы ни говорили, он начинал думать с такой серьезностью и интенсивностью, что от меня требовалось большое напряжение, чтобы следить за ходом его мысли. Витгенштейн обычно ходил рывками, иногда останавливался, чтобы сказать что-то особенно важное, и при этом смотрел на меня своим пронизывающим взглядом. Затем он срывался с места, но через несколько ярдов замедлял шаг, чтобы потом его ускорить или остановиться, и так до бесконечности. И это неравномерное продвижение вперед сопровождалось наисложнейшим разговором! "*.

Успешное сочетание сложных осмысленных действий удается нечасто. Русская пословица гласит: "За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь". Навряд ли есть пословица, утверждающая обратное. Поэтому в эстрадных и цирковых программах так называемых психологических опытов одновременное выполнение нескольких дел вызывает неизменный интерес и восхищение зрителей. Об одном из таких номеров писал М. Горький: "Научиться можно всему, надобно только захотеть. Вот, в Берлине, одна дама показывает фокусы: обеими руками в одно время пишет на разных языках — английском, немецком, французском — разные фразы. Даже так делает: в руки берет по два карандаша, в зубы — пятый и одновременно пишет пять различных слов на пяти языках. Это совершенно изумительный фокус, и, конечно, он требовал огромного напряжения сил, а вот достиг же человек такой гибкости. Значит — человек может сделать все, что хочет, нужно только волевое, длительное усилие"**. Большинству же не удается, например, одновременно слушать радио и читать книгу, беседовать и решать задачу, играть на музыкальном инструменте и смотреть телевизор без ущерба хотя бы для одной из пары деятельностей. Затруднительным иногда оказывается совместное выполнение даже простых действий. Убедиться в этом можно, если попробовать круговыми движениями одной руки поглаживать живот и, одновременно, другой рукой, похлопывать себя по затылку.

*Малкольм Н. Людвиг Витгенштейн: воспоминания // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. / В. П. Руднева (Сост.). М.: Изд. группа "Прогресс" "Культура", 1993, с. 38-39. **Горький М. Собрание сочинений в 30 тт. М., 1955. Т. 30, с. 66.

30

Конечно, мы нередко думаем об одном, делая при этом другое. Например, мы можем по дороге на работу размышлять о предстоящем разговоре с коллегой, перебирать бумаги на столе и мечтать об отпуске, умываться или чистить зубы, припоминая подробности футбольного матча. В подобных случаях акты нашего поведения проходят как бы автоматически или, как говорят профессионалы, на автопилоте; они не требуют фокального осознания и, следовательно, одинакового распределения внимания на внешнюю и умственную деятельности. Характеристики личности, прямо связанные с вниманием, определяют положительно как наблюдательность, собранность, внимательность, чуткость и негативно как рассеянность, халатность, черствость и равнодушие. Более отдаленную, но все же несомненную связь с развитием внимания имеют такие положительные черты характера человека, как усердие и настойчивость, старательность и прилежание, терпение и заботливость, аккуратность и ответственность. Раньше в табелях и дневниках

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

гимназистов и школьников даже ставили специальную оценку за внимание. К негативным чертам этого рода относят ветренность, легкомыслие, непредусмотрительность, неряшливость, тревожность и подозрительность. "Духовная жизнь человека внимательного, вообще, способного от природы и вследствие упражнения к сильному сосредоточению внимания, при равных других условиях, всегда отличается большей организованностью, чем у человека, лишенного этой способности или обладающего ею в слабой степени; первые также несравненно более способны к развитию и совершенствованию, чем последние", — говорит в своих лекциях В. А. Снегирев (1893, с. 236). Исключительная способность концентрации внимания может быть воспитана и даже становится свойством национального характера. Русский поэт К.Д. Бальмонт в письмах из Японии восторженно отзывался о японках, называя их "воплощением изящной внимательности"*. По наблюдениям СЮ. Юрского, работавшего в Японии в качестве режиссерапостановщика, отсутствие рассеянности — главная, бросающаяся в глаза особенность поведения японцев; она проявляется в том, как японцы слушают собеседника, в слаженном и несуетливом труде строителей, в нечувствительности актеров к отвлечениям**. Негативным образом выглядит картина внимания в описаниях русского характера. Возможно поэтому русская и затем советская педагогика, следуя заветам К.Д. Ушинского, ставила задачу воспитания внимания на

Азадовский К. М., Дьяконова Е. М Бальмонт и Япония. М: Наука, ГРВД1991.С.75.

Юрский С. Кто держит паузу. М.: Искусство, 1989. 320 с. 31

одно из первых мест и лелеяла надежду на предохранение нашей молодежи от таких специфических зол в душевной организации русского человека, как рассеянность, неравномерность внимания, бедность произвольного внимания" (Столица, 1915, с. 5). "Народ, у которого общественное воспитание давало бы дарование определенному числу граждан, а здравый смысл почти всем, был бы, бесспорно, первым наро - дом в мире. Единственное надежное! средство добиться такого результата — это с ранних лет "приучать детей к работе внимания",— пишет К. Гельвеции (1974, с. 176). Т. Рибо обоснованно утверждает, что произвольное внимание "служит одновременно следствием и причиной цивилизации" (Рибо, 1890, с. 43). В связи с этим можно привести следующие слова К. Юнга:

"Сознание требует для своего поддержания значительного усилия. Человек устает от пребывания в сознательном состоянии. Он истощается усилием". В качестве примера он ссылается на наблюдения за представителями "первобытных племен", которые избегают малейшего раздражения, выводящего их из состояния дремоты. Они "могут сидеть часами неподвижно, когда же их спрашиваешь: "А что вы делаете? О чем думаете?" — они обижаются и говорят: "Только сумасшедшие думают — они держат мысли в своей голове. Мы не думаем". Если же они вообще думают, то, скорее, животом или сердцем. Некоторые негритянские племена уверяют, что мысли находятся в желудке, потому что они осознают только те мысли, которые действительно беспокоят: печень, почки, кишки или желудок. Другими словами, они осознают только эмоциональные мысли" (Юнг, 1994, с. 16).

Сравнительно с другими психическими явлениями и процессами феноменология внимания располагает рядом специфических черт. Первая из них — отсутствие четких границ области явлений внимания. Внимание, на первый взгляд, нигде и никогда не выступает изолированно от других феноменов, переплетается и сливается с ними в единое целое. Вторая особенность заключается в смутности. Субъективные явления внимания как бы уходят на периферию сознания, проявления объективные нередко замаскированы элементами целенаправленного поведения, которому онсслужит. "Внимание, подобно пищеварению, обычно находится за пределами нашей сознательной осведомленности",— пишет Р. Дженнингз (Jennings, 1986, с. 269). О том же, но более развернуто говорит Дж. Зубин: "У здорового бодрствующего индивида внимание не осознается. И только тогда, когда задача предъявляет субъекту особые требования, например, при обнаружении самолетов во время войны; когда ему не

32

удается уделить внимание чему-то важному из окружения или когда он что-нибудь забыл, чем-то занят или психически заболел, тогда внимание становится проблемой. Оно подобно окружающему нас воздуху, мы осознаем его присутствие только в тех случаях, когда подует ветер или возникает вакуум. Именно поэтому научное исследование внимания столь долго откладывалось" (Zubin, 1975, с. 139). Вопросы о том, в какой степени и насколько адекватно субъект (ребенок и взрослый) осознает процессы своего внимания, знает его особенности, возможности и ограничения, были специально поставлены и приняты к эмпирическому рассмотрению сравнительно недавно в русле работ по метапознанию (см. Приложение 6). Третья особенность феноменологии внимания заключается в пестроте и разнородности входящих в нее явлений. Разнообразие явлений внимания подчеркивалось еще У. Джеймсом (James, 1890). Смешение столь разнородных явлений под общей шапкой "внимание" Д. Берлайн считает наиболее серьезным препятствием на пути его изучения. Он утверждает, что эти феномены совершенно различны, поскольку возникают независимо друг от друга и подчиняются разным факторам и закономерностям (Berlyne, 1970).

В связи с разнообразием явлений и множеством свойств внимания возникает особая проблема их

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

систематики. Задачи описания свойств и классификации видов внимания решались различными исследователями по-разному (см. Приложение 1). Так, У. Джеймс, классифицируя виды внимания, опирался на данные житейского опыта и самонаблюдения, и наиболее существенной считал функцию отбора (Джемс, 1902). Другие авторы закладывали в основание своих классификаций оригинальные концепции внимания. Центральным моментом систематики в этих случаях становится различение процессов и результатов внимания. Результат специфицировал внимание как таковое, а особенности процесса наводили на видовую классификацию (Вундт, 1912; Ланге, 1893; Рибо, 1890; Титченер, 1914).

Исследования внимания начались уже на этапе становления научной психологии, а в определенном смысле даже предшествовали ему и составляли его главное содержание. Фактор внимания существенно влиял на результаты физиологических экспериментов. Опыты и наблюдения Г. Гельмгольца, У. Карпентера, И. Мюллера и Г. Фехнера подготовили почву и возбудили широкий интерес к исследованиям феноменов внимания, в частности у ассистента Г. Гельмгольца, молодого врача и физиолога В. Вундта. Ему, безусловно, принадлежат права автора первой научной системы психологии и, одновременно, основателя психологии внимания. Примечательно, что одно из самых ранних исследований В. Вундта было направлено на изучение эффектов внимания в опытах с регистрацией времени реакции на зрительный и слуховой стимулы при условии их совпадения.

Э. Титченер, обсуждая эту работу, писал: "В истории экспериментальной психологии не было более впечатляющего случая, чем попытка Вундта при помощи простого критического эксперимента опрокинуть всю психологию Гербарта" (цит. по Blumenthal, 1976, с. 22). Учение о внимании как процессе апперцепции вошло в основное ядро вундтовской концепции сознания. "Процессы апперцепции и перцепции, взятые вместе, образуют целое нашей душевной жизни" (Вундт, 1912, с. 37). О. Кюльпе писал: "Один из вкладов Вундта в современную психологию состоит в том, что он осознал и отразил в своем учении об апперцепции уникальную природу и фундаментальную важность внимания. Английская ассоциативная психология и ее последователи в Германии и Франции сводили все феномены сознательной психической жизни к механике идей и ощущений и практически полностью игнорировали состояние внимания. Вундт понял, что обладание идеей не совпадает с ее внимательным переживанием и условия внимания не заданы внутренней и внешней стимуляцией, которые мы рассматриваем в качестве физических двойников периферических и центрально вызванных ощущений" (цит. по Blumenthal, 1976, с. 25, курсив автора). Следует отметить, что позднее Т. Рибо разработал собственную концепцию внимания, которая рассматривалась им как необходимое дополнение к общей теории ассоциаций (Рибо, 1890). Благодаря работам В. Вундта и его учеников исследование внимания длительное время, вплоть до двадцатых годов нашего столетия, занимало центральное место в экспериментальной и теоретической психологии.

Э. Титченер считал открытие внимания одним из главных достижений научной психологии. Под открытием он подразумевал четкую формулировку проблемы внимания, признание ее особого статуса и фундаментальной важности. В частности, Э. Титченер утверждал, что "доктрина внимания является нервом любой целостной психологической системы, и перед общим судом психологии эта система будет оцениваться по тому, как решается данная проблема". Но тут же он признавал, что "открытие внимания не привело к какому-то немедленному триумфу экспериментального метода: как будто нашли осиное гнездо, и первое же прикосновение к нему вызвало целый рой настоятельных проблем" (Titehener, 1908, с. 173). Г. Эббингауз писал:

"Вопрос о внимании — вопрос очень трудный в психологии. У большинства английских сторонников ассоционной психологии, да и во многих новых подробных описаниях душевной жизни, вопрос этот совершенно не затрагивается, в других он втискивается в систему самым поразительным, порой самым беспомощным, можно сказать, образом. Нет,

34

поэтому, ничего удивительного в том, что в более подробных указаниях и ближайших описаниях сущности внимания мы встречаем большое разногласие. Огромное большинство определений слишком узко в сравнении с тем, что вполне целесообразно рассматривается как внимание, как ввиду существующего словоупотребления, так и на основании внутренней связи вещей; в них обыкновенно слишком выдвигается одна какая-нибудь сторона дела или же то, что имеет место при особых условиях" (Эббингауз, 1912, с. 162163).

Трудности, с которыми сталкивалась психология внимания, объясняли отсутствием адекватных методов его исследования. Способность внимания лежит в основе научного наблюдения вообще и метода самонаблюдения, в частности. Возможно поэтому исследование внимания в психологии соз-нания- оказалось в целом безуспешным. "Интроспекция не обнаружила во внимании ничего действительно нового; ничего, что охарактеризовало бы этот процесс как таковой",— считал О. Кюльпе и отмечал, что "выявление надежного показателя внимания одна из важнейших проблем, ждущих своего решения в экспериментальной психологии будущего" (пит. по: Hamlin, 1896, с. 32; Titchener, 1908, с. 276, соответ-

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

ственно). Как показало дальнейшее развитие экспериментальной психологии, изучение внимания тормозила и не столько бедность чисто методических средств, сколько узость и односторонность общепсихологических концепций, лежащих в основе его исследований.

Психология сознания поставила проблему внимания, но к окончательному и общепризнанному ее решению не пришла. В работах В. Вундта, У. Джеймса, Э. Титченера и Т. Рибо были сформулированы фундаментальные понятия психологии внимания и предложены основные парадигмы его экспериментального исследования. Каждая из множества теорий внимания обладала своеобразием и выглядела достаточно убедительно. У. Пилсбери писал: "Проявления внимания многочисленны и разнообразны, и поэтому у компетентных крупных специалистов мы находим его определения как состояния мускульного сокращения и приспособления, как чистой умственной деятельности, как некой эмоции или переживания и как изменения ясности идей. Любое из этих определений подтверждается фактами, если мы поставим ударение на соответствующем аспекте различных выражений внимания" (Pillsbury, 1908/1973, с. 1). Н.Н. Ланге выделил восемь основных взглядов на природу внимания (Ланге, 1893). "Сейчас каждый маломальски самостоятельный психолог имеет обыкновение по-своему определять происхождение и суть внимания",— жаловался О. Кюльпе (пит. по: Hofler, 1894, с. 99). По словам К. Грос-

35

ca, на вопрос о сути внимания "не только отсутствует общепризнанный ответ, но и направления различных попыток его решения расходятся самым тревожным образом" (пит. по: Berlyne, 1974, с. 123). В дальнейшем экспериментальная психология не сокращала, а скорее приумножала число возможных трактовок внимания. Так, Э.Титченер в своих исследованиях пришел к выводам, по сути обратным положениям В. Вундта (Titchener, 1908). Возвышение психологии внимания стало напоминать, по меткому сравнению Ч.Спирмена, вавилонское столпотворение, когда строители заговорили на разных языках; значения термина "внимание" расплодились настолько, что исследователи перестали понимать друг друга. В связи с этим он сочувственно цитирует заявление М. Фуко: "Нам следует намеренно отказаться от любого использования понятия внимания и даже от произнесения этого слова" (Spearman, 1937, с. 140). В то же время в теориях восприятия и работах прикладного характера понятие внимания нередко выполняло объяснительную функцию, выступая в качестве Madchen fur alles*. Внимание в этих исследованиях превратилось, по словам В. Метцгера, "в магический принцип, который может делать все и не объяснять ничего" (Metzger, 1974, с. 114). Эта тенденция вызвала резкую критику со стороны гештальтпсихо-логов и других, близких к ним по позиции, исследователей сознания. "Слово "внимание" является в большинстве случаев излишним и вредным. Когда, например, некто Майер смотрит в свою тетрадь, то псевдонаучно это можно выразить так: "Майер направил свое внимание на тетрадь",— говорил Э. Рубин (1926/1976, с. 145). Особый протест вы - звало титченеровское определение внимание как свойства любого психического процесса. Гештальтпсихологи подчеркивали активный характер внимания, называя его эго-объектной силой, призывали к специальным исследованиям эффектов внимания и проводили их на материале решения перцептивных задач. Проблему внимания не могли обойти и другие, более радикально настроенные, направления психологической мысли. В иных терминах она ставилась и разрабатывалась в рамках бихевиоризма и в школе психоанализа. Однако, в этот, как иногда говорят, ледниковый период ментализма понятия сознания, воли, намерения и внимания исчезли со страниц престижных психологических изданий практически полностью.

Длительное время психология внимания в открытой форме развивалась в области чисто эмпирических исследований с ярко выражен-

готов на всевозможные услуги.

36

ной прикладной направленностью. Именно здесь, в связи с решением вопросов эксплуатации сложной военной техники, в середине пятидесятых годов произошел новый взлет теоретической мысли и поворот к фундаментальному изучению природы внимания. Примечательно, что эта, вторая волна исследований внимания поднялась не в связи с противоречиями внутри научной ситуации, а благодаря прямому запросу со стороны практики. Экспериментальные исследования К. Черри и Д. Бродбента вернули внимание в фокус психологической науки. С работ этих авторов начинается современный этап развития психологии внимания. Отметим, что единой и общепринятой теории внимания до сих пор не создано. По мнению Д. Берлайна, ситуация вавилонского столпотворения, о которой говорил Ч. Спирмен, ухудшилась, так как исследователи внимания зачастую не понимают, что говорят на разных языках (Berlyne, 1974). Слова Э. Титченера о будущем суде над психологическими системами (см. с. 33) он оценивает как зловещее предзнаменование.

Ранние представления о внимании в наше время снова вызывают интерес, обсуждаются и разрабатываются. Недавно, Г. Бёймлер провел анализ учебной и справочной психологической литературы (главным образом современной) и выделил 35 различных определений внимания, которые ему не без труда удалось разбить на 6 основных классов (Baumler, 1991). Старые и новые взгляды на внимание он приводит рядоположенно, как будто время в истории психологии внимания остановилось. Проблемную ситуацию в данной области можно изобразить на мотив известной суфийской притчи, в которой незрячие

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

люди ощупывают разные части слона, высказывая различные мнения о доселе неизвестном им животном. Конечно, слово "незрячие" здесь следует поставить в кавычки, поскольку вниманием занимались многие, в том числе самые проницательные умы психологической науки. На рис. 1.1 приведено лишь несколько, по одному ключевому слову на каждое, суждений о природе внимания. Для полноты картины можно вообразить, что эти слова произносятся на разных языках.

Изучение внимания в нашей стране проводилось в основном с целью тестирования его свойств у лиц различных категорий. Особую группу образуют исследования психофизиологических показателей внимания. Не отрицая их необходимость и значение, следует подчеркнуть, что для понимания психологической природы внимания, безотносительно к частным и практическим целям, такого рода работы оказываются, как правило, малопродуктивными. Ярким и многообещающим исключением среди них являются психофизиологические исследования Е.Н. Соколова (1969 и др.), а также нейропсихологические работы А.Р. Лурии (1973 и др.) и Е.Д Хомской (1972 и др.),

37

направленные на изучение механизмов регуляции как непроизвольного, так и, в особенности, произвольного внимания. К авторам, работы которых имеют, на наш взгляд, фундаментальное значение, относятся Л.С. Выготский, П.Я. Гальперин, Н.Ф. Добрынин и Д.Н. Узнадзе. Примечательно, что они исследовали внимание с разных общепсихологических позиций.

Грузинская школа психологии установки отводит вниманию чрезвычайно важную роль (Узнадзе, 1961; 1966). Внимание — необходимая предпосылка юзникновения и развития мышления и воли человека, фактор активизации процессов восприятия и памяти. Деятельность субъекта всегда опосредствована установкой — целостным неосознаваемым отражением действительности как ситуации удовлет-

Рис. 1.1. К постановке проблемы внимания (адапт. Licker, 1987, Fig. 6-2, p. 171)

38

ворения актуальной потребности. Отбор впечатлений, концентрация психической энергии на них и, как следствие, ясность и отчетливость соответствующих содержаний психики обусловлены установкой, а не процессом внимания. Согласно Д.Н. Узнадзе, "деятельность внимания характеризуется всюду одним и тем же, а именно более или менее продолжительной задержкой нашей активности на предмете, большей или меньшей продолжительностью фиксирования наших познавательных сил на нем" (Узнадзе, 1945, с. 8, курсив автора). Поведение человека может проходить в двух принципиально различных планах. В импульсивном плане, например, в случаях привычной деятельности, внимание не требуется. Процесс импульсивного поведения происходит безостановочно и всецело определяется стимулами внешней и внутренней среды организма. Второй, специфически человеческий план возникает и разворачивается при усложнении ситуации. Переход в него происходит благодаря особому акту, объектом которого является звено импульсивного поведения при затруднении или сбое деятельности. Он объективирует слабое звено импульсивного поведения, переводя его в сознание в качестве предмета познавательной активности человека. Этот процесс, названный актом объективации, Д.Н. Узнадзе отождествлял с вниманием, подчеркивая, что только таким образом внимание впервые получает не формальную, а содержательную

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

характеристику. В процессе интенсивной познавательной деятельности путем волевых актов изменяется старая установка или вырабатывается новая. Итак, психология установки определяет внимание как специфически человеческий, особый и содержательный процесс, служащий необходимой предпосылкой трансформации установок импульсивного поведения*.

Проблема внимания находилась в центре научных интересов Н.Ф. Добрынина на протяжении десятилетий. Главные положения подхода к ее решению были сформулированы в конце двадцатых и тридцатые годы. Уже тогда при объяснении феноменов внимания Н.Ф. Добрынин использует категории личности и деятельности. "Необходимо на основе марксистского понимания личности и ее активности подчеркнуть основные ведущие черты в определении внимания, дать точное и исчерпывающее описание его проявлений, выяснить причины его возникновения и протекания" (Добрынин, 1938, с. 113, курсив автора). Там же он дает определение внимания как

*В своей последней незавершенной работе Д.Н. Узнадзе вновь обращается к проблеме внимания, указывая на необходимость различения объективации и внимания (Узнадзе, 1961, с. 196-197).

39

направленности и сосредоточенности психической деятельности и поясняет: "Под направленностью мы понимаем выбор деятельности и поддержание этого выбора. Под сосредоточенностью мы понимаем углубление в данную деятельность и отстранение, отвлечение от всякой другой деятельности" (с. 118, курсив автора). Первая часть определения характеризует внимание как явление, выступающее в виде двух характеристик психической деятельности — направленности и сосредоточенности. Эта часть носит описательный характер, хорошо согласуется со здравым смыслом, но не раскрывает содержание внимания как процесса, представляющего собой, по Н.Ф. Добрынину, одну из форм активности личности. Основная смысловая нагрузка падает поэтому на вторую часть определения, где говорится о выборе деятельности, его поддержании, углублении в данную деятельность и отстранении от других. Здесь, по сути, речь идет о целой группе процессов, объектом которых является сама деятельность, а функцией — направление и удержание ее в определенном русле. Н.Ф. Добрынин в дальнейшем неоднократно пояснял свое определение, предостерегая от неправильных толкований, либо устраняющих специфику внимания, либо отделяющих внимание от деятельности. Он подчеркивал, что "внимание есть особый вид психической деятельности, выражающийся в выборе и поддержании тех или иных процессов этой деятельности. Этот выбор сопровождается сосредоточением внимания, делающим ясной и отчетливой избранную деятельность" (Добрынин, 1975, с. 79). В одной из последних работ Н.Ф. Добрынин писал: "Сплошь и рядом внимание определяют как направленность и сосредоточенность сознания на каком-нибудь объекте. Мы считаем более правильным определять внимание как направленность и сосредоточенность гознанияш деятельность с объектами" (Добрынин, 1977, с. 93). Причинное объяснение процессов внимания и различий их деятельностных проявлений Н.Ф. Добрынин искал в аффективно-волевой сфере психики, используя понятия интереса, волевого усилия и потребности. Высший слой детерминации этих образующих личности он находил в структуре общественных отношений. Н.Ф. Добрынин выстраивает феноменологию внимания по линии классификации его видов, различающихся количественно по степени активности личности и качественно — по характеру этой активности. Степень активности определяется развитием потребностной сферы, которое происходит в конкретных исторических условиях благодаря специально организованному обучению и воспитанию. Последовательное проведение личностного подхода к анализу явлений внимания привело автора к дифференцированной классификации его видов. Более того, ему удается отчетливо выде-

40

лить как проявление высшей степени активности личности особый, названный послепроизвольным, вид внимания (см. Приложение 1).

П.Я. Гальперин определяет внимание как идеальное, свернутое и автоматизированное действие контроля (Гальперин, 1958). Учение о внимании как функции контроля — составная часть теории поэтапного формирования умственных действий. Последняя представляет собой общепсихологическую концепцию, основанную на своеобразном понимании предмета психологии, роли психики в поведении и особом методе исследования психических процессов (формирующем эксперименте). Внимание — продукт развития внешней, предметной и развернутой деятельности контроля в форму внутреннюю. Средства и способы контроля субъект находит в окружающей действительности. В зависимости от специфики этого развития получаются различные виды внимания. Непроизвольное внимание складывается стихийно, здесь маршрут и средства контроля диктуются объектом и текущими состояниями субъекта Внимание произвольное формируется тогда и в той мере, в какой процесс его развития становится планомерным. Произвольное внимание — результат обучения, в котором поставлена специальная задача и даны общественно выработанные образцы, средства и способы контроля данного вида деятельности. Общие умения и навыки внимания в каждом отдельном случае должны быть конкретизированы, детализированы и отработаны применительно к определенному виду деятельности. Обучение вниманию в разных видах деятельности открывает возможность формирования обобщенного контроля или внимательности вообще.

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Решающим доказательством своей теории внимания ПЯ. Гальперин считал итоги экспериментального исследования С.Л. Кабыльницкой. В этой работе проводилось поэтапное формирование контроля за поиском и исправлением ошибок невнимания (пропусков и замен букв, слогов и слов письменного текста) у школьников. Результаты обобщения сформированного контроля в различных ситуациях и на материале разных задач свидетельствуют, по мнению авторов, о том, что "в своей заключительной'идеальной и сокращенной форме контроль за любым производительным действием ни по виду, ни по результату не отличается от того, что называется вниманием (при выполнении этого действия),— от его внимательного выполнения. Почему же не считать его вниманием? На тех, кто станет утверждать, что внимание есть чтолибо иное, ложится обязанность это доказать" (Гальперин, Кабыльницкая, 1974, с. 84-85).

Все крупные психологические направления неизбежно выходили на проблему внимания, пытались раскрыть, разработать или закрыть ее. Следуя избранному пути, различные психологические школы

41

давали свои варианты постановки и решения этой проблемы. Просчеты в методологии приводили к однобоким и потому уязвимым для критики решениям. Основное препятствие, с которым сталкивалась психология внимания на протяжении всей истории своего развития, заключается в том, что исследователи никак не могли прийти к единому мнению относительно первичного эффекта или продукта внимания. П.Я. Гальперин делает два вывода относительно причин трудности исследования внимания. Во-первых, про себя и внешнему наблюдению внимание представляется как бессодержательный процесс; во-вторых, у внимания нет собственного продукта (Гальперин, 1958). Внимание проявляется, как уже говорилось, вместе или сопряженно с другими психическими процессами. Ряд этих явлений столь разнороден, а связи между ними столь скрыты, что предположение об их общей основе выглядит сомнительным. Среди них трудно выделить явления, которые характеризуют внимание как особый процесс, и явления, указывающие на его продукт. Поэтому ставится под сомнение специфика внимания как особого психического процесса и снимается вопрос о его содержании. Там, где указывается продукт или эффект внимания, редуцируется специфическое содержание процесса, и наоборот, когда раскрывается содержание, исчезает продукт. В итоге, вниманию чаще всего отводилась роль описания иных психических процессов, сознания или деятельности. Многим казалось, что построение единой концепции внимания, которая смогла бы непротиворечивым образом объяснить все явления сосредоточенности и рассеянности человека, означало бы создание глобальной общепсихологической теории. Поэтому психологию внимания следует рассматривать либо как психологию in nuce*, либо, что по сути то же самое, вообще не считать самостоятельным разделом психологической науки.

Трудность исследования внимания давно осознана психологами, пытавшимися разобраться в его феноменах, определить его специфику или, наоборот, редуцировать к другим психическим процессам. Так, У. Джеймс разделил все концепции внимания на причинные теории и теории эффекта (James, 1890). Первые рассматривают внимание как причину, приводящую к какому-либо результату. Вторые считают явления внимания эффектами, то есть следствиями других психических процессов. У. Джеймс полагал, что научные данные склоняют чашу весов в пользу теорий эффекта, но по философским

*лат. — в орехе; сжато, вкратце.

42

соображениям отдавал предпочтение причинным теориям. Схема постановки и решения проблемы внимания, предложенная У. Джеймсом, сохранила свое значение вплоть до настоящего времени, Ф.У орден пишет: "Взявшись за вопрос, является ли внимание эффектом или причиной, он [У. Джеймс ] проложил тот путь, по которому идем и мы, когда пришел к выводу, что возможные ответы в большей степени метафизические, чем научные" (Worden, 1966, с. 56).

Известные решения проблемы внимания распадаются на два основных и один промежуточный класс. Теории первого класса так или иначе отрицают специфику внимания, единую сущность его явлений, рассматривают внимание как побочный продукт или характеристику других психических процессов. Теории второго класса, напротив, признают суверенитет внимания, считают его особым и самостоятельным процессом, играющим существенную роль в познании и поведении. Здесь внимание как бы включено в деятельность, является ее существенным компонентом или особым процессом, несущим определенную функциональную нагрузку. Теории третьего, промежуточного класса рассматривают внимание как условие познания, поведения или деятельности. Каждая из таких теорий может одновременно содержать черты двух вышеуказанных классов, не являясь при этом вариантами компромисса, примиряющего полярные точки зрения основных теорий. По существу, они могут находится в отношении дополнительности к решениям проблемы внимания в концепциях первого и второго вида.

Большинство современных исследований внимания проводится в рамках зарубежной когнитивной психологии, которая начиналась с анализа внимания и памяти. На первом этапе своего развития она находилась под мощным влиянием геппальтпсихологии, кибернетики и методологических установок необихевиоризма. Область когнитивной психологии определяют как исследование процессов приема, хранения, воспроизведения и использования информации (Neisser, 1967). В отличие от различных

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru

вариантов бихевиоризма здесь утверждается и подчеркивается внутренняя активность субъекта. В то же время когнитивная психология старается придерживаться строго научного подхода к изучению познавательной деятельности человека. Это выражается в высоком статусе и тщательном планировании лабораторных экспериментов, обязательном применении процедур статистической обработки результатов, в недоверии к метафорическому языку описания психологических механизмов и явлений, в стремлении к ясным дефинициям и устранению любого рода двусмысленностей на всех этапах научной работы. Многие когнитивные психологи считают, что при определении каких-либо понятий для

43

пользы дела лучше быть ошибочно точными, чем правыми смутно. Несмотря на экстенсивное развитие этого направления, выходящее за рамки исследования собственно познавательных процессов, внимание всегда оставалось "в сердцевине когнитивной психологии" (Keele, Neill, 1978, с. 3). Более того, как сетует А. Оллпорт, внимание служит для современной экспериментальной психологии "кодовым наименованием сознания" (Allport, 19806, с. ИЗ). М. Познер предпочитает использовать понятие внимания в качестве общего наименования поля исследований механизмов осознания событий (Posner, 1986).

Связь когнитивной психологии с классической психологией сознания постоянно поддерживается благодаря "Принципам психологии" У. Джеймса (James, 1890). Участники симпозиума, посвященного столетию выхода в свет этой "библии" американских психологов, чрезвычайно высоко оценивают вклад У. Джеймса в целый ряд разделов современной психологии, в том числе и особенно, в психологию внимания. Д. Лаберж считает, что в последние тридцать лет происходила лишь разработка тех положений и идей, которые ясно сформулировал У. Джеймс (La Berge, 1990). Исследования когнитивных психологов обогатили эмпирическую область психологии внимания как в плане получения новых надежных данных, так и в плане разработки изощренных методик и процедур лабораторного эксперимента В то же время они ставят под сомнение любые попытки теоретического объяснения природы внимания. Модельные представления внимания в системах переработки информации сменяют друг друга с калейдоскопической быстротой. Сравнительно недавно, В. Дарк и У. Джонстон провели исчерпывающий аналитический обзор результатов многочисленных исследований селективного внимания.

Авторы отмечают три особенности рассматриваемой области. Во-первых, массовый уход от определения того, что такое внимание. Во-вторых, легкость, с которой различные конкурирующие теории могут согласовываться с одними и теми же эмпирическими данными. В-третьих, постоянное привлечение для объяснения явлений внимания некоторой умственной силы или агента. Они указьшают на причинную взаимозависимость этих моментов, поскольку "трудно построить теорию процесса, который плохо определен, и трудно опровергнуть расплывчатую теорию, особенно в том случае, если она основана на представлении о гомункулусе" (Johnston, Dark, 1986, с. 43).

При оценке теорий селективного внимания авторы используют схему У. Джеймса (см. с. 42-43) и приходят к тем же выводам — большую часть экспериментальных данных лучше объясняют теории

44

эффекта, и, в то же время, полностью опровергнуть альтернативные теории только на эмпирической основе не удается. Тем не менее, они намерены продолжать усилия в плане упорной экспериментальной разработки теорий эффекта, поскольку все причинные теории страдают от одного изъяна — явного или неявного допущения существования гомункулуса переработки информации. В. Дарк и У. Джон-стон завершают свой обзор следующими словами: "И все же накатывает тяжелое, обескураживающее чувство, когда подумаешь, что У. Джеймс был намного умнее нас и в конечном счете вообще оставил психоло гию" (Johnston, Dark, 1986).

Все большее число психологов приходит к выводу, что найти ответ на вопрос о сущности внимания путем проведения исключительно экспериментальных исследований в настоящее время невозможно. Необходимы постановка и серьезное обсуждение этой проблемы на более широкой базе данных и твердом методологическом основании, решение комплекса теоретических вопросов, недоступных прямой эмпирической разработке и экспериментальной проверке. Понятие внимания, как и прежде, привлекает тех психологов, которые прямо проблемой внимания не занимаются, поскольку оно обеспечивает простое и согласованное объяснение широкого круга разнообразных феноменов. Поэтому, наряду с возражениями против объяснения темного путем ссылок на еще более темное, иногда раздаются призывы обратного ха - рактера. "Внимание не доступно прямому наблюдению. Однако, теоретический конструкт внимания упрощает множество наблюдаемых взаимодействий. Он схватывает общие эффекты многих разнородных классов наблюдаемых операций — таких как направляющие инструкции, награды за хорошее выполнение, время суток, наркотики, и любых других факторов, которые могут повлиять на внимание" (Bower, Clapper, 1989, с. 250). В качестве примера широкого использования объяснительной силы понятия внимания можно привести исследования М. Чиксентмихайи и Дж. Гамильтон (см. Приложение 2).

Трудности, с которыми сталкивается когнитивная .психология, обусловлены, прежде всего особенностями метатеоретического и методологического характера (см., напр., Зинченко, Мамардашвили, 1977;

Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru