книги / Экономическая социология переходной России. Люди и реформы

людей бросились осваивать профессии, связанные с финан­ сами, маркетингом, менеджментом, хозяйственным правом. Именно отсюда волна создания новых учебных заведений с такого рода профессиями.

Таким образом, корни “переходного сознания” — это воз­ никновение переходной социально-экономической системы, переходного общества с его экономикой, которые, в свою очередь, порождены исторически быстрой и радикальной ломкой той мощной системы, которая называлась советским обществом, включая и советскую экономику с ее особой эко­ номической культурой. Соответственно переходность ны­ нешнего экономического сознания — это сочетание в нем черт распадающегося советского социализма с чертами дру­ гой, новой социально-экономической системы, тип которой еще никому не ясен. И не ясен именно из-за обилия чисто российских, самобытных социальных явлений — особых ка­ тегорий населения, стереотипов их поведения и сознания, — явлений, которых не было в СССР, но многих из которых нет и в других странах с рыночной экономикой.

Куда ведут эти социальные феномены, какие тенденции здесь наблюдаются? Переходность массового сознания проявляется в весьма причудливых формах. Например, миллионы людей в России не возражают жить при рынке, но без капитализма, поскольку капитализм ассоциируется у них с беззаконием, грабежом, несправедливостью. Эти ассоциации не случайны — они были воспитаны в совет­ ские времена и глубоко вошли в массовое сознание. Есте­ ственно, что, когда СССР рухнул, эти представления о ка­ питализме не могли сразу исчезнуть. Напротив, они стали проявляться в форме обостренного недовольства новой властью, неприятия новых условий жизни и труда, носталь­ гии по утраченным советским ценностям.

С другой стороны, развитие рыночной экономики посте­ пенно приобщает людей к новым способам жизни. Проис­ ходит не только отвыкание от социалистического образа жизни, но и все большее привыкание к российскому капи­ тализму со всеми его тяжелыми особенностями. Результа­ том переплетения этих тенденций и явился “феномен пере­ ходности”: состояние общества, в котором ценности ушед­ шего (но еще не забытого) социализма сосуществуют с цен­ ностями зарождающегося (но еще непривычного) капита­ лизма.

Действительно, как будет показано далее, с одной сто­ роны, уже немалая доля населения непосредственно вклю­ чилась в те или иные рыночные процессы и структуры. На­ пример, по данным опроса 2 тыс. жителей 12 регионов Рос­

сии, проведенного ВЦИОМом в 1995 г. [12], 10% опрошен­ ных занимались индивидуальным бизнесом (“челночная торговля”, изготовление и продажа ремесленных изделий, другие виды индивидуально-трудовой деятельности); 5% были владельцами или совладельцами частных фирм; 25% имели акции. Немалые доли людей выражают желание ра­ ботать в тех или иных рыночных структурах, заниматься рыночной деятельностью. Около 1/3 самодеятельного насе­ ления страны хотело бы начать свой бизнес.

И вместе с тем у людей сохраняются традиционная для советского менталитета приверженность традициям тру­ довых коллективов, приоритет государственных предпри­ ятий над негосударственными в части получения традици­ онных социально-бытовых услуг, возможности обращения к администрации, защиты прав работников и др.

Еще одно противоречие. С одной стороны, людям нра­ вится нынешняя экономическая свобода — возможность заниматься любым бизнесом, покупать ценные бумаги, вы­ езжать на работу за границу, свобода торговли, насыщен­ ный товарами потребительский рынок, многие другие но­ вые экономические реалии, появившиеся в России в 90-е го­ ды. Однако при всем этом население однозначно не прием­ лет главный социальный фактор рыночной экономики, ее субъектов — частных собственников, капиталистов и той социально-экономической системы, элементом которой яв­ ляется возникший в России рынок. Мы выясняли, кого на­ селение России хочет видеть собственниками предприятий, как оно относится к владельцам частных предприятий, бан­ кирам, собственникам тех предприятий, на которых оно ра­ ботает. В табл. 42 сопоставлены ответы на три вопроса: 1) кто реально владеет предприятием; 2) кого опрашиваемые работники хотели бы видеть собственником своего пред­ приятия и 3) кто, по их мнению, будет собственником это­ го предприятия в будущем. Ответы показали, что приори­ тетной группой является трудовой коллектив: 40% опро­ шенных хотят, чтобы именно он стал хозяином предпри­ ятия. Очевиден большой разрыв между этим желанием, с одной стороны, и реальной ролью трудовых коллективов, а также их ролью в будущем — с другой (разрыв в оценках

— почти в 4 раза). На фоне этого отношения к трудовому коллективу как хозяину предприятия все другие возмож­ ные собственники получили весьма малые доли голосов. Так, только 14% хотят, чтобы собственником их предпри­ ятия был директор, хотя 56% указали, что сейчас владеют их предприятиями именно директора.

МНЕНИЕ НАСЕЛЕНИЯ О ВЛАДЕЛЬЦАХ ПРЕДПРИЯТИЯ (в %)

Но главное в другом: ничтожно малая доля опрошенных (3%) хотят, чтобы собственниками предприятий были рос­ сийские бизнесмены. Эта доля не отличается от доли жела­ ющих, чтобы хозяевами предприятий были местные и фе­ деральные власти. Если учесть негативное отношение наро­ да к властям, то видно, что престиж российских бизнесме­ нов чрезвычайно низкий. Об этом свидетельствуют также ответы на прямые вопросы, касающиеся капиталистов, бан­ киров, коммерсантов, т. е. новых субъектов экономики, ко­ торые приходят на смену прежнему единственному хозяи­ ну — государству. Например, на вопрос "Как вы думаете, к чему стремятся российские бизнесмены — только нажить больше денег или также помочь обществу?” ответ “только нажить больше денег” дали 77% опрошенных, а “нажить де­ нег и помочь обществу” — только 23%. На вопрос “Суще­ ствует ли честный бизнес?” 42% опрошенных ответили, что “всякий бизнес — обман и спекуляция”.

Таким образом, население хочет иметь свободный потре­ бительский рынок, хочет иметь возможность получать диви­ денды, оперировать с недвижимостью и т.п., но при этом оно весьма далеко от уважения к главным проводникам рыноч­ ной экономики — владельцам капитала. Более того, активно отторгается сама идея о возможности жить при капитализ­ ме, о целесообразности “строительства капитализма” в Рос­ сии. Аналогичная ситуация была выявлена в ответах на воп­ росы, в каком обществе люди хотели бы жить, если бы мог^ ли выбирать: в том, которое было в СССР, или в том, кото­ рое ассоциируется с понятием “капитализм” (табл. 43).

ПРЕДПОЧТЕНИЯ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ (в %)

На вопрос “Какая политическая система кажется вам луч­ шей: советская, нынешняя или демократия по образцу запад­ ных стран?” ответ “советская” дали 30% опрошенных; “ны­ нешняя” — 15; “демократия по образцу западных стран” — 24% (остальные затруднились ответить). Как видно, доля сторонников советской модели превосходила (хотя и не очень значительно) даже долю сторонников демократии за­ падного типа. Так что, по приведенным данным, большинст­ во опрошенных предпочитали жить при тех условиях, какие были во времена СССР, при советском социализме. Наблю­ даемое сегодня развитие капитализма в России большинство людей оценивают отрицательно, заявляя, что жить и рабо­ тать в условиях капиталистической экономики не хотят. И это несмотря на довольно сильную уже включенность людей в разного рода рыночные структуры.

Приведенные примеры “феномена переходности” имеют под собой глубокие корни. “Переходность” сознания и по­ ведения жителей нынешней России — это результат того, что они заимствовали от своих отцов, дедов, прадедов, живших в две предшествовавшие эпохи истории страны: в дореволюционной России и в эпоху СССР. Факт заимство­ вания свидетельствует о том, что ценности и представле­ ния, которые господствовали в предшествующие эпохи, не исчезают бесследно, а наследуются потомками, продолжая жить в новых исторических эпохах. В данном случае эпоха перехода России к рынку оказалась преемницей идейного наследия, накопленного страной за последнее столетие.

Таким образом, активное включение населения России в рыночную экономику сочетается с неприятием капитализ­ ма как социально-экономической системы. Это одно из наиболее ярких свидетельств переходности экономического сознания, проявляющейся в том, что позитивное отношение к частным сферам рынка и к отдельным направлениям ры­ ночной деятельности сосуществует с неприятием той мак­ росистемы, “осколком” которой все это является.

Само по себе неприятие капитализма в нынешней России вполне естественно. Ведь именно с этой системой населе­ ние страны связывает все негативные процессы, которые обострились в период гайдаровских реформ, — рост цен, углубление социальных различий в уровне жизни разных групп населения, рост бедности и богатства, безработицу. Именно с перераспределением собственности, с формиро­ ванием частного сектора экономики население связывает нынешний рост экономической преступности, борьбу поли­ тических элит, нестабильность власти. Ощущая на себе эти и другие драматические последствия рыночных реформ, на­ селение выражает неприятие той новой общественной сис­ темы, которая как бы стоит за всеми этими бедами. Сказы­ вается и недоверие населения к власти, которое переносит­ ся на проводимый ею политический курс и унаследованная от СССР традиция негативного отношения к капитализму. Однако столь же естественным является и постепенное во­ влечение жителей страны, особенно молодежи, в рыночную деятельность. Во взаимосвязи этих двоякого рода процес­ сов — притяжения к рынку и отталкивания от него — и проявляется “феномен переходности”.

Переходный характер российского общества и его эко­ номики показал, что общество может далее эволюциони­ ровать в двух направлениях: 1) все более приближаться к модели цивилизованного капитализма западного типа или 2) все более удаляться от этой модели, становиться все более и более “диким”, теряя имеющуюся цивилизован­ ность, все более отставая от передовых стран. Какой из этих двух вариантов будет реализован на практике, будет зависеть от того, как будут идти процессы “обучения рынку”.

Об “обучении рынку” можно говорить в двух абсолютно разных смыслах: в буквальном (когда люди читают книги, изучают имеющийся опыт, осваивают новые методы рабо­ ты) и в расширительном, когда понятие “обучение” прирав­ нивается к адаптации людей к новым условиям труда и жизни.

Если говорить об обучении в прямом смысле, то инте­ ресные результаты были получены И. Турковым, который исследовал адаптацию промышленных предприятий к ры­ ночным условиям [13]. Было установлено, что, чем успеш­ нее идут дела на предприятии, тем сильнее установки ме­ неджеров на самообучение новым методам работы. Менед­ жеры успешных предприятий в большей мере вовлечены в разного рода образовательные программы, чем неуспеш­ ных. По наблюдениям автора, на успешных предприятиях

Вместе с тем сделанный страной шаг к рынку выявил то, что в административно-командной экономике было скры­ тым, — производство ненужной продукции и скрытую без­ работицу. Отказ от государственной собственности, массо­ вое акционирование предприятий обнажили ненужность огромного количества видов продукции. Например, оста­ новка заводов сельскохозяйственного машиностроения в городе Рубцовске (Алтайский край) связана с ненужностью тех металлоемких тракторов и других сельскохозяйствен­ ных машин, которые там производились. Кризис оборон­ ных предприятий лишь выявил общеизвестный факт избы­ точности этой отрасли в советской экономике. Таких при­ меров можно было бы привести множество.

Обилие этих фактов еще раз подтверждает многократно высказанную оценку: тяжесть социальных последствий рос­ сийских реформ объясняется не только (может быть, даже не столько) дефектами самого реформирования, проводи­ мого политического курса, сколько теми дефектами эконо­ мики и политической системы, которые были унаследованы от СССР и от реформ Горбачева [20]. Конечно, население страны не понимало (и сейчас не понимает) этого. Весь гнев за тяжелые условия жизни люди выливают на реформато­ ров, на перемены последних лет.

Выше я писала, что процесс адаптации российского об­ щества к рынку носит противоречивый характер: все большая вовлеченность в рыночные отношения сочетает­ ся с усилением социальной напряженности, ростом недо­ вольства, недоверия к власти и пр. Этот парадокс был подтвержден в опросе 200 экспертов, проведенном нами в 1993—1994 гг. С одной стороны, на вопрос “Какая эконо­ мическая система предпочтительнее для большинства на­ селения России?” эксперты дали следующие ответы (в %):

С другой стороны, на прямой вопрос о предпочтениях жителей России ответы экспертов оказались противопо­ ложными (табл. 44).

В этом проявилось одно из основных противоречий пе­ реходного этапа: очень небольшая доля людей стремится завести свой бизнес. Большинство л ю д е й предпочитают

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТОВ О ПРЕДПОЧТЕНИЯХ НАСЕЛЕНИЯ (в %)

иметь надежную социальную защиту, стабильные условия жизни, хоть и небольшой, но постоянный заработок, по­ стоянную работу.

Это не противоречит идущим процессам адаптации к рынку, хотя та или иная степень соприкосновения с ним действительно затронула большинство населения. Но это не означает столь же бурного развития предприниматель­ ства. Этот процесс в России оказался еще более сложным, чем массовые адаптационные процессы (о развитии пред­ принимательства речь пойдет далее).

Итак, бесспорно, что рыночные реформы оказали силь­ нейшее воздействие на население страны, причем воздейст­ вие не однозначное, а противоречивое. Какое?

Самое главное — началась трансформация homo soveticus в homo economicus. В общепринятом смысле это зна­ чит, что началось избавление жителей России от социаль­ ных черт, воспитанных в эпоху СССР, и приобретение ими других черт, характерных для капиталистической си­ стемы.

Социальный nopTjpeT “совка” социологами описан дос­ таточно подробно [14]. Но особую важность представляет вопрос о том, какие перемены происходят в этом портре­ те на этапе перехода к рынку. Главное направление этих перемен — ослабление иждивенчества по отношению к го­ сударству, привычки к государственному патернализму, решению государством всех социально-бытовых вопросов семьи. Понятно, что ослабление иждивенчества может происходить только в процессе и на основе “рыночного взросления” людей: приобретения ими новых навыков ра­ боты в рыночных условиях — от общекультурных (ино­ странные языки, компьютерная грамотность, организаци­ онные способности) до профессиональных (владение де­ фицитными профессиями). Понятно, что “рыночное взрос­ ление”, освобождение от традиционного советского патер­ нализма займут несколько десятилетий, если не больше.

ГЛАВА XII

Человек "меняет кожу":

от homo soveticus к homo economicus

§ 43. От приверженности социализму

вконце 80-х к рыночной активности 90-х

Для того чтобы увидеть путь, который российское общест­ во прошло за годы рыночных реформ, полезно охарактери­ зовать его состояние перед этими реформами. Для этого я воспользуюсь исследованием, которое было проведено в Барнауле осенью 1988 г., по проблеме “Образ жизни город­ ской интеллигенции”. Это было чуть больше чем за три го­ да до начала гайдаровских реформ, но уже на третьем го­ ду горбачевской перестройки. Поэтому результаты этого исследования могут служить для измерения тех перемен, которые произошли в России к 1997 г. [15].

Сегодня это кажется невероятным, но еще недавно все мы жили в СССР и при социализме (хотя ответить на воп­ рос, что такое этот социализм, людям было не так-то про­ сто). Да, глубинные основы той системы понимали едини­ цы, но конкретные условия жизни в стране знали все. По­ этому, изучая отношение людей к социализму, мы задава­ ли не один, а сразу три вопроса:

1) какова социальная система СССР: ее политическая и экономическая природа, базовые черты?

2)как вы относитесь к социализму как общественной си­ стеме?

3)как вы относитесь к самой идее построения социализ­ ма в СССР?

Реально это отношение было неоднозначным. С одной стороны, многие поколения советских людей, родившиеся и выросшие в обществе, называвшемся социализмом, срос­ лись с ним. Они были советскими людьми Не потому, что их так называли, а потому, что были воспитаны этим стро­ ем, впитали его дух. Люди были полностью адаптированы к тем реальным общественным отношениям* которые сфор­ мировались в СССР (как бы ни называли их ученые — со­ циализмом, коммунизмом, тоталитаризмом иди еще как-ни­ будь). Другое дело — отношение населения к официальной идеологии КПСС. Хотя за пассивностью работников в сфе­ ре труда, за равнодушием к хозяйственные инновациям конца 80^х годов стояло ослабление действенности этой