книги из ГПНТБ / Четверо на орбите [сборник материалов о Героях Советского Союза летчиках-космонавтах В. А. Шаталове, Б. В. Волынове, А. С. Елисееве, Е. В. Хрунове]

хожу в сторонку. Боюсь, так и останусь вечным дублером.

—Не набираете ли себе экипаж... Из вечных дубле* ров? — в шутку спросил кто-то.

—Космонавтов не беру,— отозвался Королев.— Кос* мочавты полетят. Не сейчас, так в следующий раз.

Борис не знал, что слова «в следующий раз» относят«

ся к нему. Он настроился на полет, верил — полетит. Подготовился к полету отлично. Это все знали. Но слу­ чилось непредвиденное: Государственная комиссия реши­ л а — полетит экипаж Владимира Комарова. Борису сказали: «В следующий раз».

—Борис, ты знаешь: чем дальше, тем сложнее поле­ ты,— сказал Юрий Гагарин.— Ты подготовлен к самому сложному. Тебе его и доверят. Вспомни мое слово.

Академик Королев обещал:

—Поручим тебе необычное задание. Ты сильный па­ рень, выдержишь. Так ведь?

—' Постараюсь,— улыбнулся Борис.

Как и раньше, он мысленно полетел с друзьями-кос« монавтами. Их полет был и его полетом. Не отделялся от них ни на час, хотя и был на земле.

Он готовился вместе с Береговым. Был его дублером. Береговой улетел в космос, Волынов опять оставался на земле. Драматичная ситуация? Но драмы, в том смысле, какой она представляется нам, не произошло. Волынов научился ждать. И к полету Берегового он отнесся как

к своему — помогал подняться товарищу, болел за него все дни, пока тот курсировал над планетой...

Теперь Борис Волынов летит командиром корабля. Он командует экипажем. Испытывает уже не земные, а высотные перегрузки. Он сделает все, что предписано программой. Он может сделать и больше. Потому что го­ товился к этому космическому полету много лет.

Подполковник Н. МЕЛЬНИКОВ,

223

ПИТОМЕЦ БАУМАНСКОГО

Все было так, как и раньше. Москва проводила их ранним морозным утром. Всем экипажем летели они на космодром. Там шли последние приготовления, последние тренировки... Там, на месте предстоящих событий, Госу­ дарственная комиссия приняла окончательное решение: полетят такие-то. Назвали и его фамилию. Тогда ее зна­ ли немногие.

Потом была последняя предстартовая ночь и небо в алмазных россыпях звезд. Казалось, с дальних планет спустилась на землю космодрома тишина и мягко легла на заснеженную степь, верхушки безлистных тополей и стапеля стартовых сооружений. Городок в степи спал. И только в домике, где жили космонавты, несколько окон смотрели в темноту немигающими глазами...

Утром он снова увидел серебристую махину, которая вписывалась в панораму степи, почти сливалась с беле­ сым холодным небом. Близился час большого старта.

И вот планета узнала имена тех, кого унес в космос корабль «Союз-5».

Кто он, Алексей Елисеев, бортинженер космического корабля? Если писать биографию, то вот она. Родился в тридцать четвертом недалеко от Калуги, той самой, кото­ рую называют сегодня Меккой космоса. Войны особенно не помнит, она пришлась на раннее детство. Но и после войны люди жили не очень-то легко. Огород в Немчиновке был подспорьем семьи. А семья и впрямь самая что ни есть трудовая: отчим много лет отдал Кунцевскому заво­ ду, мать трудилась на поприще науки.

В семь лет, держась за мамин палец, он впервые пе­ реступил порог школы. В четырнадцать — первый раз сбежал с очередного урока на водный стадион «Динамо»,

224

где шли соревнования (вечером нужно было покупать би­ леты, а днем пускали так). В двадцать один год человек понял, что надо спешить жить, что каждый «пустой» день, когда он уже стал вчерашним, в завтрашний не переде­ лаешь.

В сорок шестом Елисеевы поселились в Москве. После десятого класса Алексей недолго раздумывал о выборе дальнейшего пути. Собрал к аттестату все необходимые справки, написал заявление и отнес все эти бумаги в при­ емную комиссию Высшего технического училища имени Н. Э. Баумана. Там сказал, что манит его автоматика, и, как говорят, засучив рукава взялся за дело.

Гранит науки пришелся по зубам. Отметок ниже чет­ верки в его зачетке не было, хотя и нелегко давались пре­ мудрости разных теорий.

Кто учился в техническом вузе, знает, почем фунт ли­ ха. Одно черчение чего стоит. Сколько листов ватмана надо «изрисовать», сколько снять кроков, сколько сделать сборок и деталировок, прежде чем в графе зачетной книжки появится заветное слово из трех букв: «хор» или «отл». А сколько общих тетрадей исписано на лекциях, сколько сделано лабораторок, сколько защищено проек­ тов!

Случалось, что после бессонной ночи над домашним заданием садился за парту. В двадцать лет все невзгоды забываются быстро. А тут каждый день открывал страни­ цы новых наук. Особенно полюбились ему физика и мате­ матика (это, наверное, у него от матери, ведь она доктор химических наук). Симфония из цифр и формул привле­ кала своей строгостью, четкостью и лаконичностью. Функции и биномы захватили паренька. Казалось бы, что в них особенного — интегральные закорючки да латин­ ские значки. А вот нет. Была своя жизнь у этих значков, свои строгие законы. Они не терпели вольностей. Малей­ шая неточность — и все шло насмарку. Начинай сначала.

Цифры и формулы как бы говорили: не то, друг, не то. Не торопись, подумай еще. И он думал. Думал настойчиво, думал до тех пор, пока не находил верное решение.

Трудно сказать, когда пришла эта жажда поиска. Но она была. Ему обязательно хотелось докопаться «до кор­ ней», до самого существа, и уж если что задумано, то обязательно довести до конца.

Общественных дел у Алексея тоже хоть отбавляй. По­ ручение на поручении. Выполнял он их исправно, стара­ тельно — характер у парня такой: надо — значит, надо. И никогда не лгал, не кривил душой. Спросите у тех, кто оканчивал вместе с ним 167-ю московскую школу, что в Дегтярном переулке, и тех, кто его знал по МВТУ, отве­ тят: прямой, честный, скромный...

Будучи студентом, редактировал стенную газету. На­ зывали ее «Тридцатьчетверка». Почему именно так? Это уж дело студенческое. Выпускалась и делалась она тоже чисто по-студенчески: не всегда регулярно, но зато с хох­ мочками, колкостями. Когда вывешивался очередной но­ мер, у стенда толпились ребята: «Кому сегодня досталось от всевидящих и всезнающих газетчиков, кого разрисова­ ли и пропечатали?»

Прямота и принципиальность ввели Алексея и в со­ став так называемого треугольника — был он комсоргом группы. Говорят, каков запевала, таков и хор. Студенчес­ кая группа, куда входил Алексей, считалась лучшей. Это если суммировать все показатели. В награду за успехи вручили ребятам бесплатные путевки в город Киев на зимние каникулы. Вот тогда и побывали на знаменитом «Арсенале», вымеряли шагами Крещатик, обошли ста­ ринную Лавру и все музеи...

Но это еще не все. Спортзал института стал для него не только местом, где проходили занятия по физкультуре. Парня с машиностроительного факультета знали как спортивного инструктора-общественника. За эту

226

работу обком комсомола наградил его почетной гра­ мотой.

Но все это было уже потом. А раньше? Рос мальчишка как мальчишка. Обычный, нескладный, каких тысячи. Пускал бумажных змеев, иногда разбивал мячом сосед­ ские стекла, забирался в чужие сады. Всякое бывало. А однажды увидел, как занимаются фехтовальщики, и потянуло его в спорт.

В московском обществе «Динамо» паренька встретили приветливо. Держится просто, немногословен. Да и при­ шел, видно, не на день-два, а всерьез. Зачислили в сек­ цию, помогли проявить свои способности. Смелость, бы­ строта реакции, ловкость — вот качества, без которых фехтовальщиком не станешь. У Алексея они были. Но бы­ ло и еще одно завидное качество — упорство. Оно-то и по­ могло ему прикрепить к лацкану пиджака значок мастера спорта, Не раз в составе сборной команды города высту­ пал Алексей на всесоюзных соревнованиях. Дважды ста­ новился чемпионом СССР.

Учеба и спорт, спорт и учеба чередовались все эти го­ ды. Короткие летние каникулы, лагеря, экскурсии в Третьяковку и Эрмитаж, выступления в Лужниках, Ле­ нинграде, Саратове, Львове, бесконечные споры о буду­ щем науки, ну и о космосе, конечно. Спорили также о фи­ зике и лирике. Он умел видеть поэзию в науке. Автомати­ ка — это не только привода и датчики, чувствительные элементы и сложные схемы. Автоматика—это целый мир, полный мудрости, счастья и волнений. Для всех бау­ манцев (это подтверждает история) было счастьем

Потом опять зима, и ребята снова за студенческими столами. Они еще, в общем-то, не очень взрослыми были, эти ребята и девчонки. Они еще комсомольцы. И, конеч-

но, далеко не все когда-нибудь назовут космодром своим вторым домом. Да это, наверное, и не очень важно. Важ­ но, что они стали специалистами, почувствовали вкус к нужному, хорошему и полезному делу, узнали цену дип­ лому, коллективу, своим товарищам.

В день, когда стартовал спутник № 1, Алексей уже ра­ ботал инженером на одном из предприятий. Как и все —

хотя он и раньше понимал и знал, что это должно прои­ зойти, тем не менее все разговоры о случившемся, сооб­ щения радио, публикации в газетах воспринимались как что-то фантастическое, почти сказочное. На практике свершилось то, к чему был подготовлен ум, но чего не испытывало еще сердце.

Сам он говорит: «У меня все началось с полета чело­ века в космос...» Наверное, оно так и есть. Во-первых, хронологически совпадает: 12 апреля для него было сов­ сем необычным днем. Во-вторых, так уж устроен человек, что каждый по-своему относится к удивительным собы­ тиям века. Одни — гордятся ими, как своими достиже­ ниями иногда вполне законно. У других — они вызывают взрыв восторга на день-два. Третьи — только ахают: «Ве­ зет же людям...» Алексей принял полет «Востока» как вы­ зов лично ему. Тогда и сказал себе: «Буду космонавтомиспытателем».

Сказал... Сказать легко. А как это сделать?

В Звездный он попал позже других. Точнее — много позже. Но время не сделало для него исключения. Не сделало исключения и то, что трижды уже стартовали в космических кораблях люди, чья профессия не связана с авиацией. Прошел через все испытания: центрифугу и

228

сурдокамеру, тренажеры и невесомость, полеты на спе­ циальных самолетах и прыжки с парашютом...

Лестница в космос не из коротких. На ней много сту­ пенек. И закон таков: перескакивать через них нельзя, шагать надо только по всем.

Как-то перед полетом — это было незадолго до отъез­ да на космодром — друзья попросили Алексея заполнить одну анкету. Вернее, даже не заполнить, а ответить на ряд вопросов. Вроде бы обычных, простых, а сел писать— задумался, и перо надолго легло на стол.

Что такое романтика? Чудное слово. В словаре его нет. Может, потому и толкуют его по-разному, всяк по своему разумению. Ну, а он?

Романтика — это подвиг. А подвиг?

Подвиг — наиболее яркое проявление мужества. А мужество?

Мужество — это воля, целеустремленность и не в ма­ лом и личном, а в большом, общественно нужном деле. Мужество не приходит сразу. Оно выращивается, как по­ лезное растение... Но и закаляется, как сталь. Антипод его — трусость. Она как сорная трава: дай ей волю, и за­ глушит в человеке все светлое, доброе, все его человече­ ское.

Ну, а как ответить на вопрос, что такое товарищество? Можно сказать, что это отношения между людьми, основанные на взаимном согласии взглядов, взаимном уважении и доверии, взаимной помощи... Все это будет правильно. Но всех этих «пояснений» мало для большого и емкого определения, которое чувствуешь сердцем, но не

всегда можно выразить словами.

Товарищ есть товарищ. Этим все сказано, и нечего тут кокетничать.

Что больше всего цените в людях? Порядочность.

229

ТРИ ШАГА К КОСМОСУ

«Невезучий ты, Женька»,—говорили ребята. Да он и сам чувствовал, что невезучий. Надо же такому случить­ ся: сбил носовой стойкой два фонаря световой системы, чуть не вспорол «живот» самолету. А все почему? Замеч­ тался на посадке. Бывает такое блаженное состояние. Летишь, а думаешь не только о полете, ну и о том, как хитро устроен мир. Тонны металла, тяжесть тяжеленная, а в воздухе держится послушно, податливо. Что хочешь,

Почему он стал летчиком? Ну почему? Случайно? По принуждению? Ни то и ни другое. А что же?

...Деревенька, где родился и рос, маленькая, глухая. Название, правда, звонкое— «Пруды» и с историей свя­ зано. Рядом Куликово поле, то самое, на котором сража­ лось против иноземных полчищ русское войско Дмитрия Донского. Женька любил приходить сюда и, усевшись поудобнее на каком-нибудь бугорке, рисовать в своем воображении картины боев, блеск кольчуг, скрежет ме­ талла...

Доходило до того, что перед глазами, словно мираж, мчались закованные в броню всадники — богатыри с пи­ ками в руках, громили врагов, и неслось над огромным

ходят.

Женька ложился на траву и прикладывал ухо к зем­ ле. Старая бабка говорила, что земля поет, нужно толь­ ко уметь ее слушать. Он слушал. Долго, напряженно.

231

И тогда начинало казаться, что откуда-то издалека при­ ходят низкие, отрывистые звуки. Земля вздыхала под тяжестью конницы Дмитрия Донского. Ближе, ближе...

Женька напрягал слух, а потом вдруг оказывалось, что это гонят табун колхозных лошадей. Тогда с досадой ругал бабку и ее сказки.

В сентябре 1941-го Женька должен был пойти в пер­ вый кла-сс, а тут война с фашистами. Правда, поначалу она не очень почувствовалась. Зарево боев полыхало где-то далеко. Но ветер доносил и до Прудов гарь пожа­ рищ и тревожные раскаты орудийного грома.

Как-то сразу повзрослели вчерашние мальчишки. Морщинками сошлись к переносице брови, потухли в глазах безмятежность и озорство. Война! Черной лави­ ной надвигалась она со стороны. Небо, набухшее от ды­ ма и пороховой копоти, опустилось к самой земле, дави­ ло на вершины деревьев, рваными кусками плыло по глади прудов.

Страшное пришло неожиданно. Оно мчалось на мо­ тоциклах в лягушачьего цвета рубашках с засученными рукавами, в темных очках и с автоматами на шее. Де­ ревня словно вымерла.

Фашисты пришли в конце сентября, а в декабре кон­ ница генерала Белова гнала их на запад.

Учеба Женькина началась с опозданием, но успевал он хорошо. Как-то услышал в беседе учителей: «Смыш­ леный паренек». Говорили о нем. Покраснел, смутился и убежал. А когда закончил четвертый класс, принес до­ мой книжку с надписью: «За хорошую учебу».

Школу Женя любил. И в зимние стужи, и в осеннюю распутицу деловито мерили мальчишечьи ноги длинные километры: туда — обратно. Казалось, ничто не сможет ему помешать доучиться до конца. А вот помешало. Беда не ищет особых зарубок на доме. К ним она пришла, даже не постучавшись.

232