10. «Песня про купца Калашникова». Причины обращения Лермонтова к Истории. Проблема героя. Характер влияния на поэму фольклорных источников.

«Песня про купца Калашникова» (1837) знаменует начало нового этапа в творческом развитии поэта (в том же году были написаны «Бородино» и «Смерть поэта»). Никогда ранее Лермонтов не приближался так близко к народной поэзии. Близость эта проявляется не просто в определенных формальных особенностях (в языке, стихе), но прежде всего в воспроизведении народного сознания. Замысел поэмы был связан с идеей, отразившейся в «Бородино»: восхищение героическими подвигами и личностями прошлых эпох и горечь при мысли о ничтожестве нынешнего поколения.

Обращение к прошлому было обусловлено недовольством поэта окружающей действительностью, поисками в минувших веках людей с сильным характером и крепкой волей.

В «Песне…» выражены поэтические размышления не столько об эпохе Ивана Грозного, сколько о своей современности, о правах человеческой личности. В частности, существует предположение, что в поэме нашли отражение раздумья автора о судьбе и причинах гибели Пушкина. Смысл поэмы Белинский видел в том, что в ней «…поэт от настоящего мира не удовлетворяющей его русской жизни перенесся в ее историческое прошедшее…

В этом произведенииавтор столкнул две силы — народную правду и самодержавное своеволие, честь и бесчестие. Народная правда воплотилась в образе простого человека — купца Калашникова. Это русский национальный характер — цельный, героический. Это человек правды, достоинства и чести. Верный муж и добрый отец, охраняющий святость народных обычаев, Степан Парамонович — замечательно воссозданный образ человека XVI века.

Два крупных, сильных характера, созданные Лермонтовым в этой поэме, прямо противопоставлены друг другу. Их основные свойства были уже намечены в лирике Лермонтова и его ранних поэмах. Царский опричник Кирибеевич — продолжение романтического героя-индивидуалиста, не признающего для себя никаких нравственных запретов и готового принести в жертву своим страстям честь и достоинство других людей. Купец Калашников выражает народное начало, он продолжает линию лермонтовских героев-мстителей. Калашников дорог поэту не только как борец против неправды и произвола. Не менее дорога его нравственная стойкость, внутренняя убежденность в своей правоте. С ним связано представление о твердых нравственных устоях, народной традиции. Он одерживает моральную победу над своим противником.

Еще недавно Кирибеевич, обнаруживающий способность к сильной любви и во имя страстного чувства нарушающий общепринятые нормы, мог оказаться в центре поэмы как высокий романтический герой. Теперь концепция Лермонтова заметно меняется. Байронический герой-индивидуалист развенчивается. В образе Кирибеевича есть свое поэтическое обаяние, он даже не лишен угрызений совести, но у Лермонтова он прямо противопоставлен Калашникову как носителю народного сознания и, несомненно, уступает ему в нравственном отношении. В конце поэмы говорится о поклонении народа могиле Калашникова, но не Кирибеевича, хотя погиб и он.

Важное место в системе образов поэмы занимает Иван Грозный. Он дан в духе народных представлений, зафиксированных во многих фольклорных произведениях, в которых отмечалось соединение в характере царя черт справедливости и вместе с тем деспотизма. Так проявляется важнейший идейно-эстетический принцип Лермонтова: он смотрит на своих героев глазами народа, подвергает их контролю и суду с позиций народных представлений о долге, чести и нравственности. Естественно, что в такой поэме Лермонтов широко использовал систему изобразительных средств, присущих народно-поэтическому творчеству.

Но в «Песне про купца Калашникова» нет прямого, буквального заимствования из каких-то определенных фольклорных текстов. Лермонтов творчески использует народную поэзию, свободно переплавляя ее в соответствии со своим замыслом. Мир устного народного творчества органически входил в художественный мир Лермонтова. «Песня…» была опубликована анонимно (ссыльный поэт не мог подписать ее своей фамилией). Белинский уже в первом своем отзыве на поэму сразу же отметил появление нового таланта в русской поэзии: «Не знаем автора этой песни, но не боимся попасть в лживые предсказатели, сказавши, что наша литература приобретает сильное и самобытное дарование».

«Песня про купца Калашникова» написана в особом жанре. Лермонтов стремился приблизить поэму к эпическим фольклорным сказаниям. Гусляры, тешащие «Песней…» «доброго боярина и боярыню его белолицую», играют важнейшую роль в структуре поэмы. Авторского голоса читатель не слышит, перед ним как бы произведение устного народного творчества. Нравственные позиции, с помощью которых оцениваются персонажи «Песни...», не лично авторские, а народные. Это многократно усиливает торжество правды в произведении.

11. Проблематика поэмы Лермонтова «Демон». Диалектика добра и зла в поэме. Символическое значение образа демона. Образ Демона в других видах искусства.

«Демон» (1829 — 1839) принадлежит к числу наиболее загадочных и противоречивых произведений поэта. Сложность анализа заключается, в частности, в том, что в поэме существует несколько планов восприятия и истолкования текста: космический, включающий отношения Демона к Богу и вселенной, философский, психологический, но, конечно, не бытовой. К легенде о падшем ангеле, воевавшем против Бога, обращались многие европейские поэты: достаточно вспомнить Люцифера в «Каине» Байрона, Мефистофеля в «Фаусте» Гете.

Лермонтов, разумеется, не мог не учитывать уже существующую традицию, но он был вполне оригинален и в сюжете своей поэмы, и в трактовке главного образа. В лермонтовском Демоне сочетаются огромные внутренние силы и трагическое бессилие, стремление преодолеть одиночество, приобщиться к добру и недостижимость этих стремлений. Это мятежный протестант, который противопоставил себя не только Богу, но и людям, всему миру.

Бунтарские, протестующие идеи Лермонтова прямо проявляются в поэме. Демон — гордый враг небес, «царь познанья и свободы». Это воплощение мятежного восстания против всего, что сковывает разум. Он отвергает мир,

Где нет ни истинного счастья, Ни долговечной красоты, Где преступленья лишь да казни,Где страсти мелкой только жить,Где не умеют без боязниНи ненавидеть, ни любить.

Однако такое всеобщее отрицание означает не только силу Демона, но и его слабость. Ему не дано с высоты беспредельных космических просторов увидеть земную красоту, он не в состоянии оценить и понять прелесть земной природы:

Но, кроме зависти холодной,

Природы блеск не возбудилВ груди изгнанника бесплоднойНи новых чувств, ни новых сил;И все, что пред собой он видел,Он презирал иль ненавидел.

Демон страдает в своем надменном уединении и тоскует о связях с миром и людьми. Ему наскучило «жить для себя, скучать собою». Любовь к земной девушке Тамаре должна была стать для него началом выхода из угрюмого одиночества к людям. Но и поиски гармонии, «любви, добра и красоты» фатально недостижимы для Демона:

И проклял Демон побежденныйМечты безумные свои,И вновь остался он, надменный,Один, как прежде, во вселенной,Без упованья и любви!..

То разоблачение индивидуалистического сознания, которое было намечено в предыдущих поэмах, присутствует и в «Демоне». «Демоническое», разрушительное начало воспринимается Лермонтовым как антигуманистическое. Проблема эта, глубоко волновавшая Лермонтова, разрабатывалась им и в драматургии («Маскарад»), и в прозе («Герой нашего времени»). В поэме трудно выделить авторский «голос», прямую авторскую позицию, что предопределяет сложность анализа произведения, его многозначность. Не случайно ряд вопросов. Поставлены у Лермонтовым в «Демоне», не решен окончательно. Например: видит ли автор в своем Демоне безусловного (пусть и страдающего) носителя зла или только мятежную жертву «несправедливого приговора»? Была ли душа Тамары «спасена» в угоду цензуре или этот мотив являлся для Лермонтова идейно-художественной неизбежностью? Какой смысл имеет финал поэмы и поражение Демона — примирительный или не примирительный? Эти нерешенные вопросы свидетельствуют о сложности философской проблематики поэмы, о диалектическом сочетании в Демоне «добра» и «зла», жажды идеала и потери его, вражды к миру и попытки примириться с ним, что в конечном счете отражает в той или иной степени трагическое мироощущение передовых людей эпохи. Белинский, например, писал в 1842 г.: «Демон» сделался для меня фактом моей жизни, я твержу его другим, твержу себе, в нем для меня миры истин, чувств, красоты».

«Богатство философско-этического содержания поэмы определяет и ее художественное своеобразие. Ярчайший образец романтизма, поэма «Демон» вся построена на антитезах. Это противостоящие друг другу герои: Бог и Демон, Ангел и Демон, Демон и Тамара; “это полярные сферы: небо и земля, жизнь и смерть, идеал и действительность; это, наконец, контрастные социальные и этические категории: свобода и тирания, любовь и ненависть, борьба и гармония, добро и зло, утверждение и отрицание».

Символический смысл образа Демона раскрыл Белинский. Демон, писал он, «отрицает для утверждения, разрушает для созидания; он наводит на человека сомнение не в действительности истины как истины, красоты как красоты, блага как блага, но как этой истины, этой красоты, этого блага… он тем и страшен, тем и могущ, что едва родит в вас сомнение в том, что доселе считали вы непреложною истиною, как уже кажет вам издалека идеал новой истины. И, пока эта новая истина для вас только призрак, мечта, предположение, догадка, предчувствие, пока не сознали вы её, не овладели ею, - вы добыча этого демона и должны узнать все муки неудовлетворенного стремления, всю пытку сомнения, все страдания безотрадного существования».

Мощная поэтическая фантазия, глубокая нравственно-философская проблематика, пафос отрицания и сомнения, высокий лиризм, простота и пластичность эпических описаний, даже некоторая загадочность — все это сделало лермонтовского «Демона» одним из вершинных явлений в истории мировой романтической поэмы. Велико значение «Демона» не только в истории русской литературы, но и музыки (опера А. Г. Рубинштейна) и живописи (картины М. А. Врубеля).