§ 2. Соотношение с мерами оперативного воздействия

и мерами самозащиты

Другой вопрос: является ли расторжение кредитором нарушенного договора мерой оперативного воздействия или самозащитой права?

На наш взгляд, данная проблема носит чисто теоретический характер и не имеет какого-либо практического значения в силу того, что закон практически не содержит какого-либо значимого регулирования в отношении мер самозащиты и вовсе не упоминает меры оперативного воздействия. Поэтому то, к какой категории мы отнесем конкретную меру, не влияет на применение тех или иных правовых норм, как то имеет место в случае с вопросом об отнесении расторжения договора к мерам ответственности. Включаться в сколько-нибудь серьезный анализ данной темы вряд ли имеет смысл, так как основная цель нашей работы состоит в выработке оптимального и практически применимого правового режима расторжения нарушенного договора.

Тем не менее идея минимизации удельного веса схоластики и теоретизирования, из которой мы исходим при написании настоящей работы, не означает полного отсутствия необходимости построения теоретически непротиворечивой системы, которую можно было бы легко воспринимать правоприменителям. Если формально-логические рассуждения позволяют систематизировать правовое регулирование и устранить теоретические противоречия и при этом не идут во вред разумности, эффективности и справедливости, то они вполне допустимы. Поэтому в целях теоретической стройности следует определиться с правовой квалификацией интересующей нас меры до конца.

Как известно, доминирующим в нашей правовой доктрине взглядом является характеристика мер оперативного воздействия как односторонних действий кредитора в связи с нарушением договора, направленных на защиту его интересов, не требующих участия государственных органов и носящих юридический (организационный) характер. Как писал Б.И. Пугинский, данные меры "хотя и являются реакцией на правонарушение, но не требуют использования государственного принуждения. Оперативное воздействие оказывается контрагентами друг на друга непосредственно, без обращения к правоохранительным органам..." <315>. Такой же точки зрения придерживался и В.П. Грибанов, который видел односторонний характер в качестве существенной особенности мер оперативного воздействия <316>. Такая же позиция доминирует и в современной правовой доктрине <317>. Иначе говоря, меры оперативного воздействия носят всегда односторонний характер. Б.И. Пугинский абсолютно верно в свое время определил и другую особенность мер оперативного воздействия: они всегда носят организационный характер, направленный на непосредственное преобразование структуры правоотношений, при котором имущественные последствия наступают лишь как попутный результат <318>.

--------------------------------

<315> Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. М., 1984. С. 144.

<316> Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001. С. 134.

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).

<317> Карпов М.С. Гражданско-правовые меры оперативного воздействия. М., 2004. С. 27; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 1: Общие положения. М., 2003. С. 698.

<318> Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. М., 1984. С. 144.

В этой связи отнести расторжение кредитором нарушенного договора к категории меры оперативного воздействия можно только тогда, когда закон позволяет такое расторжение без участия суда. Как будет показано ниже, ГК РФ исходит из общего правила о судебном порядке расторжения, предусматривая возможность одностороннего отказа для отдельных случаев. Именно поэтому признать, что все случаи расторжения нарушенного договора являются случаями применения меры оперативного воздействия, нельзя. В то же время там, где закон позволяет одностороннее расторжение, мы имеем дело с классической мерой оперативного воздействия. Этот факт признается в отечественной правовой доктрине <319>. Судебное же расторжение может быть отнесено к группе юрисдикционных способов защиты прав кредитора.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).

<319> Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001. С. 151 - 152; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 1: Общие положения. М., 2003. С. 698 - 699.

Что же касается самозащиты права, то следует заметить следующее. Провести водораздел между мерами оперативного воздействия и самозащитой права, которая предусмотрена в законе в ст. ст. 12 и 14 ГК, достаточно сложно. Решение этого вопроса во многом зависит от природы данных мер, определение которой затруднено в силу отсутствия в законе соответствующих определений и достаточного правового регулирования.

Согласно распространенному в литературе подходу меры самозащиты и меры оперативного воздействия могут быть разделены по характеру самих действий кредитора: меры самозащиты предполагают действия фактического порядка, в то время как меры оперативного воздействия - юридического порядка <320>. Как указывалось в литературе, только в этом можно отыскать какое-либо различие между двумя мерами <321>. С другой стороны, высказывалась точка зрения, что самозащита права проявляется в любых законных односторонних действиях лица, совершаемых в целях обеспечения неприкосновенности принадлежащего ему права <322>. Нерешенность вопроса разделения двух способов защиты приводит к разнобою в квалификации конкретных мер. Так, в литературе такая мера обеспечения, как удержание кредитором подлежащего передаче должнику имущества (ст. 359 ГК), квалифицировалась то как мера самозащиты <323>, то как мера оперативного воздействия <324>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части первой) (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005 (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное).

<320> Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001. С. 117, 133; Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. М., 2004. С. 413; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный). 2-е изд., испр. и доп. / Под ред. О.Н. Садикова. М., 2002. С. 54.

<321> Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. М., 2004. С. 413.

<322> Басин Ю.Г. Основы гражданского законодательства о защите субъективных гражданских прав // Проблемы применения Основ гражданского законодательства и Основ гражданского судопроизводства СССР и союзных республик. Саратов, 1971. С. 36.

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части первой) (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005 (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное).

<323> По вопросу отнесения удержания к мерам самозащиты см.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 2003. С. 66.

<324> Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. М., 2004. С. 420.

В этой связи, если принять распространенную в литературе концепцию, согласно которой меры самозащиты предполагают односторонние действия лишь фактического характера, то расторжение договора не может быть отнесено к данной категории по двум причинам. Во-первых, расторжение договора по общему правилу осуществляется через суд. Во-вторых, односторонний отказ от договора там, где он разрешен, носит юридический, организационный характер и представляет собой сделку.

Если же исходить из более, на наш взгляд, логичного подхода, согласно которому никаких различий между двумя способами защиты нет и меры оперативного воздействия являются лишь разновидностью самозащиты применительно к договорному праву <325>, то со спокойной душой можно признать расторжение в форме одностороннего отказа самозащитой права.

--------------------------------

<325> Такая точка зрения отражена в ряде работ. См., например: Басин Ю.Г., Диденко А.Г. Имущественная ответственность и оперативные санкции в системе хозяйственного механизма // Правоведение. 1984. N 3. С. 33; Свердлык Г., Страунинг Э. Способы самозащиты гражданских прав и их классификация // Хозяйство и право. 1999. N 1. С. 35.

Решение данного вопроса на первый взгляд кажется не столь важным. В действительности же от ответа на вопрос о том, относятся ли меры оперативного воздействия и, в частности, право на отказ от договора к более общей категории мер самозащиты, зависит возможность применения к праву на отказ от договора нормы, заложенной в ст. 14 ГК. В данной статье указывается, что способы самозащиты должны быть соразмерны нарушению и не выходить за пределы действий, необходимых для его пресечения. Некоторым авторам применение данной нормы к мерам оперативного воздействия представляется невозможным, что становится одним из доводов против выделения оперативных мер как разновидности мер самозащиты <326>. На наш взгляд, положение ч. 2 ст. 14 ГК в полной мере укладывается в логику применения мер оперативного воздействия. Более того, учитывая, что данные меры носят односторонний характер и применяются кредитором по своему усмотрению, наличие в законе требования соразмерности ответа кредитора нарушению является необходимой общей нормой, ограничивающей произвол кредитора и тем самым направленной на сбалансирование интересов сторон. Данное положение конкретизирует правило о недопустимости злоупотребления правом (ст. 10 ГК) применительно к односторонним мерам защиты прав кредитора и в полной мере соответствует общеправовому принципу соразмерности наказания и нарушения. Должник, считающий, что данная мера явно несоразмерна серьезности и характеру нарушения, может попробовать оспорить ее применение на основании ч. 2 ст. 14 ГК. В принципе, не будь этой нормы, должник мог бы воспользоваться ст. 10 ГК и просить суд признать действия кредитора, который применяет конкретную оперативную меру неадекватно характеру самого нарушения, злоупотреблением правом. Таким образом, ч. 2 ст. 14 ГК ничего абсолютно несовместимого с природой мер оперативного воздействия в их правовое регулирование не привносит, а лишь конкретизирует применение общего принципа гражданского права - принципа добросовестности.

--------------------------------

<326> Карпов М.С. Гражданско-правовые меры оперативного воздействия. М., 2004. С. 38.

Этот вывод в полной мере проявляется и в случае с правом на отказ от нарушенного договора. В принципе п. 3 ст. 450 ГК, который по общему правилу позволяет расторжение договора только тогда, когда нарушение носит существенный характер, построен на основе той же идеи, которая легла в основу ст. 14 ГК (идеи соразмерности нарушения и наказания). Нетрудно заметить, что по большому счету данное положение ст. 450 ГК уточняет и развивает более общую норму ст. 14 ГК применительно к расторжению договора, но никак не противоречит ей. Предположим, в договоре установлено право покупателя отказаться от него в случае недопоставки товара. При приемке товара покупателем был обнаружен недогруз в 0,5% от общего объема поставки, что стало поводом для применения покупателем такой оперативной меры, как отказ от всего договора. В данной ситуации абсолютно оправданно предоставить продавцу право оспорить в суде применение данной меры на основании несоразмерности нарушения и выбранной кредитором меры защиты. Обосновать такую возможность можно как при помощи ст. 450 ГК, так и со ссылкой на более общую норму ч. 2 ст. 14 ГК.

Таким образом, на наш взгляд, право на односторонний отказ от нарушенного договора относится к виду "самозащита права", подвиду "мера оперативного воздействия". Судебное же расторжение по очевидным причинам относится к категории юрисдикционных средств защиты (наряду с мерами ответственности и иском о присуждении к исполнению в натуре).