Характер русско-ногайских отношений

К моменту начала первых взаимоотношений два государства – контрагента представляли собой совершенно разных политических организма. Ногайская Орда, будучи кочевым государством, на первых порах было мало заинтересовано в установлении дипломатических связей с Московией. Гораздо больше её беспокоила Большая Орда, с которой отношения у Юрта к концу 15 века испортились донельзя. Именно в связи с победоносным походом ногаев на хана Ахмеда в 1481г. Москва и обратила впервые своё внимание на Юрт. Конец 15 века характеризовался для Мангытского Юрта постепенным выходом из под протектората сибирских Шибанидов. Более того, именно в период ослабления влияния Шибанидов на ногайскую политику, мангыты получают возможность менять ханов Большой Орды так, как им посчитается нужным. С приходом к власти Мусы им же были засеяны первые семена апогея и могущества Юрта, ибо при Мусе мурзе Орда получает небывалый внешнеполитический авторитет. С ногаями вынуждены считаться не только государства – осколки бывшей Золотой Орды – Казанское, Астраханское и Крымское ханства, но вступившее в новый этап своего развития Московское княжество. Неоднократно присылал посольства в Мангытский Юрт и литовский король Казимир IV, с предложением напасть на Русь с двух сторон, от чего Орда, к слову, довольно дипломатично воздерживалась, потому что понимала всю необходимость дальнейших взаимоотношений с Москвой, в которых Белокаменная столица государства российского, несомненно, тоже была заинтересована ввиду постепенного разрешения дел в Поволжье. К тому, при Мусе было положено начало торговле лошадьми с Московией. Иметь ногайскую конницу в своём распоряжении мечтало любое из этих государств. Итак, к концу 15 века, то есть ко времени прямых дипломатических взаимоотношений с Россией, Мангытский Юрт представлял собой довольно сильное кочевое государство, построенное на патриархальных джучидских традициях с развитым государственным аппаратом и социальной иерархией.

Что же касается Московского княжества, то в конце 15 века, на финальном этапе правления Ивана III, фактически завершается процесс собирания русских земель вокруг единого политического центра государства – Москвы. Наблюдалось постепенное укрепление политического единства страны благодаря последовательной и довольно успешной политике Ивана III, в особенности, благодаря введению Судебника 1497 года. С обретением независимости от Большой Орды в 1480 году начинается более смелая внешняя политика Московии. В частности, Российское княжество начинает активно вмешиваться во внутренние дела Казанского ханства, ведёт дипломатические и военные интриги против Великого Княжества Литовского. Отношения с Крымским ханством, которое к концу 15 века уже было вассалом Османской империи, были дружескими. Союз с крымцами сохранялся в течение всего периода правления Ивана III, когда обе стороны вели войны против общих врагов – Великого Княжества Литовского, большой Орды и “детей Ахматовых”. Лишь со смертью московского князя начинаются постоянные набеги отдельных крымских отрядов на русские земли. Таким образом, к началу дипломатических взаимоотношений с Ногайской Ордой, Московское государство представляло собой довольно сильное государство, прошедшее этап своего становления и ставшее полновесным участником международных отношений как в Поволжье, так и в Восточной Европе.

По своему социально – экономическому устройству, оба государства являли собой два совершенно разных политических организма. Разница эта состояла в том, что Мангытский Юрт был кочевым государственным образованием, как верховный бий, так и подвластные ему мурзы постоянно меняли места своих летних и зимних кочёвок. Сельское хозяйство и ремёсла не имели места в экономической жизни ногаев, которые ограничивались лишь охотой и рыболовством. Как мы уже упоминали ранее, центральное место в экономике Юрта играло кочевое скотоводство и последующая торговля лошадьми с Москвой. В этом отношении Ногайская Орда уступала Московии, которая, конечно же, была оседлым государством, где сельское хозяйство и ремёсла культивировались с далёких пор её существования. Обе державы потому и были заинтересованы во взаимоотношения, что каждая имела то, чего не было у соседа. Необходимость дипломатического и торгового сотрудничества была очевидной, что конечно же , и явилось одной из причин установления отношений друг с другом.

За всю историю ногаеведения одним из основных до сих пор является выяснение степени зависимости Мангытского Юрта по отношению к Москве: существовал ли вассалитет, протекторат или же ногаи были подданными Русского государства? На сегодняшний день доминирующей является гипотеза о взаимном восприятии мангытскими и русскими лидерами рангов друг друга. Первый ногайский беклербек, предок биев и мурз, Едигей, будучи главой знати Золотой Орды, был по должности выше всех татарских и вассальных сановников и властителей. По этой причине он и обращался к правителю Русского улуса, великому князю Московскому, Василию Дмитриевичу, ставя своё имя без титулатуры и впереди. Беклербек Большой Орды и Крымского ханства, Тимур бий Мансур называл Ивана III сыном, он же его – отцом. Джанкувват бий Дин – Суфи видел Ивана Васильевича как брата, в то время как Таввакул бий Тимур рассматривал Москвоского князя уже как дядю. Особое своё положение чувствовал Муса, который на первых порах держался довольно скромно, позволяя князю называть его, как сам Иван III пожалует²⁸. Однако уже после смерти действующего главы Ногайской Орды, Аббаса бия Ваккса, и восхождении на престол самого Мусы, в грамотах наблюдаются признаки уже более высокой номенклатурной терминологии, что проявилось в марте 1497 г., когда он предложил ИвануIII, князю Московскому находиться друг с другом в дальнейшем в братских отношениях²⁹. Несмотря на это, ранг ногайских властителей к тому времени ещё не оформился окончательно. Избавившись от вышестоящих ханов, они, скорее всего, не совсем ясно себе представляли, как позиционировать себя перед местными правителями. К примеру, преемник Мусы, его брат Ямгурчи, в одной и той же грамоте 1504 г. объявляет себя и сыном, и племянником, и братом, и другом ИванаIII. Таким образом, можно ясно усмотреть факт того, что не игравший ранее какой-либо важной роли, Мангытский Юрт постепенно, начиная с самого Едигея, и особенно при Мусе, приобретает определённый вес и влияние при Московском дворе, что ярко проявилось в титулатуре номенклатуре мангытских аристократов. Становится ясным, что Москва в своём внешнеполитическом диалоге видела в Ногайской Орде собеседника, с которым нужно было считаться. В тот начальный период взаимоотношений между двумя государствами существовал характер равноправного партнёрства, хотя уже в более поздний период, начиная с середины 16 в. при бии Исмаиле, они переросли, согласно Б.-А.Б. Кочекаеву, в русский протекторат с элементами вассалитета³⁰.