Экзамен зачет учебный год 2023 / Class_3

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 7 июЛь 2014

ми документами, корпоративным договором, если его положения не обязательны только для его сторон) не могут быть установлены ограничения на обращение акций, имеющие значение для любого — текущего и будущего — акционера, включая ограничения на количество или суммарную номинальную стоимость акций, принадлежащих одному лицу; максимальное число голосов, предоставляемых одному акционеру; согласие на отчуждение акций; преимущественные права приобретения акций, кроме описанных в специальном законодательстве случаев (и соответствующих им процедур) приобретения акций или ценных бумаг, конвертируемых в акции, при увеличении уставного капитала АО в целях сохранения текущим акционером доли в уставном капитале. Кроме того, корпоративный контроль в таких обществах отныне не может быть перераспределен от одних акционеров к другим за счет выпуска (или конвертации существующих обыкновенных акций в привилегированные) привилегированных акций с номиналом меньшим, чем номинальная стоимость обыкновенных акций (п. 1 ст. 102)8.

Хотя подобным обществам прямо не дозволено перераспределять компетенцию органов «по вертикали», более того, артикулирован запрет на расширение компетенции общего собрания акционеров публичного АО (абз. 2 п. 5 ст. 97), некоторое перераспределение полномочий между органами по новому ГК РФ возможно даже в публичном АО: его наблюдательный совет при наличии соответствующих положений в уставе, описывающих его компетенцию, может наделяться акционерами управленческими функциями. Более того, если ГК РФ или специальное законодательство не содержит запрета через отнесение того или иного вопроса к исключительной компетенции акционеров, отдельные полномочия, по общему правилу отнесенные к компетенции общего собрания акционеров, также могут быть переданы на уровень

8Ранее манипуляции с номинальной стоимостью привилегированных акций сводились к тому, что на незначительную долю в уставном капитале АО выпускались привилегированные акции меньшего номинала, которые после первой невыплаты дивидендов превращались в голосующие. Поскольку голосование акциями любой категории и типа строится по принципу «одна голосующая акция — один голос», в незначительной в сравнении с долей в уставном капитале обыкновенных акций доле акций привилегированных нередко оказывались заключенными голоса, по сумме превосходящие все обыкновенные акции. Теперь такая возможность манипулирования исключена для публичных АО.

подобного совета. Тем самым его компетенция может быть расширена (1) практически безгранично за счет вторжения в компетенцию, по умолчанию отнесенную законом к сфере ведения исполнительных органов, и

(2) в случаях, дозволяемых законом, за счет вторжения в компетенцию, по общему правилу относимую к ведению акционеров.

Для исполнительных органов публичных обществ также доступна некоторая вариативность: в рамках компетенции, оставленной ему в части, не затронутой расширенной компетенцией совета директоров, исполнительный орган может быть описан в уставе публичного АО по одной из трех моделей, точно так же, как это возможно в непубличном обществе (только единоличный, только коллегиальный (несколько единоличных, как их называет ГК РФ), единоличный плюс коллегиальный). В случае избрания модели, в которой не будет единоличного органа, устав публичного АО должен содержать описание компетенции членов такого органа и указание на то, должны ли они действовать сообща или могут совершать действия, связывающие корпорацию, по отдельности (абз. 1 п. 3 ст. 65.3), при этом сведения об этих членах подлежат в обязательном порядке отражению в ЕГРЮЛ с тем, чтобы иметь значение для всех третьих лиц (абз. 3 п. 1 ст. 53).

Наконец, публичные АО в полной мере должны ощущать на себе действие законодательства о рынке ценных бумаг: вся нормативная нагрузка проистекающего из него регулирования, включая эмиссионные процедуры, требования по раскрытию информации, как одноразовому, так и регулярному (отчеты эмитента, сообщения о существенных фактах), отражается на них в полной мере. В этой части, очевидно, развитие специального законодательства пойдет по пути лишь увеличения требований к подобным корпорациям. Для непубличных АО, вероятно, напротив, можно ждать некоторых послаблений в этой отрасли законодательства, вплоть до отмены в недалеком будущем требований о регистрации эмиссий таких АО и унификации правовых стандартов законодательства о рынке ценных бумаг для непубличных АО с тем, как сейчас регулируются ООО.

Вопросы, подлежащие дальнейшей детализации в специальном законодательстве: право отдельных членов наблюдательного совета предъявлять иски от

имени корпорации в ее интересах (абз. 2 п. 4 ст. 65.3) или же только по решению наблюдательного совета как органа (в таком случае специальными законами должны быть установлены правила принятия таких решений, исключающие конфликт интересов); порядок внесения в ЕГРЮЛ сведений о полномочиях нескольких директоров, имеющих право представлять хозяйственное общество вовне (абз. 3 п. 1 ст. 53), и о статусе публичного АО (ст. 97); порядок нотариального удостоверения решений общих собраний акционеров непубличного АО и участников ООО (подп. 2–3 п. 3 ст. 67.1), причем как в отношении собраний, проводимых в форме совместного присутствия, так и посредством заочного голосования.

2. Дальнейшая либерализация и детализация регулирования корпоративного договора

Закономерным следствием описанного выше системного изменения подхода к регулированию всех коммерческих корпораций стала довольно детальная кодификация правил, посвященных корпоративным договорам. При этом они оказались не абстрактными принципами, а нормами, написанными даже более скрупулезно в сравнении с теми, что до недавних пор можно было обнаружить в специальных Законах об АО и ООО9. Основное направление совершенствования законодательной политики в данной части — это детализация нормативных положений, развивающих логику договорного начала в регулировании корпоративных отношений, их диспозитивности, а также придание корпоративному договору функции одного из документов, отражающего договоренности сторон — участников корпоративного образования.

Поскольку корпоративный договор становится наряду с уставом, регламентом, решениями собраний одним из документов, фиксирующих содержание ранее достигнутых договоренностей, его новое регулирование в ГК РФ приводит к тому, что его условия так или иначе начинают влиять на права лиц, не являющихся его непосредственной стороной. Это, в частности, находит

9Федеральные законы от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее — Закон об АО) и от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее — Закон об ООО).

отражение в расширении субъектного состава, независимости положений такого договора от положений устава корпорации, наконец, в новейших правилах обжалования решений органов и сделок, совершенных в нарушение условий корпоративного договора. Тем самым, по мысли ГК РФ, корпоративный договор в отдельных моментах будет выполнять функции, которые прежде относились к сфере учредительных документов, конституирующих само корпоративное образование. Впрочем, при этом и сами конституирующие документы корпорации все больше сближаются по своей сути с договором, а потому многие положения, ранее допустимые только для корпоративного договора, возможны теперь для включения в устав и иные схожие документы.

Какие новеллы в регламентации собственно корпоративного договора являются наиболее важными для практикующих юристов?

Во-первых, необходимо обратить внимание на расширение круга лиц, которые вправе быть стороной такого договора. Отныне не только непосредственные участники корпорации, но также и лица, формально не обладающие какой-либо долей участия в уставном капитале или акциями конкретного общества, могут выступать в качестве его стороны. Ими могут быть кредиторы соответствующей корпорации, а равно любое иное лицо «в целях обеспечения охраняемого законом интереса» (п. 9 ст. 67.2). Следовательно, не только коммерческий банк, кредитующий хозяйственное общество и потому заинтересованный в наличии у него права вето по ряду ключевых коммерческих вопросов, или ключевой поставщик, предоставивший существенную отсрочку по оплате огромной партии товаров, но также потенциальный якорный инвестор, лишь намеревающийся в скором будущем войти в капитал подобного общества, — все они отныне могут получать те или иные корпоративные права, позволяющие принимать участие в управлении корпорацией, при этом не имея каких-либо долей или акций.

Вместе с тем не стоит забывать, что получение эффективного контроля над корпорацией через договор сопряжено с рисками, главным образом риском признания подобного «теневого» акционера в качестве контролирующего лица по смыслу п. 3 ст. 53.1 ГК РФ, а значит, возможности привлечения его к ответственности перед корпорацией за нарушение фиду-

уставном капитале (пакет акций) корпорации, внутри которой ранее был заключен корпоративный договор, информация о котором не была раскрыта вовне, может требовать, во-первых, расторжения договора, на основании которого была приобретена такая доля (акции), со своим контрагентом, а во-вторых, возмещения убытков от иных участников, являющихся сторонами нераскрытого корпоративного договора, если подобный договор ограничивает права прочих участников по участию в управлении делами корпорации или иным образом снижает стоимость доли, но при этом оно не вправе ставить вопрос о недействительности ранее заключенного корпоративного договора в связи с нарушением обязанности по раскрытию информации.

Таким образом, общая направленность указанных нововведений в ГК РФ очевидна: это не придание корпоративному договору некой абстрактности, т.е. независимости от иных сделок или юридически значимых фактов, а защита его положений от последующего недобросовестного поведения главным образом его отдельных сторон, ранее принявших на себя определенные обязательства, но впоследствии пытающихся уклониться от их исполнения. В этом смысле суть рассматриваемых поправок как нельзя лучше подтверждает общий вектор правового регулирования корпоративных отношений — наделение принципа свободы договора реальной защитой.

В-третьих, впервые на уровне закона провозглашено, что те или иные нарушения условий корпоративного договора могут иметь последствия не только для его участников, но и для третьих лиц. Подобные новеллы лишний раз подтверждают тезис, что корпоративный договор — это уже не только договор внутри корпоративного образования, но в некотором смысле и документ, конституирующий корпорацию вовне.

Итак, нарушение корпоративного договора может выступать основанием для признания недействительным решений органов общества: поскольку п. 6 ст. 67.2 не уточняет, каких именно органов, то буквальное прочтение нормы позволяет прийти к заключению, что это могут быть как решения общего собрания акционеров (участников), так и

производных от него органов корпорации (в последнем случае хозяйственное общество должно быть как минимум уведомлено не только о факте заключения корпоративного договора, но и о существе ограничений, проистекающих для прочих органов, конечно, если их члены сами не являются также стороной такого договора). По указанному основанию решения органов общества могут быть признаны недействительными лишь тогда, когда в корпоративном договоре участвуют все участники (акционеры) корпоративного образования; корпоративный договор, заключенный лишь между некоторыми из них, порождает права и обязанности только для них (п. 5 ст. 67.2, ст. 308 ГК РФ), но не отражается на действительности решений корпорации, принятых вразрез с его положениями. Поскольку признание решения органа корпорации недействительным по указанному основанию «само по себе не влечет недействительности сделок хозяйственного общества с третьими лицами, совершенных на основании такого решения» (абз. 2 п. 6 ст. 67.2), то, казалось бы, аннулирование решения, например, об одобрении той или иной сделки корпорации никак не сказывается на третьих лицах, вступивших в отношения с корпорацией, а значит, для них ограничения, установленные на совершение сделок отдельными органами, вроде бы нерелевантны. Однако это не так. Если будет доказано, что контрагент хозяйственного общества, все участники которого заключили корпоративный договор, знал или должен был знать о наличии соответствующих ограничений (п. 1 ст. 174 ГК РФ), такая сделка может быть признана недействительной, причем предварительного признания решения органа корпорации, в общем, и не требуется.

Во многом аналогичная конструкция задействована на случай совершения сделок не корпорацией в лице ее органов, действующих от ее имени, а участниками корпорации, являющимися стороной корпоративного договора: здесь не обязательно, чтобы в корпоративном договоре участвовали все члены корпорации или сама корпорация была уведомлена о сути договора. Иными словами, по любому корпоративному договору, налагающему на его сторону определенные ограничения, главным образом, связанные с отчуждением долей (акций), сделка, совершенная его стороной, т.е. сделка члена корпоративного образования с любым иным лицом, может быть признана недей-

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 7 июЛь 2014

ствительной по правилам п. 1 ст. 174 ГК РФ. Это означает, что правом на иск тогда будут обладать прочие участники, стороны корпоративного договора, в интересах которых договором были предусмотрены соответствующие ограничения на совершение сделок. Возможно, вовсе не нужно было специально упоминать в ст. 67.2 ГК РФ о возможности оспаривания сделок стороны корпоративного договора, было бы вполне достаточно общих правил ст. 174 ГК РФ, однако специальное напоминание о такой возможности призвано снять какие-либо сомнения в том, что корпоративный договор, точнее, ограничения, проистекающие из его условий, могут иметь эффект для третьих лиц.

В связи с правами и законными интересами третьих лиц применительно к корпоративному договору необходимо отметить новое требование, введенное ГК РФ: раскрытие информации о факте заключения корпоративного договора.

Факт заключения договора по общему правилу раскрывается перед хозяйственным обществом, по поводу акций (долей) которого заключен договор (п. 4 ст. 67.2). Корпоративный договор, изменяющий объем прав участников непропорционально их долям в непубличном обществе, также раскрывается путем внесения сведений в ЕГРЮЛ (абз. 2 п. 1 ст. 66). При этом в первом случае раскрывается факт заключения договора, но не его содержание, которое остается конфиденциальным, а во втором — факт заключения договора и объем устанавливаемых им правомочий участников. Наконец, для публичных АО требование о раскрытии информации о корпоративном договоре может пойти еще дальше: раскрывать не только факт, но и отдельные существенные условия договора. Порядок такого раскрытия для публичных АО в самом ГК РФ не определен, он должен быть установлен в специальном законодательстве. Вероятнее всего, последующее развитие законодательства для публичных АО в этой части будет мало отличаться от ныне действующего законодательства о рынке ценных бумаг: раскрытию будет подлежать как факт заключения договора, так и объем корпоративного контроля, т.е. голосов, которые приходятся на участников этого договора, однако сам текст соглашения в полном объеме раскрываться не будет.

Вопросы, подлежащие дальнейшей детализации в специальном законодательстве: синхронизация специальных законов с текстом ГК РФ в части того, кто может являться стороной корпоративного договора; хозяйственное общество как сторона корпоративного договора; порядок раскрытия информации о факте заключения корпоративного договора перед обществом (п. 4 ст. 67.2), непубличным обществом в ЕГРЮЛ (п. 1 ст. 66), публичным обществом, включая содержание уведомления о таком раскрытии для акционеров публичного общества; синхронизация или, напротив, дифференциация последствий нераскрытия информации (абз. 2 п. 1 ст. 66, п. 4 ст. 67.2).

3. Иерархия документов, отражающих волеизъявление участников корпоративного образования

Усиление договорного начала в регулировании корпоративных отношений выражается не только в возрастающей роли корпоративного договора, но и в большей вариативности иных документов, отражающих содержание ранее достигнутых учредителями или последующими участниками корпорации договоренностей. В новой редакции ГК РФ предпринята попытка задать некоторую иерархию документов, конституирующих деятельность корпоративного образования, регламентировать их юридическую силу и то, насколько они могут влиять на права третьих лиц.

Первый уровень такой иерархии — это учредительный документ, устав или учредительный договор для хозяйственных товариществ, который отныне приравнен к уставу (абз. 2 п. 1 ст. 52). Реформа ГК РФ подтвердила ранее высказывавшиеся предложения о необходимости минимизации сведений, подлежащих включению в устав: мало того, что в ГК РФ перечень положений, подлежащих включению в уставы, был сокращен (а ведь это по большей части вопрос специального законодательства), в нем была также артикулирована роль типовых уставов (п. 2 ст. 52), подлежащих использованию для регистрации превалирующего числа ООО, непубличных АО и прочих форм коммерческих и некоммерческих организаций, наиболее часто используемых участниками оборота. Технологии применения таких уставов и упрощенная процедура государственной регистрации юридического лица, в том числе с использованием