disser_arhipov

31

Sigsworth: Bedford v Bedford [1935] 1 Ch. 9852 (Великобритания).53 Однако в указанных источниках развитие представлений о здравом смысле и абсурде в толковании права достаточно ситуативно и обусловлено конкретными практическими задачами, что еще не означает разрешение общей научной проблемы. В российской доктрине толкования права также крайне мало работ, посвященных теоретическому обоснованию не только каких-либо семантических границ в толковании права, но и способов толкования как таковых.54 Пожалуй, в наибольшей степени близки к такому методологическому направлению классический труд Е.В. Васьковского «Цивилистическая методология. Учение о толковании и применении гражданских законов» (1901),55 а также современные работы А.Г. Карапетова, А.Ф. Черданцева и Е.В. Тимошиной.

Настоящее исследование также предполагает рассмотрение проблематики игровой деятельности через призму социально-гуманитарных наук. С одной стороны, данное направление связано с проблемной соотношения «виртуального» и «реального», с другой – с диалектической связью основной проблемы, изучаемой в рамках предметной области диссертации, с игровой аналогией в праве. Первое системное исследование игр как явления культуры представлено в книге нидерландского историка и культуролога Й. Хёйзинги “Homo Ludens” (лат. «Человек играющий», 1938). С его трудами традиционно соотносят интерпретацию соотношения «виртуального» и «реального» через метафору «магического круга».

52Re Sigsworth: Bedford v Bedford [1935] 1 Ch. 98 [Electronic resource] // E-Lawresources.co.uk. – [Site]. – URL: http://www.e-lawresources.co.uk/Re-Sigsworth.php (accessed: 18.10.2018).

53Отметим, что примеров из практики судов Великобритании и США, в действительности, намного больше, однако раскрытие теоретических оснований методологии толкования права применительно к вопросам абсурда и здравого смысла закономерно нельзя считать достаточным.

54Весьма характерно, например, что в статье «Толкование права в контексте различных типов правопонимания» А.В. Корнев в большей степени ориентируется на классиков отечественной правовой мысли, труды которых посвящены главным образом общим проблемам юридической науки и лишь частично затрагивают собственно проблемы толкования права (Б.А. Кистяковский, С.А. Муромцев, П.И. Новгородцев, Л.И. Петражицкий, Г.Ф. Шершеневич и др.). См.: Корнеев А.В. Толкование права в контексте различных типов правопонимания // Журнал российского права. 2016. № 8. С. 29 – 43.

55См. напр.: Васьковский Е.В. Цивилистическая методология. Учение о толковании и применении гражданских законов. М., 2002. – 508 с.

32

Однако, как отмечают критики такого подхода (например, Э. Циммерман или М. Консалво), хотя у Й. Хёйзинги данная метафора используется не один раз, но при этом проработанной считаться не может.56 Другое и вполне естественное ограничение фундаментального труда Й. Хёйзинги отражено М. Консалво и полностью соответствует одному из ключевых положений настоящего исследования:

«Когда Хёйзинга (1950) писал о магическом круге, наше чувство пространства и места радикально отличалось от сегодняшнего. При постулировании места, «оторванного» от повседневной жизни, такое место может быть достаточно легко представлено в географическом смысле – как в случае с игровой площадкой, рингом для бокса или игрой в классики».57

Тем не менее, развернувшаяся с началом развития игровых исследований (англ. “game studies”) дискуссия вокруг магического круга в целом (Р. Бартл, Э. Кастронова, М. Консалво, Я. Стенрос, Э. Циммерман и др.) и применительно к праву в частности (Б. Дюранске, Г. Ластовка, Ш. Кейн, Дж. Фэйрфилд, Д. Хантер и др.) может рассматриваться как существенный научный задел в области определения разумных границ применения права к некоему условному пространству общественных отношений, связанных с потенциально «виртуальным» и «несерьезным» контекстом. В трудах предшественников при этом не усматривается идея оценки предмета правовых или в целом общественных отношений для целей различения «виртуального» и «реального» (а равно «серьезного» и «несерьезного»). При этом в процессе рассмотрения проблем в точке пересечения права и игровой деятельности с необходимостью обнаруживает себя диалектическая связь данного дискурса с представлением об аналогии права и игры, которая полностью или

56См.: Zimmerman E. Jerked Around by the Magic Circle – Clearing the Air Ten Years Later [Electronic resource] // Gamasutra. – [Site]. – URL: https://www.gamasutra.com/view/feature/135063/jerked_around_by_the_magic_circle_.php (accessed: 18.10.2018).

57Consalvo M. There is No Magic Circle [Electronic resource] // Games and Culture. – 2009. – Vol. 4, Issue 4. PP. 408 – 417. – URL: http://journals.sagepub.com/doi/10.1177/1555412009343575 (accessed: 02.07.2018). – P. 410.

33

частично следует из трудов отдельных философов (Л. Витгенштейн, М. Мидгли и др.), и не игнорировалась юристами (Б. Джексон, А. Росс, Дж. Финнис, Г. Харт и др.)

– данный ракурс рассмотрения проблематики также находит отражение и развитие в настоящем исследовании.

Несмотря на то, что проблема соотношения «виртуального» и «реального» прослеживалась в истории философии уже достаточно давно, следует согласиться с тем суждением, что современные технологии виртуальной реальности (понимаемой в узком смысле слова) существенным образом изменяют социальную реальность – речь идет и об изменениях концептуальных подходов к правовому регулированию общественных отношений под влиянием информационно-телекоммуникационных технологий (Е.А. Войниканис, Г.А. Гаджиев, В.Б. Наумов, А.И. Савельев, С.В. Сарбаш и др.), и об изменении информационной культуры в целом (О.Ю. Волков, Ю.К. Волков, А.А. Лисенкова, В.В. Савчук, О.В. Сергеева и др.). Представления об общей цифровой культурной трансформации, рассмотренные через призму юридических импликаций художественных и игровых практик, формируют обоснование теоретически и практической значимости исследования, а также определяют аргументацию того положения, что в том виде, в котором данная проблема может быть поставлена и разрешена сейчас, она не могла быть поставлена и разрешена ранее.

Наконец, в основе подходов к решению проблемы семантических пределов права, помимо общей предметной области толкования правовых текстов и предпосылок такого толкования, лежит дисциплинарная область теоретической социологии (в разрезе проблематики обобщенных символических посредников и социального капитала в широком смысле слова). Предпосылками теоретического осмысления семантических пределов права выступают преимущественно труды авторов, относящихся к направлению социального конструкционизма (П. Бергер, Т.

34

Лукман, Дж. Остин), а предпосылками реконструкции самой проблемы – труды авторов, развивавших теорию социального действия (Т. Парсонс, его последователи и интерпретаторы, в первую очередь Х. Тревиньо). Для объяснения одного из критериев семантических пределов права в работе развивается концепция «обобщенного символического посредника» (Т. Парсонс, Н. Луман, Ю. Хабермас, С. Абрутин), не нашедшая ранее подобного применения.58

Цели и задачи исследования. Целью исследования является обоснование и разработка научной концепции семантических пределов права в контексте современной информационной культуры и актуальных задач адаптации правовой системы общества к условиям, характерным для информационного общества и цифровой экономики, медиального поворота. Цель исследования определяется представлением о концепции семантических пределов права как относящейся к области (1) толкования права – поскольку она определяет общие семантические границы данного процесса; (2) применения права – поскольку она позволяет выявить случаи абсурдного либо противоречащего здравому смыслу, а значит – несправедливого правоприменения; (3) правотворчества – поскольку она лежит в основе представления о границах правовых норм и, как следствие, может использоваться при моделировании нормативных предписаний; (4) онтологии права

– поскольку, семантические пределы права могут рассматриваться как новое измерение для действия правовых норм, – а именно, относящееся к медиареальности, – наряду с территориальными или субъектными границами; (5) проблематике развития права в условиях цифровой экономики и медиального поворота в целом – поскольку, отвечая на ключевые вопросы семантики права в отношении спорный ситуаций, связанных с артефактами медиапространства, она

58 В ходе личной научной дискуссии автора с Д-ром Хавьером Тревиньо, одним из наиболее значимых исследователей творческого наследия Т. Парсонса, Х. Тревиньо подчеркнул научную новизну такого подхода (переписка от сентября 2018 года из личного архива автора).

35

может использоваться в разработке инструментов алгоритмизации права, построения экспертных систем и искусственного интеллекта в юридической области.

Задачи исследования определяются целью исследования и включают:

постановку, описание и обоснование исходной гипотезы о проблеме определения семантических пределов права в актуальных социокультурных и экономических условиях;

выявление и описание ключевых признаков современной информационной культуры как контекста, определяющего актуальность проблемы семантических пределов права;

выбор и описание репрезентативного нормативного и эмпирического материала, позволяющего обосновать актуальность и содержание проблемы семантических пределов права;

научно-методологическую квалификацию содержания проблематики семантических пределов права в междисциплинарном дискурсе социальногуманитарных наук;

изучение концепций игровой деятельности в социально-гуманитарных науках как области, в которой впервые в явной форме был поставлен вопрос о границах между «серьезным» и «несерьезным»;

анализ и интерпретацию аналогии права и игры в истории философии права, находящейся в диалектической связи с проблематикой игровой деятельности

всоциально-гуманитарных науках;

выбор и обоснование философско-правовых концепций, позволяющих осуществить проблемно-теоретическую реконструкцию семантических пределов права;

36

анализ и критическое переосмысление существующих подходов к проблемам определения принципов синтаксиса и семантики в юриспруденции и деонтической логике;

разработку методологии и формирование конкретных критериев определения семантических пределов права с опорой на междисциплинарный дискурс, ориентированный на теоретическую социологию и логику;

осуществление мысленного экспериментирования (теоретического моделирования) с выработанными критериями семантических пределов права с целью верификации полученных научных результатов;

реконструкцию полноценной масштабируемой концепции семантических пределов права для применения в толковании права и правотворчестве.

Научная новизна диссертации состоит в том, что она представляет собой первое комплексное монографическое исследование, в котором представлена актуальная для современных условий медиального поворота концептуализация семантических пределов права как понятия, обобщающего комплекс теоретических

ипрактических проблем юриспруденции, объединенных проблематикой виртуальной реальности, а также дихотомией абсурда и здравого смысла, и представлено обоснование общей методологии решения данных проблем.

В процессе исследования получены следующие обладающие научной новизной результаты:

1) Предложен обоснованный вариант интерпретации и развития как положений концепции права Л. Фуллера, содержащихся в поздних исследованиях ученого (прежде всего, в «Анатомии права» и «Принципах социального порядка»), так и намеченных автором настоящего исследования в кандидатской диссертации. В частности, сама концепция семантических пределов права отчасти призвана объяснить представление Л. Фуллера об «общеразделяемых положениях» субъектов

37

права, которые исключают из рационального и эксплицитного рассуждения все то, что не согласуется со здравым смыслом.

2)Изучена, обобщена и существенно дополнена историко-философская аналогия права и игры, развивавшаяся как в культурологических исследованиях (Й. Хейзинга), так и в собственно философско-правовых (Г. Харт, А. Росс и др.). Аналогия права и игры переосмыслена с учетом состоявшегося в современной информационной культуре «игрового поворота» и появлением принципиально новых видов игр – многопользовательских компьютерных, нередко сейчас включающих элементы виртуальной и дополненной реальностей в узком технологическом смысле слова. Обоснована позиция о наличии связи и методологическом потенциале изучения такого рода игр как моделей нормативных систем.

3)С учетом развития современной информационной культуры и необходимости осмысления общественных отношений, являющихся предметом регулирования права, осуществлена оценка возможных квалификаций коммуникации в социальной реальности по критериям воображаемого и реального, серьезного и несерьезного, игрового и неигрового. Обоснованы подходы к тому, как правовые конфликты, относящиеся к коммуникации, которая может быть охарактеризована различными комбинациями указанных характеристик, может расцениваться с точки зрения самого права. Философское, социологическое и культурологическое качество серьезности определено как один из ключевых признаков релевантности того или иного социального феномена праву.

4)Развита система представлений об абсурде и здравом смысле в праве с точки зрения действия права, применения права, толкования права и правотворчества. Изучены различные концепции абсурда в разрезе, необходимом для разрешения задач диссертации. Проанализированы системы представлений о

38

здравом смысле. Обобщены различные по своей природе интерпретации данного понятия, которые подразумевают в одних случаях отсылку к морали, в других – к базовой парадигме реальности, разделяемой в обществе, в прочих – к формальной логике. Продемонстрирована прямая связь между дихотомией абсурда и здравого смысла, с одной стороны, и семантикой содержания нормативных предписаний – с другой.

5)Выявлены отдельные ограничения деонтической логики, используемой в качестве основного инструмента нормативизма и аналитической философии права в отношении выявления критериев для определения значений понятий, используемых

вправовых текстах в контексте методологии аналитической юриспруденции. Инструментарий деонтической логики позволяет с достаточной ясностью структурировать и формализовать в целях изучения и использования синтаксис юридической аргументации, однако не всегда позволяет принципиально разрешать проблемы в «области полутени», по сути относящиеся к глубинному уровню семантики права. Дополнительно развито представление о том, что при таком положении дел полноценное использование экспертных систем (программного обеспечения, использующего машинное обучение и искусственный интеллект) в юриспруденции на современном этапе должно учитывать особенности выявления абсурдных случаев толкования правовых текстов в контексте медиареальности.

6)Разработана концепция необходимых и достаточных критериев определения семантических пределов права, которые могут выступать в качестве наиболее общих принципов юридической семантики – качества «серьезности» и «реальности», применимые к предмету общественных отношений, а не к самим общественным отношениям. Применительно к концепции семантических пределов права данные термины следует рассматривать в специальном смысле, реконструируемом с опорой на представление о функциональном соответствии

39

артефакта медиареальности и «центрального значения» понятия, используемого в правовом тексте («реальность»), а также с опорой на теоретическую социологию и представление об «обобщенных символических посредниках» («серьезность»). Разработаны примеры применения концепции семантических пределов права, основанные на теоретическом моделировании.

Методология и методы исследования. В диссертации применяются следующие основные методы: формально-юридический (догматический); сравнительно-правовой; интерпретации и проблемно-теоретической реконструкции; теоретического моделирования; интроспекции; включенного наблюдения; аналитической юриспруденции.

Формально-юридический (догматический) метод, являющийся специальным методом юридической науки, предполагает использование двух составляющих – дедуктивно-аксиоматического и гипотетико-дедуктивного способов рассуждения, применение которых в тексте исследования отражено в явной форме или подразумевается. Дедуктивно-аксиоматический способ рассуждения предполагает анализ нормативной источниковой базы диссертации с условным принятием в качестве аксиом положений действующего позитивного права и последовательным применением приемов толкования права. Гипотетико-дедуктивный способ рассуждения во всем аналогичен дедуктивно-аксиоматическому, за исключением того, что в первом используется постановка гипотезы о возможном конечном результате юридического толкования, которая затем подтверждается или опровергается. Формально-юридический метод в целом позволяет ответить на два основных вопроса: во-первых, каково позитивно-правовое регулирование определенных общественных отношений на данный момент времени; во-вторых, в каких случаях отсутствует формальная определенность правовых норм. Для целей настоящего исследования, ориентированного на концептуализацию и разрешение

40

фундаментальной проблемы определения семантических пределов права, формально-юридический метод имеет инструментальное значение, поскольку главная задача его применения – продемонстрировать границы этого метода на конкретных эмпирических примерах и соотнести их с представлением о семантических пределах права.

Сравнительно-правовой метод, также являющийся специальным методом юридической науки и развивавшийся в отечественной и зарубежной доктрине сравнительного правоведения, в том числе, в работах И.Ю. Козлихина, предполагает сопоставление юридических феноменов одного порядка, относящихся к различным правовым системам, в целях выявления сходства и различия между ними. Использование сравнительно-правового метода в настоящей работе обусловлено гипотезой о том, что проблема семантических пределов права должна рассматриваться как универсальная для всех правовых систем.

Метод интерпретации, частью которого является метод проблемно-

теоретической реконструкции, может рассматриваться как основной метод, применяемый в целях исследования истории правовых идей. Данный метод, обоснованный Д.И. Луковской, развитый А.В. Поляковым и нашедший отражение и творческое переосмысление в исследованиях Е.В. Тимошиной,59 предполагает создание оригинальных интерпретационных концепций в процессе предпосылочной и контекстуальной интерпретации текста как первичной реальности гуманитарных

59 Краткое историографическое обобщение развития традиции этого метода в рамках преемственности исследований кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского государственного университета можно найти на страницах юбилейной статьи, опубликованной в 2014 году на страницах журнала «Правоведение». См.: Юбилей Дженевры Игоревны Луковской // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2014. № 2 (313). С. 241–242. Отдельно отметим, что идея о тексте «как первичной данности и исходной точке всякой гуманитарной дисциплины» восходит в этом контексте к М. Бахтину, труды которого во многом предопределяют отраженное в отечественной литературе осмысление игрового поворота в культуре. Концептуальные основы данной методологии были выражены Д.И. Луковской в докторской диссертации, см.: Луковская Д.И. Теоретико-методологические проблемы истории политических и правовых учений: диссертация … доктора юридических наук: 12.00.01. – Ленинград, 1986. – 412 с. См. также: Луковская Д.И. Предмет и методология истории политических и правовых учений // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2007. № 3. – С. 197–211.