Примечания к главе VIII

(См. Kl. Schr., II, 402—438)

[1]

Слово Donar связано с donen — extendere [расширять, растягивать], растяжение воздуха (Haupt, Zeitschr., V, 182), точно так же, как τόνος [тон, звук] — с τείνω [растягиваю], хотя tonare [звучать] на санскрите — stan, что напоминает о таких словах, как Στέντωρ [Стентор] и stöhnen [стонать] (Kl. Schr., II, 412). В древнеанглийском, помимо Thunor (о нем есть сказание, см. II, 328), встречается еще вариант Dôr (Sal. and Sat., 51). Поэтому по древнеанглийской рубрикации над Ин.5:17 поставлено слово đunresdäg, а над Ин.5:30 — đursdäg. Норманнский хронист Дудон называет Донара Thur (Wormius, Mon., 24). В «Абренунциации» — Thuner (дательный падеж — Thunare). В средневерхненемецком — dunre (Pass., 227:81; Dietr. Drach., 110b); des dunres sun (Johannes) [сын грома (Иоанн)] (Pass., 227:59; см. Kl. Schr., II, 427). Составные слова: шведское tordön [гром, «грохот Тора»], датское torden, норвежское thordaan (Faye, 5); ср. с емтландским torn (Almqv., 297), вестергётландские thorn и tånn. В датских сказках Тора зовут Tordenvejr — точно так же в немецком ругательстве Донар упоминается как Donnerwetter. Шведские лапландцы называют бога-громовержца Tiermes (Klemm, III, 86, 87), остяки — Toruim (Klemm, III, 117), чуваши — Tóra, Tór, якуты — Tanara, вогулы — Tórom (Rask, Afh., I, 33, 44).

[2]

Древнескандинавское reiđ значит не только vehiculum [повозка], но и tonitru [гром]: lystir reiđ (или þruma) [удар грома] (Gulaþ. (ed. Hafn.), 498). Норвежское Thorsreia —tonitru [гром] (Faye, 5). Датские исследователи считают, что Asaþôrr и Ökuþôrr — это два разных существа, причем Ökuþôrr — из более поздней мифологии; тем не менее, в Sn., 25 эти два имени поставлены вместе, а в Sn., 78 Тор зовется Ökuþôrr. Тор ездит на повозке — ср. со сконийским суеверием, описанным в Nilsson, IV, 40, 4454. В Эстергётланде åska [гром или молния] называется словом goa: когда гремит гром, говорят: goa går (Kalen, 11a); goffar kör (Almqv., 347), а также — gomor går (Almqv., 384) и kornbonden går (Almqv., 385). В Голландии: onze lieve heer reed (то есть «едет») door de lucht [наш милосердный господь едет по небу]. «Бог-отец катит dbrenta (сосуды с молоком) по лестнице в подвал» (Wolf, Zeitschr., II, 54). Возможно, упомянутая в Müllenhoff, 447 (ср. с Kl. Schr., II, 422) принадлежащая великану старая kittelkar (повозка-котелок?), запряженная двумя козлами, тоже отсылает к повозке Донара? Тор носит на спине корзину: meis, iarnmeis (Sæm., 75a; Sn., 111); древневерхненемецкое meisa (Graff, II, 874).

54 Имена Hlôrriđi (Sæm., 211a) и Eindriđi не противоречат тому утверждению, что Тор либо ходит пешком, либо правит повозкой. В Sn., 101 Тор называется fôstri Vingnis ok Hlôru [воспитателем Вингнира и Хлоры] (см. I, 409). В Sn., Formâli, 12 Лориди [Loride] — сын Тора, а Лорикус [Loricus] — Thors fôstri [воспитатель Тора], его жену при этом зовут Глора [Glora].

Ёрд; обе они — дочери Фьёргвин; Ёрд — мать Тора. Если Тор = Faírguni, то он может быть и отцом, и сыном Одина; Тор, как и Фригг, — дитя земли (Kl. Schr., II, 415; GDS, 119).

[13] О Енохе и Илии, которые упоминаются вместе в древнескандинавском заговоре

игроков в кости (см. также прим. 23 к главе VII), в Fundgr., II, 112 говорится:

Литовцы называют день Вознесения Богоматери (25 марта, по-сербски — благовjест) Elyjôs diena, Ilyjos diena — днем, когда начинается или заканчивается дождь. Это название производят от глагола ilyja: идет дождь. Но, возможно, имеется в виду день Илии? Легенды об Илии, имеющие хождение в Валахии и в Буковине, собраны в Schott, 375; см. Wolf, Zeitschr., I, 180. О битве Илии с Антихристом см. Grieshaber, II, 149.

[14]

Hominem fulgure ictum cremari nefas; terra condi religio tradidit [преступно сжигать человека, убитого молнией; принято предавать его тело земле] (Plin., II, 54). Места,

куда ударяла молния, считались священными и у греков; они назывались ἠλύσια, ἐνηλύσια, потому что на них снизошел Зевс. На такое священное место нельзя было

наступать: hoc modo contacta loca nec intueri nec calcari debere fulgurales pronuntiant libri [как провозглашается в «Книгах молний», на места, которых коснулась (молния), нельзя смотреть и наступать] (Amm. Marc., XXIII, 5). Существовал специфически этрусский ритуал: в месте, куда ударила молния, приносили в жертву двухгодовалую овцу, и называли это место bidental (см. Festus, статьи «bidental» и «ambidens»; O. Müller, Etrusker, II, 171). Ограда биденталя называлась puteal, с ней можно сравнить шест со шкурой у осетин. Bidental locus fulmine tactus et expiatus ove [биденталь — это место, которого коснулась молния и которое освятили жертвоприношением овцы] (Fronto, 277). Скот, пораженный молнией, есть нельзя (Westendorp, 525).

[15]

Ὑέτος[дождь] по-умбрски — savitu (Aufr. und Kirchh., II, 268); νὺξ δ’ἄρ’ἐπῆλθε κακὴ̀ σκοτομήνιος· ὗε δ’ἄρα Ζεὺς πάννυχος [дождил непрерывно Зевс, и запад-

ный ветер ярился, всегда дожденосный55] (Od., XIV:457); ὕει ο Ζεύς [дождь от Зевса] (Athenaeus,­ IV, 73); τὸν Δί’ ἀληθῶς ᾤμην διὰ κοσκίνου οὐρεῖν [в действительно-

сти дождь — это когда Зевс мочится через сито] (Aristoph., Wolken, 373); ср. с im-

55 [Пер. В. Вересаева. — Прим. пер.]

brem in cribrum gerere [носить дождь в сите] (Plaut., Ps., I, 1:100); Διὸς ὄμβρος [дождь Зевса] (Od., IX:111, 358); οὔτε Πελοποννησίοις ὗσεν ο θεός [пелопонессцам тоже бог

не давал дождя] (Paus., II, 29:6). В Cass. Dio, LXXI, 8 египетский маг заклинает Гермеса, бога воздуха (Ἑρμῆν τὸν ἀέριον), с просьбами о дожде. Индуистский Индра —

тоже бог дождя, и он тоже посылает громовые стрелы; когда Индра пропадал, дождя не было (Holtzmann, III, 140; I, 15). В Даларне бог дождя зовется skaurman — «дождевик, человек ливня»; о громе говорили — skaurman åk, «дождевик едет» (Almqvist, 258), ср. с готским skura vindis, λαῖλαψ [буря], древневерхненемецким scûr, tempestas, grando [буря, гроза с градом], древнеанглийским scûr, procella, nimbus [шторм, ураган], древнескандинавским skûr, nimbus [ураган] (см. Kl. Schr., II, 425).

[16]

Еще одно шествие с просьбами о дожде (1415 год) описано в Lindenblatt, 301. Петрониевский оборот «uvidi tanquam mures» [мокрые как мыши] напоминает о средневерхненемецком sô sît ir naz als eine mûs [промокните, как мыши] (Eracl., 142b, из Эненкеля); в нововерхненемецком — «wie eine gebadete Maus» [как искупавшаяся мышь]. Под командованием Марка Аврелия был legio tonans [громовой легион], молитвами которого был вызван проливной дождь (Cass. Dio, LXXI, 8). Венгерскую молитву о дожде см. в Ungarn in Parab., 90, еще одну — в Klemm, II, 160 (ср. с Kl. Schr., II, 439—458).

[17]

Pikker (Kalewipoeg, 3:16, 23:358, 16:855); pikkertaati (Kalewipoeg, 20:730). О pikker

и pikne см. Estn. Verh., II, 36, 37. Пикне — являющийся в молнии, наказующий тридевятичный высший бог, карающий своим раскаленным жезлом (raudwits) малых богов, которые бегут от него (как великаны — от Тора) к человеческим очагам (Estn. Verh., II, 36—38). Pikne — это, вероятно, сокращение от pitkäinen, tonitru [гром]; это слово в его финской форме встречается в эстонской молитве о дожде (Suomi, IX, 91), оно происходит от pitkä — langus [длинный]; pitkäikäinen — longaevus [долгоживущий], а также старик = Ukko (Castrén, Myth., 39), возможна также связь с длиной молнии. О Toro,

Toor, Torropel см. Estn. Verh., II, 92.

[18]

Укко благословляет пшеницу (Peterson, 106). На побережье Бретани святой Сезни [Sezny] метнул свой молот на запустелое поле, и за одну ночь там вырос урожай из спелых колосьев (Aug. Stöber, Bretagn. Volkss. — вероятно, по Сувестру).

[19] В сказании о рыжебородом великане и повозке, запряженной золотым козлом,

тоже должен иметься в виду бог грома (Wolf, Zeitschr., II, 185, 186). У североамериканских индейцев есть мужские имена Pahmioniqua и Jhätschintschiä — то есть «красный гром» (Catlin (übers. v. Berghaus), 136, 190, 191).

[20]

Все три стадии грозы описаны у Гесиода (Hesiod., Theog., 691): κεραυνοι ἴκταρ (в один миг, одновременно) ἅμα βροντῇ τε καὶ ἀστεροπῇ ποτέοντο [горящие же

стрелы­ тесно одна за другой с громовыми ударами и молниями летели56]. Fulguratio (sine ictu [без удара]) [зарницу, отраженный отблеск удара молнии] следует отличать от fulgur.

[21]

C blecken, plechazan, с образом разверзающихся небес ср. представление, бытовавшее у бастарнов: согласно Liv., XL, 58, когда ударяла молния, бастарны думали, на них что падает небо (см. Duncker, 84). В сербских песнях молния (муња) — дочь вилы, а гром — ее брат. Месяц (мjесец) женится на Молнии (Vuk, [Lieder], I, 154, № 229—231).

[22]

У Юстингера молния называется bliks. В мюнстерской долине у Кольмара напротив горы цвергов находился город Blixberg, ныне там — руины замка Plixburg (в старинных источниках он называется Plickhsperckh; Schöpflin, Als. Dipl., № 1336). Des snellen blickes tuc [удар быстрой молнии] (Freid., 375); himelblicke [небесная молния] (Servat., 397, 1651; Roth., 3536). В Штирии himlatzen значит «сверкать», weterbliche — fulgura [молнии] (Haupt, Zeitschr., VIII, 137). Wetterleich [зарница, грозовой отсвет] (Stalder, II, 447); hab dir das plab feuer! [голубое пламя на тебя!] (H. Sachs, II, 4:19a). Голубые отсветы в грозовых тучах (Schwab, Alb., 229). О молнии говорят, что она трогает, касается: vom blitz gerührt [тронутый молнией] (Felsenb., I, 7). Молния — это искры от ударов огненного топора (см. I, 402; II, 327). Af þeim liomom leiptrir qvômo [прянули молнии, ярко сверкавшие57] (Sæm., 151a); Κρονίδηςἀφίειψολόεντακεραυνόν[Кронид ударял дымными молниями] (Od., XXIV:539); ἀργῆτι κεραυνῷ [пламенная молния] (Od., V:128, 131); trisulcum fulgur [тройная молния] (Festus; ср. с цитатой из Варрона у Нония: Non., VI, 2; Sen., Thyest., 1089); ignes trisulci [трехзубчатые огни] (Ovid., Met., II:848; Ovid, Ibis, 471); tela trisulca [трехзубчатые стрелы] (Claudian, III Cons. Hon. praef., 14); genera fulminum tria esse ait Caecina, consiliarium, auctoritatis et status [есть, говорит Цецина, три общих вида молний: советующая, подтверждающая и утверждающая] (ср. с Amm. Marc., XXIII, 5 и O. Müller, Etrusker, II, 170). У этрусков было девять богов-громометателей (O. Müller, Etrusker, II, 84). По-румынски молния называется camêg (архаичные варианты — calaverna, chalávera), straglüsch, sagietta, saetta, пронзающая молния, от lütscherna (lucerna?). Литовское źaibas — молния, Perkuno źaibas — удар молнии, от źibeti, блестеть (Nesselmann, 345). Fulguratio, зарницу, отблеск далекой молнии без грома, финны называют Kalevan tulet, Kalevan valkiat, то есть Calevae ignes, bruta fulmina autumnalia [огни Калевы, отблеск закатных молний]; также kapeen tulet, genii ignes [огни духа]; по-гречески молнию называют πῦρ Διὸς[божий огонь], в иудейской традиции — божье пламя.

[23]

Tonitrus [гром] — toniris chlaccha [удар грома] (Hattem., III, 598b); tonnerklapf [удар грома] (Justinger, 383). Donnerklöpfige wort [громовое, громыхающее слово] (Franz.

56[Пер. Г. Властова. — Прим. пер.]

57[Пер. А. Корсуна. — Прим. пер.]

Simpl., I, 231); другие обороты со значением «удар грома» — dôzes klac (Parz., 379:11;

Troj., 12231, 14693); donrescal (Fundgr., II, 116); tonnerbotz (Garg., 270b, 219b) от donerbôz. Древневерхненемецкое skrugga, tonitru [гром], ср. со skröggr — fulminans [сверкающий]. Датские tordenskrald, tordenbrag; нижненемецкие grummelwier, grummelschuur, grummeltaaren (громовая туча) (Lyra, 103, 117; см. выше). В нововерхненемецком — der Donner rollt, grollt [гром раскатывается, громыхает]. Молнию сравнивают со взглядом птицы, а гром — с хлопаньем ее крыльев (Klemm, II, 155). Орел Зевса держит молнии, и орел же поднимает штормовой ветер (см. II, 60, 61), ср. с рассветной птицей.

[24]

По-древневерхненемецки молнию называли donarstrâla (Graff, VI, 752) и laucmedili (Gloss. Jun., 191; Graff, II, 707); в средневерхненемецком — blicschôz mit dunrslegen [стрела молнии с ударом грома] (Pass., 89:49; 336:9); des donres schuz [стрела молнии] (Freid., 128:8); donrestrâl der niht enschiuzet [удар молнии, (никого) не поразивший] (Turl., Wh., 11a); dornstrâl [удар молнии] (Grieshaber, 151); die donerblicke [вспышки молний] (Fundgr., I, 73); donresblicke [вспышки молний] (Freid., 123:26); des donrisslac [ударом молнии] (Fundgr., II, 125); ob der doner zaller frist slüege, swann ez blekzend ist [если бы гром ударял всегда, когда сверкает молния] (W. Gast, 203); swaz [h]er der heiden ane quam, die sluoc er alse ein doner sân [сколько язычников не перешло бы (его дорогу), он всех поражал, как громом] (Rother, 2734); dô sluog er alsô der thoner, for dem sich nieman mac bewarn [он ударил, как гром, от которого невозможно защититься] (Diemer, 218:8); schûrslac [удар бури] (Helbl., VIII:888); wolkenschôz [стрела (из) туч] (Lanz., 1483); weterwegen [погодный камень] (Pass., 336:10, 2); древневерхненемецкое drôa, drewa значит minae, oraculum [угроза, пророчество] и fulmen, ictus [молния, удар] (Graff, V, 246) — вероятно, это связано с тем, что молния есть явление угрожающее и предзнаменующее? Старофранцузские выражения: es foldres (foudre) du ciel [молния с неба] (Ogier, I, 146); foudre qi art [пылающая молния] (Guiteclin, II, 137); le tonnerre a sept différentes formes pour se manifester aux Polognots [Solognots]. Il tombe en fer, alors il brise tout; en feu, il brûle; en soufre, il empoisonne; en genuille [guenille?], il étouffe; en poudre, il étourdit; en pierre, il balaye ce qui l’environne; en bois, il senfonce où il tombe [грозу жители Солони представляют себе в семи различных формах: она сходит в виде всесокрушающего железа, в виде сжигающего огня, в виде ядовитой серы, в виде удушающего пепла (?), в виде оглушающего пороха, в виде камней, обрушивающихся на все вокруг, в виде падающего дерева] (Mem. celtiq., II, 211).

[25]

О громовых стрелах см. 9.Bamberger Bericht, 111. Помимо donnerstein, в том же значении используются еще термины wetterstein, krottenstein. Сказано: herre got, und liezt du vallen her ze tal ein stein, der mir derslüege [господи боже, это ты дал упасть в эту долину камню, меня поразившему] (Suchenw., 78:175). Обломок громовой стрелы, который сам восстанавливается в руке у человека, приобретает невероятную силу (Haupt, Zeitschr., III, 366). Громовой камень весом в два с половиной центнера находится в церкви в Энсгейме (Garg., 216a). Вестергётландское Thorskäjl (громовая стрела), шведское Thorviggar (громовые стрелы; Sjöborg, Nomenclat. f. nordiska fornlemningar,

100 и далее)­ . Стрела и молния Индры называются svarus — от svar, coelum [небо], солнце (Benfey, I, 457; ср. с ἠλύσια (см. выше, прим. 14)). О «стрелах альпов» напоминает

древнеиндийское представление, согласно которому «vitulum veluti mater, ita fulmen Marutes sequitur» [как корова следует за теленком, так за марутами следует молния] (Bopp, Gloss., 364a; ср. с mugientis instar vaccae fulmen sonat [удар молнии звучит как коровье мычание] (Bopp, Gloss., 262a)). Только Афина владеет ключами от хранилища громовых стрел (Aesch., Eum., 727, 728), — а в сказке ключи от запретной комнаты в раю есть только у Марии. По-литовски громовая стрела называется Perkuno kulka, ядром Перкуна. Сербское стрjелица.

[26]

Название Miölnir можно сравнить со словом «молния», которое в Miklos., 50 производится от mljeti, conterere [молоть, перемалывать]. Молот — инструмент простой и древний, незаменимый практически во всех ремеслах, во многих традициях сделавшийся сакральным символом. На пограничных камнях вырезали hamarsmark [знак молота]: крест с загнутыми краями, ; в более поздние времена границу владений обозначал отмеченный крестом дуб (Kl. Schr., II, 43, 55). Знаком молота осеняли кубок или чашу (signa full): hann gerđi hamarsmark yfir [он совершил знак молота] (Hâkonar gôđa s., XVIII). Thor med tungum hamrum [Тор с тяжелым молотом] упоминается еще в Landstad, 14. На статуе Тор был изображен с огромным молотом в руке (Ol. Helga s. (ed. Christ.), 26; Fornm. sög., IV, 245). Тот факт, что молот считали священным и делали его изображения, подтверждается таким местом у Саксона (Saxo (ed. Müller), 630): Magnus inter cetera trophaeorum suorum insignia inusitati ponderis malleos, quos joviales vocabant, apud insularum quandam prisca virorum religione cultos, in patriam deportandos curavit [среди других знаковых трофеев Магнус приказал доставить на родину не­ обычно тяжелые молотки, которые называют молотками Юпитера, — в былые времена на одном из островов их религиозно почитали]. Речь идет о времени между 1104 и 1134 годом. В Германии (вероятно, в более ранние времена) молоты и дубины как символы Донара вмуровывали в стены церквей или в городские ворота; это связывалось с варварскими верованиями и сказаниями о дубинках (Haupt, Zeitschr., V, 72). Сюда же следует отнести легенды о молоте дьявола, называемом еще donnerkuhl, hammerkuhl (Müllenhoff, 268, 601; ср. с II, 589). Пикне носит с собой молнию в виде железного жезла (см. выше, примечание 17).

[27]

Тор — враг великанов (см. I, 860, 861). Тор преследует великанов так же, как Вотан — подземных жителей. Великаны отказываются приходить на тот праздник, где присутствует Торденвейер (см. I, 411, 866). Когда ударяет молния, в Сконе говорят: это Тор убивает троллей (Nilsson, IV, 40). Der (tievel) wider unsih vihtet mit viuren (viurînen) strâlen [он (дьявол) поражает нас огненными стрелами] (Diemer, 337:9).

[28]

Hamer sla bamer, sla busseman dot! [ударь, милосердный (?) молот, пришиби буку насмерть!] (Müllenhoff, 603); ср. с Hermen sla dermen [Гермен, ударь по арфе] (см. I, 631); bim hammer! [(клянусь) молотом!] (Corrodi, Professer, 16, 58; Corrodi,

Vikari, 11); tummer und hammer [гром и молот] (Corrodi, Professer, 96). «Да вобьет тебя крестовая молния [Kreuzdonnerwetter] с небес на десять тысяч клафтеров в землю!». Du widertuo ez balde, oder dir nimet der donner in drin tagen den lîp! [быстрее возвращайся или через три дня гром заберет твою жизнь] (Wolfd. [Fromm.], 331:3, 4; Haupt, Zeitschr., 4). Существует датская клятва «ney Thore gud!» [нет, богом Тором!] (Wormius, Mon. dan., 13). Еще говорят: daß dich der donnerstag! [буквально: «чтоб тебе четверг!»] (Phil. v. Sittew., II, 680); donnstig! (donner!); du donnstigs bub! (Gotthelf, Erz., II, 196, 195). Литовцы, рассказывает Эней Сильвий, верили, что у Перкуна [Percunnos] есть огромный молот, которым он освобождает солнце из плена (Kurländ. Send., II, 6; N. Preuß. Prov. Bl., II, 99; ср. с Tettau und Temme, 28). Литовцы говорят: «Kad Perkuns pakiles deszimt klafterin tave i zeme itrenktu!», то есть «Да восстанет Перун и тебя на десять клафтеров в землю да вобьет!» (см. статью [Августа] Шлейхера в Ber. der Wiener Acad., XI, 108, 110). Этруски наделяли молотом бога Манта [Mantus] (Gerhard, 17).

Помимо молота, у Тора также были megingiarđar (fortitudinis, roboris cingula [пояс силы, твердости]) и iarngreipr (chirotecas ferreas [железные перчатки]) (Sn., 112, 113). Er hann spennir þeim (megingiörđum) um sik, þâ vex honum âsmegn hâlfu [он опоясывается своим (поясом силы), и вполовину прибавляется божественной мощи] (Sn., 26); þâ spenti hann megingiörđum [тогда опоясался он поясом силы] (Sn., 114); этот megingiarđar напоминает о таких строках из Laurîn, 890, 906, 1928: zebrechent sîn gürtelîn, do hât er von zwelf man kraft [повяжет он свой поясок и получает силу двенадцати человек]. Пояс придает силы и мудрости (Wigal., 332), указывает верный путь (Wigal., 22, 23). Пояс утоляет голод (Fierabras, 209), ср. с поясом сытости. Victoriae zona [пояс победы] упоминается в Saxo (ed. Müller), 124. В норвежских сказках поясу силы Тора соответствует голубая лента (Norske folkev., № 60, S. 365, 374, 376; Müllenhoff, Schl.-Holst. Märchen, № 11; Moe, Einl., S. XLVI).

[29]

Согласно Schott, Deutschen in Piemont, 300, 340, саламандру, появление которой в Альпах считается предвозвещением начала грозы, называют wettergiogo [погодный червь]. Самки жуков-рогачей заносят в дома раскаленные угли (оденвальдское поверье)­ .

[30]

Считалось, что у barba Jovis есть целительные свойства (Caes. Heisterb., VII, 15). Jovis herba [трава Юпитера] — husloek [«домашний лук», молодило] (Mone, Quellen, 289a); hûslouch (Mone, VIII, 403); donderloek [громовой лук] — crassula major [большая толстянка] (Mone, Quellen, 283); dundarlök (Dybeck (1845), 61); Jovis caulis [кочан Юпитера] — sempervivum magnum [большое молодило] (Diosc., IV, 88); подревнеанглийски barba Jovis [омела, борода Юпитера] называлась þunorvyrt [борода Тунара]. «It is still common in many parts of England, to plant the herb houseleek upon the tops of cottage houses» [во многих частях Англии до сих пор принято высаживать молодило на крышах небольших домов] (Hone, Yearb., 1552); ср. с II, 891. В Швейцарии «метла грома» — hexenbesen [ведьминская метла] (Stald., II, 42). Немних называет glecoma hederacea [будру плющевидную] donnerrebe, gundrebe. Считается, что donnernessel [громовая крапива], urtica dioica [крапива двудомная], выдерживает удар молнии.

Финское ukon tuhnio [гриб Укко] — fungus, fomes [гриб-трутовик]; ukon nauris [репа

Укко] — rapa [турнепс]; ukon lummet [пучок Укко] — caltha palustris [калужница болотная]; ukkon lehti [лист Укко] — folium (lappa) [лист (лопуха)]. Jovis colus, Διὸς ἠλακάτη

[веретено Юпитера, Зевса] — clinopodium, verbena [пахучка, вербена] (Diosc., III, 99; IV, 61); Jovis madius [майский Юпитер] — catanance, herba filicula [катананхе голубой] (Diosc., IV:132); ἱερα τοῦ θεοῦ φηγός [священный дуб этого бога (Зевса)] в Додоне (Pausan., I:17); Jovis arbor [дерево Юпитера] (Ovid., Met., I:104). Тирольское громовое дерево упомянуто в Wolf, Zeitschr., II, 61. Малиновки и жуки-олени притягивают молнию, а Wannenweihe [обыкновенная пустельга] ее отводит (см. II, 128). Всеобщая традиция — бить в церковные колокола, чтобы отвести грозу, то есть, очевидно, чтобы отогнать языческого бога христианским перезвоном. Фракийцы стреляли в небо во время грозы (см. I, 156), а также при затмениях (см. II, 181).

[31] Представляет интерес хеннебергское суеверие, касающееся габергейса, или небес-

ной козы, — так называли паука phalangium opilio [cенокосца обыкновенного] (он же — Maler Müller; см. Brückner, Henneb., 11). Словом horsgök [конь-кукушка] раньше называли собственно коней (Runa, III, 14, 15). Бекас по-фински называется taivaan vuohi [небесная коза]. Считается, что эта птица летает между раем и адом и блеет в воздухе (Schiefner, Finn. Wrtrb. [чит. Finn. Märch.], 612). По-литовски бекас тоже зовется dangaus oźys [небесной козой] (Nesselm., 31), а по-латышски — Pehrkon ohsols [козой Перкуна] (Possart, Kurland, 228).

В «Песни о Хюмире» Тор именуется hafra drôttinn [повелителем козлов]; его козлов зовут Tanngniostr и Tanngrisnir, dente frendens [скрежещущие зубами]; в латинском nefrendes, «нежующие», еще не имеющие зубов = arietes или porci nondum frendentes [бараны или свиньи, еще не способные пережевывать пищу зубами]. Tanngniostr встречается и в качестве мужского имени (Kormaks., 54, 134, 136).

[32]

Donerswe (Ehrentraut, Fries. Arch., I, 435; Haupt, Zeitschr., XI, 378); de Donrspah

(Notizenbl., VI, 306). Thurislô, судя по всему, значит «лес великанов», а не Thonareslô [лес Тунара] (Trad. Corb., см. I, 850, 851); однако в древнеанглийском Thunres leá [лес Тунара] (Kemble, III, 443; IV, 105; V, 84, 243). В Скандинавии — Thörsleff (Molbech, Dipl., I, 173; почему не Thors-?). В Швеции находятся Thorsby, Thorshälla, Thorslunda, Thorstuna, Thorsvi, Thorsåker, Thorsång, Thorsås, Thorsö. О Thôrstuna и Thorsåker см. Schlyter,

Sv. indeln., 32. На Фюнене — Thorseng, в Шлезвиге — Thorshöi (Müllenhoff, 584). В Норвегии: Thôrsey, Thôrsnes, Thôrshof (Munch, Om Sk., 107). Название Thorsnes [мыс Тора] (Landn., II, 12) происходит от традиции поднимать в этом месте изображение Тора на столпах. Thorsharg = Thorshälla [зал Тора] (Hildebr., III). Thorsborg [гора Тора] упоминается в Gutalag, 94, а в Gutalag, 317 уточняется, что это известняковая гора. Thorshafn [деревня Тора] — на Фарерских островах.

[33]

К тем немногим немецким именам, в которых содержится корень «donar», можно добавить еще имя Donarpreht (Haupt, Zeitschr., VII, 529). Имя Albdonar связано

с растением­ albdona. В Kemble, № 337 вместо Thoneulf следует читать Thonerulf [«волк Тунара»]. В саксонской хронике 920 года упоминается имя Durcytel. Представляет интерес староирландское имя Tordealbhach: согласно О’Брайену (O’Brien, cтатья «dealbhach»), оно значит Thoro similis [схожий с Тором]. В «Саге о битве на пустоши» упомянуто имя Thorhalli. Молнии короля Ториля [Toril] опаляют море, сжигают леса и пожирают города (Haupt, Zeitschr., IV, 507, 508) — похоже, здесь имеется в виду сам Тор; возможно, должно быть Torkil? Thorild — женское имя; ср. с Thorkarl.

[34]

Vîngþôrr как имя Тора упоминается в Sæm., 70a; об Eindriđi см. выше, примечание 2. Тор зовется harđhugađr [сильным духом] (Sæm., 74b), а ётун — hardrâđr [жестоким] (см. I, 858). Fôstri Hlôru, Vîngnis [воспитатель Хлоры, Вингнира] = fôstri Hlôrriđa [воспитатель Хлорриды]. Jarđar burr [сын земли] (Sæm., 70a, 68a, 157); Fiörgynjar burr [сын Фьёргюн], Hlôđynjar burr [сын Хлодюн], Yggs barn [сын Игга] (Sæm., 52a). Veor [священный] — это то же самое имя, что и Verr, Vir? Ср. с древнеанглийским veor (хотя древнескандинавское слово, производное от него, приняло бы форму viörr).

[35] Представление о Торе как о сыне (в «Эдде» он либо юноша, либо молодой мужчи-

на) не вполне сочетается с образом «старого прадеда». В Saem., 54b Тор зовется sveinn [мальчиком], а в Saem., 85b — Asabragr [повелителем асов]. Можно ли предположить существование двух Донаров? В Скандинавии, как можно заключить, Тора боялись больше, чем Одина: мужских и женских имен с упоминанием Тора — множество, а таковых с упоминанием Одина — крайне мало.

[36]

Magni (robustus [крепкий]) и Môđi (animosus [смелый]) — сыновья Тора от Ярнсаксы [Jarnsaxa] (Sn. 110; ср. с I, 339); Тор сам наделил их âsmegin и âsmôđr [силой и мощью асов]. В других источниках Ярнсаксой зовут великаншу. Сам Тор называет себя Magna fadir [отцом Магни] (Sæm., 76a). Дочь Тора становится невестой Альвиса (Sæm., 48a—b); ее ли Тор зачал от Сиф, ее ли зовут Þrûđr, robur [твердость, верность] (Sn., 101, 109)? Самого Тора называют þrûđugr âss [крепчайшим асом] (Sæm., 72b); þrûđvaldr gođa [сильнейший бог] (Sæm., 76a); его молот — þrûđhamarr [крепкий, верный молот] (Sæm., 67b).

[37] Ни гильдесгеймское побивание деревянной колоды камнями (ср. с этим риту-

ал «распиливания старухи», II, 286), ни катание колеса в Трире (Hocker, Moselland (1852), 415) не удается связать с Юпитером. Трирский ритуал, впервые упомянутый в 1550 и в последний раз — в 1779 году, проходил следующим образом: в первую неделю Великого поста, в четверг, в Марксберге (Доннерсберге, Думмерсберге) устанавливали дуб и колесо. На Invocavit, в первое воскресенье Великого поста, дерево срубали, колесо поджигали и катили в Мозель. Колесо, особенно горящее, — символ грома, Донара; оно было изображено на гербе князей Доннерсбергских, кастелянов Кохема (Hontheim, II, 5; табл. V); колесо же — на гербе князей Роля (Roll — «гром»);

на гербе князей фон Хаммерштейн изображены три молота. На сигнуме германских легионов (XIV и XXII) было колесо (rota): на табличке запечатлевали надпись «Leg. XXII» и колесо с шестью спицами. Такое же колесо с шестью спицами изображено на гербах Майнца и Оснабрюка (Fuchs, Mainz, II, 94, 106). В «Саксонской хронике» Конрада Боте (Bothe, Sassenchronik, 171) Кродо носит колесо. Связано ли это гербовое колесо с понятием Rädelsführer [главарь; Rädlein — круг (объединение ландскнехтов)]?

[38]

О священном статусе четверга см. Nilsson, IV, 44, 45. Tre Thorsdagsqvällar [три вечера четверга] (Dybeck, Runa, IV, 37, 43; Cavallius, I, 404). В шведских сказках духи являются и околдовывают людей thorsdagsnatt [ночью в четверг]. Того, кто работает в Троицыно воскресенье, поразит молнией; потому в этот день женщины неохотно шили и вышивали (Haupt, Zeitschr., III, 360). Такое осквернение священных дней тканьем, шитьем или вязанием упоминается довольно часто; Servat., 2880:

Бедная девушка пряла в день Богородицы, и нить пристала к ее языку и губам (Maerl., II, 219). О женщинах, прядущих в воскресенье, см. Müllenhoff, 168. Тот, кто мотает лён в воскресный церковный праздник, превращается в камень (Reusch, № 30). Прясть было запрещено в дни Берты и святой Гертруды (см. I, 522, 526, 539), у греков —

вдень Бахуса (см. II, 479). Пряжа, вытканная в запретный день, приобретала особую силу (см. II, 708, 709); ср. с поверьями относительно teigtalken [замешивания теста]

всвятой день (см. раздел «Суеверия», G, строка 194). Опять же: si quis die dominico boves junxerit et cum carro ambulaverit, dexterum bovem perdat [если кто-то в божий день запряжет быков и поедет в повозке, то следует отобрать у него того быка, какой запряжен справа] (Lex Bajuv., VI, 2:1).

=

или гунированные формы, производные от корня div, tiv (splendere [сиять])5. Если Tuisco, имя землерожденного родового бога германских племен, действительно следует читать как Tivisco, Tiusco (как дальновидно предположил Иоганн Цойс — см. Zeuss, 72), то очевидно, что под ним имеется в виду просто некая неопределенная божественно-небесная сущность — можно усматривать здесь Вотана или другого бога (но не самого Тиуса, поскольку Tiusco произведено от того же корня, что и его имя) [3].

С понятием о небесах граничит таковое о дневном свете, который также персонифицировался в виде божества. У Феста: Lucetium Jovem appellabant, quod eum lucis esse causam credebant [источник света называют Юпитером Светоносцем]. Достаточно сказать, что само слово dies [день] (ср. с diu, dio) связано с deus и divus [бог]; Юпитера называли Diespiter, то есть diei pater [отец дня], соответственно, dies — древняя форма родительного падежа. В единственном числе это слово может быть как мужского, так и женского рода, потому корень Ju, Dju с прибавлением n встречается и в женских формах: Juno, Jovino, Djovino, Diana; diena, литовское название дня, — женского рода, в то время как русское день, польское dzien, сербское дан — мужского, как и санскритские divan, dina. В германских языках в значении «небо» или «день» слова с этим корнем не встречаются, но можно вспомнить примеры из греческого: Cretenses Δίατὴν ἡμέραν vocant, ipsi quoque Romani Diespitrem appellant ut diei patrem [критяне

называют (его) Зевсом-днем, как и сами римляне — Диеспитером, то есть отцом дня] (Macrob., Sat., I, 15); поэтические и дорийские формы Ζῆνός, Ζανός, Ζηνί, Ζανί, Ζῆνα, Ζᾶνα (вместо Διός, Διΐ, Δία) соответствуют вышеописан-

ным словоформам6; этруски называли Юпитера Tina, то есть Dina (O. Müller, [Etrusker], II, 43) [4].

Еще одна производная форма от того же корня с другим суффиксом — это древнескандинавское tîvor (deus?) (Sæm., 6b)7 и древнеанглийское tîr (tiir в Cod. Exon., 331:18 — gloria, splendor [слава, сияние]) с родительным падежом tîres; древнесаксонское tîr с родительным tîras, tîreas; сюда же я отнес бы древневерхненемецкое прилагательное ziori, ziari, zieri (splendidus [сияющий]) и латинское decus, decor, decorus [слава, блеск]. Древнеанглийские поэты использовали слово tîr только для усиления значения других слов: tîrmetod (deus gloriae, summus deus [бог славы, высший бог]) (Cædm., 143:7); äsctîr vera (hasta gloriosa virorum [мужей славное копье]) (Cædm., 124:27); äsca tîr [слава копий] (Cædm., 127:10);

5Иногда (достаточно редко) в древнескандинавском встречается еще вариант dîar (Sæm., 91a; Sn., 176; Yngl. saga, II), связанный скорее с θεός, чем с δῖος.

6Известно, в какие заблуждения впадает платоновский Сократ, когда пытается объяснить происхождение форм Ζῆνα и Δία (Plato, Cratylus (ed. Bekker), 29); θεός он производит от θεῖν currere [бежать, двигаться] (Plato, Cratylus, 32).

7Или же следует читать tivor и связывать эту форму с древнеанглийскими tifer, tiber, древневерхненемецким zepar?

с Зевсом. Вспомним­ еще, что эпитет «отец» применялся не только к ЮпитеруДиеспитеру, но и к отцу войн — Marspiter9.

В древнейших сохранившихся сообщениях о германской религии Цио называется одним из высших богов. Марс считался верховным богом у всех германцев — он упоминается в источниках одновременно с Меркурием. Свидетельства собраны в I, 19610. В Tacitus, Hist., IV, 64 тенктеры говорят: communibus deis et praecipuo deorum Marti grates agimus [мы благодарим общих богов и главу богов Марса]; у нас нет оснований относить эти слова к Вотану, который чаще всего занимал высшее положение, — вполне вероятно, что у определенных германских племен главой богов действительно считался Цио. В еще более опреде-

ленном свидетельстве Прокопия (Procop, XII, 15) речь идет о почитании Ареса (Ἄρης) у северных племен11; прямо говорится: ἐπεὶυ θεὸν αὐτόν νομίζουσι μέγιστον εἶναι [считают этого бога наивысшим]; слова Прокопия можно срав-

нить с Иорнандовым описанием готского Марса; в обоих случаях речь идет о человеческих жертвоприношениях, и поэтому Цойс (Zeuss, 22) усматривает в этом черты поклонения Вотану, так как именно Вотану, по словам Тацита, приносили в жертву людей; однако у Тацита ничего не сказано о том, что такие жертвоприношения совершались только для Вотана — напротив, о гермундурах говорится (Tac., Ann., XIII, 57), что они приносили мужчин (viri) в жертву и Марсу (упомянутому первым), и Меркурию. Иорнанд отождествляет готского Марса с гетским Gradivus pater [отцом Градивом], упомянутым в Virg., Aen., III:35; при этом он, вероятно, думал о конкретном боге войны, а не о высшем всеобщем божестве, которое и именем, и сущностью одновременно соответствовало бы еще и представлениям о Марсе. Самостоятельность бога войны подтверждается скифскими и аланскими сказаниями о мече войны, которые нам еще предстоит рассмотреть; если где-то и соприкасаются традиции гетов, скифов и готов, так это именно в части почитания Марса. Вспомним и позднее свидетельство Видукинда (Pertz, V, 423) о высоко поднятом саксонском изображении Марса. Донар и Вотан, Юпитер и Меркурий временами уступают место Цио, а в других случаях выступают вместе с ним в триединстве. Вполне понятно, почему в процитированной в I, 332 глоссе Марсом называется

9Gellius, V, 12.

10У Флора (Florus, II, 4): mox Ariovisto duce vovere de nostrorum militum praeda Marti suo torquem. Intercepit Jupiter votum, nam de torquibus eorum aureum tropaeum Jovi Flaminius erexit [вскоре при вожде Ариовисте они клятвенно обещали своему Марсу гривны с наших воинов. Обет перехватил Юпитер: из этих гривен Фламиний воздвиг ему золотой трофей. — Пер. А. Немировского]. Речь здесь идет об инсубрийских галлах, побежденных во времена первого консулата Фламиния (225 год до нашей эры). Эти галлы во многом схожи с германцами, а имя их вождя напоминает об имени короля свевов.

11Их общее название — Θουλῖται [фулиты], но Прокопий специально оговаривает, что к ним относятся и Γαυτοί [гёты], которых он вполне справедливо отличает от Γότθοι [готов] (ср. с Gött. Anz. (1828), 553).

Seibertz, Urkundenbuch): № 11 (962 год) — Eresburg; № 25 (1030 год) — уже Mersburg; I, 98 (1043 год) — mons Eresburg [гора Эресбург]; № 51 (1150 год) — mons Eresberg; № 70 (1176 год) — mons Eresberch; № 85 (1184 год) — Heresburg; № 115 (1201 год) — mons Martis [гора Марса]; № 153 (1219 год) — Mersberch; № 167 (1222 год) — Eresberch; № 179 (1228 год) — mons Martis; № 186 (1229 год) — mons Heresberg [гора Гересберг]; № 189 (1230 год) — mons Martis и Mersberg. Название mons Martis употреблялось учеными людьми, Mersberg ходило в народе, а Eresberg — историческое, древнее обозначение этой местности. Mons [гора]

иcastellum [замок] употребляются наравне, Berg [гора] и Burg [замок] в данном случае также равнозначны. Видукинд Корвейский (Widukind, II, 11) и Дитмар Мерзебургский (Dietmar, II, 1), описавшие это место в 938 году, используют варианты Heresburg и Eresburch соответственно. Согласно «Корвейским анналам» (Pertz, V, 8), Эресбург был посвящен одновременно Аресу и Гермесу (Марсу

иМеркурию).

Растения тоже посвящали Тюру. Древнескандинавское Tŷsfiola [фиалка Тюра] — это, вероятно, калька с латинского viola Martis [фиалка Марса], название фиалки душистой; Tŷrhialm [шлем Тюра] (aconitum [аконит]) еще назывался Thorhialm, Thorhat (шлемом, шляпой Тора), ср. с немецкими Sturmhut, Eisenhut [штормовая, железная шляпа], в датском — troldhat [шапка тролля]: этой траве приписывали магические свойства, а ее шлемовидную форму увязывали с образом воинственного бога — Тюра или Тора. Tŷviđr [древесина Тю(ра)], датское Tyved, Tysved — daphne mezereum [волчеягодник обыкновенный]; в хельсингском диалекте — tis, tistbast, волчник, красивый ядовитый цветок [7].

Эти названия мест и растений уже свидетельствуют о широком распространении культа Тюра, но особого внимания заслуживает то, с чего мы начали, — название третьего дня недели: в этом виде имя соответствующего божества до сих пор живет не только в Скандинавии и Англии, но и в народной швабской и швейцарской речи. Все варианты названий вторника собраны в Schm., IV, 214. Есть еще одно свидетельство в пользу исключительной древности почитания Цио в Швабии: в вессобруннских глоссах встречается такой древний перевод, как Cyuvari = Suâpa [свевы] (MB, VII, 375; Diut., II, 370); я полагаю, что под Cyuvari имеются в виду не Teutonoari [тевтоноарии] (как утверждает Цойс — Zeuss, 146), а Ziowari — Martem colentes [почитающие Цио, Марса];

древневерхненемецкое слово warian, как и латинское colere, значило одновременно и habitare [обитать], и θεραπεύειν [служить, почитать]; соответственно, свевы — это θεράποντες Ἄρηος [служители Ареса].

Но и это не всё: дополнительная (и крайне важная) информация об имени и сущности древнего бога войны заключена в рунической письменности.

Известно, что каждая руна имела свое название; названия эти могли в какойто степени варьироваться у разных народов, но в их основе всегда лежали одни и те же весьма древние корни. Среди древневерхненемецких рун D звалась dorn, T — tac, в то время как аспирата Z, которой завершался алфавит, носила имя

верхненемецких­ алфавитах ↑ используется в качестве tac, а символ в некоторых вариантах называется Zio, а в других тоже носит название Eo, Eor, Aer. В нескольких древнеанглийских алфавитах придается двойное название, — Tir и Ear, хотя Тиром в них же уже названа руна ↑. Можно заключить, что Тир

иЭар — Цио и Эо (Эор) — это два имени одного и того же бога, оба имевшие хождение у различных племен, как нижне-, так и верхнегерманских. Что касается Нижней Германии, то, во-первых, англосаксы использовали руну Ear, а, вовторых, именно там, в вестфальском регионе, располагался замок с интересным названием Eresburg, Aeresburg (см. I, 307), бывший в свое время центром местного язычества и находящийся в непосредственной близости от Ирмансуля. Изначально это место называлось не Eresburg, а Eresberg (точно так же, как Зигбург = Зигберг, см. I, 431), что следует из латинского названия mons Martis [гора Марса]

иболее позднего Mersberg16 — начальную m здесь можно объяснить слиянием из «in dem Eresberge, Aresberge»17; с другой стороны, название Mersberg могло возникнуть под влиянием латинского mons Martis. В другой части Вестфалии на-

ходится город Marsberg18. Соответственно, Eresberc — это, изначально, Ziesberc [гора Цио], Sigtiwesberg [гора бога победы], нечто схожее с Ἀρειόπαγος, πέτρα, πάγος τ’ Ἄρειος [Ареопагом — скалой, горой Ареса] (Aeschyl., Eum., 690).

На подобную связь с большей очевидностью указывают верхненемецкие, в первую очередь — баварские (маркоманские) названия третьего дня недели:

Ertag, Iertag, Irtag, Eritag, Erchtag, Erichtag, явно связанные с руной Eor и до сих пор сохраняющиеся у баварцев, австрийцев и тирольцев, в то время как швабы и швейцарцы (как бывшие Ziowari) сохранили вариант Ziestag; по границе проживания этих народов в былые времена, вероятно, проходила и черта между культами Эора и Цио. Стоит признать, что в составном слове Ertac отсутствует -s как показатель родительного падежа (ср. с Ziestac), а мои поиски варианта Erestac19 в документах XIII—XIV веков успехом не увенчались; и всё же следует предполагать существование древневерхненемецкой формы Erestac, соответствующей позднему Eresberc, — решающим аргументом здесь должно быть совпадение двойных названий дня и руны. Можно было бы предположить, что первый корень в Ertag — это Erde, Земля (см. главу XIII). Стоит, однако, помнить, что в древности Землю полагали в центр вселенной и не считали просто

15В одной из поэм в Сod. Exon., 481:18 эта руна названа одними гласными: ea.

16Эресбург, или Мерсберг, находился в pagus Hessi saxonicus [саксонской части Гессена] (Registr. Sarachonis, 42, 735), ср. с Wigand, Archiv, I, 1, 36, 37; II, 143, 268.

17Так, например, название Motgers происходит от «in dem Otgêres hove».

18В районе Marstem, Marshem, Marsem (недалеко от Везера, у Маркло; Reg. Sarachonis, 42, 727).

19В процитированном у Шмеллера (Schm., I, 97) отрывке из проповедей Кайзерсберга упоминается Eristag, однако такая форма использована для лучшего сочетания с латинским dies aeris [день воздуха], от которого автор производит германское слово.

одной из планет, соответственно, в честь Земли не могли назвать день недели; ни у одного народа не обнаруживается дня, посвященного Земле, — если только не истолковать в этом духе посвящение Венере, или Фрейе. В связи с Ertag вспомним место под названием Eersel (цитата из Грамая в I, 355): в этом названии не имеется в виду ни era (honor [честь]), ни Era как персонификация чести (см. главы XVI, XXIX) — под Eer подразумевается всё тот же бог дня недели. Стоит отметить, что Ertac и Erdag, помимо прочего, — мужские имена; важно и то, что таксандрийский Eersel находился недалеко от таких уже упомянутых мест, как Tisberg [«гора Тиса»] и Fanmars [«святилище Марса»] в Эно [9]. Добавим к этому нечто гораздо более важное. Принимая во внимание то, что Цио в своем качестве управителя войн тождествен Зевсу, с первого взгляда можно понять, что имя Eor, Er, Ear совпадает с Ἄρης, именем сына Зевса; германцы отдали главенствующее положение Зевса своему Вотану, отчего Тюр превратился в сына высшего божества. Не здесь ли коренится значение неясной формы Eor?

Легкий намек на такое истолкование можно обнаружить в описании соответствующей руны из древнеанглийской поэмы:

Ear biđ egle eorla gehvilcum, þonne fästlîce flæsc onginneđ hræv côlian, hrusan ceosan

blâc tô gebeddan. blæda gedreosađ, vynna gevîtađ, vera gesvîcađ,

то есть Ear fit importunus hominum cuicunque, quum caro incipit refrigescere pallidumque corpus terram eligere conjugem. Tunc enim gloriae dilabuntur, gaudia evanescunt, foedera cessant [Ear невыносим любому человеку: плоть начинает остывать, а бледный труп землю выбирает в жены. Тогда слава утекает, радость уходит, союзы распадаются]. Здесь описывается наступление смерти и прехождение всех земных радостей; но что же имеется в виду под Ear, делающимся невыносимым для человека? Обычное значение древнеанглийского слова ear — spica, arista [колос, ость] — здесь не подходит; я полагаю, имеется в виду над-

вигающийся рок, олицетворение смерти: несложно провести здесь аналогию с несущим гибель богом битвы, βροτολοιγός, μιαιφόνος Ἄρης[окровавленным

Аресом-губителем]. Само слово Ἄρηςу греков иногда использовалось в обезличенном смысле и обозначало разрушение, убийство, чуму; также и германское Wuotan могло значить furor [ярость] и belli impetus [начало войны]20, а латинское

20 Понятия «яриться» и «безумствовать» (insanire) вполне применимы и в отношении неистовствующего, бушующего бога войны. Гомер называет Ареса θοῦρος, диким, и ἄφρων, безумным; ὃς οὔ τινα οἶδε θέμιστα [не признающий законов] (Il., V:761). Но и о других богах, а именно — о Зевсе (Il., VIII:360) и Дионисе, или Вакхе (Il., VI:132), — тоже говорится: μαίνεται [ярится, безумствует].

Mars — bellum, exitus pugnae, furor bellicus [война, исход битвы, боевая ярость], ср. Mars = cafeht (бой, боевые действия) в Gl. Hrab., 969a; и наоборот, древневерхненемецкое слово wîg, означающее pugna, bellum [битва, война] (Graff, I, 740), иногда использовалось как имя бога войны. «Wicgch quoque Mars est» [Викгх, то есть Марс], — говорит Эрмольд Нигелл (Pertz, II, 468); о Виге говорится, что он farneman [забирает, уносит], forniman по-древнеанглийски — тот же глагол употребляется по отношению к Хильде (Беллоне); dat inan wîc fornam [битва его забрала] в «Песни о Хильдебранде»; в древнеанглийском — vîg ealle fornam [битва забрала всех] (Beov., 2155); vîg fornom [война забрала] (Сod. Еxon., 291:11). До сих пор говорят: война, битва всех унесла. Примечательная глосса обнаруживается в старинном Санкт-галленском кодексе (Sangallischen Cod. 913, S. 193): turbines = ziu (zui — неверное написание). Здесь может иметься в виду штурм (= шторм), Mars trux или saevus [дикий, яростный Марс]; возможно и буквальное значение «ураган», с которым связываются другие, мистические, толкования; соответственно, ziu в глоссе — это либо сам Цио, либо Циу — тождественная ему женская персонификация, связанная с Цио так же, как diu (ancilla [служанка]) — с dio (servus [слуга]).

Относительно формы Eor можно выдвинуть еще одну группу догадок (некоторые из которых могут показаться чрезмерно рискованными). Франкские анналисты часто писали Heresburg вместо Eresburg, в связи с чем можно вспомнить готское hairus, древнеанглийское heor, древнесаксонское heru, древнескандинавское hiörr — ensis, cardo [меч, шип], хотя, с другой стороны, в названиях руны и дня неделя придыхательный звук не встречается. Это можно сравнить с неаспирированными греческими Ἄρης и ἄορ (меч, оружие), обозначающими бога-меченосца. Опять же, в знаменитой «Абренунциации» называются три языческих бога — Тунар, Воден и Сакснот, последний из которых мог лишь немного уступать первым двум в святости и могуществе. Слово Sahsnôt означает gladii consors, ensifer [носящий меч, меченосец]: кто еще мог так называться, если не Цио, или Эор, — греческий Арес21? В англосаксонских родословных Saxneát — имя сына Водена, что в точности соответствует положению Тюра как сына Одина, Ареса как сына Зевса [10]. Более того, саксы получили свое название либо от каменных мечей, либо от того, что они полагали Сакснота основателем своего племени, — точно так же, я полагаю, и упомянутые у Тацита херуски (не тождественные саксам) назывались по имени бога Cheru, Heru [меч] = Eor22. Так проясняется не только название древнего племени, но и то, что

21Можно предположить еще, что здесь имеется в виду Фро (см. главу X), однако сия­ ющий меч был атрибутом многих богов; так, Посейдон носит δεινον ἄορ [страшный меч] (Il., XIV:385), а Аполлон зовется χρυσάορος [обладателем золотого меча] (Il., V:509; XV:256).

22Суффикс -sk в «Cherusci» указывает на то, что в этом названии вряд ли имеется

ввиду материальное значение heru [меч] — скорее всего, подразумевается именно Heru как персонифицированный бог.

поздняя форма eru, er произошла от древнейшего cheru через промежуточное heru; учитывая это, можно вспомнить о галльском боге войны, которого звали Hesus или Esus (Lucan, I:440); кроме того, железо как металл обозначалось символом Марса, tîres tâcen [знаком tîr], а это значит, что руны Цио и Эор могут представлять собой стилизованное изображение копья или меча с рукоятью. В скифских и аланских сказаниях еще более явно говорится о божественном мече — вполне можно предположить (учитывая, что взгляды этих племен были во многом схожи с германскими), что скифы разделяли с готами веру в Марса.

С выраженной персонификацией меча можно сравнить и олицетворение молота — я полагаю, что два этих образа подтверждают друг друга. Представления о двух величайших богах, и даже сами имена этих богов, находят свое символическое выражение в образе оружия, через которое и проявляется божественная мощь.

Геродот (Herodot, IV, 62) пишет о том, что скифы почитали Ареса в образе древнего железного меча (ἀκινάκης) — или считали этот меч символом Ареса; реликвию хранили на огромной куче хвороста: ἐπὶ τούτον δὴ τοῦ ὄγκου ἀκινάκης σιδήρεος ἵδρυται ἀρχαῖος ἑκάστοισι, καὶ τοῦτ’ἔστι τοῦ Ἄρηος

τὸ ἄγαλμα [на каждом таком холме водружен древний железный меч; это и есть кумир Ареса23]. Аммиан Марцеллин так говорит об аланах (Ammianus Marcellinus, XXXI, 2): nec templum apud eos visitur aut delubrum, ne tugurium quidem culmo tectum cerni usquam potest, sed gladius barbarico ritu humi figitur nudus, eumque ut Martem, regionum quas circumcircant praesulem, verecundius colunt [у них не найти ни храмов, ни святилищ, даже свои хижины они не покрывают соломой, но по варварскому обычаю закрепляют они на земле обнаженный меч и скромно поклоняются ему как Марсу, покровителю тех регионов, по которым они кочуют]. Он же рассказывает о явно германском народе квадов (Ammianus Marcellinus, XVIII, 12; сообщение относится к 358 году): eductis mucronibus, quos pro numinibus colunt, juravere se permansuros in fide [подняв мечи, которые они почитают за богов, (квады) поклялись в верности]. Возможно, все германцы клялись своим оружием, при этом касаясь его24, — так же, как скифы и римляне клялись per Martis frameam [мечом Марса] (Juvenal, XIII:79). У Арнобия (Arnobius, VI, 11): ridetis temporibus priscis coluisse acinacem Scythiae nationes… pro Marte Romanos hastam, ut Varronis indicant Musae [вы смеетесь над тем, что в былые времена скифские племена почитали железный меч (акинак)… а римляне — копье вместо Марса, как указано в «Музах» Варрона]; римские framea [меч] и hasta [копье] вполне тождественны скифскому мечу25. Иорнанд, вслед за Приском (Priscus, 201:17), рассказывает о скифском мече и о том, как

23[Пер. Г. Стратановского. — Прим. пер.]

24Ср. с RA, 896 и Wigal., 6517: swert, ûf dinem knopfe ich des swer [меч, на твоей рукояти клянусь].

25Juro per Dianam et Martem [клянусь Дианой и Марсом] (Plaut., Mil. glor., V:21).

он попал в руки Аттилы (Jornandes, XXXV): qui (Attila) quamvis hujus esset naturae ut semper confideret, addebat ei tamen confidentiam gladius Martis inventus, apud Scytharum reges semper habitus. Quem Priscus historicus tali refert occasione detectum, quum pastor, inquiens, quidam gregis unam buculam conspiceret claudicantem, nec causam tanti vulneris inveniret, sollicitus vestigia cruoris insequitur, tandemque venit ad gladium, quem depascens herbas bucula incaute calcaverat, effossumque protinus ad Attilam defert. Quo ille munere gratulatus, ut erat magnanimus, arbitratur se totius mundi principem constitutum et per Martis gladium potestatem sibi concessam esse bellorum [он (Аттила), хотя по врожденному характеру своему всегда был самонадеян, еще больше в этой самоуверенности укрепился, найдя меч Марса, всегда почитавшийся среди скифских царей. Как рассказывает историк Приск, меч был найден следующим образом: некий пастух, говорит Приск, заметил, что одна из его коров охромела; не найдя явных причин ее ранения, он проследовал по кровавому следу и нашел меч, на который корова, пока щипала траву, случайно наступила; выкопав этот меч, пастух немедленно отнес его Аттиле. Тот обрадовался такому дару и, будучи и без того высокомерным, решил, что теперь он поставлен владыкой надо всем миром и что благодаря мечу Марса он получит превосходство в любой войне]. Но этот меч стал для Аттилы несчастливым; роковыми считались и многие легендарные скандинавские мечи. Ламберт Герсфельдский рассказывает, как королева, мать Шоломона Венгерского, подарила вновь найденный меч Аттилы баварскому герцогу Оттону; из рук Оттона он перешел на время к младшему Деди, сыну маркграфа Деди, затем — к Генриху IV и, наконец, — к Лупольду Мерсбургскому [Lupold von Mersburg], который упал с коня и напоролся на этот самый меч; похоронили его в Мертенефельде [Mertenefeld]. Сложно сказать, связаны ли с Марсом такие упомянутые у Ламберта названия мест, как Мерсбург и Мертенефельд. Значительно позже, по легенде, меч Аттилы выкопал герцог Альба после битвы при Мюльберге (Deutsche Heldensage, 311). Можно заметить, что народная традиция продолжает опираться на образы из древних культов даже через века после нисхождения языческих верований [11].

Латинское Mars, судя по всему, никак не связано с греческим Ἄρης и представляет собой сокращение от Mavors, причем наиболее важный начальный звук иногда даже редуплицировался: Mamers; в этом смысле, соответственно, связь между названиями Eresburg и Marsberg не подтверждается.

В древнеримском культе Марса важное место занимает сказание о Пике, сыне Сатурна, лесном духе, помогавшем взрастить Рема и Ромула; о Пике, как мы увидим в дальнейшем, напоминают кое-какие мотивы из древнегерманских мифов. Ромул посвятил третий месяц года Марсу, своему предку; наши праотцы тоже связывали этот месяц с тем божеством, которое, вероятно, можно отождествить с Марсом. Достаточно сказать, что англосаксы называли март Hrêđemônađ, а Беда без колебаний возводит это название к имени богини Реды [Hrêđe]; у других племен в Hrêđemônađ, возможно, подразумевался бог Ред

[Hrêđa]? В этом имени прослеживается корень hrôđ — gloria, fama [слава, известность], древнескандинавское hrôđr, древневерхненемецкое hruod, древнефранкское chrôd; с использованием этой основы сконструировано множество древних имен и названий: древневерхненемецкие Hruodgang, Hruodhilt, древнефранкские Chrôdogang, Chrôdhild; обозначался ли у некоторых народов именем Hruodo, Chrôdo сияющий бог славы26? В «Эдде» такой эпитет Тюра, как Hrôđr или Hrœđi, не встречается [13].

Ко всем этим идеям и предположениям приводят всего лишь несколько сохранившихся имен одного из величайших богов германской древности; о его характерных свойствах и связях с другими богами не осталось практически никаких сведений. Однако в целом к нему можно применить то, что говорится о боге войны в поэзии других народов. Несомненно то, что Цио, подобно

Аресу, представляли себе неустрашимым и любящим войны, преисполненным славы, но при этом жестоким и кровожадным (αἵματος ἆσαι Ἄρηα [дать Аре-

су насытиться кровью] в Il., V:289; XX:78; XXII:267); он неистовствует и ярится, как Зевс и Вотан, он — тот «старый кровопроливатель» из сербской песни (см. I, 158), ему радуются вороны и волки, следующие за ним на поля битв, хотя,

опять же, эти звери в большей степени ассоциировались с Вотаном (см. I, 348); звери Ареса — οἰωνοί [птицы] и κύνες [псы], а те поля сражений, на которых резвятся собаки, назывались по-гречески κυνῶν μέλπηθρα [игралищем псов]

(Il., XIII:233; XVII:255; XVIII:179). Несомненно, что в честь Цио пели военные песни, возможно, исполнялись и боевые танцы (μέλπεσθαι Ἄρηï [чтить Ареса

песней и танцем] — Il., VII:241) — во всяком случае, именно из этого я вывожу древнюю и широко распространенную традицию исполнять торжественны­е

26 В связи с этим можно попытаться спасти сомнительную и малодостоверную легенду о саксонском идоле по имени Krodo; упоминание о нем относится к XV веку — ни до, ни после никаких сведений о Кродо в источниках не встречается. В «Саксонской хронике» Боте (Leibn., III, 286) упоминается, что во время завоевания Восточной Саксонии в 780 году в Гартесбурге Карл Великий уничтожил идола, сходного с Сатурном, в народе называвшегося Кродо. Если такое событие действительно имело бы место, то о нем, скорее всего, упомянули бы анналисты — так, об уничтожении Ирмансуля сказано во всех хрониках. Сообщение Боте могло быть и небеспочвенным, однако в некоторых деталях обнаруживаются несовпадения. Так, форма Crôdo (которая должна была развиться в Chrôdo, Hrôdo, Rôdo) выглядит слишком древней, и я не вижу в саксонском языке аналогов, подтверждающих возможность такого фонетического анахронизма. В документе 1284 года (Lang, Reg., IV, 247) упоминается Waltherus dictus Krode [Вальтер, прозванный Кроде], а в стихотворении Нейдхарта фон Ройенталя (MsH, III, 208b) встречается прозвище Krotolf, которое, впрочем, никак не связано с именем Hruodolf, Ruodolf: Krotolf — не имя, а кличка, происходящая от слова krote — bufo [жаба]; многие названия мест, ошибочно ассоциированные с идолом, тоже должны быть в действительности связаны с жабами (например, Krotenpful [«лягушачье озеро»]). В начале южнонемецкого слова, кроме того, не могло стоять сочетание kr — оно неизбежно превратилось бы либо в r, либо в hr [12].

танцы с мечами — весьма подходящий ритуал для бога меча. В «Эдде» образ боевого меча никак специально не выделяется, о Сахсноте [Sahsnôt] там не упомянуто, а эпитетом sverđâs [ас меча] награждается другой бог, Хеймдалль27; эддический Тюр — однорук: в качестве залога он вложил свою правую руку в пасть волку, который откусил богу кисть до запястья (ûlfliđr [«волчий сустав»] — carpus [запястье]; Sæm., 65a; Sn., 35, 36). Судя по всему, эта особенность мифа о Тюре имела широкое хождение и считалась характеристической: в древнескандинавском описании рун буква Т описана как «Tŷr er einhendr Asa» [Тюр, однорукий ас]; ср. с Sn., 105. В сказаниях других германских народов не обнаруживается схожих мотивов28, если только не принимать во внимание однорукость Вальтера (имя которого тоже может означать властного [waltende] управителя битв; см. I, 158, 332). Мне кажется весьма точным такое объяснение29: Тюр символически однорук оттого, что победу он может даровать только одной части сражающихся — Хаду, еще один бог, распределявший военные победы, изображался слепым, равно как Плутон и Фортуна у греков и римлян: все эти боги раздают свои дары вслепую, случайным образом [14]. Победа считалась высшим везением, а бог удачи [чит. победы?] представлялся похожим на удачу — пристрастным и с переменчивым характером. Вероятно, древние эпитеты германского бога победы указывали на непостоянство его предпочтений30. В свите Ареса и Марса присутствовали мифические существа, представлявшие собой олицетворения страха и ужаса. Греческие Δεῖμος и Φόβος (Il., IV:440; XI:317; XV:119) соответствуют римским Pallor et Pavor; Фобос и Дей-

мос запрягают коней Ареса, Фобос называется сыном этого бога (Il., XIII:299); у Эсхила упоминается жилище (μέλαθρον, tectum) Фобоса, из которого тот

внезапно выскакивает. В старобогемских песнях Třas и Strach [Дрожь и Страх]

27Ср. с χρυσάορος [обладатель золотого меча], эпитетом Аполлона (см. выше).

28В Cod. Pal. 361, 65a рассказывается, что Юлиану пришлось вложить руку в рот статуе Меркурия; die hant stiez er im in den munt dar, darinne uobte sich der vâlant, er clemmete im die hant, und gehabete sie im sô vaste, daz er sich niht irlôsen mohte [вложил руку ему в рот,

аэтот демон схватил ее своей рукой и держал так крепко, что тот не мог освободиться]. «Волчий сустав» напоминает о «суставе Вотана» (см. I, 361).

29Оно принадлежит Вильгельму Ваккернагелю (см. его статью в Schweitz. Mus., I, 107).

30В греческом эпосе переменчивость победы (νίκη ἑτεραλκής [переменчивость победы] — Il., VIII:171; XVI:362; νίκη ἐπαμείβεται ἄνδρας [победа отворачивается от людей] — Il., VI:339) выражается в таком прозвище Ареса, как Ἀλλοπρόσαλλος [бросающий-

ся то к одним, то к другим] (Il., V:831, 889). У средневековых немецких авторов упоминается некое многоликое и всепреобразующееся существо с почти тождественным эпитету Ареса именем Vilanders (Ls, I, 369—392), или Baldanderst, Baldander [«то одному, то другому»] (H. Sachs, I, 537; Simpliciss., VI, 9); конечно, прямую связь с богом войны здесь обнаружить невозможно, однако Vilanders вполне могло изначально быть именем какого-либо божества. Сходство между этим именем и названием тирольского города Villanders [Вилландро] возле Бриксена (в Steub, 79, 178 — Velunutris, Vulunuturusa) вполне случайно.

выскакивают­ из лесной тени и набрасываются­ на врагов, хватают их, сдавливают им горло и выжимают громкие вопли ужаса (Königinh. Hs., 84, 104); эти существа бестелесны и призрачны. Всё это сходно с Vôma, Ômi и Yggr (см. I, 345) — так называли самого бога, а не его спутников, сыновей или служителей; здесь вновь прослеживается общность между Вотаном и Цио. Тора называли ôtti iötna (terror gigantum [ужасом великанов]). Персонификация страха отчасти со-

храняется и в современной речи: говорится, что страх охватывает, трясет, лишает чувств; в Il., XVII:67 — χλωρὸν δέος αἱρεῖ [охватывает бледный страх

(δέος, среднего рода)]; когда тот же термин ставится в мужской род, то образ ужаса предстает в более отчетливых формах: δεῖμος, φόβος, pallor, pavor, třas,

страх; понятие pavor ослаблено в романских языках переводом его в женский род: paura, peur. Древнеанглийское þâ hine se brôga ongeat (terror eum invasit [ужас охватил его]; Beov., 2583; древневерхненемецкое forhta cham mih ana [страх пришел ко мне] (N., Ps., 54:5); forhta anafiel ubar inan [страх напал на него] (T., II, 4); ср. со средневерхненемецким diu sorge im was sô verre entriten sie möhte erreichen niht ein sper [беспокойство бежало от него так далеко, что и копьем не достать] (Wh., 280:10) [15]. В дальнейшем мы обратимся еще к образу богини Хильты [Hilta], схожей с римской Беллоной, греческими Энио и Эридой, отождествимой как с богом войны, так и с самой войной.

В Sn., 105 сказано, что Тюр — сын Одина, а в «Песни о Хюмире» — что он родич великанов. Мать Тюра, имя которой нам не известно, но красота которой описана прилагательным allgullin [всезолотая] (Sæm., 53a), была, вероятно, дочерью великана, родившей Одину бессмертного сына [16].