3. Этика ответственности в зеркале не основных этических метатеорий, или история идеи ответственности

Согласно Аристотелю, вопрос об ответственности субъекта по­ступков решается в зависимости от того, были ли они произволь­ными и подневольными или же непроизвольными и вынужденны­ми. «Если непроизвольное совершается подневольно и по неведе­нию, то произвольное — это, по-видимому, то, источник чего — в самом деятеле, причем знающем те частные обстоятельства, при которых поступок имеет место». Вопрос об ответствен­ности требует (наряду с разграничением произвольного и непроиз­вольного) разделения сознательного и несознательного выбора. Произвольное шире сознательного выбора: «к произвольному причастны и дети, и другие живые существа, а к сознательному выбору — нет, и внезапные поступки произвольными мы называем, а созна­тельно избранными — нет». За свои произвольные поступки ответственны и дети, и даже животные.

Но сознательный выбор касается не целей, а лишь средств их достижению. Цели люди выбирают в соответствии со своими порока­ми и добродетелями. Каждый человек сам виновник своих собствен­ных нравственных устоев. Добродетели зависят от нас, и они произ­вольны, следовательно, человек ответствен за них. Далее Аристотель показывает, что нравственно оправданная жизнь должна проходить по законам добродетелей, выступающих серединой между пороками. Виновен и достоин порицания или даже наказания тот, кто живет в соответствии не с добродетелями, а страстями-пороками. И наоборот, кто добродетелен, заслуживает похвалы и вознаграждений. Аристотель — автор аретологической концепции ответ­ственности. Согласно этой концепции должное воздается и добро­желательному, и недоброжелательному.

Согласно Новому Завету нравственные устои человека представ­ляет совесть. Согласно христианству стандар­том для совести является закон, Слово Божье.

Бог - создал людей нравственно свободными, от них самих зависит быть падшими или непадшими. Адам по своей воле принял ре­шение о неповиновении Богу. Вина Адама очевидна, а поскольку он прародитель всего человечества, она вменяется всем людям. Каждый сам несет ответственность за непослушание Богу. Господь зна­ет, «как избавлять благочестивых от искушения, а беззаконников соблюдать ко дню суда для наказания...». Никто не может избежать ответственности перед Богом, но степень ответственности у людей разная: «А который не зная к сде­лал достойное наказание, бит будет меньше. И от всякого, кому дано много, много и потребуется; и кому много вверено, с того больше взыщут».

В философии Канта подлинной инстанцией ответственности является не король, а разум, основание абсолютного нравственного закона. Долг выступает как принуждение посредством законa. В этом принуждении на стороне субъекта конституируется сознание внутреннего судилища, которое наблюдает за ним исхода из уважения к абсолютному нравственному закону. Этот суд всеобязывающий. «... Совесть есть внутренний судья над всеми свободными поступка­ми... совесть должна мыслиться как субъективный принцип ответственности перед богом за свои поступки; понятие же ответственности (хотя и туманно) всегда содержится в моральном самосознании.

Этика Канта поддается переинтерпретации с по­зиций этики ответственности. Но первым принципом этики долга является не принцип ответственности, а абсолютный нравственный закон. Исходя из последнего, Кант выводит как субъективный, так и объективный принцип ответственности. Этика долга — это под­ход к этике ответственности, разумеется, не во всем убедительный. Принцип ответственности не совместим с какими-либо абсолют­ными нравственными законами.

На основе принципа субъективной ответственности, понимае­мого как совесть, Кант рассматривает тему наказаний. Не вдаваясь в детали кантовского учения о наказуемости, отметим главное: «В идее нашего практического разума есть еще нечто, что сопутствует нарушению нравственного закона, а именно наказуемость за это на­рушение».

Основатели утилитаризма И. Бентам и Дж. С. Милль изредка использовали термин «ответственность». Бентам настаивал на по­дотчетности властей перед подчиненными. Милль отмечал, что ответственность предполагает наказание. «Что понима­ется под моральной ответственностью? Ответственность означает на­казание. Когда мы сказали, что обладаем чувством моральной ответ­ственности за наши поступки, идея подвергнуться за них наказанию наипервейшая в сознании того, кто это сказал».

Как и в других неосновных этических метатеориях, в утилитаризме трудно обнаружить хорошо обоснованную этику ответственности. Другое дело, что с современных позиций нетрудно переинтерпретировать утилитаризм в терминах ответственности. Решающие указания на этот счет можно почерпнуть у самого Милля. «В практических делах от всякого надо требовать, чтобы он оправдывал свое поведение; а для этого нужны общие посылки, определяющие, какие предметы заслуживают одобрения и какой порядок первенства должен быть между этими предметами». Этой общей посылкой у утилитаристов применительно к морали является принцип максимизации всеобщего счастья или хотя бы наращивания суммарного блага всех. Согласно логике утилитаристов осуждения заслуживает тот, кто не содействует росту всеобщего счастья. При этом инстанцией ответственности является то общественное, к которому принадлежит субъект поступка.

Ницше, пожалуй, первым распознал тесное родство концептов «ответственность», «совесть», «вина», «долг». В качестве; беспощад­ного критика морали он с нескрываемым сарказмом относился ко всем перечисленным концептам. Создается впечатление, что кон­цепт ответственности ему просто-напросто чужд и, следовательно, нет и не может быть в принципе какой-либо ницшеанской концеп­ции ответственности. Тексты Ницше свидетельствуют о другом: он обращается с концептом" «ответственность» намного более береж­но, чем с концептами «совесть», «вина», «долг».

Таким образом, Ницше не отказывается от концепта «ответствен­ность», но переосмысливает его, разумеется, в контексте воли к вла­сти, вечного возвращения, взрывчатого динамизма и аффектов страстей. Последним основанием ответственности личности является жизнь, ее творческий порыв в форме воли к власти. Для Ницше от­ветственность личности существует и ее инстанцией является не Бог, не общество, не другой человек, а воля к власти, опрокидывающая «сякого рода ожидания, расчеты, предвидения, угрызения совести и схемы долженствования.

Разнообразие интерпретаций этики ответственности актуализи­рует вопрос о их классификации. При желании можно, например, выделить античную, средневековую, нововременную (классичес­кую) и современную (неклассическую) концепцию ответственности, Такая классификация правомерна, поскольку удается выделить в философских теориях различных эпох их главенствующие конст­рукты: окрашенный в тона этики добродетелей космоцентризм (ан­тичность), теоцентризм (средневековье), эгоцентризм (Новое время), социолингвоцентризм (современность). При всей правомерности рассматриваемой классификации она весьма приблизительна, бо­лее того, даже противоречит строгим теоретическим рассуждени­ям. Нет как таковой, например, философии эгоцентризма, которая позволяла бы рассмотреть с единых позиций этику Канта и Ницше. Кант стремится посредством абсолютного нравственного закона объединить, по крайней мере в моральном отношении, каждого человека со всем человечеством. Ницше с энтузиазмом погружает сво­его сверхчеловека в море бушующих страстей аффективно-оргапического мира. Ни у Канта, ни у Ницше нет эгоцентризма в отчетливом мире.