\

ально, как сегодня, оп писал: «Мы хотим испанской интерпрета­ции мира, но\для этого нам не хватает культуры», необходима европеизация 'Испании, которая скажется позитивно и на разви­тии самой ЕврЬпы: «Европа, уставшая во Франции, исчерпавшая себя в Германии, ослабевшая в Англии, получит новую моло­дость под мощными лучами солнца нашей земли. Испания — это возможность Европы. Только увиденная глазами Европы воз- можпа Испания»¹². Современный латиноамериканский философ Артуро Ардао отмечает, что европеизация Испании была темой первой половины жизни Ортеги, когда Испания выступала для него как проблема, а в Европе виделось ее решение; во второй половине жизни проблемой для него стала уже сама Европа, ре­шением же — Соединенные Штаты Европы ¹³.

Но различие в понимании путей национального развития пе препятствовало совместному выступлению представителей ис­панской интеллигенции за прогрессивные преобразования в стра­те. В 20—30-е годы в Испании шла борьба за свержение монар­хии и установление республики. 10 февраля 1931 г. в газете «EI Sol» появился Манифест, подписанный Ортегой, Мараньопом и Пересом де Айялой, в котором они призывали испанскую интел­лигенцию создать «Союз на службе Республики», и такой союз был создан. Когда Альфонс XI11 покинул Испанию и была про­возглашена республика, Ортега вместе с Унамуно выставил свою кандидатуру в депутаты кортесов и был избран.

Однако политическая деятельность Ортеги продолжалась не­долго. Тому было две причины. Во-первых, как философ, Ортега был обращен к проблемам общенационального бытия; вступив же в политическую жизнь, он наблюдал столкновение партийно- групповых интересов. Ортега пе принял партий в их современ­ном виде, считая, что люди должны объединяться ради какого- то конкретного дела, а совершив его, расходиться. И здесь он был последователен. Считая, что созданный им «Союз на службе Ре­спублики» возник с двумя целями — бороться против монархии и добиваться установления республики через учредительные кор­тесы,— он в 1932 г., когда эти цели были достигнуты, распустил его. В реальной политической борьбе со всей ее моральной слож­ностью философ участвовать отказался. «Ортега но признает ма­лую политику,— пишет его испанский биограф Роза Монтеро.— Ту же скрупулезную строгость, которую он вкладывает в самые ■незаметные поступки своей жизни, он привносит и в обществен­ные дела. Растет его противостояние республиканским полити­кам. Наконец оп произносит свою знаменитую фразу: „Это не то“»¹⁴.

Вторая причина разочарования Ортеги в политической дея­тельности связана с тем, что, будучи сторонником республики

¹² Ortega у Gasset J. Obras completas. Т. I. P. 438.

Ardao A. Los dos europeísimos de Or'^ga Ц Cuadernos hispanoameri­canos. Madrid, 1984. N 403—405.

44 Montero r. Naufrago hasta el fin ц El País, 1983. N 316. Jp. 30.

359

/

/

как идеала, on пе принял республику такой, каком /она создава­лась реально. Активизация масс в условиях республики его взволновала и отпугнула. Ведь еще в 1929 г. o¿ опубликовал «Восстание масс», свой наиболее известный труд, переведенный на многие языки ¹⁵, где выразил свое неприятие дсихологии мас­сы, превращающейся в толпу. Он одним из первых указал на факт возникиовения «массового» сознания в европейской жизни, заявив, что на авансцену современной истории вышел носитель этого сознания, навязывающий обществу свои вкусы, силой ут­верждающий свое «право не быть правым». Под «массой» Ортега понимал не какой-либо социальный класс, а «способ быть чело­веком, присутствующий сегодня во всех социальных классах»¹⁶ и связанный с тенденцией направлять процесс цивилизации, не вная или игнорируя принципы ее развития. Для него представи­тель «массового сознания»—это человек, лишенный интереса к интерпретации Универсума как целого, а потому живущий без собственного «жизненного проекта», испытывающий удовлетво­рение от идентичности с другими. В этой работе проявилась бо­лезненная реакция Ортеги на возникновение «массовой культу­ры» и «массового сознания», предполагающих отказ человека от самостоятельного осмысления мпра и законов своей жизни в нем. Выступая с резкой, а иногда и тенденциозной критикой «чело- века-массы», Ортега в то же время своей философской деятель­ностью пытался помочь людям сохранить навыки самостоятель­ного мышления в мире «массового сознания».

В испанской республике Ортега унидел тот клубок противо­речий, в результате которого стал возможен переворот 1936 \. и последующее установление фашизма; он постепенно отдалял ся от республиканского движения. Осенью 1932 г. оп отошел от депутатской деятельности. Год спустя он еще опубликовал статью «Да здравствует Республика!». Затем наступило молча­ние; как отмечают его биографы, к публичным размышлениям о ситуации в стране философ уже не возвращался.

С тем большей энергией обратился Ортега к преподаватель­ской деятельности. Читать лекции студентам он начал сразу по окончании университета; в 1910 г. в 27 лег возглавил кафедру метафизики Мадридского университета. К этому времени Орте­га уже настолько уважаем и авторитетен, что первое же прове­денное им в новой должности занятие стало событием, вышед­шим за пределы академической аудитории.

Философ-преподаватель, Ортега много размышлял о той ролп„ какую Университет должен играть в жизни нации ¹⁷. Приобще­

¹⁵ Полный русский перевод этой работы опубликован в журнале «Воп­росы философии» (1989. № 3—4).

16 Ortega у Gasset j. La rebelión de las masas. Madrid, 1929. P. 164.

¹⁷ На рубеже веков и в первые десятилетия XX в. многие нредстапи- толи культуры, связанные своей деятельностью с университетом, серьезно размышляли над вопросом о том, каким он должен быть. Много об этом писали и в Испании, в том числе М. Унамуно, Ф. Хинер до лос Риос и Гар­сия Мопеите. Богатый матеоиал ан dtv тему можпо пойти в статье ф. Сан-

нию студентов к научным исследованиям он отводил достаточно скромное место, выдвигая на первый план культурную функцию университета. Понимая под культурой «систему идей, которыми живет время», он видел его основную миссию в том, чтобы вы­вести студента на уровень этой системы, удовлетворить сущест­вующую у каждого человека потребность в мировидении и даже космовидении, соответствующих его эпохе. Задача университета поэтому — в воспитании не столько специалиста, сколько челове­ка, стоящего на уровпе идей, которыми живет его время.

Особое значение для Ортеги имел вопрос о связи университе­та с жизнью страны. Оп исходил из убеждепия, что общество всегда нуждается в руководстве какой-то духовной силы, однако ни церковь, ни государство, основные идеологические центры Испании того времени, такой силой, с его точки зрения, не об­ладали. Сохранилась она у прессы и у университета, но пресса обращена к проблемам текущего дня, университет же способен говорить и о текущих проблемах со своей особенной —- культур­ной, профессиональной точки зрения. Поэтому университет призван поднять интеллектуальный уровень народа путем рас­пространения научных и технических знаний, он должен задать уровень национальной жизпи, превратиться в двигатель истории.

Ортега стремился осуществить рефому образования: достиг­нуть идеала «живого и строгого университета». Ему удалось в печение нескольких лет организовывать работу возглавляемой нм кафедры в соответствии со своими представлениями о задачах обучения на философском факультете: при нем здесь создаются новые семинары, читаются новые спецкурсы, лекции. Философ­ский факультет приобрел невиданный до тех пор престиж, стал одним из центров европейской мысли, куда приезжали студенты из других стран Европы. Вокруг Ортеги собрались единомыш­ленники, известные в испаноязычном мире философы, профес­сора Г. Моренте, X. Гаос, X. Субири и др.

Ортега много времени проводил со студентами, и не только на яапятиях., но и на тертулиях и, по традиции европейских уни­верситетов, в прогулках по стране. Его ученики, среди которых будущие видные представители испанской интеллигенции (такие,, как Родригес Уэска, Рекасенс Сичес и др.) еще безмятежно и с эн­тузиазмом предавались занятиям. Ортега же остро ощущал не­стабильность ситуации в стране и предчувствовал грядущие потрясения. Это нашло отражение в его творчестве. Все более настойчиво говорит он о жизни как о «кораблекрушении», при котором философия оказывается одним из средств «спасения»_т духовпой опорой и ориентиром в жизни человека. Очевидно, что такое понимание философии отсекает многие ее области и тем ограничивает ее содержание. Одвако не менее очевидно и то* что Ортега сосредоточивает свое внимание на крайне важном ас-

юлприя Сьорры «По поводу „Миссии упиверситета“» (Cuadernos hispano-

¿iinericnnos. Míxlrif). 1984, N 403—405).

24 За к а а № 400