Историки о разинщине

По составу участников Разинщина была сложным явлением. До сих пор среди историков идут споры о том, была ли это крестьянская или казачья война. Некоторые учёные видят в этом событии приметы очередной гражданской войны, последовавшей за лихолетьем Смутного времени. В советской исторической науке было принято называть восстание под предводительством Степана Тимофеевича Разина крестьянской войной. Сомнений в том, что это была война, нет: сражались две армии, в результате боевых действий ряд мест­ностей переходил под управление восставших. Но было ли это движение чисто крестьянским или же его социальная база была шире, а предпосылки — сложнее и глубже, нежели объяснялось в старых школьных учебниках («крестьяне стали жить ещё хуже, к тому же окончательно оформилось кре­постничество »)?

Непредвзятый взгляд на Разинщину, на «народ­ного заступника» Степана Тимофеевича убеждает в том, что герой многочисленных преданий и песен, стихотворений и исторических повествований был человеком, пролившим реки крови, ни во что не ставившим жизни как своих врагов, так и соратни­ков. К тому же действительно активными участни­ками Разинщины были не столько крестьяне, сколько бывшие (т. е. беглые) крестьяне, порвавшие связи со своей прежней средой. В средневековой России протесты народных низов всегда носили стихийный характер и выражались чаще всего в крайне тяжёлых, порой диких формах. Но и власти предержащие в долгу не оставались: их варварские карательные операции, зачастую непродуманные действия в корне подрывали возможность общественного согласия и не могли обеспечить внутреннюю стабильность, политический и социальный мир.

Начало разинщины

Все описанные выше народные вол­нения и мятежи меркнут в сравнении с размахом и ожесточённостью разинского движения на ру­беже 60—70-х гг. XVII в.

Разинщина зародилась на Дону, где к середине века скопился колоссальный «горючий материал»: там, как и на других окраинах государства, оседали беглые крестьяне и посадские люди — все те, кто пожелали стать вольными... Чем же так привлекательны были для них эти места?

Испокон веков на Дону селились казаки. Они жили охотой, рыболовством, ремёслами, но глав­ными их занятиями были сторожевая служба и набеги на владения Крыма и Турции. Походы казаков «за зипунами» (как говорили в те времена) служили источником немалых доходов. В казачьей среде действовал неписаный закон — «с Дону выдачи нет». Вот и устремлялись сюда сирые и обиженные со всей Руси.

Правительство до поры до времени мирилось с этим, но дерзкие казачьи набеги на отнюдь не враждебную России Персию (Иран), разбойничьи нападения на русские купеческие караваны на Волге и Каспии всё же вынудили московские власти принять ответные меры. Царское жало­ванье хлебом и порохом (по тогдашнему обычаю казакам запрещалось пахать землю) стало присы­латься на Дон от случая к случаю. Тем самым правительство старалось пресечь «воровские» (т. е. разбойничьи, преступные) казачьи операции в Нижнем Поволжье. Но попытки эти оказались безуспешными. Масса беглых на берегах «батюш­ки Тихого Дона» росла с каждым днём. Все хотели быстро разбогатеть, а потому мечтали о новых походах за добычей или же о поступлении на царскую службу с регулярным жалованьем.

В 1666 г. несколько сотен человек — казачья голытьба (беднота) во главе с атаманом Василием Родионовичем Усом — отправились с Дона к Москве проситься на государеву службу. Встав табором в Тульском уезде, казаки отправили в Москву две «станицы» (делегации), но в ответ получили лишь приказ о немедленном возвра­щении беглых и об отправке казаков назад, на Дон. Василий Ус пренебрёг царским указом и решением Боярской думы, увёл с собой несколько тысяч беглых крестьян и холопов, а через год сделался одним из подручных Разина.

Самому Степану Разину к тому времени было около сорока лет. Он происходил из станицы Зимовейской (в следующем столетии здесь же родился Емельян Пугачёв). Отец Степана Тимофей Разя был храбрым и удачливым казаком, со временем стал «домовитым» и входил в число казачьей «старши'ны». Недаром крёстным отцом Степана был сам атаман «Всевеликого войска Донского» Корнила Яковлев.

Стенька Разин был человеком опытным, хит­рым, злым и умным. Современники отмечали его склонность к авантюрам, военную сноровку и замашки безжалостного атамана. Внешне Разин

418

был ревностным богомольцем, следуя русской поговорке: «Не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не получишь Царствия Небесного».

Собрав весной 1667 г. ватагу из голытьбы, Стенька пошёл «гулять на синее море», чтобы добыть себе «казны, сколько надобно». На Волге, недалеко от Царицына, разинцы разгромили и разграбили караваны торговых судов с товарами, принадлежавшими богатым купцам, патриарху и даже самому царю. Все, кто пытался оказать сопротивление, были изрублены или повешены. Одному из монахов, находившихся на патриаршем струге (судне), Степан самолично переломил руку; тех, кто отказался перейти на его сторону, велел вздёрнуть на мачте. Пополнив своё войско за счёт работников, стрельцов и освобождённых ссыль­ных, атаман разбил несколько стрелецких отрядов, высланных против него, вы­шел на просторы Каспийского

моря и поплыл к Яицкому городку. Город захватили обманом.

Когда-то Степан ходил далеко на север поклониться святым образам на Соловках. Воспоминания об этом, как видно, не пропали даром. Вот что сообщает замечательный рус­ский историк С. М. Соловьёв: «Старый богомолец, взявши с собою сорок чело­век, подошёл к воротам Яицкого городка и послал к стрелецкому голове Яцыну, чтоб пустил их в церковь помолиться; Разин с товарищами был впущен, ворота за ними заперли, но он уже был хозяином в городке... отперли ворота и впустили остальную толпу; Яцын со своими стрельцами не сопротивлялся, но и не приставал (т. е. не присоединялся. — Прим. ред.) явно к ворам. Это не понравилось атаману: вырыли

Казачьи струги плывут к берегам Персии.

419

Оружие разинцев.

глубокую яму, у ямы стоял стрелец Чикмаз и вершил своих товарищей, начиная с Яцына: сто семьдесят трупов попадало в яму». Кровавая расправа на этом не закончилась. Часть стрельцов с согласия Стеньки решила уйти в Астрахань, однако вскоре разинцы догнали их: кого убили, кого утопили, лишь горстка людей спаслась в камышах... Тем временем в устье реки Яик прибыл отряд правительственных войск в 1700 человек под командой И. Ружинского. Но и его разгромили разинцы, по обычаю пойдя на хитрость.

Сведения о «подвигах» донских «воров» (пре­ступников) вызвали в Москве замешательство. Первым делом за нерасторопность был смещён астраханский воевода, князь И. Хилков. Новым воеводам, отправленным против Разина (назна­чение получили сразу три князя — братья Прозоровские и С. Львов), придали четыре полка стрельцов да «служилых пеших людей» из поволжских городов от Самары до Астрахани.

Тем временем стрелецкий голова Сивцов привёз Разину «царскую милостивую грамоту» с обе­щанием прощения, коли «отстанет от воровства».

Но правительственный посланец, призывавший казаков опомниться, был утоплен в реке... Зимой 1668 г. Разин приказал повесить ещё двух «парламентёров», сумел разбить пришедший из Астрахани трёхтысячный отряд воеводы Я. Безобразова и в марте, прихватив с собой лёгкие пушки, а тяжёлые кинув в воду, вышел на Каспий. Под Астраханью был разгромлен отряд Г. Авксентьева, посланный перехватить разинцев. Затем Степан Разин подошёл к западному побережью Каспий­ского моря, где соединился с отрядами «вольных людей» — атаманов С. Кривого, Бобы и др.