Революция в австро-венгрии Начало мартовского восстания в Вене (по описанию очевидца)

Когда эрцгерцог Альбрехт приказал стрелять в народ, они сорвали вывески и стали бросать в него обломками этих вывесок и камнями. Они же с шумом и криками ходили вечером по улицам, разгромили караульный дом, на глазах у солдат разбили во дворце окна в одном из зданий и сорвали косяки. Их ярость в этот день была ужасна; казалось, жизнь не имеет для них никакой цены.

Под вечер я видел на Грабене одного рабочего, который во время вылазки солдат получил три штыковые раны – в голову, руку и ногу. Перевязывая свои раны носовыми платками, которые ему бросили окружающие, он призывал к борьбе присутствующих бедняков, – к хорошо одетым он не обращался.

Совершенно безоружный, он снова направился к солдатам, чтобы разжечь их и вызвать на решительный бой. При этом он сказал совершенно спокойно: «Жизнью я не дорожу, сегодня я хочу или умереть, или свергнуть господ...»

Однако возвращаюсь к рабочим, которые около полудня без призыва, без предводителя, повинуясь только внутреннему побуждению, повалили из предместий в город и не могли в него проникнуть.

Когда ворота захлопнулись, они, не обращая никакого внимания на пушки, попытались их разбить. У Шотентора это им удалось, однако солдаты загородили им дальнейший путь. Тогда они с воем, как голодные волки, окружили городские стены, сожгли и разрушили часть укреплений, разложили перед воротами огонь, чтобы сжечь их и проникнуть в город. Большая часть их – мужчины, женщины и дети –направилась обратно в предместье, сожгла там таможню, так как взимаемые там пошлины удорожали предметы первой необходимости, разрушила машины, отнимавшие у них хлеб, и направилась к квартирам тех фабрикантов, которые постоянно снижали их заработок и особенно сильно угнетали их...

Манифест австрийского императора 16 октября 1848 г.

К моим народам!

Когда предерзостные деяния, совершенные в Вене б октября, заставили меня покинуть город, превратившийся в вертеп самых диких и презренных страстей, я еще мог предаваться надежде, что преступное помешательство части венского населения не будет продолжительным. Я мог ожидать от столь здравого и правомерного вообще смысла жителей моей столицы, что они окажут посиль­ное содействие тому, чтобы в кратчайшее время восстановить уважение к забытым законам, подвергнуть преступников заслужен­ной каре и водворить в городе нарушенную безопасность для жиз­ни и собственности.

Это ожидание было обмануто. Не только потому, что зачинщи­кам мятежа в Вене посредством террора, которому в истории суще­ствует лишь один равный пример, удалось укрепить свою узурпиро­ванную власть над отчасти погруженным в дикий удар городом и, таким образом предотвратить в стенах Вены возвращение к закон­ности; нет, и за стенами города с возрастающим успехом распро­странялись зловредные проявления их анархических стремлений...

...Я с сердцем, обливающимся кровью, вижу себя вынужден­ным выступить как в моей столице, так и повсюду, где проявится мятеж, бесстрашно подъемлющий теперь свою главу, и бороть­ся с ним, пока он не будет совершенно раздавлен, пока не вос­становится порядок, спокойствие и законность и пока не будут преданы в карающую руку закона убийцы моих верных слуг: гра­фов Ламберга и Латура.

Дабы достигнуть этой цели, я из различных частей монархии посылаю боевые силы против Вены, центра восстания, и возла­гаю на моего фельдмаршала лейтенанта князя фон Виндишгреца главное командование всеми войсками во всех моих государствах...

3