Обзор пройденного пути и предуведомление на будущее

Когда наука завершает свой круг, она естественно приходит к точке скромного недоверия и неохотно говорит о самой себе: скольких вещей я не понимаю!

И. Кант

Мы только начали путь к построению логики работы сознания. Многое не высказано, ещё больше остаётся непонятным и загадочным. Но перед тем как расстаться (хотелось бы надеяться, что только до следующего тома), кратко резюмируем то, что уже знаем:

• Идеальный мозг в буридановой ситуации принимает случайное решение.

• Протосознательные процессы приписывают случайному выбору статус закономерного (закон Юма). Они как бы строят догадку о том, какова реальность, и пытаются оправдать эту догадку (гипотезу) логическими средствами.

• Человек вводит в сознание (т. е. буквально', принимает за очевид­ное) то, что в логическом обосновании этой гипотезы должно быть принято и принимается за самоочевидное (за истину, не требующую доказательств).

Та информация, которая подлежит проверке, должна специальным образом маркироваться — эта маркировка субъективно переживается как осознанность. Иными словами, мы осознаём то, в чём хоть чуть-чуть сомневаемся.

• При случайном угадывании трудно рассчитывать, что догадка вдруг окажется истинной, т. е. полностью тождественной реальному положению дел. В лучшем случае она может быть не совсем точной, может быть

494

правильной только в какой-то своей части. Задача сознания как механизма состоит в том, чтобы попытаться защитить эту догадку от весьма вероятного опровержения и так её улучшить (скорректировать ii итерационном процессе), чтобы она более соответствовала действи­тельности.

• Сознание как механизм обеспечивает создание защитною пояса осознаваемых гипотез. Поэтому работа сознания непосредственно связана с опытной проверкой логических следствий из осознаваемой гипотезы. Механизм сознания сопоставляет ожидания, логически вытека­ющие из проверяемой закономерности, с поступающей информацией.

• Работа механизма сознания, тем самым, тесно связана с процессам сличения. !\.В. Процессу сличения теоретики уделяли не слишком много внимания, хотя роль обратной связи в теоретических конструкциях, как отмечалось в исторической преамбуле, постоянно возрастала. И все же в теоретических построениях сличение оставалось «закуской» к основно­му блюду — к процессам формирования психических образований [поня­тий, образов, следов памяти, гипотез и т. д.). Даже при непосредственном исследовании процессов сличения больше внимания уделялось, например, поиску эталона, совпадающего с поступающей информацией (задачей, легко автоматизируемой с точностью до заданных критериев), но очень редко обсуждался вопрос о критериях, позволяющих утверждать, что совпадение действительно произошло ',

• Пусть мозг представляет собой идеальное вычислительное устрой­ство. работающее мгновенно и безошибочно. Однако процесс последо­вательного изменения критериев соответствия протекает во времени. Так как этот процесс включает в себя акты сличения, то изменение критериев должно происходить дискретно (т. е. пошагово: изменение критериев, проверка: изменение критериев, проверка и т. д.), а не непрерывно, Различные экспериментально обнаруженные временные и объёмные константы прежде всего и определяют переход к акту сличения.

• Работа сознания направлена прежде всего на подтверждение своих ожиданий, и начинается эта работа с отождествления этих ожиданий и действительности. Закон Ланге: работа сознания начинается с самых слабых требований к точности соответствия.

• С точки зрения задачи создания защитного пояса, механизм сознания работает безошибочно. Если сознание выбрало какое-то решение и тем самым закончило работу в данной конкретной ситуации, то, во-первых, оно фиксировало для данной ситуации уровень критериев точности соответствия, на которых оно остановилось. А во-вторых, прини­мает найденное решение за очевидное и правильное. Таким образом, когда сознание принимает результат сличения за подтверждение, оно

' Подробнее см. Аллахвердов В. М. Опыт теоретической психологии, с. 195-212.

495

подгоняет к этому решению требования к точности сличения, т. е. изменяет соответствующие критерии. При этом, разумеется, принятые решения с какой-либо другой точки зрения — например, с точки зрения экспериментатора — могут квалифицироваться как угодно: и как правильные, и как ошибочные.

Механизм сознания на каждом шаге находится перед выбором: или продолжать процесс отождествления, последовательно усиливая требования к точности соответствия, тем самым постоянно трансфор­мируя поверхностное содержание сознания; или закончить работу над этой проблемой, выведя полученный результат из осознаваемого поверх­ностного содержания в базовое, а далее начать решать следующую проблему.

' Механизм сознания может выбирать путь усиления требований к точности соответствия отдельно по разным параметрам (величина, форма, смысл и пр.). Следует учитывать, что почти всегда можно найти такой параметр, сопоставление по которому ожидаемого с действитель­ным не помешает и далее их отождествлять даже при усилении требований к точности соответствия по этому параметру.

• Если получаемая информация противоречива, то сознание как логическая система стремится избавиться или исказить эту информацию (закон Фрейда-Фестингера), т. е. стремится не осознавать имеющееся противоречие,

• Если принятие решения ведёт к расхождению ожидаемого с действительным (с точностью до ранее фиксированных критериев соответствия), то время работы сознания увеличивается — сознание дольше всего работает над той информацией, которая не соответствует ожиданиям. Сказанное демонстрируется с помощью экспериментально установленных законов;

• Обобщённый закон Хика; чем менее вероятен предъявленный стимул или требуемая реакция, тем больше времени над этой ситуацией работает сознание. Принятие решения о совпадении ожидаемого с действи­тельным занимает меньше времени, чем процесс опровержения.

Закон разрыва шаблона; неожиданная смена контекста вызывает эмоциональный шок и сбой в поведении до тех пор, пока в результате длительной работы защитного пояса сознания не произойдёт переин­терпретация (переструктурирование) ситуации, т. е. не будет найден новый контекст, который порождал бы ожидания, более соответствующие действительности.

Закон Узнадзе: нарушение ситуативной закономерности ведет к разрушению привычных схем поведения, к затруднениям в принятии самых простых решений, вызывает сбой в поведении и хаотические попытки избавиться от навязанной ситуацией закономерности. Нарушение

497

ожиданий, связанных с закономерностью, найденной для данной ситуации, приводит или к ослаблению требований к точности соответствия, или к поиску (точнее/к угадыванию) иных закономерностей.

• Та информация, которая полностью соответствует ожиданиям. вообще перестаёт осознаваться. Неизменяющаяся информация пол­ностью ожидаема, а потому сознание перестаёт над ней работать — эта информация перестаёт осознаваться. Закон Джеймса: содержание сознания не может оставаться неизменным. Сохранение осознаваемого обеспе­чивается только путём его изменения, трансформации.

• Одним из способов удержания неизменной информации в поверхностном содержании сознания может быть переход от этого поверх­ностного содержания к базовому и обратно. Поэтому испытуемый не способен без ошибок выполнять задачи, запрещающие ему осознавать базовое содержание (феномен интерференции).

• При слабых критериях соответствия существует огромное коли­чество разнообразных ответов испытуемого, соответствующих этим крите­риям. Ужесточение критериев соответствия последовательно отсекает целые классы ответов. Но при этом никогда нельзя так ужесточить критерии, чтобы одному стимулу соответствовал один-единственный вариант ответа. Сознание всегда рассматривает любой конкретный стимул (объект) в качестве члена некоего класса стимулов (объектов). Всегда существует зона неразличения (зона обобщённости) стимулов.

• Каждый класс имеет более и менее типичных представителей. Принадлежность к классу некоторого стимула определяется соответст­вием этого стимула (с фиксированной точностью, т. е. внутри зоны неразличения) наиболее типичному представителю данного класса (закон Витгенштейна-Рош).

• Всё осознаваемое осознаётся только в качестве членов некоего определённого класса — в отличие от каких-то других классов. Отнесение к классу строится на основе дифференциальных признаков, отличающих данный стимул от других, ранее или одновременно предъявленных.

• Закон Бардина: зона неразличения дифференциального признака сама является дифференциальным признаком, т. е. зависит от других стимулов, используемых в опыте-

• Обобщённый лингвистический закон: в базовом содержании сознания любой знак — омоним, т. е. принадлежит к разным классам или категориям, а в поверхностном содержании этот же знак — синоним, т. е. эквивалентен каким-то другим знакам, выражающим ту же категорию.

• Любое значение может быть приписано любому знаку. (На экспериментальном подтверждении этого стоит всё учение об условных рефлек­сах Павлова). Однозначной связи между знаком и значением изначально не существует. Одно и то же значение может быть выражено разными

497

знаками (т. е. у каждого значения есть синонимы). Любой знак всегда приобретает в сознании несколько разных значений (т. е. каждый знак — всегда омоним, каждый знак относится одновременно к нескольким классам).

• Поэтому любой стимул осознаётся как член позитивно выбранной класса. Но одновременно в базовом содержании он опознаётся и как член каких-то других классов, которым также принадлежит, при этом по крайней мере часть из них негативно выбирается (и не осознаётся). Негативно выбранное отнесение стимула к классу не тождественно отсутствию отнесения к этому классу.

• Для сознания отождествление есть операция отнесения разных явлений или стимулов к одному и тому же классу. Причём, согласно обобщённому лингвистическому закону, к этому классу необходимо относятся ещё какие-то явления, а каждое из отождествлённых явлений относится ещё и к каким-то другим классам.

• Расширение зоны неразличения происходит за счёт смягчения требований к соответствию между ожидаемым и действительным, что ведёт к увеличению числа синонимов к сделанному позитивному выбору. А следовательно, расширение зоны неразличения ведёт к отождествле­нию сходных объектов.

• Закон последействия фигуры: повторное предъявление стимула из зоны неразличения побуждает сознание повторять выбор предшест­вующего ответа. Случайный выбор одного из не различимых при осозна­нии, но реально различимых вариантов (т. е- выбор одного из синонимов) получает статус закономерного. В последующем сделанный выбор упорно защищается, в том числе и путём фиксирования выбранной зоны неразличения.

• Следствие закона последействия фигуры: если человек приобрёл опыт выделения дифференциальных признаков с определённой точностью, позволяющей относить данный стимул к конкретному классу, то он будет и далее выделять с фиксированной точностью именно эти признаки.

• Закон последействия позитивного выбора; при предъявлении стимула защитный пояс сознания, прежде всего, пытается отождествить этот стимул с тем классом стимулов, который до этого уже был позитивно выбран. Этот закон позволяет осознавать один и тот же объект как принад­лежащий к тому же самому классу, даже если сам этот объект изменяется. Ранее сделанный позитивный выбор упорно накладывается на последу­ющие стимулы, одновременно растягивая зону неразличения. В принципе, любые последующие стимулы всегда можно осознавать как принадлежащие к тому же самому классу.

• Закон последействия фона: если сознание не нашло адекватный ответ из стимул, то повторное предъявление этого же стимула в той же

498

ситуации побуждает сознание повторно не осознавать не данный при предшествующем предъявлении ответ. Упорный пропуск ответа или нас тойчивый повтор разных ошибочных ответов может выступать индикатором последействия фона.

• Осознание того или иного фрагмента базового содержания сознания может быть заменено лишь осознанием другого фрагмента базового содержания. Сознание осуществляет только выбор — оно не может принять решение, которое заранее не имеет. В базовом содержа­нии заранее должны присутствовать все варианты позитивного выбора— не только настоящего, но и будущего.

• Человек осознаёт (позитивно выбирает) логически непротиво­речивую конъюнкцию частных значений текста, т. е. принимает данную интерпретацию как очевидную.

• Осознание процесса выбора происходит тогда, когда последующий текст не соответствует имеющимся ожиданиям. Механизм сознания активно работает над такой ситуацией, и время его работы увеличивается в зависимости от степени неожиданности. Если расширение текста не соответствует интерпретации, вытекающей из принятых ранее пресуппозиций, то эмоциональный сбой продолжается до тех пор, пока не изменятся приня­тые пресуппозиции. С каждым следующим отвержением в процессе осознанной работы происходит сужение диапазона классообразования (закон Ланге).

• При изменении ситуации наблюдаются две параллельные тенденции;

в поверхностном содержании — тенденция сохранить предшествующий позитивный выбор (путём расширения зоны неразличения); в базовом содержании — тенденция отнесения данного стимула к другим (ранее негативно выбранным) классам. Может наступить момент, когда то, что ранее было негативно выбрано, становится предпочтительнее. Тогда позитивный выбор отвергается и заменяется другим. Переход от одного понимания ситуации к другому, таким образом, должен происходить сразу, без переходов, т. е. peволюционно (феномен инсайта, закон последействия негативного выбора)-

Сознание создаст свою собственную систему знаний. Накопив определенный опыт подтверждения своих догадок, оно сохраняет од­нажды выбранные критерии соответствия, опыт отнесения стимулов к тем или иным классам, а в целом рассматривает подтверждённые до­гадки как верные, а отвергнутые варианты — как неверные, И всё, с чем оно в данный момент не работает, помещает в своё базовое содер­жание. Но при всём при этом оно обязано уметь (и обычно умеет') корректировать свои представления,

До сих пор мы рассматривали работу сознания, которое во что бы то ни стало отождествляет действительное со своими ожиданиями, и

499

тем самым рисовали чересчур уж отрешённую от яви картину. Созна­ние с троит свой собственный, во многом воображаемый и весьма дале­кий от реальности мир. Этот мир сознания — всего лишь догадка о том, каков мир в действительности. В этом мире все детерминировано, вес взаимосвязано. А далее сознание работает так, что почти всегда подтверждает собственные гипотезы-догадки об окружающем мире, вес время пытается отождествить свои ожидания с реальностью. Если бы работа сознания только этим и ограничивалась, то реальность не была бы ему вообще доступна. Сознание имеет много возможностей подтверждать свои гипотезы. Всегда можно выбрать такие слабые тре­бования к точности соответствия, когда всё что угодно может быть отождествлено со веем чем угодно, И всегда существует такой при­знак, по которому можно отождествить два во всём остальном совер­шенно различных явления.

Конечно, психологи и философы всегда подчёркивали; сознание субъек­тивно, результат работы сознания зависит отнюдь не только от объектив­ной ситуации. Психологи-практики — такие, как А. Адлер, — вообще утвер­ждали: для того чтобы быть психически здоровыми, мы должны рассматривать наши убеждения как вымыслы, а гипотезы — как фанта­зии '- Более естественнонаучно ориентированные учёные— например, Ю. М. Забродин — говорят осторожнее: в подавляющем большинстве случаев у людей лет точного знания реальной ситуации, а есть лишь иллюзия этого знания ^г. Но вес же, все же... Разве не сознание даст нам знание о мире? Не может же быть, чтобы всё, что мы в этом мире осо­знанно делаем, было заведомо ни с чем не соотносимой чепухой. Если мы хотим описывать нормальную (не патологическую) работу сознания, мы должны найти логическую возможность того, чтобы осознаваемые ожида­ния (гипотезы) могли бы, при определенных условиях, быть признаны не­верными или в целом, или хотя бы частично, т. с. могли корректировался.

Сознание способно более-менее адекватно отражать окружающее. В противном случае поведение здоровых людей нельзя было бы отли­чить от поведения психически больных, не умеющих корректировать свои гипотезы об окружающем мире и о самих себе. Процесс познания предполагает не только подтверждение своих ожиданий, не только их корректировку, но и хотя бы в некоторых ситуациях — их опровержение. Познание, иными словами, обязано быть чувствительно к обратной связи.

' См. Хиллман Дж. Исцеляющий вымысел. СПб, 1 997, с. 136-137. Такая позиция, наверное, полезна для практического психотерапевтического воздействия, ни уж очень она однобока.

² Забродин 10. М. Очерки теории психической регуляции поведения-М.., 1997,с. 31.

500

Для того чтобы субъективный мир был более-менее адекватен реально­сти, сознание должно ещё исправлять собственные ложные представ­ления, должно быть способно выходить за пределы собственной сферы и весьма существенно изменять свой взгляд на мир. Надо понять, как сознание преодолевает собственный защитный пояс, и надо еще оправ­дать эту возможность логическими средствами.

Как же механизм сознания формирует на своей поверхности более-менее адекватное отражение реальности? Сознание способно изменить то, что заведомо принимает за очевидное. Оно работает с тем, что осознаётся, т. е. со своим поверхностным содержанием. Сознание активно прове­ряет собственные гипотезы, ставя реальные эксперименты и оценивая ре­зультаты тех действий, которыми оно самостоятельно управляет. Связь сознания с деятельностью — не выдумка советских психологов. Только деятельность, о которой идёт речь, — это действия по проверке собственных гипотез. Начиная с произвольных построений, сознание, тем не менее, с каждым следующим шагом (методом последовательных приближений) уточняет и корректирует своё видение мира. Как оказывается - этот итера­тивный процесс не так уж сильно зависит от начальной догадки.

Мы убедились при рассмотрении самых простых экспериментов, что наше сознание при любой операции неизбежно порождает смыслы, насы­щает мир этими смыслами. Тем самым естественнонаучный взгляд на до­знание, развиваемый психологикой, приводит к весьма важному для гуманистического мировоззрения выводу: сознание конструирует смыслы, а не находит их в окружающем мире. Именно в этом конструировании созна­ние проявляет свою свободу, потому что в реальном мире нет никакого смысла. Б. Рассел справедливо рисует нам мир, описываемый наукой, как полностью бессмысленный: человек есть продукт действия причин, не по­дозревающих о цели, к которой они направлены; его рождение, рост, ею надежды и страхи, его любовь и вера — всё это результат случая, никакой героизм, никакое воодушевление и напряжение мысли и чувств не сохранят человеческой жизни за порогом смерти; вся многовековая работа, все слу­жение, всё вдохновение, весь блеск человеческого гения обречены на то, чтобы исчезнуть вместе с гибелью Солнечной системы; храм человече­ских достижений будет погребён под останками Вселенной. И только и опоре на эти истины, уверяет Рассел, только на твёрдом фундаменте пол­ного отчаяния можно строить падёжное убежище для души '. Жизнь не имеет никакого смысла: ни мудрого, ни глупого, ни абсурдного, ни трагично­го, ни какого иного, — размышляет по этому же поводу Н. Н. Трубников.

¹ Рассел Б. Поклонение свободного человека. В его кн.: «Почему я не христиа­нин». М., 19Н7,с. 16.

501

Этот ответ, по его мнению, не только более честный, но и более обнадёжи­вающий, чем какой бы то ни было другой. Ибо он предполагает возмож­ность не столько находить смысл, сколько созидать его, творить и сооб­щать жизни '.

Стремление сознания догадаться о том, как устроен мир, позво­ляет из весьма скудной информации, которую человек в реальности полу­чает от органов чувств, многое узнать о космосе и о микромире, о дру­гих людях и о самом себе (не только о своём физическом теле, но и о своем «Я», о своем сознании и бессознательном). Но свобода сознания в выборе догадок всегда оставляет возможности для ошибок, неточно­стей, неправильного понимания. Поиск истины не может закончиться. Каждый человек (в том числе, разумеется, и автор этой книги) в луч­шем случае является лишь искателем истины, а не её обладателем.

Путь, который нам ещё предстоит пройти, приведёт к странным, на первый взгляд, результатам. Мы выясним, что сознание с логической неизбежностью принципиально множественно. Именно совокупность неосознаваемых человеком разных собственных сознаний позволит да­лее ввести представление о психике. Наше Я (нам ещё потребуется определить, что это такое) не осознаёт этих сознаний, но получает от них эмоциональные сигналы. А в результате придётся снова вернуться ко многим психическим феноменам, обсуждавшимся в этом томе. Неожи­данно также выяснится, что отражение и деятельность — всегда, казалось бы, взаимосвязанные — на самом деле исходно независимы друг от друга (ранее я называл это параллельностью сенсорного и мо­торного ²).

Осознание, как было сказано, является результатом процесса клас­сификации, т. е. связано с приданием стимулам какого-либо значения. Мы увидим, как представление о позитивном и негативном выборах позволит ещё дальше продвигаться в описании процесса смыслообразования. Но при этом поневоле придётся на другом языке повторно изло­жить уже известные законы работы сознания. В свою очередь, этот новый язык откроет нам дорогу к новым законам. И на этом пути мы с других позиций вернёмся к взгляду Джеймса на природу эмоций, подойдём с неожиданной стороны к фундаментальным и мучительным пробле­мам: проблеме свободы выбора, происхождения социального, ко мно­гим феноменам культуры. Впрочем, делать подробный анонс рано, сле­дующий том ещё не завершён, а потому, надеюсь, мне самому предстоит еще удивиться тому, куда он меня заведёт...

¹ Трубников Н. Н. Проспект книги о смысле жизни.//Квинтэссенция. М., 1990, с. 438.

² Аллахвердов В. М. Опыт теоретической психологии.

502

Главная задача данной книги — описание известной психологи­ческой экспериментатики с единообразных позиций, Разумеется, не мне судить, насколько это удалось. Но была и дополнительная задача:

хотелось передать моё восхищение — если угодно, даже наслаждение — остроумием экспериментаторов, а для этого попытаться передать ра­дость от встречи с умным и ясным экспериментом. И если хотя бы нескольких студентов-психологов эта книга вдохновит на проведение самостоятельных экспериментальных исследований, у меня будет пол­ное право считать, что проделанный труд не напрасен.

Теоретические схемы обладают волшебной силой. Они завора­живают или раздражают. Этим они стимулируют новые исследования, подтверждающие или опровергающие догадки теоретиков. В этом томе изложен простой, но непривычный взгляд на механизм и функцию со­знания. Этот взгляд изменяет видение многих известных психологи­ческих феноменов — последействия фигуры (которое оказывается свя­занным с последействием смысла), забывания (как следствие закона Джеймса), порогов чувствительности (как следствие закона класси­фикации и закона Витгенштейна-Рош), вытеснения (как следствие пос­ледействия негативного выбора), интерференции (как следствие не­произвольного контроля за правильностью выполнения игнорируемого задания), защитных механизмов личности (которые являются частным случаем защитного пояса сознания), а также множества других фено­менов, о которых шла речь на протяжении всего этого тома.

Наверняка через какое-то время будет найден новый взгляд, и новые теоретики уже в XXI в. будут разрабатывать иные догадки о природе сознания. Что ж! Теоретические построения всегда покоятся на логической идеализации, а потому уязвимы. Однако эксперименты, проведённые под воздействием теоретического замысла, остаются на­всегда, даже если они этот замысел отвергают. Более того, экспери­ментальное опровержение обладает чудодейственной силой. Ведь, как говаривал К. Поппер, если научное построение опровергается в резуль­тате специально поставленных экспериментальных исследований, то автор этого построения может гордиться — он создал действительно научную теорию. А я уверен: любая новая теория должна прежде все­го объяснить тот круг феноменов, который мы здесь рассматривали, И найти новые феномены.

В конце концов, именно в этом вечном движении, вечном поиске истины и состоит неувядаемая прелесть естественной науки.

503