Пресуппозиции

Лингвисты почти не обращали внимания на отвергаемые значе­ния, а потому не заметили их решающую роль в смыслообразовании. Тем не менее, о необходимости оппозиции (контрастивности) говорили много. Так, У. Чейф обращает внимание, что даже фразы типа «Ро­нальд приготовил сэндвичи» может иметь разный смысл в зависимости от «фокуса контраста»: Рональд, а не кто-либо другой, приготовил сэнд­вичи; Рональд приготовил сэндвичи, а не что-либо иное ². Фокусы кон­траста, замечают лингвисты, обычно подчёркиваются интонацией или характером построения фразы. Например, есть ли разница в смысле фраз «Вошла Наташа» и «Наташа вошла»? Б. А. Успенский объясняет: в первом случае фраза построена с точки зрения наблюдателя, находя­щегося в комнате, который сначала воспринимает, что кто-то вошёл, а потом видит, что этот кто-то — Наташа. Во второй фразе подчёрки­вается, что Наташа именно вошла, а не сделала что-либо иное, т. е. ситуация описывается с точки зрения самой Наташи³,

К нескрываемому ужасу лингвистов, все подразумеваемые про­тивопоставления даже невозможно перечислить. Можно формально доказать, что сколько бы фрагментов базового содержания мы ни осозна­ли и ни выразили в виде какого-либо конечного перечня, всегда суще­ствуют такие фрагменты этого базового содержания, которые в этот перечень не попали⁴. А поэтому все противопоставления невозможно

¹Ср., например, Тондл Л. Проблемы семантики. М., 1975, с. 191.

^{2 С}р. Чейф У. Данное, контрастивность, определённость, подлежащее, топика и точка зрения. // Новое в зарубежной лингвистике. XI. М., 1982, с. 286-293.

³Успенский Б. А. Семиотика искусства. М., 1995» с. 31.

⁴ Основной замысел доказательства покоится на двух содержательных моментах: базовое содержание, а во-вторых, невозможна проверка, принадлежит ли данный стимул к некоторому предполагаемому классу, ибо само осознание факта проверки привода к интерференции с базовым содержанием. См. подробнее Аллахвердов В. М. Опыт тео­ретической психологии, с. 177-179 (отнесение стимула к классу обозначено там как актуальное значение соответствующего знака).

486

во-первых, факт осознанного пересчёта элементов базового содержания приводит к переводу этих элементов из базового содержания в поверхностное и, тем самым, изменяет даже одновременно осознавать. При этом без подразумеваемых противопоставлений нельзя понять даже самые простые предложения. Т, Виноград и Ф. Флорес перечисляют для примера некоторые возможные варианты ответов на вопрос: «Есть ли в холодильнике вода?»: вода есть в виде льда, лимонада, в клетках баклажана и т. д.¹ Даже социологи прихо­дят в ужас от того, как респонденты понимают то, о чём их спрашивают, На вопрос: «Курите ли Вы «Мальборо»?», замечают они, возможен ответ: «Да, а что ещё с ним можно делать?» (Респонденты тем самым меняют фокус контраста. Их спрашивают: вы курите «Мальборо» или какие-нибудь другие сигареты? Они отвечают: «Мальборо» мы только курим, так как не знаем никакого другого действия, которое можно с «Мальборо» делать).

Литература по лингвистике и искусственному интеллекту не слу­чайно насыщена формулировками типа «молчаливые предпосылки», «Пре­суппозиции», «контекстные знания», «фоновые допущения», «предпони-мание» и т. д. Все эти термины часто обозначают одно и то же. Л до сути они говорят о влиянии базового содержания сознания на осознание тек­ста. Рассмотрим учение Г. Фреге и его последователей о пресуппозициях.

Фреге утверждал, что любая фраза сообщает нечто большее, чем в ней содержится. Вот, например, предложение «Пётр — холостяк», Оно говорит не только о семейном положении Петра, а предполагает также, что существует некий Пётр, который является взрослым муж­чиной. Все эти неявные, «молчаливые» предпосылки текста Фреге и назвал пресуппозициями². (Я не даю точного определения, тем паче» что сами логики и лингвисты его постоянно изменяют). Пресуппозиции» как отметил Фреге, сохраняются даже тогда, когда значение предложе­ния меняется на противоположное. Действительно, фразу «Пётр — не холостяк» не следует при обычном словоупотреблении понимать как отрицающую тот факт, что Пётр — взрослый мужчина³. Чтобы понять

¹Виноград Т.. Флорес Ф. О понимании компьютеров и познания. // Язык и интел-лект.М.,1995-96,с. 196-197.

² См., например, Кифер Ф. О пресуппозициях. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. М., 1978, с. 338-369.

³Когда этот любимый лингвистами пример рассматривает Ю. Д. Апресян, он со­вершает типичную для лингвистов ошибку, сходную с ошибкой Вежбицкой; общеупотре­бительность отождествляет с необходимостью. Вместо слов «не следует при обычном словоупотреблении понимать» он пишет иначе; «ни при каких условиях нельзя понимать» - Апресян 10: Д. Лексическая семантика. (Избран, труды, 1. М-,1995, с. 29).

487

текст, заявляют лингвисты, мы должны принять на веру содержащиеся в нём пресуппозиции.

Рассмотрим пример. Фраза «Гена любит Лену» обычно означает сообщение об определённом чувстве Гены к Лене. Но такое понимание возможно только при многочисленных допущениях (которые сохранят­ся и для фразы «Гена не любит Лену»):

1. Гена и Лена существуют;

2. Гена и Лена — имена людей;

3. Гена знает Лену;

4. Гена — мужчина, а Лена — женщина;

5. Гена каким-то образом проявляет свои чувства к Лене;

6. Автор текста знаком с проявлением чувств Гены по отно­шению к Лене;

7. Автор способен эти чувства идентифицировать;

8. Автор знает, о какой Лене идёт речь;

9. Текст составлен на русском языке;

10. Автор текста знает русский язык и способен правильно вы­разить на этом языке свою мысль;

11. Текст представляет собой законченное предложение;

И т. д.

Перечислить все подразумеваемые предположения невозможно. К тому же, воспринимающий текст должен ещё быть уверен, что он не перепутал услышанное или увиденное им, что он не сошёл с ума, т. е. что он живёт в мире, в котором действует нормальная логика и где дважды два равно четырём и пр. Да и сами пресуппозиции выражены в форме предложения, а следовательно, тоже имеют свои собственные пресуппозиции. (Поэтому Дж. Лакофф говорит о пресуппозициях перво­го, второго и более порядков). Для примера: попробуйте сформулиро­вать пресуппозиции фразы «Автор текста знает русский язык»...

Где же всё-таки можно остановиться в этом бесконечном потоке? Те или иные пресуппозиции выделяются только в том случае, если у них существует понятная альтернатива, позволяющая воспринимать данный текст как осмысленный. Например, может ли быть фраза осмысленной, если Гена или Лена не существуют? Пожалуйста, вот пример вполне ос­мысленного контекста: «Мы столько лет с тобой дружим! Давай, когда у

Чтобы избежать недоразумений, еще раз отмечу: всегда существует такой контекст, при котором любую фразу можно понимать как угодно. В приведённом примере Петр может быть кличкой животного; может обозначать юного охотника, стреляющего по молодости лет только холостыми патронами, и т. д. Не говоря уже о том, что данное высказывание вообще может быть зашифрованным сообщением о чем угодно.

488

нас родятся дети, у тебя — мальчик, у меня — девочка, назовём их Геной и Леной; и я буду счастлив, если наступит момент и я смогу сказать: Гена любит Лену». Или такой вариант: «Гена так любил Лену, что я уверен: даже теперь, когда его с нами нет, он там, на небесах, всё ещё любит её». Или икаче: «Гена любит Лену — эту созданную им героиню повести» И т. д. Могут ли Гена и Лена не быть именами людей? Конечно. Достаточно представить себе крокодила Гену — персонажа популярного мультфильма или реку Лену. Вообще, Гена и Лена могут быть названиями чего угодно — например, космических кораблей. Может ли Гена не знать Лену? Разумеет­ся. Впрочем, многое зависит от того, что значит «знать», т. е. каковы пре­суппозиции этого слова. (Этой проблеме посвящено столько лингвисти­ческих рассуждений, что я с радостью не буду её касаться). Во всяком случае, Гена может, как герои «1000 и 1 ночи», влюбиться в Лену по одним лишь рассказам о её красоте, никогда с ней не встречаясь; может любить другую девушку, ошибочно полагая, что её зовут Леной; может любить Елену Пре­красную и ревновать эту любимую им Лену к Парису и т. д.

Читатель может далее сам придумать океан контекстов, в которых фраза «Гена любит Лену» будет приобретать самый разный смысл. Это неудивительно; у любого текста может быть сколь угодно много значений. И существует огромное количество значений, которые заведомо отверга­ются. Понятно также, почему тест Фреге на отрицание (изменение фразы на свою противоположность) не изменяет значение пресуппозиции, Если слово «коса» понимается как сельскохозяйственное орудие, то фраза «у девочки была большая коса» так же не предполагает рассмотрение длины волос девочки — как и фраза «у неё была маленькая коса».

Лингвисты говорят: чтобы понять, что хотел сказать автор текста, мы должны принять те же пресуппозиции, которые принимает автор. То есть, по существу, осуществить одинаковый выбор в неосознаваемом базо­вом содержании сознания. Но невозможно доказать, действительно ли сде­лан полностью одинаковый выбор — ведь базовое содержание не осозна­ётся. Утке хотя бы поэтому нельзя гарантировать, что хоть один текст может быть интерпретирован с абсолютной точностью. Тем более это справедли­во по отношению к отдельному знаку. Ни одно отдельное слово не может быть однозначно истолковано. Сказанное, разумеется, не исключает необ­ходимости максимально тщательно описывать наиболее типичные спосо­бы употребления этого слова в естественном языке. А. Вежбицкая, о пози­ции которой мы уже много раз говорили, как раз и делает это великое и полезное дело. Только напрасно она при этом считает, что ей или кому-нибудь другому удастся, при должных интеллектуальных усилиях, достичь абсолютной полноты описания.

489