5 Л. Живкова

129

Ливии; во-вторых, турецкие войска могли внести значительный вклад в оборону Египта и Суэцкого канала; и, в-третьих, флот западных держав получал через проливы свободный доступ в Черное море, а их сухопутные силы — доступ на Балканский полустров через Восточную Фракию⁶².

Кроме того, Англия подписанием декларации добивалась укрепления позиций на Балканском полуострове. Это отмечал и английский посол в Турции Натчбоул-Хьюгессен. По его мнению, основная цель подписания декларации заключалась в обеспече­нии заключения трехстороннего англо-франко-турецкого догово­ра. Далее декларация касалась Балкан. В §6 декларации при­знавалась необходимость обеспечения безопасности в этом реги­оне, что означало распространение английских гарантий на все балканские страны. Практически эта вторая цель была неосу­ществима ⁶³.

В балканских странах, опасавшихся агрессивных действий фашистских держав, англо-турецкая декларация была восприня­та нервозно. Двойственная политика английского правительства давала им основание сомневаться в эффективности защиты со стороны западных держав. Помехой для осуществления декла­рации были и противоречия между самими балканскими держа­вами. Эти обстоятельства и вызвали враждебное отношение к декларации со стороны Югославии и Румынии.

6 мая 1939 г. английский посол в Анкаре сообщил в Лондон, что турецкое правительство информировало Югославию, Румы-, нию и Грецию о ходе англо-турецких переговоров ⁶⁴. На следую­щий день, 7 мая, югославскому правительству была предоставле­на более полная информация ⁶⁵. Еще до подписания декларации Югославия резко реагировала на решение Турции заключить сог­лашение с Англией. Югославский министр иностранных дел зая­вил румынскому посланнику в Белграде, что решение турецкого правительства подписать декларацию будет иметь серьезные последствия. Он подчеркнул, что Турция приняла столь важное решение без согласования его с позицией других членов Бал­канской Антанты, и высказал опасение, что это может быть использовано Германией для нажима на Югославию с целью добиться ее выхода из Антанты. Министр иностранных дел Юго­славии Цинцар-Маркович высказывал румынскому посланнику опасение, что в случае подписания декларации югославское правительство, вероятно, будет вынуждено принять «серьезные решения» ⁶⁶.

Румынский посланник в Анкаре получил указание сообщить турецкому правительству, что министр иностранных дел Гафен-ку одобряет занятую Турцией позицию. Однако Гафенку под-

130

черкнул, что, по его мнению, чрезвычайно важно сохранить со­лидарность Балканской Антанты, ради чего декларации следо­вало бы придать соответствующую форму⁶⁷.

Английская дипломатия была серьезно обеспокоена реакци­ей югославского правительства. Она опасалась, что позиция Югославии может повлиять на Турцию и привести к срыву под­писания декларации. Галифакс выразил свое удивление, что ту­рецкое правительство вело переговоры о декларации без ведо­ма своих партнеров по Антанте. Одновременно он предложил свою помощь на случай, если положение осложнится ⁶⁸.

После подписания декларации отрицательное отношение к ней со стороны Югославии усилилось еще больше. Во время встречи А. Цинцар-Марковича с Г. Гафенку, состоявшейся 21 мая 1939 г., министр иностранных дел Югославии снова заявил, что действия Турции противоречат решениям Балканской Ан­танты, принятым на ее сессии в Бухаресте в феврале 1939 г.⁶⁹. Цинцар-Маркович опасался, что подписание декларации может быть использовано фашистской Германией для оказания нажи­ма на Югославию во время предстоящего визита принца-регента Павла в Берлин. Цинцар-Маркович особо подчеркнул, что Югославия, решившая проводить политику нейтралитета, не сможет при таких обстоятельствах оказать в случае необходи­мости помощь своим союзникам ⁷⁰.

Как югославский, так и румынский министры иностранных дел высказались против § 6 декларации, касавшегося Балкан. В их отношении к нему откровенно проявился страх перед фа­шистскими государствами, а также нежелание ни прямо, ни косвенно связывать себя с Англией и Францией. Оба министра пришли к выводу, что затрагиваемые в декларации проблемы Средиземноморья не входят в компетенцию Балканской Антан­ты и с этой точки зрения декларацию можно приветствовать. Что же касается вопросов безопасности на Балканах, то было решено просить Турцию уточнить содержание, вкладываемое в § 6 декларации ^7I, и не включать его в окончательное соглаше­ние, которое она подпишет с Англией ⁷².

Под нажимом Румынии и Югославии Турция была вынуж­дена заявить, что выраженное в декларации желание усилить солидарность на Балканах не затрагивает суверенитета какой-либо балканской страны и соответствует духу Балканской Ан­танты. Турецкое правительство подчеркивало, что оно взяло на себя указанные обязательства в интересах Антанты и в интере­сах ее консолидации ⁷³.

Подписание англо-турецкой декларации вызвало резко отри­цательную реакцию в Берлине и нападки в германской печа-

5* 131

ти ⁷⁴. Накануне отъезда в Берлин для доклада о вновь создав­шемся положении Папен продолжал настаивать, чтобы турец­кое -правительство не связывало себя бесповоротно с западными державами ⁷⁵. Германский поверенный в делах в Анкаре продол­жал оказывать нажим на турок и после отъезда Папена. Он поставил перед ними вопрос о том, какие гарантии Турция хоте-тела бы получить от Германии взамен отказа от окончатель­ного соглашения с Англией⁷⁶. После возвращения из Берлина в Анкару⁷⁷ Папен уговорами, шантажом и прямыми угроза­ми продолжал добиваться изменения политики Турции. В бе­седах с Иненю и Сараджоглу он внушал им, что внешнеполи­тический курс турецкого правительства опасен прежде всего для самой Турции, а также вредит германо-турецким отноше­ниям ⁷⁸.

Германия стремилась во что бы то ни стало не допустить под­писания франко-турецкой декларации, а затем и англо-франко-турецкого договора о взаимной помощи. «...Германия не дума­ет менять своей политики в отношении Турции после опублико­вания англо-турецкой декларации,—сообщал болгарский послан­ник в Анкаре Христов после беседы с Паленом.—-Однако гер­манское правительство надеется, что Турция не пойдет дальше этого соглашения (т. е. подписания англо-турецкой деклара­ции.— Ред.), не расширит его рамки и что англо-турецкий пакт, о котором сейчас ведутся переговоры, будет заключен на срав­нительно короткий период, с тем чтобы, как только пройдет. кризис, Турция могла вновь вернуться к политике нейтрали­тета»⁷⁹. Болгарский посланник отмечал далее, что Папен доби­вался от турецкого правительства, чтобы оно, идя на заключе­ние договора, не брало на себя «еще более широких обяза­тельств и внесло в него оговорки, которые позволили бы Тур­ции остаться в стороне от конфликта». Папен настаивал, чтобы действие англо-турецкого договора не распространялось на Балканы⁸⁰.

Германия оказывала на Турцию давление также и с тем, чтобы она не включала § 6 во франко-турецкую декларацию. Она оказывала нажим на правительства Греции, Югославии и Румынии, чтобы и те в свою очередь добивались от Турции из­менения данного параграфа ⁸¹. Папен угрожал, что, если поже­лание Германии не будет принято во внимание, она прекратит поставки оружия Турции и откажется от какого бы то ни было экономического и культурного сотрудничества⁸².

Вместе с тем германская дипломатия по-прежнему усиленно побуждала Италию заявить о миролюбивых намерениях в отно­шении Турции. Папен использовал свое пребывание в Берлине

132

в мае 1939 г., когда был подписан германо-итальянский союз, чтобы посоветовать графу Чиано вернуть Турции несколько До-деканезских островов. Он еще раз подчеркнул большое страте­гическое значение Турции для Германии ⁸³.

Во время визита в Анкару в начале июня 1939 г. румынский министр иностранных дел Гафенку со своей стороны убеждал турецкое правительство не включать § 6 в текст окончательного соглашения с Англией. Он высказывал опасение, что любое «усовершенствование» этого параграфа будет иметь следствием отход Югославии от Балканской Антанты и даже выход из нее с возможным образованием в дальнейшем венгерско-югослав­ско-итальянского союза ⁸⁴. Во время пребывания в Афинах он пытался повлиять на Турцию также и через греческое прави­тельство ⁸⁵.

Представляет интерес сообщение английского посланника в Белграде Кэмпбелла от 14 июня 1939 г., которое показывает, что реакция Югославии в действительности не была такой рез­кой, как пытался представить Гафенку. По мнению Кэмпбелла, опасности вступления Югославии в союз с Венгрией и Италией не существовало, хотя она, бесспорно, была против включения § 6 в окончательное соглашение⁸⁶. Фактически Румыния, испы­тывавшая сильный экономический и политический нажим со стороны фашистской Германии, в значительной мере спекули­ровала на реакции Югославии, пытаясь таким образом ограни­чить дальнейшее распространение английских гарантий на саму Румынию.

Но несмотря на активное противодействие германской дип­ломатии, а также нажим со стороны Румынии и Югославии, франко-турецкие переговоры успешно продолжались⁸⁷. 23 июня 1939 г. министр иностранных дел Турции Сараджоглу и фран­цузский посол Массильи подписали в Анкаре «Соглашение об окончательном урегулировании территориальных вопросов меж­ду Турцией и Сирией», касавшееся Александреттского санджа­ка, окончательно передававшегося Турции. В тот же день в Па­риже была подписана франко-турецкая декларация, текст ко­торой полностью совпадал с аналогичным англо-турецким до­кументом ⁸⁸.

После обнародования декларации в Великом Национальном собрании турецкий премьер-министр Р. Сайдам остановился на каждом ее пункте в отдельности. Как и следовало ожидать, ос­новное внимание было уделено § 6 декларации. Р. Сайдам под­черкнул: «§ 6 показывает, что наша забота о безопасности не ограничивается только тем, чтобы оградить себя от угрозы со стороны Средиземного моря, но и преследует цель защитить нас

133

от любой угрозы, которая могла бы затронуть области, представ­ляющие интерес с точки зрения обеспечения нашей безопаснос-

ти»

89

§ 6 декларации сопровождался специальным комментарием относительно независимости Балканской Антанты, который ту­рецкое правительство обещало германскому послу Папену за­читать одновременно с обнародованием самой декларации. «Со­вершенно очевидно,— говорил Сайдам,— что § 6 ни в коем слу­чае не носит характера, меняющего права и обязанности уча­стников Балканского пакта. Этот пакт, не переплетаясь с ту­рецко-английским и турецко-французским соглашениями, сохра­няет свою полную самостоятельность и свой характер независи­мого фактора на службе делу мира» ⁹⁰. Основная цель коммен­тария состояла в том, чтобы устранить подозрения Германии относительно возможности распространения англо-французских гарантий на все балканские страны.

Подписание англо-турецкой и франко-турецкой деклараций означало, что в турецких правящих кругах берут верх слои, при­зывавшие стать на сторону англо-французского блока. Сторон­ники прогерманской ориентации, имея в виду проводившуюся Англией и Францией политику «умиротворения» фашистских держав и подталкивания агрессии на восток, против Советского Союза, не высказывали против этого решительных возражений. В целом, однако, турецкое правительство не спешило делать окончательный выбор, выжидая дальнейшего развития со­бытий.

Соглашение .между Францией и Турцией было встречено в Лондоне с чувством большого облегчения⁹¹. Английское прави­тельство спешило достичь окончательного соглашения с Турци­ей, чтобы завершить мероприятия по обороне Восточного Сре­диземноморья и укрепить военно-морские базы на малоазийском побережье. Вместе с тем, как сообщал болгарский посланник в Лондоне, Англия торопилась внести ясность в «положение на Балканах в такой мере, чтобы дать возможность генеральным штабам в Лондоне и Париже планировать операции на основе более олределенных данных и конкретных планов, разработан­ных совместно со штабами тех балканских государств, которые :были готовы сотрудничать в деле обороны Восточного Среди­земноморья» ⁹².

Продолжая переговоры с Турцией о заключении договора о взаимопомощи, Англия упорно добивалась, чтобы турецкое правительство взяло на себя конкретные обязательства по «обес­печению безопасности на Балканах» в соответствии с той прин­ципиальной договоренностью, которая была зафиксирована в

134

§ 6 англо-турецкой декларации. Английская дипломатия стреми­лась к тому, чтобы Турция дала Греции и Румынии такие же гарантии, как и Англия⁹³. Она полагала, что Турция уже в си­лу англо-турецкой декларации взяла на себя настолько широ­кие обязательства, что в случае нападения на Грецию была бы вовлечена в военные действия. Поэтому Англия проявляла гораздо большую заинтересованность в привлечении Турции к оказанию помощи Румынии, чем прежде. Галифакс обращал особое внимание Натчбоул-Хьюгессена на то, что, согласно кон­венции в Монтрё, Англия сможет послать военную помощь Ру­мынии только в том случае, если Турция сама будет воюющей стороной ⁹⁴. Он сообщал английскому послу (только для его све­дения), что главной причиной включения в проект договора па­раграфа о турецких гарантиях Греции является надежда, что это облегчит предоставление гораздо более важных турецких гарантий Румынии. Предполагалось, что в отношении Румынии Турция фактически должна сделать больше, чем зафиксирова­но в соответствии со взятыми ею на себя обязательствами ⁹⁵.

Однако турецкое правительство не торопилось давать офи­циальный ответ. Сараджоглу прямо указывал на то, что англий­ские гарантии Румынии и Греции являются односторонними и Англия может в любой момент отказаться от них. В то же вре­мя турецкое правительство не желает брать на себя в отноше­нии Румынии обязательства, которые могли бы оказать небла­гоприятное влияние на советско-турецкие отношения⁹⁶.

Румынское правительство также не было согласно получать дополнительные гарантии со стороны Турции. Во время визита в Анкару Гафенку предлагал, чтобы они носили секретный ха­рактер, и настаивал на том, -чтобы в окончательном тексте англо-турецкого договора не содержалось никакого упоминания о турецких гарантиях Румынии ⁹⁷. Но под влиянием английской дипломатии румынский министр иностранных дел в конце кон­цов дал согласие принять от Турции такие же гарантии, как и английские⁹⁸. 13 июня 1939 г. английский посол в Анкаре сооб­щил в Лондон, что аргументы Гафенку не повлияли на турецко­го министра иностранных дел и что путь для англо-турецких пе­реговоров открыт ".

Под давлением Югославии, Румынии и фашистских держав английскому правительству пришлось отказаться от включения § 6 в окончательное соглашение с Турцией.

Анализируя происхождение и цель этого параграфа, Натч-боул-Хьюгессен писал 19 июня 1939 г. английскому министру иностранных дел, что он сыграл свою роль уже тогда, когда был включен в декларацию. Английский посол отмечал, что если

135

консультации с Турцией приведут к предоставлению с ее сторо­ны гарантий Греции и Румынии и к выяснению позиций Болга­рии и Югославии, то нет смысла включать § 6 в окончательный текст договора. Посол делал вывод, что в тексте договора сле­довало бы иметь отдельный параграф относительно гарантий Греции и Румынии, тогда как вопрос о Болгарии и Югославии включать в него не следовало бы, поскольку все, что нужно сде­лать на Балканах, 'будет позднее сделано самой Турцией или при ее посредстве ¹⁰°. 'Английское министерство иностранных дел восприняло точку зрения Натчбоул-Хыагессена и в течение предшествовавших началу войны месяцев сосредоточило свои усилия главным образом на ускорении хода переговоров и зак­лючении окончательного политического соглашения с Турци-

ей

101

Однако турецкое правительство не торопилось с ответом на английское предложение. Оно продолжало упорно настаивать на том, что, прежде чем заключить политическое соглашение, следует выяснить вопрос о финансовой и экономической помощи, которую Турция должна получить от Англии в качестве компен­сации за сотрудничество. Для нажима на английское правитель­ство Турция использовала свои затруднения в торговле с Гер­манией. Турецкий министр иностранных дел Сараджоглу и ге­неральный секретарь МИД Менеменджиоглу настойчиво под­черкивали английскому послу, что Турция не будет продолжать переговоры, пока не получит конкретных предложений об эконо­мической и военной помощи со стороны Англии ¹⁰².

Англия была вынуждена пойти на уступку. 29 июня 1939г. Галифакс сообщил английскому послу в Анкаре, что английское правительство дало согласие предоставить Турции кредит в 10 млн. ф. ст. Английский министр иностранных дел подчерки­вал, что предоставление кредита будет зависеть от заключения удовлетворительного политического соглашения. Натчбоул-Хыо-гессен должен был обратить внимание турецких руководителей на то, что заем предоставляется Турции, невзирая на финансо­вые затруднения, которые испытывает сама Англия ¹⁰³.

Но турецкое правительство в канун войны явно выжидало развития событий и не торопилось с заключением договора. Оно предъявляло Англии высокие финансовые и экономические тре­бования, надеясь, что это избавит его от подписания англо-фран­ко-турецкого договора. Турция требовала предоставления ей кре­дита в 35 млн. ф. ст. для приобретения военных материалов, финансового займа в 15 млн. ф. ст. для решения экономических проблем и около 2 млн. ф. ст. для ликвидации задолженности по клиринговым соглашениям ¹⁰⁴.

136

Несмотря на настойчивые советы английского посла в Анка­ре принять турецкие требования, чтобы нейтрализовать гер­манское давление, Англия не могла на это пойти. Она просто не располагала финансовыми возможностями для удовлетворе­ния всех турецких требований ¹⁰⁵.

Английское правительство, торопившееся с подписанием англо-франко-турецкого договора, прекрасно понимало, какое огромное политическое значение имело бы оказание Турции экономической помощи. Поэтому оно приняло решение о предо­ставлении ей кредита в 10 млн. ф. ст. для покупки вооружения и 5 млн. ф. ст. золотом — для урегулирования турецких финан­совых и экономических проблем ¹⁰⁶. Но Турция, ожидавшая го­раздо большего, осталась недовольной ¹⁰⁷.

Решение Англии предоставить Турции заем было и на этот раз продиктовано прежде всего политическими соображения­ми. Английское правительство рассчитывало, что в случае войны экономические противоречия с Германией будут разрешены пу­тем установления экономической блокады ¹⁰⁸. Оно не преследо­вало цель оказать Турции существенную экономическую по­мощь, тем более что сама Англия испытывала экономические затруднения и была вынуждена оплачивать золотом свои воен­ные заказы в США и Канаде и постепенно снижать их объем ¹⁰⁹.

В то же время Германия продолжала оказывать на Турцию сильный политический и экономический нажим, стремясь не до­пустить подписания англо-франко-турецкого договора о взаимо­помощи. Она отказывалась производить поставки по турецким военным заказам и оттягивала ратификацию договора о кредите на сумму в 150 млн. марок¹¹⁰. Германия выжидала опублико­вания полного текста договора, чтобы удостовериться, не зашла ли Турция слишком далеко в своих обязательствах по отноше­нию к западным державам ^ш.

Турецкому правительству было ясно, что при сложившихся обстоятельствах поддерживать нормальные экономические от­ношения с Англией было невозможно. Чтобы избежать опасных осложнений в народном хозяйстве, Турция должна была под­держивать связи с центральноевропейским рынком и развивать торговлю с Германией. Резкая полемика турецкой печати против Германии стихла после заявления, сделанного.турецким минист­ром иностранных дел 8 июля 1939 г. «Мы приняли решение,— говорилось в заявлении,— поддерживать нормальные отношения со всеми государствами, включая Германию и Италию. Мы желаем, чтобы наша торговля, наши культурные отношения и вообще отношения дружбы оставались такими, какими они были и в прошлом» "².

137

Этим заявлением, как сообщал болгарский посланник в Ан­каре Христов, в известной мере завершался тот период волне­ний и возбуждения в турецкой внешней политике, который на­ступил после нападения Италии на Албанию: «Заявление имело целью оправдать те поспешные действия Турции,— отмечал Христов,— которые, как теперь считают, были предприняты в состоянии паники»¹¹³.

В канун войны, помимо выдвижения финансовых требований, турецкое правительство стало настаивать также на включении в договор пункта о том, чтобы Англия и Франция оказали помощь Турции не только в случае прямой агрессии против нее, но и в случае совершения какой-либо державой акта, который «создавал бы угрозу турецкой территории или мог привести к войне»¹¹⁴. Другими словами, Турция стремилась обеспечить свою безопасность в случае такой войны, в которой Италия остава­лась бы нейтральной и английские гарантии, следовательно, не вступили бы в силу. При этом имелись в виду, например, воз­можные агрессивные действия со стороны Болгарии или со сто­роны Германии, использовавшей территории соседних с Турцией государств (например, той же Болгарии или Югославии) или совершившей нападение с моря ^П5.

Турецкое предложение вызвало дискуссию в английском ка­бинете и оживленный обмен мнениями между министерством иностранных дел и английским послом в Анкаре. В отличие от Франции, которая была готова без всяких оговорок принять это предложение, чтобы не ставить под угрозу переговоры, Англия не была согласна на такой шаг и решила уточнить новую турец­кую формулу¹¹⁶. Английское правительство было согласно дать Турции гарантии в случае возникновения военной угрозы со сто­роны Болгарии или опасности германской агрессии против Тур­ции через территорию Болгарии или Югославии. Но оно отказы­валось сделать это в случае гитлеровской агрессии против Юго­славии, что согласно турецкой формулировке могло быть воспринято в Турции как угроза ее территории. Кроме того, английское правительство на заседании 29 июля 1939 г. решило специально оговорить, что имеется в виду только угроза, исхо­дящая от какого-либо европейского государства¹¹⁷. Тем самым английские гарантии исключались, если угроза турецкой терри­тории возникла бы со стороны Ирана, Ирака или Сирии. Вместе с тем английское правительство решило, что необходимо настаи­вать перед Турцией на абсолютной взаимности гарантий. На практике это означало, что Турция должна выступить вместе с Англией и Францией против возможной агрессии со стороны какой-либо европейской державы вне района Средиземного

моря в условиях, когда вступят в силу гарантии западных дер­жав Румынии и Греции.

На следующем заседании (1 августа 1939 г.) английский кабинет пришел к выводу, что надо приложить все усилия, что­бы убедить турецкое правительство принять взаимные обязатель­ства в отношении Англии и Франции на случай агрессии против них самих. Однако было решено отказаться от требования вза­имности, если Турция не согласится принять его, с тем чтобы не создавать угрозу провала переговоров¹¹⁸.

В конце августа турецкий министр иностранных дел предло­жил английскому послу оформить англо-франко-турецкое согла­шение в виде договора. Турецкое правительство опасалось, что западные державы могут денонсировать соглашение, когда сами того пожелают, как это случилось с «джентльменским соглаше­нием» от 1935 г. ^П9. Турецкое правительство возражало также против того, чтобы договор был подписан на пятилетний срок, и настаивало на продлении срока действия до 15 лет.

1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу. В соответ­ствии с договором с Польшей Англия и Франция объявили 3 сентября войну Германии. «Мюнхенской политикой» западным державам не удалось предотвратить войну с Германией. С пер­вых же дней война повергла в тревогу все человечество. Хотя в официальных декларациях Англия и Франция торжественно про­возглашали свою решимость бороться против фашистской агрес­сии, Польша была брошена ими на произвол судьбы и принесена в жертву ради того, чтобы еще раз попытаться толкнуть Гер­манию против Советского Союза. Такой замысел прослеживался в «общей стратегической политике ведения войны», согласован­ной между генеральными штабами Англии и Франции весной 1939 г. «Судьба Польши будет определяться общими результа­тами войны, а последние в свою очередь будут зависеть от спо­собности западных держав одержать победу над Германией, а не от того, смогут ли они ослабить давление Германии на Польшу в самом начале» ¹²°.

Не встречая помех со стороны западных держав, гитлеров­ская Германия всего за три недели разгромила Польшу. В то же время Англия и Франция делали настойчивые попытки с помощью фашистской Италии достичь соглашения с Герма­нией ¹²¹.

Английские правящие круги надеялись договориться с ней об общих действиях и направить фашистскую агрессию против Со-

139

ветского Союза. Попытки английского правительства вступить в сговор с фашистскими державами и тактика английской дип­ломатии в период «странной войны» еще больше ослабляли по­литические позиции Англии на Балканах ¹²².

После начала второй мировой войны заинтересованность Англии в заключении англо-франко-турецкого договора еще больше возросла. Между тем в Турции с началом войны в Евро­пе начали проявляться тенденции, которые свидетельствовали о том, что она может оказаться слабым звеном в англо-француз­ской комбинации. На очередной сессии Великого национального собрания 11 сентября 1939 г. премьер-министр Турции Сайдам зачитал декларацию, которая гласила: «С Англией и Францией у нас есть на определенной основе... общность интересов и общие представления. Переговоры об окончательном заключении договоров, которые мы начали, продолжаются в самой друже­ской атмосфере» ¹²³. Говоря об «определенных основах» общно­сти интересов с западными державами, турецкий премьер-министр желал подчеркнуть, что интересы Турции не беспре­дельны и ограничиваются районом Средиземного моря и Балка­нами. Как сообщал болгарский посланник в Анкаре, эти нюан­сы были не незначительными, поскольку они по меньшей мере указывали на желание Турции не расширять взятые на себя обя­зательства и «оставить открытыми двери для отступления в слу­чае, если развитие событий примет неблагоприятный оборот для ее друзей» ¹²⁴.

Одновременно Сайдам в той же декларации подчеркнул, что между Германией и Турцией «не существует непосредственно никаких спорных политических вопросов» ¹²⁵. Аналогичные тен­денции, свидетельствовавшие о стремлении сохранить турецкий нейтралитет, появились одновременно и в турецкой печати.

Турецкое правительство заняло выжидательную позицию и не торопилось с подписанием договора. По мере уменьшения опасности агрессии со стороны Италии, пишет Батлер, Турция проявляла все меньше стремления превратить декларацию от 12 мая 1939 г. в договор и «все решительнее выдвигала раз­личные нежелательные для Великобритании экономические и финансовые условия» ¹²⁶.

15 сентября 1939 г. английский посол в Анкаре сообщил в Лондон, что турецкое правительство приняло решение не от­ступать от тех высоких финансовых требований, которые оно поставило перед Англией¹²⁷. Английский кабинет усмотрел в этом решении Турции, равно как и в задержке с подписанием договора, желание турецкого правительства выяснить, будет ли Румыния следующей жертвой Германии, после Польши, и

только после этого взять на себя дополнительные обязатель-

ства

128

. После того как Италия заняла позицию не участвующего в войне государства, турецкое правительство делало все от него зависящее, чтобы не спровоцировать агрессию' с ее стороны. Англия в то же время не отказалась от осуществления своих планов оторвать Италию от Германии и заставить ее сохранить нейтралитет до конца войны ¹²⁹. В Анкаре продолжавшиеся кон­такты между Англией и Италией вызывали беспокойство. Турец­кое правительство опасалось, как бы Лондон и Рим не пришли к соглашению за счет Турции ¹³°.

Фашистская Германия продолжала главным образом через своего посла Папена оказывать сильный экономический и поли­тический нажим на Турцию, чтобы не допустить заключения ею договора с Англией и Францией ^ш.

Из документов английского министерства иностранных дел видно, что накануне и сразу после начала войны правительство Англии испытывало постоянные опасения, что Турция может не заключить договор с союзниками, и стремилось довести пере­говоры до успешного завершения. Хотя непрерывные финансо­вые и экономические требования турецкого правительства созда­вали для Англии большие трудности, Лондон не считал их чрез­мерно высокой платой за политическое и военное сотрудничество Анкары ¹³². «В Лондоне очень хорошо знают,— писала болгар­ская газета «Мир» 1 сентября 1939 г.,— что основное звено в цепи английских гарантий в Юго-Восточной Европе находится в Анкаре и если турецкая политика претерпит изменение, это политическое сооружение рухнет...» ¹³³.

С другой стороны, ожидания Турции относительно подписа­ния англо-франко-советского договора не сбылись. Западные державы сорвали переговоры с СССР^ш. Один из наиболее известных английских историков, Тейлор, признает, что Англия в то время не желала вступать в договорные отношения с Совет­ским Союзом. «Британское правительство,— пишет Тейлор,— было озабочено главным образом тем, чтобы успокоить общест­венное мнение. Оно надеялось также немного напугать Гитлера.. Оно никогда не стремилось на практике заручиться советской военной помощью и всегда держало открытыми двери для пере­говоров с Германией» ¹³⁵.

Нежелание английского правительства подписать равноправ­ный договор о взаимной помощи с СССР вызвало отклики и в Турции. В печати появился ряд статей, в которых прогрессивные турецкие журналисты критиковали методы английской внешней политики в отношении СССР. «Чемберлен и его сторонники в

140

141

Англии всегда избегали сотрудничества с Советской Россией,— писал Эсмер.— Это продолжалось вплоть до расчленения Чехо­словакии. Английская политика, в частности, пренебрегала мне­нием СССР во время Мюнхена. Чемберлен думал, что после решения вопроса о Судетской области Германия направит свою экспансию против Украины и столкнется с СССР». Автор про­должал: «Германия поступила не так, как думал Чемберлен. С другой стороны, она начала требовать возвращения колоний, а после этого вместе с Италией начала посягать на территории, которые имели для Англии жизненное значение» ¹³⁶.

В статье, опубликованной турецкой газетой «Тан», Орхан Алтай еще более ясно указывал на действительные причины сры­ва англо-франко-советских переговоров. «Англия боится СССР больше, чем Германии... поэтому-то, как становится ясно, Англия и не может в течение стольких месяцев договориться с СССР... Под нажимом общественного мнения Англия на деле посылает в СССР третьестепенных чиновников, не располагающих ника­кими полномочиями, и одновременно ведет секретные перего­воры с правительством Гитлера, чтобы направить германскую агрессию против СССР, и поэтому отказывается предоставить гарантии прибалтийским странам» ¹³⁷.

Пока шли англо-франко-советские переговоры, прогрессивно настроенная часть общественного мнения Турции ожидала, что турецкое правительство заключит с СССР пакт о взаимопомощи. Турецкая общественность с интересом следила за ходом пере­говоров СССР с западными державами. «Что касается нас, ту­рок,— писал Эсмер,— то после нашего соглашения с Англией мы еще больше заинтересованы в успехе англо-советских перегово­ров... Участие Советов во фронте мира увеличит значение этих (английских.— Л. Ж.) гарантий».

Турецкое правительство не использовало сложившихся на­кануне войны благоприятных условий для заключения пакта о взаимопомощи с Советским Союзом ¹³⁸. В создавшейся обста­новке, когда западные державы прилагали усилия для того, что­бы направить агрессию гитлеровской Германии против СССР, и подготавливали создание балканского нейтрального блока с целью полной изоляции Советского Союза от балканских стран, советское правительство пошло на подписание с Германией пак­та о ненападении. В канун второй мировой войны советской дип­ломатии пришлось вести борьбу за вывод страны из состояния полной политической изоляции, в которое старались поставить

139

ее западные державы

Некоторые более дальновидные политические деятели на Западе трезво оценили такой шаг советского правительства.

142

«Факт, что такое соглашение оказалось возможным,— пишет в своих мемуарах Черчилль,— знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет. В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно далее на за­пад исходные позиции германской армии с тем, чтобы русские могли собрать силы...» ^ио.

В турецкой прессе того времени можно было встретить такие же трезвые оценки ¹⁴¹.

Как правило, буржуазная историография предпочитает мол­чать о причинах провала англо-франко-советских переговоров и в то же время тенденциозно освещает решение советского пра­вительства, которое из-за политики западных держав было вы­нуждено подписать с Германией пакт о ненападении ¹⁴². Отмечая, что советско-германский пакт спутал расчеты Турции, официаль­ная турецкая историография также обходит молчанием причины, заставившие Советский Союз пойти на такой шаг ^из.

В это же время в политике турецких правящих кругов уси­лились антисоветские тенденции. Отвергнув справедливые поже­лания советского правительства дать реальные гарантии того, что проливы не будут использованы агрессивными державами, правящие круги Турции тем самым сделали невозможным под­писание двустороннего договора о взаимопомощи, предложен­ного советскими представителями в ходе переговоров с приехав­шим в конце сентября 1939 г. в Москву турецким министром иностранных дел.

После неудачи советско-турецких переговоров турецкое пра­вительство дало согласие на заключение англо-франко-турецкого договора, который был подписан 19 октября 1939 г. Его заклю­чение явилось, бесспорно, дипломатическим успехом Англии и Франции. Договор шел дальше англо-турецкой декларации от 12 мая 1939 г. и усиливал ряд ее положений. В нем содержалось точное определение условий, при которых обязательства о вза­имной помощи вступали в силу¹⁴⁴. Однако договор не был пост­роен на принципе абсолютной взаимности, чего добивались за­падные державы. Согласно статье 1, Англия и Франция обя­зывались оказывать Турции помощь в пределах своих возмож­ностей в случае агрессии против нее со стороны какой-либо европейской державы. Турецкое правительство не давало обе­щаний оказывать Англии и Франции помощь при нападении на них другого европейского государства. В этом случае оно обя­зывалось лишь соблюдать по отношению к Англии и Франции благожелательный нейтралитет (статья 4). Турция обязыва­лась оказать Англии и Франции помощь в случае, если они

143

будут вовлечены в войну в районе Средиземного моря в резуль­тате агрессии какой-либо европейской державы или в связи с гарантиями, данными ими Греции. Следует упомянуть также о статье 3, которая в ходе переговоров долго была камнем преткновения. Она определяла роль и положение Турции в обес­печении англо-французских гарантий, данных Румынии и Гре­ции ¹⁴⁵. В приложенном к договору протоколе № 2 содержа­лась оговорка, предусматривавшая освобождение Турции от взятых ею обязательств в случае, если бы в результате их выполнения она была вовлечена в вооруженный конфликт с СССР.

Одновременно с подписанием договора правительства Англии и Франции вручили Турции секретные ноты, в которых обещали предоставить ей свою помощь по первой же просьбе, «как толь­ко военные действия, начатые какой-либо европейской держа­вой, достигнут границ Болгарии и Греции»¹⁴⁶. В специальном соглашении по финансовым и экономическим вопросам Англия и Франция предоставляли Турции кредит в размере 25 млн. ф. ст. для приобретения военных материалов, золотой заем в 15 млн. ф. ст. и заем в 3^!/з млн. ф. ст. для «покрытия турецких кре­дитов» ¹⁴⁷.

Подписанная одновременно с договором военная конвенция носила, как отмечает Батлер, общий характер. Она предусмат­ривала принятие необходимых мер против враждебных действий со стороны Болгарии, а также мер, связанных с захватом Доде-канезских островов и обороной Салоник. Вместе с договором' было подписано «специальное соглашение», которое содержало оговорку, что договор вступит в силу только тогда, когда Турция получит все обещанные ей военные материалы. Это соглашение, известное под названием «статьи об отсрочке вступления дого­вора в силу», было, по свидетельству Батлера, чрезвычайно не­желательно для западных держав как вследствие недостатка у них материалов, которых требовала Турция, так и вследствие нежелания показать, что ресурсы их скудны ¹⁴⁸.

Как пишет турецкий историк Атаёв, заявления Чемберлена и Галифакса от 26 октября 1939 г., в которых они обещали в самом скором времени снабдить турецкую армию необходи­мым снаряжением и вооружением, были встречены в Турции с большим удовлетворением¹⁴⁹. Но на практике английскому правительству в течение долгого времени не удавалось удовлет­ворить турецкие требования относительно военной и экономиче­ской помощи.

Английская «политика гарантий» приобрела в отношении Турции форму договора. Но несмотря на то, что Турция остави-

144

ла политику нейтралитета и присоединилась к одной из вражду­ющих группировок, турецкое правительство продолжало лавиро­вать и выжидать дальнейшего развития событий. Расширение фашистской агрессии в Европе в дальнейшем еще более усили­ло эти тенденции во внешней политике Турции.

Добившись формального присоединения Турции к англо­французскому блоку, английский империализм, по существу, не сумел обеспечить осуществление своих целей и задач на Бал­канах на первом этапе войны.

Заключение

На протяжении 1933—1939гг. англо-турецкие отношения пре­терпели качественное изменение. Период сближения между дву­мя странами, наблюдавшийся с начала 30-х годов, завершился подписанием договора о взаимопомощи в 1939 г. Этому процессу способствовало изменение в международной обстановке, вызван­ное приходом к власти Гитлера.

В развитии отношений между Англией и Турцией за исследу­емый период можно выделить три этапа, каждый из которых имеет свои особенности. Их анализ позволяет выявить как объ­ективные, так и субъективные причины, раскрытие которых поз-' воляет глубже проанализировать политические цели, которые преследовали правительства обеих стран.

Тенденции к сближению двух стран, с достаточной определен­ностью проявившиеся в турецких правящих кругах в начале 1934 г., были умело использованы Англией. Не беря на себя ни­каких конкретных обязательств и избегая придавать англо-ту­рецким отношениям форму официальных соглашений, англий­ское правительство искусно направляло их развитие. Конферен­ция в Монтрё ускорила процесс сближения между Англией и Турцией.

Этот этап характеризовался постепенным отходом Турции от политики дружбы и сотрудничества с Советским Союзом. Пере­ориентация турецкой внешней политики на западные державы, в первую очередь на Англию, существенно ограничила сферу само­стоятельной деятельности Турции на международной арене. К концу 1936 г. Англия фактически сумела придать англо-турецким отношениям форму, желательную для английской дипломатии. Под ее давлением Турция отказалась от первоначального наме-

146

рения заключить соглашение о взаимной помощи между двумя-, странами, которое отразило бы в официальном документе изме­нения, происшедшие в турецкой внешней политике и в англо-ту­рецких отношениях.

Заявление, что в случае возникновения войны Турция будет сражаться на стороне Англии, сделанное турецким правительст­вом в начале 1937 г., ознаменовало собой начало второго этапа в развитии англо-турецких отношениях в 30-е годы. Хотя Англия обошла турецкое заявление молчанием, правительства обеих стран считали, что между ними достигнуто «недокументирован­ное взаимопонимание», которое служит основой дальнейшего развития отношений. Отныне Турция рассматривала англо-ту­рецкие отношения как краеугольный камень своей внешней по­литики, а Англию — как великую державу, с позицией которой связаны ее собственные интересы.

Обострение международной обстановки после аншлюса, Австрии и мюнхенского сговора не привело к существенным из­менениям в отношениях двух стран и дальнейшему развитию контактов между ними. Укрепление стратегических позиций гит­леровской Германии в Центральной Европе и усиление ее эконо­мического и политического нажима на страны Восточной и Юго-Восточной Европы привело к активизации английской политики: в Турции, преимущественно в экономической области. Но поло­винчатые действия английского правительства не принесли же­лаемых результатов, и в конце 1938 г. в Турции значительно уси­ливаются тенденции к сохранению нейтралитета. Напуганное агрессивной политикой Германии и Италии, турецкое правитель­ство встало на путь проведения политики лавирования и выжи­дания.

Несмотря на то что турецкие правящие круги были сильно встревожены итальянским нападением на Албанию, отмеченные тенденции еще более усилились в Турции на следующем этапе-развития англо-турецких отношений. Прежде чем вступить в до­говорные отношения с западными державами, турецкое прави­тельство стремилось использовать сложившуюся международную обстановку, чтобы добиться от этих держав гарантий безопас­ности и территориальной целостности своей страны при любом, повороте событий.

Третий этап развития англо-турецких отношений в 30-е годы практически был результатом «политики гарантий», к проведе­нию которой перешло правительство Чемберлена, и тех измене­ний в отношении Англии к Турции, которые наступили. Впервые английское правительство выступило инициатором заключения договора о взаимной помощи, предприняло конкретные шаги в.

147

этом направлении и проявило готовность в случае войны взять на себя определенные обязательства по отношению к Турции. Новые моменты в политике Англии определялись не ее желани­ем гарантировать независимость Турции, а стремлением обеспе­чить свои позиции в районе Средиземного моря, оказавшиеся лод угрозой. Англия рассчитывала создать с турецкой помощью на Балканах нейтральный блок, чтобы пресечь путь фашистской агрессии в сторону Ближнего и Среднего Востока. Именно поэ­тому Англия так упорно добивалась получения взаимных гаран­тий оказания помощи со стороны Турции.

Заключение англо-франко-турецкого договора о взаимной по­мощи явилось итогом развития англо-турецких отношений в 30-е годы. Его подписание было следствием общего развития между­народной обстановки. После оккупации Чехословакии и захвата Албании политика «умиротворения» и уступок фашистским дер­жавам вошла в противоречие не только с колониальными инте­ресами Британской империи, но и создала угрозу национальным интересам самой Англии. Это оказало влияние также и на анг-.ло-турецкие отношения. Прежде английское правительство неод­нократно отклоняло настойчивые попытки Турции получить от Англии поддержку и гарантии. Теперь же, когда Англия почув­ствовала угрозу своим собственным интересам, она поторопи­лась придать англо-турецким отношениям конкретную договор­ную форму.

В канун второй мировой войны правое крыло турецкой нацио­нальной буржуазии все больше отступало от антиимпериалисти­ческого курса, который в свое время лежал в основе внешнепо­литической деятельности анатолийской буржуазии под руковод­ством Кемаля Ататюрка. Изменение курса турецкой внешней по­литики, ее переориентация на западные державы сопровожда­лись отходом от политики дружбы и сотрудничества с Советс­ким Союзом. После получения крупных внешних займов и зак­лючения союзного договора с державами, участвующими в на­чавшейся второй мировой войне, Турция практически оставила политику нейтралитета, несмотря на то что путем различных дипломатических маневров ей самой удалось остаться в стороне от войны.

В конечном итоге Турция не оправдала надежд, которые возлагал на нее английский империализм. На поведение турец­кого правительства оказала влияние вся политика Англии в Юго-Восточной Европе — двойственная и непоследовательная. Во время второй мировой войны Турция оказалась ненадежным звеном в политических комбинациях западных держав в этом регионе. ^

Неопубликованные документы Государственного архива Великобритании

Сообщение английского посла в Анкаре Перси Лорэна •от 20 июня 1934 г. в Форин офис о беседе с Кемалем Ататюрком 17 июня 1934 г.

Без рассылки.

Телеграмма (клерная) сэра П. Лорэна

(Константинополь).

Отправлена 20 июня 1934 г. Диппочтой.

Получена 29 июня 1934 г.

№ 5

Секретно

Моя личная телеграмма №41 от 18 июня.

После банкета, устроенного министром иностранных дел 17 июня в честь шаха Ирана в отеле Ангора Палас, я играл в бридж в отдельной комнате с министром внутренних дел и дву­мя дамами, когда Гази в сопровождении двух иранских генера­лов из свиты шаха, которых я хорошо знал в Иране, вошел без предупреждения в нашу комнату и пригласил меня поиграть с ним полчаса в покер. Разумеется, я согласился, но мне приш­лось выдержать жестокое испытание, поскольку Его Превосходи­тельство продолжил игру до 9 часов утра. За эти долгие часы Гази совершенно отбросил всякие протокольные формальности и обращался со мной, ни на йоту не теряя достоинства, как с личным другом и товарищем. Он играл с большим жаром и нас­лаждением. Играл он искусно и крупно выигрывал, но, когда игра была закончена, он настоял на том, чтобы смешать все фишки, дабы не было выигравших и проигравших.

На этом прием закончился, однако Гази ясно дал мне понять, чтобы я остался, и затем состоялась беседа, которая продолжа­лась примерно до 10. 30 утра и на которой присутствовали толь­ко министр внутренних дел и один из военных из свиты шаха. Последний вошел в комнату во время беседы, однако я не ду-

149

маю, что он понял содержание разговора или проявил к нему большой интерес.

Гази весьма подчеркнуто спросил меня, считаю ли я собы­тия прошедшей ночи случайными или преднамеренными с его стороны. Я ответил, что Его Превосходительство никогда не производил на меня впечатление человека, полагающегося на волю случая. Это импонировало его чувству юмора, и он ска­зал, что я вполне прав: он намеренно все подстроил и рад возможности видеть меня. Далее он заявил, что я произвел прекрасное впечатление на него самого и на турецкое прави­тельство. Он знал мое прошлое и был доволен тем, что прави­тельство Его Величества направило сюда в качестве посла человека, который занимал такой высокий и важный пост в Египте, и что он рассматривает мое назначение как определен­ное проявление дружественных намерений со стороны прави­тельства Его Величества. Со времени моего приезда сюда я утвердил свою репутацию друга Турции, и как такового он признает и приветствует меня. Он сам немедленно ответил вза­имностью. Знаю ли я, что назначение Фетхи Бея в Лондон яв­ляется результатом его инициативы? Я сказал, что догадывался об этом. Его Превосходительство заявил, что дружественный прием, оказанный Фетхи в Лондоне королем и Вами, сэр, до­ставил ему большое удовлетворение. Я заметил, что Фетхи, не­сомненно, произвел благоприятное впечатление в Лондоне и что, по моему мнению, это было отличное назначение.

Гази сказал, что он питает величайшее уважение к Англии" и стремится к дружбе с ней. Почему мы не можем быть ближе друг к другу? Разве Англия не придает значения Турции и дружбе с ней? Он понимает, что для нас Турция могла и не казаться очень уж важным фактором. Это — небольшая страна,, небогатая, мало населенная, несильная, хотя она полна реши­мости проявить достаточную силу, чтобы защитить свою терри­торию от любой агрессии. Каково же в действительности наше отношение к Турции?

Я сказал, что, по-моему, мы не недооцениваем значения дружбы с Турцией. Лично я, конечно, ценю мирные основы турецкой политики, ее отказ от ирредентизма или внешних аван­тюр и ее стремление обеспечить внутреннюю экономическую стабильность и развивать свои собственные ресурсы. Разве это не признаки важного фактора? Более того, население страны растет, и, как я думаю, на территории Турции имеется доста­точно ресурсов, чтобы в конечном счете обеспечить всем необ­ходимым население в 60 миллионов. Речь идет не просто о се­годняшней, но также и о завтрашней Турции; первая отнюдь

150

не является малозначимой; вторая — может стать очень важ­ным фактором.

Лично я не вижу причин, почему бы Англии и Турции не •быть хорошими друзьями; у нас имеются некоторые общие интересы, не существует каких-либо серьезных вопросов, разде­ляющих нас, и наши отношения уже сейчас хорошие.

Однако в этой связи я должен высказать одно соображение, и я просил бы Его Превосходительство выслушать меня. Сегод­ня самым близким другом Турции является Россия, в то время как наши отношения с Россией, хотя и корректные, все же, не­сомненно, не являются близкими... Тут Гази поднял руку,' чтобы прервать меня, и сказал: «А! Если это так, то на этом и кон­чим». Я почувствовал, что это был кульминационный момент беседы и его смысл был ясным: если мы считаем близость между Турцией и Россией препятствием для англо-турецкой дружбы, то не стоит дальше обсуждать этот вопрос.

Поэтому я сказал Гази, что он прервал меня до того, как я закончил фразу или выразил свою мысль, и что я хотел бы .завершить и то, и другое. Он сказал: «Итак, Вы хотите продол­жать». Я ответил: «Я просто горю желанием продолжить!»

Далее я развил мысль, что, упоминая о тесной дружбе Тур­ции с Россией, я не выражал ни упрека, ни критики, ни даже замечания. Я просто констатировал факт. Отношения Турции с Россией являются ее собственным делом, они диктуются ее представлением о собственных интересах. Вопрос же, который я обсуждаю, касается англо-турецких отношений, и мне хоте­лось бы ясно заявить, что, хотя я сердечно приветствую стрем­ление Его Превосходительства сделать их более близкими, я твердо уверен, что мы никогда не согласимся выступать в роли •соперника России из-за турецкой дружбы. Было бы хорошо, если бы обе дружбы могли сосуществовать открыто и парал­лельно. Затем я выразил надежду, что Его Превосходительство согласится с тем, что я был прав, настаивая, чтобы он вы­слушал меня до конца.

Его поведение, которое заметно стало более жестким в тот момент, когда он прервал меня, снова потеплело, как только из моих слов он понял, что я был далек от намерения предста­вить близкую турецкую дружбу с Россией как непреодолимое препятствие для возобновления дружбы между Турцией и Англией.

Затем он заявил, что конкретные вопросы должны быть обсуждены между мною и ответственными турецкими минист­рами, и дал знак министру внутренних дел взять это на за­метку. Он вновь заявил о своем стремлении установить друж-

151

бу между Турцией и Англией, но отметил, что, если Англия со своей стороны действительно этого желает, он хотел бы, чтобы мы недвусмысленно подтвердили это.

Я просил Гази понять, что все сказанное мною в течение нашей беседы представляет собой лишь мои собственные мыс­ли и никакие мои замечания не должны восприниматься как что-то обязывающее мое правительство. Его Превосходительст­во сказал, что он понимает это; он подтвердил свое желание о-переговорах, чтобы они состоялись, и сказал, что весьма наде­ется на это. Переговоры обнаружат, действительно ли я пра­вильно предугадал точку зрения и чувства правительства Его Величества.

На следующий вечер, после приема в иранском посольстве, меня снова пригласили принять участие в игре в покер за сто­лом Гази; другими игроками были шах, премьер-министр и министр юстиции. Игра продолжалась до 4.30 утра. В один из моментов, когда в игре оставались лишь Гази и я, оба с хо­рошими картами на руках, но с преимуществом у него, он на­клонился над столом, вокруг которого собралось много народа,, и подчеркнуто заявил, несомненно, имея в виду нашу беседу накануне: «Вы видите, какова наша сила, когда мы играем друг против друга. Представьте себе, какой бы она была, если бы мы объединились».

См. мою телеграмму, которую я немедленно высылаю.

PRO, FO 371/17967, 3917.

Телеграмма английского посла в Анкаре Перси Лорэна от 8 мая 1936 г. английскому министру иностранных дел А. Идену

Английское посольство в Турции 8 мая 1936 г.

Уважаемый государственный секретарь, мне было очень приятно узнать из Вашего письма от 23 апреля, что отчет о моей беседе с Ататюрком был полезным. Зная, какое бремя Вам приходится нести, я не решался увеличивать Вашу корреспон­денцию, направляя Вам личные письма, но, хотя в последнее время не было интересных бесед, кроме тех, о которых я офи-

152

циально сообщил, у меня все же имеются некоторые сообра­жения, которые могут представить интерес. Я изложу их воз­можно более коротко.

Согласно версии, имеющей здесь хождение, один турецкий друг сказал как-то Ататюрку: «Я вижу, Вы значительно сбли­зились с Англией», на что Ататюрк ответил: «Значительно сбли­зился? Да я бросился в объятия Англии!» Эта версия, может быть, не является подлинной, тем не менее она отражает дос­таточно верно действительное положение дел. В настощее вре­мя здесь наблюдается заметная волна дружелюбия и доверия к Англии. Тон был задан руководящими кругами, но отклик в более низких сферах кажется мне и всеобщим, и подлинным. Такое развитие событий не является неожиданным; оно нача­лось примерно два года назад; оно ускорилось за последние шесть месяцев. В моих официальных докладах по различным поводам анализировались причины и последствия такого разви­тия событий; нет необходимости все это повторять.

Отношения с Англией, а не отношения с Россией, стали, вооб­ще говоря, краеугольным камнем турецкой внешней политики; в то же время в отношении европейских дел и проблем Лиги наций Турция прислушивается больше к Лондону, чем к Па­рижу.

За Берлином внимательно наблюдают. Со времени войны Германия исчезла с турецкого горизонта как важный полити­ческий фактор. Сейчас турки считают, что существует возмож­ность— либо далекая, либо близкая — возрождения роли Гер­мании. В этом случае, по мнению Турции, положение было бы неудобным и опасным: если бы создалось такое положение, Турции пришлось бы соответственно приспосабливать свой курс. В настоящее время Турция полна решимости не допустить, что­бы Германия снова, как в 1914 году, рассматривала Турцию в качестве своей опорной точки на Востоке. От нас в значи­тельной мере будет зависеть, сможет ли она позволить себе сохранять такую позицию.

Этим объясняется настоятельное желание Турции, чтобы Франция обязательно последовала примеру Англии в достиже­нии общего урегулирования, которое включало бы Германию: с турецкой точки зрения, связи Турции с Россией делают тем более необходимым, чтобы такое урегулирование не наносило ущерба положению в Восточной Европе. Поэтому урегулирова­ние не должно ни изолировать Россию, ни означать окружения Германии. Здесь снова, как Вы видите, существует приближе­ние к английской точке зрения.

Очевидно, что Турция никогда не согласится с итальянской

153

схемой для Балкан; французская схема для этого полуострова вполне ее устраивает, при условии, что Франция будет дейст­вовать в согласии с Англией и что англо-русские и франко-русские отношения будут либо хорошими, либо во всяком слу­чае не недружелюбными.

Но если Франция отойдет от Англии или откажется присо­единиться к общему западному урегулированию, включающему Германию, как этого желает Англия, Франция утратит всякую руководящую роль, которую она играет в этой части Европы. Если бы в результате расхождений между Англией и Францией возникла франко-итальянская комбинация, Турция, а также, несомненно, ее ближайший сосед и союзник — Югославия ори­ентировались бы на Германию на континенте и на Англию в районе Средиземного моря, учитывая возможность англо-гер­манского сближения. Если бы этот расчет не -оправдал себя и Англия проявила бы свою незаинтересованность и осталась бы в стороне, тогда, я думаю, Турция откровенно повернулась бы лицом к Германии и стала бы способствовать русско-герман­скому примирению, считая, что на Англию нельзя более пола­гаться как на конечный фактор даже в районе Средиземно­морья.

Я объективно исследую эти возможные варианты, не делая прогнозов и не предсказывая вероятных ситуаций, а руковод­ствуясь лишь стремлением обрисовать Вам картину того, как, на мой взгляд, мыслят турки. Мне кажется вполне ясным, что турки самым искренним и определенным образом хотят про-' должения тесного англо-французского сотрудничества под английским руководством. В этом они видят наилучшие пер­спективы для: а) достижения общего урегулирования; б) со­хранения равновесия сил, при котором, по их мнению, они мо­гут существовать; в) реализации имеющихся еще шансов соз­дания системы коллективной безопасности; г) поддержания идеи Лиги наций; д) обеспечения своей собственной безопас­ности.

Таким образом, получается, что политика Соединенного Ко­ролевства является отправной точкой для определения поли­тики Турции.

Я думаю, Вы согласитесь с тем, что позиция Турции, особен­но после возникновения эфиопского конфликта, в целом была показательной и оказала ценную поддержку политике, которую проводило правительство Его Величества.

К сожалению, мы были не в состоянии оказать им сколько-нибудь значительную помощь в вопросах, представляющих для них непосредственный интерес, например в размещении заказа

на самолеты и заключении контракта с компанией «Брассерт» на сооружение металлургического завода в этой стране. Име­ются и еще некоторые пожелания со стороны Турции, которые мы также не смогли удовлетворить. В Лондоне эти вопросы кажутся мелочью, а на турецком горизонте они представляют­ся огромными. Дело обстоит так, что до сих пор еще мы не смогли оказать помощь ни в одном конкретном случае, хотя по некоторым вопросам мы должны были бы пойти им навст­речу, исходя из соображений обеспечения наших собственных интересов. Поэтому меня беспокоит, как бы в один прекрас­ный день турки не начали думать, что эта новая англо-турец­кая дружба проявляется весьма односторонне. Если мне будет разрешен краткосрочный отпуск, о котором я просил, я надеюсь иметь возможность поговорить с Вами об этих делах в Лон­доне в следующем месяце.

Если, как это разумно предположить, турецкая дружба и •политическая поддержка сейчас являются ценным козырем, а в чрезвычайных обстоятельствах вполне могут стать жизненно важными, я твердо убежден, что мы должны приложить гораз­до больше усилий, чем это делалось до сих пор, чтобы со своей стороны развивать и закреплять эту дружбу.

Искренне Ваш

(подпись) Перси Лорэн

PRO, FO 371/20092, 3969.

Телеграмма английского посла в Анкаре Перси Лорэна •от 4 декабря 1936 г. английскому министру иностранных дел А. И дену об англо-турецких отношениях после конференции в Монтрё

Английское посольство в Турции 4 декабря 1936 г.

Уважаемый государственный секретарь, контакты, которые я имел в Анкаре со времени своего возвращения из отпуска не только с турецким министром иностранных дел, но также с пре-

154

155

зидентом республики, премьер-министром и другими членами турецкого кабинета, приводят меня к мысли, что турецкое пра­вительство сейчас полностью готово принять английскую друж­бу такой, какова она есть, рассматривая ее как важный и цен­ный фактор в своей внешней политике и как дополнительную моральную гарантию своей национальной безопасности; и сей­час практически нет риска, что турецкая сторона обратится к Вам с просьбой взять на себя какое-либо обязательство, зафик­сированное на бумаге: путем ли подписания пакта или как-либо* иначе.

Исходя из того, что эта стадия уже действительно достигну­та — хотя всего лишь весной этого года турки, я думаю, все еще добивались хоть какой-нибудь письменной договоренно­сти,— такой результат объясняется несколькими причинами: ха­рактером Ваших бесед с доктором Арасом и турецким послом в Лондоне; твердостью г-на Фехти Окьяра, призвавшего свое правительство не настаивать на каком-либо письменном обяза­тельстве; характером бесед, которые я имел здесь по различным поводам с Вашего согласия; успехом конференции в Монтрё, за которую Турция, несомненно, весьма признательна Соединен­ному Королевству; Вашим недавним ответом на запрос, сделан­ный полковником Веджвудом в Палате общин, который показы­вает нашу заботу о турецких интересах в районе Средиземного моря и значение, придаваемое нами дружбе с Турцией; и, нако­нец, пониманием во всей Турции значения возобновленной анг­ло-турецкой дружбы, рост дружественных чувств среди народа, что является очевидным результатом визита Короля в эту стра­ну, и энтузиазма, вызванного здесь недавним визитом турецкой эскадры на Мальту.

Это последнее соображение относительно всеобщего харак­тера популярности является важным. По моему мнению, она устранила опасения турецкого правительства, несомненно имев­шиеся у него ранее, что в Великом Национальном Собрании ему будет брошен упрек относительно довольно неожиданного изменения турецкой внешней политики в явно проанглийском направлении и будет задан вопрос о том, какой осязаемый эк­вивалент получило оно взамен от Англии. Я думаю, что теперь Великое Национальное Собрание вполне удовлетворено, чувст­вуя, что общественность поддерживает его и убеждена, что ту­рецкое правительство поступило разумно, пойдя на такое сбли­жение с правительством Его Величества, что английская друж­ба является не только ценным, но и надежным козырем. Поэто­му я не предвижу, чтобы от турецкого правительства потребо­вали отчета перед Собранием о его поведении в этом отноше-

156

нии, но даже если бы это случилось, я думаю, что депутаты единодушно одобрили бы политику правительства.

Поэтому мне кажется, что мы достигли точки, которая была Вашей первой целью в отношении Турции и которой я добивал­ся здесь при таком взаимопонимании, а именно: откровенная,, сердечная, на широкой основе и без комплекса исключительно­сти дружба; взаимное уважение; взаимное, но не документиро­ванное признание широкой общности интересов; никаких обя­зательств, кроме тех, которых в моральном плане придержива­ются джентльмены; Турция, которая ориентируется на Лондон и не ориентируется больше на Москву или Париж, а тем более на Берлин, в поисках света, руководства и надежды в деле ре­шения трудных международных проблем, угрожающих миру в Европе и фактически безопасности человечества.

Необходимо практиковать и укреплять эту дружбу в области экономики. Что касается этой области, мне, к счастью, не при­ходится просить о Вашей поддержке для продолжения своих усилий или о Вашей готовности благожелательно рассматривать те рекомендации, которые я с этой целью время от времени представляю Вам; в сфере экономики мы достигли значительно­го прогресса: теперь у нас имеется более удовлетворительное торговое соглашение с Турцией, базирующееся на этот раз на клиринговой основе, а два дня назад в Анкаре был подписан контракт на сумму в 22 750 000 фунтов стерлингов на сооруже­ние английской фирмой металлургического завода в Турции. Это в высшей степени важное событие, и не только потому, что это единственная крупная сделка, заключенная нами с новой Турцией, но и потому, что турки стремились заключить ее с на­ми, в то время как каких-то три года назад вряд ли можно бы­ло надеяться, что подобное английское предложение будет да­же рассмотрено турецкой стороной.

Мы можем добиться и других сделок, если будем действо­вать осмотрительно и с пониманием турецких нужд. Все еще существуют финансовые трудности, связанные с обменным кур­сом фунта стерлингов, и любое будущее предложение потребу­ет внимательного изучения с этой точки зрения. Но если турки будут по-прежнему добиваться сотрудничества Англии в обла­сти экономической и промышленной реконструкции страны—а я думаю, что они будут стремиться к этому, — мы должны про­должать изучать возможности терпеливо и тщательно.

Конечно, положение значительно бы облегчилось, если бы Турция получила от Лондонского Сити промышленный кредит в фунтах стерлингов. Однако я подозреваю, что такой кредит в настоящее время не представляется возможным, поскольку

157

вряд ли можно получить заем у частных лиц без фактической гарантии со стороны казначейства, а гарантия казначейства свя­зана с весьма значительными трудностями.

Однако если в течение нескольких лет соглашение с фирмой «Брассерт» будет хорошо выполняться и Турция будет выплачи­вать очередные взносы регулярно и пунктуально, тогда возмож­ность предоставления Турции кредита в Сити возрастет и могут открыться перспективы, которые остаются закрытыми на сего­дняшний день. Возможно также, что за это время собственные •турецкие затруднения, связанные со стерлинговыми резервами, будут преодолены.

Пока еще очень многого не хватает для промышленного развития страны, поэтому турки в принципе будут приветство­вать сотрудничество с Британией; со своей стороны, я не ослаб­лю своих усилий, чтобы обеспечить британскому предпринима­тельству соответствующего участия, несмотря на упомянутые мною факторы, которые могут препятствовать этому, где бы я только ни заметил разумную перспективу для свободных и справедливых деловых связей и соответствующего финансового обеспечения.

Искренне Ваш

(подпись) Перси Лорэн

PRO, FO 371/26093, 3969.

Ответ английского Адмиралтейства от 23 октября 1936 г. на запрос Форин офис по поводу намерения турецкого правительства подписать соглашение с СССР

Дальнейшие сообщения направлять по адресу:

Секретариат Военно-морского министерства

Лондон S.W.I.

.На Ваше М/Р.Д. 05924/36

Секретно.

Мне поручено лордами Адмиралтейства сообщить Вам, что они рассмотрели телеграмму № 141 L.N. от 2 октября 1936 г. из Швейцарии о беседе м-ра Идена и м-ра Араса, в ходе кото-•рой последний в общих чертах рассказал о сделанном Турцией

158

предложении заключить с Россией соглашение, базирующееся на конвенции в Монтрё.

По мнению Их Светлостей, предложение, о котором сообщил м-р Ар ас, по существу приведет к русско-турецкому союзу, и они хотят особо подчеркнуть, что подобное развитие событий может серьезным образом повлиять на наши стратегические-позиции в Восточном Средиземноморье, для сохранения кото­рых поддержание близких отношений между Турцией и Вели­кобританией имеет основополагающее значение.

Их Светлости желали бы в этой связи зафиксировать свое-мнение, что необходимо предпринять все возможное для того, чтобы предотвратить заключение Турцией соглашения с Росси­ей на условиях, очерченных м-ром Арасом.

Копии данного письма посылаются в Военное министерство,. Министерство военно-воздушных сил и Министерство доминио­нов.

Ваш покорный слуга...

Помощник Государственного

секретаря

Форин офис, S.W.I. PRO, FO 371/20094, 3951.

Телеграмма английского посла в Анкаре П. Лорэна от 24 февраля 1937 г. английскому министру иностранных дел А. И дену о беседе с министром иностранных дел Турции Р. Арасом

Британское Посольство в Турции

Стамбул

24 февраля 1937 г.

Совершенно секретно

Дорогой Государственный секретарь,

Из-за праздников байрама в Анкаре с 20 до 26 февраля все закрыто, включая все государственные учреждения, и так как я должен был обсудить ряд проблем с Тевфиком Рюштю Ара­сом, я приехал сюда, чтобы встретить его на обратном пути с заседания Совета Балканской Антанты.

159*

Вчера вечером у нас состоялась длительная беседа по широ­кому кругу проблем, и он, по своему обыкновению, затронул едва ли не все аспекты как международного положения, так и положения страны.

Однако в этом письме я хотел бы особо остановиться на его замечаниях по поводу англо-турецких отношений и на турецких взглядах относительно роли Англии в мире.

Англия, сказал он, является не просто мировой державой, она вездесуща; ее интересы распространены повсюду; сейчас, когда достигнуто принципиальное совпадение интересов Турции с интересами Соединенного Королевства и Турецкое правитель­ство приняло решение координировать свою региональную по­литику с мировой политикой Соединенного Королевства, Турция осознает, что возможности плодотворного во всех отношениях сотрудничества с Соединенным Королевством являются намного большими, чем она могла даже предполагать раньше. Разнооб­разные политические и экономические потребности создали для Турции ряд случаев зависимости, большинство которых являют­ся утомительными, а некоторые — просто опасными. Турция на­чала ныне осознавать тот факт, что, сотрудничая с Соединен­ным Королевством и имея общие интересы с Британией, она может достичь очень многого и в деле своего освобождения от подобных состояний зависимости. Она мечтает пойти по этому пути. Первым важным шагом после того, как мы достигли поли­тического взаимопонимания, было подписание контракта с фир-, мой «Брассерт». Практически это поставило все дальнейшее развитие турецкой металлургической промышленности в зави­симость от англо-турецкого сотрудничества и явилось первым решительным ударом по угрожающему росту германского эко­номического влияния. Турецкое правительство намерено на 100% выполнить свои обязательства по контракту. Англия не обманывает, чего нельзя сказать о других странах, за исключе­нием, может быть, Америки.

Что касается большой политики, то Арас может говорить об этом со мной и с другими хоть круглые сутки. Что же касается развития англо-турецких отношений, то после моего назначения •сюда произошел один реальный и существенный сдвиг, тогда как все остальное остается чистой теорией, академическими ар­гументами, спорами или причудами. Действительный сдвиг со­стоит в следующем: если, упаси бог, случится новая война, Тур­ция будет сражаться на стороне Англии. Конечно, не с первого же дня. Она должна будет выждать, на чьей стороне выступит Италия. Его собственный прогноз состоял в том, что, когда на­ступит решающий момент, Италия, спустя некоторое время, не-

160

обходимое ей для выяснения ее возможных выгод или потерь, будет сражаться вместе с Францией против Германии. Но как только Италия примет свое решение, каково бы оно ни было, Турция вступит в войну на стороне Англии. Для Турции это решенный вопрос.

Ваш искреннейше

(подпись) Перси Лорэн

PRO, FO 371/20861, 1862.

Телеграмма английского министра

иностранных дел

от 19 сентября 1938 г.

Батлеру

о турецком предложении Англии

присоединиться к проектируемому

франко-турецкому договору

о взаимопомощи

и о превращении его в тройственный

М-ру Батлеру, Женева (От Гос. Секр.) 19 сентября 1938 г. Секретно.

1. Я прилагаю здесь документ, который Лорэн передал Оли-фанту в начале этого месяца, находясь в Лондоне в дни своего отпуска. В нем сообщается о беседе с д-ром Арасом, во время которой последний сообщил о желании Франции заключить со­юз с Турцией и о примерном содержании ответа Турции. Пред­полагаемый ответ, как вы увидите, сводится к тому, что Турция не согласится на союз с Францией, пока в него не войдет Сое­диненное Королевство.

2. Поскольку д-р Арас сообщил Лорэну о своем желании за­тронуть этот вопрос в беседе со мной в Женеве, я обдумывал, что я мог бы сказать д-ру Арасу, если бы я поехал в Женеву и он затронул бы этот предмет в разговоре со мной.

3. В обычных условиях имелись бы сильные аргументы про­тив нашего участия в тройственном союзе с Францией и Турци­ей. Помимо Устава Лиги наций, наши обязательства перед Францией вытекают из Локарнского договора 1925 г., подтвер-

6 Л. Живкова

161

жденного в марте 1935 г., согласно которым мы должны оказать Франции военную поддержку в случае неспровоцированной аг­рессии Германии против нее.

Франция имеет перед нами подобные же обязательства,, ко­торые основываются на декларации министра иностранных дел Франции, сделанной им в речи в декабре 1936 г.

4. Обязательства, существующие между нами и Турцией, ограничиваются лишь теми, которые вытекают из Устава Лиги наций, хотя наши отношения отличаются особой близостью и сердечностью.

5. До сих пор мы были удовлетворены тем, что существую­щие договоры отвечают насущным потребностям, и полагали, что присоединение к любому новому многостороннему соглаше­нию вроде упомянутого выше ничего не даст.

Мы готовы, если это возможно, включить наши обязательст­ва в отношении Франции в новый Пакт пяти государств, кото­рый заменит Локарнское соглашение, денонсированное Герма­нией, но это другой вопрос. Мы не рассматривали возможности расширения наших обязательств по отношению к Франции в каком-либо другом случае, кроме случая неспровоцированной агрессии оо стороны Германии; не рассматривали мы также возможности взятия на себя каких-либо обязательств в отноше­нии Турции, кроме и сверх тех, которые содержатся в Уставе Лиги наций.

6. Более того, тройственный союз, подобный предложенному д-ром Арасом, несомненно, будет встречен Италией как прово- • кационный акт и сделает еще более трудными англо-итальян­ские отношения, в то время когда мы хотели бы, чтобы эти от­ношения развивались гладко. Это встревожит греков (если они не... включены), поскольку они будут считать, что мы их игно­рируем и не считаем дружбу с Грецией стоящим делом, тогда как в случае европейского пожара эта дружба жизненно необ­ходима нам с точки зрения обеспечения действий флота и авиа­ции. К тому же могут забеспокоиться страны Балканской и Ма­лой Антанты, так как им может показаться, что это вызовет гнев Германии и Италии, который падет на их головы, а не на наши и выразится в дополнительных усилиях Германии и Ита­лии оказать на них давление, дабы уравновесить действие но­вого союза.

7. Принимая, однако, во внимание последние события в Цент­ральной Европе, возникает вопрос, являются ли вообще умест­ными такие осторожные рассуждения, исходящие из привычной оценки обстановки. Положение в Чехословакии может принять такое направление развития, что нам придется пересмотреть

162

всю нашу внешнюю политику, и может возникнуть необходи­мость прибегнуть к особым мерам, чтобы предотвратить пере­ход Турции на сторону Германии. Именно в свете вероятности подобных изменений и следовало бы, как я полагаю, рассмат­ривать мой ответ д-ру Арасу.

8. Несколько меняет положение в настоящее время тот факт, что проект ответа Турции был одобрен Советом Министров и привезен в Париж турецким послом, который, надо полагать, вскоре официально вручит его. Весьма вероятно... что посол по­лучил указание не вручать ответ до тех пор, пока у д-ра Араса имеется возможность обсудить этот вопрос с делегатом Соеди­ненного Королевства в Женеве. Поскольку ответ совершенно определенно вводит нас в игру, представляется вполне естест­венным, что д-р Арас хотел бы знать, что мы думаем об этом, прежде чем ответ будет вручен. Но даже если он сам не под­нимет этого вопроса в Женеве, он, вероятно, будет ожидать ка­кого-либо сообщения, а учитывая тот факт, что он отошел от своих правил, сообщив нам заранее о французском предложе­нии и о проекте ответа Турции, я думаю, он будет обижен, если по этому поводу ничего не будет сказано.

9. Исходя из всех этих причин, я пришел к выводу, что са­мым лучшим для Вас будет передать д-ру Арасу мое письмо, которое покажет ему, что мы высоко ценим его любезное сооб­щение об этом предложении, но которое не свяжет нас окон­чательным мнением по поводу предложения о заключении тройственного союза. Письмо должно быть следующего содер­жания:

«Я получил отчет сэра П. Лорэна о его беседе с д-ром Ара-сом относительно желания французского правительства заклю­чить союз с Турцией и я надеялся обсудить этот вопрос с ним лично в Женеве. Я высоко ценю любезность д-ра Араса, кото­рый заблаговременно поставил меня в известность о предложе­нии французского правительства и проекте ответа турецкого правительства. Тем самым он дал новое доказательство того ду­ха доверия и взаимопонимания, который характерен для англо­турецких отношений. Я полностью понимаю весомость причин, которыми руководствовался д-р Арас при составлении турецко­го ответа и которые он объяснил сэру П. Лорэну. Уверен, что он также поймет, что нынешнее критическое положение в Цент­ральной Европе делает для Правительства Его Величества чрезвычайно трудным подвергнуть в настоящий момент внима­тельному изучению предложение о заключении тройственного союза, как... важное требование масс».

6* 163

10. Я был бы признателен, если бы Вы передали это письмо д-ру Арасу от моего имени.

Чрезвычайно важно, чтобы французы не знали о том, что турки советовались с нами, если только турки сами не скажут им об этом.

А. С., Сент. 1938 г. PRO, FO, 371/21929, 397.

Примечания Введение

¹ Подробнее о «Срединной Европе» см.: А. Н II1 е n-Z i e g f e 1 d, Die Le-bensgesetze des Deutschen Ostens, Der deutsthe Osten — seine Qeschichte, sein Wesen und seine Aufgabe, Berlin, 1936; K- Pleyer, Die Kra'fte des Grenz-kampfes in Ostmitteleuropa, Berlin, 1937; B. F. Ludtke, Ein Jahrtausendkrieg zwischen Deutschland und Polen, Stuttgart, 1941.

² См.: В. Г. Трухановский, Новейшая история Англии, М., 1958.

³ См.: В. Г. Трухановский, Новейшая история Англии, М., 1958.

⁴ А. Ф. Миллер, Очерки новейшей истории Турции, М., 1948, стр. 130— 149; А. Д. Новичев, Турция, М., 1965, стр. 160—162; «Новейшая история Турции», М., 1968, стр. 62—67; А. М. Шамсутдинов, Турецкая респу­блика, М., 1962, стр. 19—20; Б. А. Д р а н о в, Черноморские проливы, М., 1948, стр. 182—200.

⁵ См.: А. Ф. Миллер, Очерки новейшей истории Турции, М., 1948; А. Ф. Миллер, Краткая история Турции, М., 1948.

⁶ См.: «Новейшая история Турции», М., 1968.

⁷ См.: В. Алексеев, М. Керимов, Внешняя политика Турции, М., 1961.

⁸ См.: П. К. Тарасов, Присоединение Турции к англо-французскому блоку накануне второй мировой войны. Уральский Государственный универ­ситет им. А. М. Горького (УГУ), Ученые записки, № 46, серия историческая, вып. № 3, Свердловск, 1966; Подготовка и заключение франко-турецкого со­глашения об Александреттском санджаке. Сборник статей «Из новейшей истории зарубежных стран», Свердловск, 1963; Саадабадский пакт, «Между­народные отношения в новейшее время», Сборник статей, УГУ им. А.М.Горь­кого, Ученые записки, № 63, серия историческая, вып. 6, Свердловск, 1968.

⁰ Olaylarla Turk Dis Politikasi (1919—1965), Ankara, 1969 (A. Suat Bilge, Ahmet Stikru Esrner, Mehmet Gonlubol, Oral San-den, Cem Sar, DuyguSezer, Haluk Ulman) (далее—"Olaylarla").

¹⁰ T. At 06 v, Turkish Foreign Policy 1939—1945.

¹¹ "Survey of International Affairs, 1934—1939". Ed. by Arnold Toynbee, London.

165

¹² E. Vere-Hodge, Turkish Foreign Policy 1919—1949, London, 195L

¹³ Al. Kilic, Turkey and the World, Washington, 1959.

¹⁴ Ph. Graves, Briton and Turkey, London, 1941.

¹⁵ A. C. Edward, The Impact of the War on Turkey. International' Af­fairs, 1964, July V, XXII, N 3; G. В artel, Die Wirtschaftspolitik der turkischen Bourgeosie seit dem Tode Ataturks; H. Howard, Germany, the Soviet Union and Turkey during World War II, The Repartament of State Bulletin, vol. XIX, N 470; The Entry of Turkey into World War II, Bulletin Ankara 1967, Nizz; Koraeli Nuhat Erim, The Development of Anglo-Turkish Alliance, Asiatic Review, 1946.

^ls H. K. Hugessen. Diplomat in Peace and War, London, 1949; Fr. von P a p e n, Der Wahrheit eine Gasse, Mimchen, 1952.

¹⁷ См.: А. Ф. Миллер, Очерки новейшей истории Турции, М., 1948; Б. А. Д р а ы о в, Черноморские проливы, М., 1948.

¹⁸ "Survey of International Affairs, 1936"; J. Т. Shotwell, D. Francis, Turkey of the Straits, A Short History, New York, 1940.

¹⁹ См.: В. Г. Т р ух а н о в с кий, Новейшая история Англии, М., 1958; И. М. Майский, Воспоминания советского .дипломата, т. II, М., 1964; А. Г.'Ре.утов, Правда и вымысел о второй мировой .войне, М., 1967.

²⁰ См.: П. К. Тарасов, Присоединение Турции к англо-французскому блоку накануне второй мировой войны; Н. И. Лебедев, Железная гвардия, Кароль II и Гитлер, М., 1968; S v. Conkov, The British Policy of guarantees, and Greece (March —April 1939) Studia Balcanica, Sofia, 1971, N 4. J87—203,

²¹ L. Ma с k i n t о s h, The Paths that Led to War, London, 1940; S. Kin,g-Hole, Our Times 1913—1939, London, 1940; L. В о а г d, Winston Churchill, London, 1941; A. Johnson, Viscount Halifax, London, 1941; Оценку этой литературы см.: Г. Н. Реутов, Правда и вымысел о второй мировой войне. ' М., 1967.

²² J. Whee ler-B enne 11, Munich, Prologue to Tragedy, London, 1948;. L. Namier, Diplomatic Prelude,'1938—1939, London, 1948.

²³ A. Y. P. Taylor, The Origins of the Second World War, London, 1961, pp. 205—206.: Как отмечает Г. Н. Реутов, Тейлор далекб не сразу пришел К такой оценке. См.: Правда и вымысел о второй мировой войне, М„ 1967, стр. 67... . , , .. ... ^;

²⁴ См.: W; Churchill, The Second World War, vol. I, London; L. Na­mier, qp;; cit.; A. Y. P. Т а у 1 о г, op: cit.

²⁵ См.: П. К- Тарасов, Присоединение Турции к англо-французскому блоку накануне второй мировой войны.,:

²⁶ Т. At^:aov, Turkish Foreign Policy 1939—1945.

²⁷ "Documents on the British Foreign Policy 1919—1939", Third Series, vol. IV, V, VI, VII, London, 1951—1954 (далее —DBFP).

²⁸ "Documents on the German Foreign Policy 1918—1945", Series C, vol. IV, V, Series D, vol. V, VI, London, 1953—1954 (далее — DGFP).

²⁹ "Public Record of fie. Foreign Office" (далее — PRO, FO).

³⁰ «Централен държавен исторически архив» (далее — ЦДИА).

166