1. Горький «На дне» . Система образов авторские приемы в создании образов.

Пьеса «На дне» — социально-философское произведение, являющееся, по мнению многих литературных критиков, центральным в творчестве писателя. «Как бы к Горькому ни относиться, драма «На дне» переживёт и ругань его врагов, и кликушеские восторги подобострастных друзей»,— писал литературный критик Д. В. Философов. «Основной вопрос, который я хотел поставить,— говорил сам Горький,— это — что лучше: истина или сострадание?».

«На дне» — пьеса неоднозначная, допускающая различные толкования, в том числе и несогласные с замыслом своего автора. В ней отразился личностный конфликт самого автора: противоречие между Горьким-идеологом и Горьким-человеком. Окончательное своё название пьеса получила на театральной афише, после того как Горький перебрал другие: «Без солнца», «Ночлежка», «Дно», «На дне жизни». В отличие от первоначальных, оттеняющих трагичное положение босяков, последнее явно обладало многозначностью, воспринималось широко: не только «на дне» жизни, а в первую очередь — «на дне» человеческой души

При всем разнообразии персональных судеб большинство действующих лиц пьесы лишены чего-то самого важного для них. Актер - возможности творить на сцене и даже собственного имени (его сценический псевдоним - Сверчков-Заволжский); слесарь Клещ - постоянной работы; молодая женщина Настя - любви. Однако они все еще робко надеются на возможность обрести утраченное или желаемое, все еще верят, что их жизнь может чудесным образом преобразиться. Пассивная мечтательность и робкая вера в "спасение" объединяет в одну группу Актера, Анну, Наташу, Настю. Близки этой группе и два других персонажа - Васька Пепел и Клещ. Эта вера, какой бы иллюзорной она ни казалась окружающим, - главное, что поддерживает их в жизни, их последняя зацепка. Она-то и есть их "правда": правда индивидуальной мечты каждого из них, правда надежды на справедливость.

Реальное положение "верующих" - в вопиющем контрасте с их надеждами, с их персональными "миражами". Факты свидетельствуют о беспочвенности их веры. Такой диагноз ставит самый умный из ночлежников - скептик Бубнов, которого поддерживают еще двое образованных "неверующих" - Барон и Сатин. Они с удовольствием разоблачают иллюзии страждущих спасения, всякий раз напоминают им о неприглядной, "правде" ночлежной жизни. Правда мечты и правда реальности - вот какими смысловыми гранями уже в начале пьесы оборачивается ее центральная проблема. Если Бубнов (главный идеолог буквально понятой "правды"), Сатин и Барон далеки от иллюзий и не нуждаются в идеале, то для Актера, Насти, Анны, Наташи, Пепла вера важнее правды. Вот почему именно они горячо откликаются на реплику Луки: "Во что веришь, то и есть".

До появления в ночлежке Луки отношения двух групп персонажей складываются явно в пользу "бесчувственных" правдолюбцев: так, Барон по-хамски ведет себя по отношению к Насте, заставляет ее провести уборку ночлежки вместо себя (в этом "общежитии" налажена система "дежурств"); малосимпатичный Бубнов грубо отмахивается от жалоб Анны и Клеща ("шум - смерти не помеха"). В целом "мечтатели" мучаются, они зависимы, жаждут сострадательной доброты, но не находят сочувствия у сторонников "правды факта". Такое сочувствие они найдут у странника Луки.

Этот человек прежде всего добр: он снисходителен к слабостям, терпим к чужим грехам, отзывчив на просьбу о помощи. Еще одна привлекательная черта Луки - его неподдельный интерес к жизни, к другим людям, у каждого из которых он способен разглядеть индивидуальную "изюминку" (кстати, странничество и интерес к "чудинке" - общие черты Луки и героя-повествователя ранних горьковских рассказов). Лука вовсе не навязывает другим своих взглядов, не горит желанием делиться жизненным опытом с первым встречным или демонстрировать свой незаурядный ум. Вот почему он не пытается "обратить в свою веру" Бубнова и Барона - им он попросту не нужен, а "навязываться" - не в его характере.

Нужен же он "страдальцам": это им необходимо утешение и ободрение - своеобразная анестезия от жизненных бед и стимулятор интереса к жизни. Подобно опытному психоаналитику, Лука умеет внимательно слушать "пациента". Интересна тактика его духовного "врачевания": чтобы утешить собеседника, он не придумывает никаких собственных рецептов, но лишь умело поддерживает сложившуюся у каждого из них мечту (повторим еще раз девиз Луки: "Во что веришь, то и есть").

В этом отношении особенно интересны его рекомендации Актеру. Дело в том, что еще до прихода Луки Актер обращался к настоящему врачу, который поставил точный диагноз его заболевания (алкоголизм). Трудно представить себе врача, который не посоветовал бы больному обратиться в соответствующее медицинское учреждение. Так что смутная идея лечебницы, скорее всего, уже существовала в сознании Актера, когда он поверял свои беды мудрому старику. А тот лишь вновь напомнил ему о больницах для алкоголиков (кстати, реально существовавших в России с конца XIX века).

Другое дело, как трансформируется реплика Луки в лихорадочном воображении бывшего провинциального актера-трагика. Вот как Лука упоминает о лечебницах для алкоголиков: "От пьянства нынче лечат, слышь! Бесплатно, браток, лечат... такая уж лечебница устроена для пьяниц... Признали, видишь, что пьяница - тоже человек..." В воображении Актера лечебница превращается в "мраморный дворец": "Превосходная лечебница... Мрамор... мраморный пол! Свет... чистота, пища... все - даром! И мраморный пол, да!" Показателен этот дважды повторяющийся "мраморный пол": иллюзия заменяет собой реальность, но происходит это не по умыслу Луки, а вопреки его намерению, вопреки его субъективной доброте. Актер - герой веры, а не правды факта, и утрата способности верить окажется для него смертельной (это случится после ухода Луки из ночлежки).

Впрочем, до вынужденного ухода Луки самочувствие ночлежников заметно улучшается: у большинства из них крепнет вера в возможность жить лучше, кое-кто уже делает первые шаги на пути к обретению человеческого достоинства. Лука сумел вдохнуть в них веру и надежду, согрел их души своим сочувствием. Обезоруживающее действие не просветленной добром "правды" Бубнова и Барона на время нейтрализовано. Несколько смягчается по отношению к товарищам по несчастью даже сам Бубнов (в последнем действии он пригласит "сожителей" разделить с ним немудреную трапезу); лишь Барон, пожалуй, остается неисправимым циником и мизантропом.

Именно Барон - наименее симпатичный из ночлежников - пытается разоблачить Луку как "шарлатана" и обманщика в последнем действии пьесы. Здесь важно заметить, что с момента исчезновения Луки до времени последнего действия проходит немало времени (судя по "метеорологическим" ремаркам, около полугода). Выясняется, что пробужденные в душах ночлежников надежды оказались непрочными и уже почти угасли. Возвращение к прозаической реальности тяжело переживается вчерашними "мечтателями" (особенно болезненно реагирует на новую ситуацию Актер). Виновником своего тяжелого отрезвления некоторые ночлежники склонны считать Луку.

Казалось бы, Барона должен был поддержать в его обличениях вчерашний противник Луки Сатин. Но происходит неожиданное: Сатин вступается за Луку и произносит гневную отповедь Барону: "Молчать! Вы все скоты!.. молчать о старике! (Спокойнее.) Ты, Барон, всех хуже!.. Ты - ничего не понимаешь... и - врешь! Старик - не шарлатан! Что такое - правда? Человек - вот правда! Он это понимал... вы - нет!" Внешне мотивированный "защитой" Луки и спором с Бароном, монолог Сатина перерастает свои функциональные рамки. Он становится компактно изложенной декларацией - декларацией иной, чем у Луки (но и резко отличной от бубновской), жизненной позиции.

Между прочим, в отдельных фрагментах своего монолога Сатин почти цитирует высказывания Луки, но истолковывает их по-своему, делает собственные выводы. Он утверждает необходимость высокой мечты, уважения вместо жалости, а жалость рассматривает как унижение. С другой стороны, идеал человека, о котором говорит Сатин, недостижим, если оставаться на позициях узко понятой правды, - той правды зависимости человека от среды, апологетом которой является Бубнов. Человеку нужна деятельная любовь, но движение к идеалу человек должен совершить сам. Не одушевленная добром "злая" правда - и бездеятельная, "утешающая" доброта в равной мере далеки от идеала, в равной мере ложны. В исследовании подвижности, текучести "правды", в обнаружении тонких переходов добра в равнодушное бессилие и правды в ложь - философская глубина горьковской пьесы.

Итак, в финале пьесы ночлежники пытаются "судить" Луку, но автор устами Сатина отказывает им в этом праве. Горький создает сложный, противоречивый, чрезвычайно неоднозначный образ. С одной стороны, именно Лука - наиболее интересная среди персонажей пьесы личность, именно он "будоражит" ночлежников и дает импульс пробуждающемуся сознанию Сатина. С другой стороны, его сильные стороны (доброта, снисходительность, субъективное желание помочь другим) оборачиваются роковыми последствиями для "слабых духом". Правда, вина за это в большей мере падает на самих ночлежников. Горькому удалось вскрыть одну из самых опасных и болезненных черт "босяцкого" сознания и психологии социальных низов в России: неудовлетворенность реальностью, анархический критицизм по отношению к ней - и вместе с тем зависимость от внешней помощи, слабость к посулам "чудесного" спасения, полную неготовность к самостоятельному жизненному творчеству.

Поднимая социальные проблемы, драма “На дне” одновременно ставит и решает философские вопросы: что есть правда? нужна ли она людям? можно ли обрести счастье в реальной жизни? В пьесе можно обнаружить два конфликта. Первый — социальный: между хозяевами ночлежки и босяками, второй — философский, затрагивающий основные вопросы бытия, — разворачивается между обитателями ночлежки. Он-то и является основным.

Мир ночлежки — это мир “бывших людей”. Раньше они принадлежали к разным слоям общества: здесь и барон, и проститутка, и слесарь, и актер, и картузник, и торговка, и вор. Они примеряют к себе различные ситуации, пытаясь “всплыть” на поверхность. Каждый из них хочет вернуться в мир “настоящих людей”. Герои полны иллюзий о временности своего положения. И лишь Бубнов и Сатин понимают, что выхода “со дна” нет — это удел лишь сильных. Слабым же людям нужен самообман. И все равно в этом страшном мире отверженных эти люди ведут поиск истины, стараются решать вечные проблемы. Как вынести тяжесть жизни? Что противопоставить страшной силе обстоятельств — открытый бунт, терпение, основанное на сладкой лжи, или смириться? Вот это три основные позиции, которых придерживаются персонажи пьесы.

Самый мрачный мыслитель в ночлежке — Бубнов. Он неприятен Горькому, потому что в его репликах отражена циничная правда факта. Жизнь в оценке Бубнова лишена всякого смысла. Она однообразна и течет по законам, которые человек не может изменить. “Все так: родятся, поживут, умирают. И я помру, и ты. Чего жалеть?” Мечты для него — стремление человека казаться лучше или, как сказал Барон, “у всех людей — души серенькие, все подрумяниться желают”. Философия Бубнова — философия безысходности, царящей “на дне”.

С появлением Луки атмосфера в ночлежке меняется. Странник Лука, по-моему, самый сложный и интересный персонаж в пьесе. Старик с каждым находит верный тон: Анну утешает небесным счастьем после смерти, толкует, что в загробной жизни она обретет покой, которого не чувствовала до сих пор. Ваську Пепла уговаривает уехать в Сибирь: там найдется место для сильных и целеустремленных людей. Настю успокаивает, притворяясь, будто верит в ее рассказы о неземной любви. Актеру обещает исцеление от алкоголизма в некой специальной клинике. Самое поразительное во всем этом то, что Лука лжет бескорыстно. Он жалеет людей, старается дать им надежду как стимул к жизни. Изначально его идеи основаны на неверии в возможности человека: для него все люди слабы, мелки, а потому нуждаются в сострадании и утешении. Лука полагает, что правда может быть “обухом” для слабого. Иногда лучше обмануть человека вымыслом и вселить в него веру в будущее. Но это философия рабской покорности, недаром Сатин называет ложь “религией рабов и хозяев”: “одних она поддерживает, другие — прикрываются ею”.

Советы странника никому не помогли: Васька убивает Костылева и попадает в тюрьму, актер кончает жизнь самоубийством. Прямой вины Луки в этом, конечно, нет, просто обстоятельства оказались сильнее людей. Но косвенно он виноват, точнее, не он, а его идеи: они внесли изменения в жизнь ночлежников и в их мировоззрения, после которых поверившие ему уже не могли нормально продолжать жить. Против этой вредоносной лжи выступает Сатин. В его финальном монологе звучит требование свободы и гуманного отношения к человеку: “Надо уважать человека! Не жалеть, не унижать его жалостью... уважать надо!” Герой убежден в следующем: необходимо не примирить человека с действительностью, а заставить эту действительность работать на человека. “Все — в человеке, все — для человека”. Сатин, несомненно, симпатичен автору. В отличие от большинства ночлежников он в прошлом совершил решительный поступок, за что и поплатился: четыре года провел в тюрьме. Но он не жалеет об этом: “Человек — свободен, он за все платит сам”. Таким образом, писатель утверждает, что человек способен изменить обстоятельства, а не подстраиваться под них.

Кажется, устами Сатина автор осуждает Луку, опровергает соглашательскую философию странника. Но Горький не так прост и прямолинеен; • он дает возможность читателям и зрителям самим решить: нужны ли подобные “примиряющие” философы в реальной жизни или они несут зло. Поразительно, как с годами менялось отношение общества к этому персонажу. Если в период создания пьесы “На дне” Лука с его безграничной жалостливостью к людям был почти отрицательным героем, поскольку “потакал” их слабости, то в наше жестокое время, когда человек чувствует свое одиночество и ненужность окружающим, странник получил “вторую жизнь” и воспринимается как истинно добрый персонаж. Он жалеет живущих рядом людей, пусть машинально, не тратя на это все свои душевные силы, но находит время выслушать страждущих, вселяет в них надежду, а это уже немало. Пьеса “На дне” относится к тем произведениям, которые не стареют, и каждое поколение открывает в них мысли, созвучные своему времени, взглядам, жизненным ситуациям. В этом великая сила дарования драматурга, его умение заглянуть в будущее.

Люди «дна»: характеры и судьбы.

В основе пьесы Максима Горького «На дне» (1902) – спор о Человеке и его возможностях. Действие произведения происходит в ночлежке Костылевых – месте, находящемся вне мира людей. Практически все обитатели ночлежки осознают свое положение как ненормальное: между ними и миром оборваны все важнейшие связи – социальные, профессиональные, духовные, общественные семейные. Ничто не связывает и самих ночлежников – они лишь случайно сошедшиеся в одном месте люди, не желающие ничего знать друг о друге. Каждый из них знает правду о себе, и у каждого она своя Герои пьесы – люди, оказавшиеся на самом «дне» жизни. Что может помочь человеку? Может ли его вообще что-либо спасти? В ведущемся споре о человеке особенно важны три позиции – Бубнова, Луки и Сатина.

Позиция Бубнова фаталистична. Человек бессилен что-либо изменить в своей судьбе. Отсюда – равнодушие не только к чужому страданию, но и к собственной судьбе. По его мнению все люди – «лишние», так как в мире властвуют безжалостные законы, управляющие человеком и господствующие над ним. Люди плывут по течению, как щепки, бессильные что-либо изменить. Правда Бубнова – это правда внешних обстоятельств жизни.

Лука – самый сложный образ в пьесе. Именно с ним связан основной философский вопрос произведения: «Что лучше: истина или сострадание? Нужно ли доводить сострадание до того, чтобы пользоваться ложью, как Лука?»

Лука – носитель идеи сострадания в пьесе. Он сознает: есть «люди» и есть «человеки». Слабым («людям») нужна поддержка: в надежде, в вере, в силе другого. Ибо вера и надежда – мощнейший стимул всех человеческих деяний. Анне Лука облегчает муки ухода из жизни, в Актера и Пепла вселяет надежду на возможность изменить жизнь к лучшему. Но с другой стороны, после исчезновения Луки обретенная людьми надежда оказывается не только иллюзией, но и превращается в полную свою противоположность, что приводит героев пьесы к катастрофе. Людям же сильным духом («человекам»), тем, кто находит опору в себе самом, не нужны ни жалость, ни успокоительная ложь. Они сами творят свою судьбу, свое счастье и свое несчастье. Таким образом, философия Луки включает в себя и христианское долготерпение, и чуткость к чужому страданию, и трезвый реализм. Но главное – она обращена к доброму в душе каждого человека. Это доброе пробуждает в нем стать лучше.

Сатин является выразителем другой жизненной позиции: «Все – в человеке, все – для человека. Существует только человек, все остальное дело его рук и мозга». Человека надо уважать, считает Сатин, жалость только унижает. Но кто сам Сатин? Шулер, человек, живущий заведомой ложью, абсолютно равнодушный к людям, презрение к ближнему, проповедующий нетрудовую философию (для чего работать? для сытости? – «Человек выше сытости»). Образованный, умный, сильный Сатин мог бы вырваться со «дна» жизни, но не хочет этого сделать. Идея «Свободного человека», - как и идея Луки, превращается в свою полную противоположность – в идею своеволия, и Сатин становится невольным идеологом зла, превращая его в форму существования на земле и оправдывая его. Но слова о человеке, имя которого звучит гордо, Горький вложил все-таки в его уста. Не было в пьесе другого героя, способного произнести столь важные для драматурга слова о сильном и гордом человеке.

Оба героя, несомненно, связаны принципом парности, не случайна и символика имен. Сатин ассоциируется с Сатаной, а вот Лука – от лукавого, но это так же имя одного из четырех евангелистов.

«Лука. Ты... лечись! От пьянства нынче лечат, слышь! Бесплатно, браток, лечат... такая уж лечебница устроена для пьяниц...

Человек – все может, лишь бы захотел...

Смерть – она все успокаивает... она для нас ласковая... Помрешь – отдохнешь...

А хорошая сторона – Сибирь? Золотая страна.

Человека приласкать - никогда не вредно...

Человек должен уважать себя.

Все ищет – найдет... Кто крепко хочет – найдет!»

«Сатин. Ложь – религия рабов и хозяев...

Правда – бог свободного человека! Чело-век! Это – великолепно! Это звучит... гордо! Че-ло-век! Надо уважать человека! Не жалеть... не унижать его жалостью... уважать надо! Работа? Сделай так, чтобы работа была мне приятна – я, может быть, буду работать... Когда труд – удовольствие, жизнь хороша! Когда труд – обязанность, жизнь – рабство!»

Таким образом, в пьесе нет однозначного ответа на вопрос: «что лучше: истина или сострадание?» Горький выражает и уверенность, что только истина в состоянии спасти человечество, и понимание значимости сострадания в жизни людей.