«Стихотворения чудный театр»

В поэзии Б. Ахмадулиной важное место занимает тема творчества. Произведение «Стихотворения чудный театр» на­писано дактилем. Это сообщает ему плавность и мелодичность.

Поэт в нем представлен как сторонний наблюдатель. Вдохновение, творческий замысел, талант существуют где-то вне его. Стихотворение создает «чудных божеств несравнен­ный талант», неведомый дирижер, который берет грозную па­лочку «где-то меж звездами».

Божественное происхождение таланта — традиционная философская идея, которую исповедовали многие деятели ис­кусства. Музыкантам кажется, что они слышат гениальную музыку, поэтам приходят откуда-то нужные слова.

При этом художник слова подчас не может совладать с си­лой своего таланта. Господь заставляет его быть инструмен­том в своих руках.

Б. Ахмадулина подчеркивает, что стихотворение рождается не в благостных мечтаниях, а в самых настоящих творческих муках, когда поэт порой воспринимает его окончание как дол­гожданное освобождение от бремени: «Кончено. Лампы огня не таят. Вольно! Прощаюсь с божественным игом». Признавая божественное происхождение таланта, человек посвящает по­эзии всю свою жизнь. Он становится одновременно и актером, и инструментом, разыгрывающим под руководством дирижера каждый раз новую пьесу: «вместо ответа — мука, когда разди­раются отверстья труб — для рыданья и губ — для тирад».

Божественное начало в стихотворении воплощено рядом иносказательных образов: дирижера, влюбленного в музыку тирана, безукоризненного гения небес. При этом при каждой последующей номинации образ небесного тирана выглядит все более всемогущим и совершенным.

Большое внимание в произведении уделено образу лириче­ского героя — самого поэта. В начале стихотворения он пыта­ется сопротивляться своей миссии, восклицая: «Я ни при чем», «Я лишь простак», «Я не хочу!». Потом поэт вынужден согла­ситься со своей миссией («Нам ли решать, что сегодня сыгра­ем?»), тем самым принимая свое божественное предназначение.

Вынесенный в заглавие образ чужого театра, которому в произведении уподобляется стихотворение и который повто­ряется четыре раза в самом тексте, обрамляя его, создает кольцевую композицию. Он привносит в произведение атмо­сферу творчества и ожидания новых чудесных открытий.

«Как никогда, беспечна и добра...»

Стихотворение Б. Ахмадулиной «Как никогда, беспечна и добра...» — небольшая зарисовка из городской жизни. Уже первые строки его «Как никогда, беспечна и добра, я вышла в снег арбатского двора...» характеризуют лирическую героиню как представительницу определенного социального круга. Ар­бат с легкой руки Окуджавы воспринимался во второй полови­не XX века как символ единения московской интеллигенции.

В стихотворении описана радостная картина встречи пер­вого снега. Б. Ахмадулина рисует ее прежде всего светлой («Свет расцветал сиреневым кустом», «...вдруг от детей свет­ло и тесно стало»).

В тексте произведения прослеживается ассоциативный ряд, связанный с образом снега как по настроению, так и по звуково­му принципу: «снег» — «смех» — «свежесть» — «святость» — «совершенное счастье». Образ снега подчеркивает аллитерация «с» («Свет расцветал сиреневым кустом», «все смеялось и скло­няло к смеху»), звуковые удвоения («совершенно счастлива»). Первому снегу радуются все: дети и щенки проявляют эту ра­дость наиболее бурно. Однако для поэтессы важно не только за­печатлеть картину зимнего восторга, но и показать, что предме­том поэтического вдохновенья могут стать порой самые обыкновенные предметы, лица и явления: «Вот снег, вот двор­ник, вот дитя бежит — все есть и воспеванью подлежит...». Са­моценен и уникален каждый день жизни человека, каждый миг его существования. Жизненный опыт с годами дает понимание того, что все гениальное — просто. «...Чем дольше я живу, тем проще разум, тем душа свежее», — так выражает эту мысль

Б. Ахмадулина в стихотворении. Кроме того, в произведении на­ходит отражение патриотическое чувство поэтессы. Она призна­ется в любви к Москве, и это признание звучит не нарочито, а органично вытекает из текста самого произведения. Каждый че­ловек воспринимает Москву по-своему. В классической литера­туре давно сложилась традиция стихотворений о Москве. Они есть и у Пушкина, и у Лермонтова. Однако классики чаще всего подходят к образу через обращение к героическим страницам ис­тории. Поэты-шестидесятники воспринимают Москву как некое интимное пространство, куда необъяснимым образом стремится душа. Это некий духовный оазис, где все священно. Особое ме­сто в создании образа Москвы занимает ее топонимика. Помимо арбатского двора Б. Ахмадулина упоминает в стихотворении Хлебный переулок, в котором жила (и это уже само по себе вос­принимается как удача) и счастлива была лирическая героиня.

Все стихотворение написано в прошедшем времени, по­этому сюжет его выглядит как воспоминание, и это, в свою очередь, привносит в него ностальгические ноты.

Б. Ахмадулина —мастер создания элегического настрое­ния. Ее стихотворения, как правило, выглядят как странички из дневника, в котором каждая строчка важна и не подлежит купюрам и изменениям.