§3.Вера как основа «умозрительной философии» Шестова и Кьеркегора

П.1. «Вера и грех».Соотношение понятий в творчестве обоих философов

«Противоположное понятие греху есть не добродетель, а вера: все, что приходит не от веры, есть грех. И это принадлежит к решительнейшим определениям христианства.»³⁹- это выражение Кьеркегора Шестов ставит эпиграфом с в своих рассуждениях о вере и грехе, тем самым утверждаясь в мысли, что безотчетная библейская «вера» единственная является возможностью постижения человеком свободы.

Как мыслитель христианский, для подтверждения своих идей Шестов использует библейские предания. Так, значимым моментом его творчества становятся истории о, Аврааме и Иове .И здесь он находит поддержку в лице Кьеркегора: «Государственному мыслителю» Гегелю Кьеркегор противопоставляет «частного мыслителя» Иова, учителю Платона и Аристотеля Сократу –Авраама, заносящего нож над собственным сыном»⁴⁰ .В этих строках заключается все шестовское понимание веры, как величайшего «Абсурда» . Противопоставить Гегелю библейского Иова – не есть ли предел безумия для обыденного сознания? Но началом всякого философствования является «не удивление, а отчаяние». Именно таково поведение Иова – он не вопрошает, он кричит и проклинает. Друзья приходят утешать его, но их слова вызывают только новые взрывы крика. По убеждению Шестова, наше «понимание» смяло возможность так «взывать» : «Оно утратило то свое измерение, которое одно только и может привести к истине»⁴¹

Чтобы обрести веру, необходимо «потерять разум»,такая вера мучительна – ведь с разумом расстаться сложно. Человек, впавший в отчаяние, подобно Иову, видит что смерть его неизбежна , все вокруг есть нестерпимое страдание и спасение его невозможно. Но ведь для человека ,жившего рядом с Богом ,как пишет Шестов, было все возможно. И Богу все возможно. «Вера есть безумная борьба за возможность»⁴².Человек, осознавший понятие возможности , открывает для себя дорогу к вере.

Таким образом, мысли обоих философов сходятся: понять и объяснить веру логическим путаем нельзя: во все эти «нелепости», с точки нашего самоуверенного рассудка, можно только поверить в силу Абсурда.

В обычном религиозном сознании понятию греха противопоставляется понятие добродетели. Но посмотрим, что означает добродетель с точки зрения экзистенциального мыслителя? Сама по себе добродетель не нуждается в вере ,ведь она есть нравственная категория . Добродетель понимается человеческим сознанием и регулируется только им . «Добродетель есть нечто всеобщее, требуемое от всех людей, и не что – либо прирожденное, но нечто производимое в индивидууме его собственной деятельностью.»⁴³ Кьеркегор именует добродетельного человека «рыцарем покорности» – своей разумность он сам ищет душевный покой и, добыв его, останавливается. Комментируя мысли Кьеркегора, Шестов приводит в пример сократовскую добродетель: «{Сократ} удовольствовался положением рыцаря покорности, принял свое бессилие пред Необходимостью как неизбежное, cократовская добродетель не спасает человека от греха.»⁴⁴

Говоря о несостоятельности добродетели , Лев Шестов обращается к библейской истории Авраама и Исаака. Бог требует у Авраама принести в жертву единственного сына Исаака. Ситуация Авраама предельно «парадоксальна»-она выходит за пределы этики и восприниматься может только верой. Его цель лежит выше этического. Озираясь на эту цель, он отстраняет этическое , а «если этическое есть высшее, то Авраам погиб»⁴⁵

Итак, во взглядах на соотношение веры и греховности взгляды обоих экзистенциальных мыслителей оказываются в высокой мере схожими. Грех непреодолим добродетелями , ибо добродетель есть измышление человеческого разума. Только парадоксальная и абсурдная вера способна преодолеть человеческую греховность. Любая добродетель находится в оковах человеческой этики. «Надо бежать от разума, надо бежать от этики, не загадывая вперед, куда придешь»⁴⁶

П.2 критика этических ценностей Серенном Кьеркегором и отношение к ней Льва Шестова.

Чтобы точнее рассмотреть содержание критики этических ценностей Сереном Кьеркегором, необходимо обстоятельно рассмотреть три предложенных им способа существования человеческой экзистенции.

Как уже отмечалось, Кьеркегор описывает три плана бытия единичного человека: эстетический ,этический и религиозный . Соотношение первых двух стадий наиболее полно отображаются автором в работе «Наслаждение и Долг»,вышедшей в свет в 1843 году. Стоит отметить что само название «Наслаждение и Долг» соответственно коррелируются с эстетическим и этическим началом жизни. В данном вопросе нас более всего будет интересовать именно этический уровень.

Итак, первым способом существования человека является эстетика. Человек на этой стадии подвержен временным влечениям и желаниям .Его интересуют только внешние условия существования, он «Раб минуты». Личность не задумывается о последствиях, руководствуясь лишь принципами наслаждения. Наслаждениями разного рада эстетик старается, хоть и неосознанно, скрыть и заполнить внутреннюю пустоту своей личности. Так человек, наслаждающийся предметом искусства, старается перенять часть его красоты- наполнить себя ею .Проблема такого человека в том, что он не определен как личность: «Эстетик настроен строить свое существование, себя как человека на другом основании, нежели заданное ему как задача для самостоятельного решения личностное место в бытии»⁴⁷. Эта ситуация есть ситуация самообмана. «Сам по себе ты - ничто, ты существуешь лишь по отношению к другим, являешься тем, чем тебе нужно быть в этих отношениях»⁴⁸

Картина подобной жизни может показаться вполне привлекательной эстетическому сознанию, однако такая «несуществующая» личность мучима отчаянием. Такое отчаяние может быть как благотворным, так и разрушающим . «Истинное абсолютное отчаяние приводит человека к выбору или к обретению своего "я"...»⁴⁹. Разрушающим оно становится в том случае, когда человек неискренен перед самим собой. « В жизни каждого человека рано или поздно настает момент, когда непосредственность, так сказать, теряет свое главное жизненное значение, и дух стремится проявить себя в высшей форме сознательного бытия. Непосредственность, как цепь, привязывала человека ко всему земному, теперь же дух стремится уяснить себя самого и извлечь человеческую личность из этой зависимости, чтобы она могла сознать себя в своем вечном значении»⁵⁰ .

Неотъемлемой , во многом –основополагающей, частью философии Кьеркегора является возможность выбора. Проявление этой неотъемлемой способности возможно уже на этической стадии бытия. Выбор, по мнению философа, есть неотъемлемая часть этического. Через выбор себя в эстетической стадии, личность открывает в себе эстетическую глубину собственной экзистенции. Делая выбор, человек становится сознательной личностью.

Этик ,делая выбор, становится субъектом. Его экзистенция актуализируется в выборе. Этическое повелевает обратить внимание на самого себя. Главной задачей является теперь совершенствование внутреннего «я» и обретение цельности своей личности.

Стоит отметить что на этической стадии человек не полностью отстраняется от этического, но видит его теперь в преображенном виде: «Оставаясь тем же, чем был человек, однако, становится в то же время и другим, новым человеком, - выбор как бы перерождает его»⁵¹ . Эстетическое и этическое в человеке приходят к равновесию, но эстетическое теперь подчиняется этическим категориям.

Этическое- говорит Кьеркегор- есть нечто всеобщее ,а всеобщее – это то, что применимо к каждому…и имеет значимость в каждое мгновение. Получается, что человек, живущий по принципам этики, не способен к дальнейшей самоактуализации. Индивид полностью покоряется давлению общезначимости. В этом для Кьеркегора заключается проблема всей предшествующей философской мысли – она, как бы, останавливается на эстетической стадии развития. Нравственный закон становится экзистенциальным сознанием. Своими идеями датский философ старается показать, что понимание субъективной личности может не совпадать с его этическим обобщение и должно двигаться дальше. Здесь вновь предстают ,как пример, предания об Аврааме и Иове. Вера идет несоизмеримо дальше этики. Авраам, с точки зрения эстетического сознания, неотличим от преступника . «Какой невероятный парадокс – вера! Парадокс может превратить убийство в святое, угодное Богу, дело. Парадокс возвращает Аврааму его Исаака. Парадокс, которым мышление не может овладеть, ибо вера именно там начинается, где мышление кончается».⁵²

Шестов ,в свою очередь, вторит Кьеркегору- за этикой ,с ее законами, надвигается человека Необходимость. Как и для датского мыслителя, для Шестова этика – вымышленное заблуждение. Однако, если Кьеркегор оставляет для этики место своеобразного «трамплина»,с помощью которого можно «движением веры» подняться на качественно новый уровень бытия, Шестов подчеркивает, что «этическое зародилось вместе с разумом»,а значит должно быть преодолено.

Критика Шестовым этики базируется на том, что она возводит себя в высшую и самодостаточную ценность. Моральный императив Канта для Шестова абсурден: это обоснование морали из себя самой, но не из потребностей человека. Получается, что этика возводит саму себя в принцип непреложного закона, лишая человека истинных потребностей. Человек , придерживающийся морального императива, поступает в соответствии с его законами не потому что хочет, а потому что боится голоса совести. Едва ли во всей человеческой психике можно найти что-либо более обидное для достоинства человека, чем кантовская совесть, – пишет Шестов. – Не убивай не из-за жертвы, а из-за предстоящих тебе неприятностей с категорическим императивом.

Исходя из этого можно предположить, что Шестов пытается строить собственную новую этику . Если прежние этические нормы предполагают свободу выбора между добром и злом, этика Шестова может искупить и оправдать любой поступок только верой. Собственно этика здесь подменяется верой. И сходя из этих принципов, философу становиться возможным реабилитировать в глазах общественного сознания поступок Авраама. Суть шестовской этики в том, чтоб развивать в человеке его собственную доброту. На первый взгляд может показаться что такой подход несколько наивен, однако гарантом сохранившейся в любом человеке доброты выступает Бог. Если Бог вложил в первого человека частицу своей «благодати», значит она должна сохраниться в самом отъявленном преступнике и злодее. Такое понимание моральности питало корни в безграничной вере Льва Шестова в человека .

П.3.Смысл понятия «движение веры» в понимании обоих философов

В своей работе «Страх и трепет» Кьеркегор называет Авраама «рыцарем веры»,который совершает «движение веры».«Когда я думаю об Аврааме, – пишет Киргегард, – я как бы совершенно уничтожаюсь. Каждое мгновение я вижу, какой неслыханный парадокс составляет содержание жизни Авраама; каждое мгновение что-то отталкивает меня от него, и мысль моя, при всем ее напряжении, в парадокс проникнуть не может. Я не продвигаюсь ни на один волосок вперед. Я напрягаю все существо, чтобы добиться своего, но сейчас же чувствую себя совершенно парализованным».⁵³ Тем самым Кьеркегор сам пытается приблизиться к деянию библейского персонажа , но это оказывается для него невозможным : « Я не могу осуществить движение веры; я не могу закрыть глаза и без оглядки броситься в бездну Абсурда.»⁵⁴ Что же такое «движение веры»,которое невозможно для Кьеркегора?

Движение веры- есть тот саамы рывок во власть Абсурда, о котором говорят оба философа . Авраам, доведенный до отчаяния, в неистовом страхе перед Богом совершает такое движение и ,таким образом, выводит свою экзистенцию на качественно новый уровень. Теперь все его естество во власти Бога, он подобен человеку в Райском саду. Рыцарь веры, проделывая движение бесконечного самоотречения, осуществляет после этого еще одно поразительное движение - движение веры. Он говорит: "Я все же верю, что получу ее, именно силой абсурда, силой того, что для Бога все возможно."⁵⁵ Рыцарь веры не будет способен к движению веры , если не признает до этого невозможность осуществить свое желание. Следовательно вера - это не просто рациональное и эстетическое чувство, а нечто несоизмеримо более высокое. Именно потому, что ей предшествует самоотречение, она не может быть чувством, которое возможно понять. Вера возможна только как парадокс в человеческом существовании. Только Авраам действительно является таким рыцарем веры.

В противоположность рыцарю веры, которого никто в этом мире понять не способен, Кьеркегор говорит о трагическом герое – о рыцаре самоотречения, о человеке, который отрекается от всего конечного в этом мире ради некоторой идеи, которая выражается во всеобщем. Рыцарь самоотречения сосредотачивает все свое существование в служении такой бесконечной идее. Но, в таком случае, трагический герой теряет конечное. Для того, чтобы вернуть конечное, рыцарю самоотречения необходим некий качественный прыжок - движение веры. Но на это движение трагический герой не способен –все его жизненные силы уже потрачены в пути бесконечного самоотречения. Движение веры способен совершить только рыцарь веры.

В работе "Страх и трепет" Кьеркегор приводит несколько примеров бесконечного самоотречения. Однако все они являются примерами трагического героя – рыцаря самоотречения. Только Авраам является для Кьеркегора рыцарем веры . Перед величием трагического героя датский философ преклоняется. С точки зрения обыденного разума действия трагического героя можно понять ,но вот понять действия Авраама таким образом невозможно. Их можно осмыслить только как парадокс.«Рыцарь веры – единственный счастливый: он господствует над конечным, в то время, как рыцарь покорности здесь только пришелец и чужак»⁵⁶

Кьеркегор понимал ,что сам неспособен на «движение веры», и Лев Шестов видел в этом глубокую трагедию не только для датского философа, но и для любого человека. Если у самого «глашатая экзистенциализма» не хватило сил отдаться во власть абсурда , кто иной сможет это сделать? Получается что Шестов сам не верит в мощь веры , отрицающей разум . «Бытие –абсолютная тьма ,где не только нет точки, на которую мог бы упасть свет разума, но нет и точки, на которую мог бы упасть осветив, оживив и согрев ее ,луч веры »⁵⁷. Из этого можно заключить, что победа разума над верой дело решенное. Более того, эта победа предопределена свойствами экзистенции человека. Корни рациональности настолько глубоко засели е человеческое сознание, что избавиться от них нет никакой возможности. Ибо не одному человеку не дано самостоятельно отречься от «плодов дерева добра и зла» . Экзистенциальная философия здесь оказывается бессильна. Шестов заключает это ,повторимся, из судьбы Кьеркегора. Неудача датского мыслителя оказывается неудачей всей его философии. Частную проблему Шестов возводит в абсолют и предстает перед миром как великий скептик. Он не только не верит в разум, но не верит и в силу самой веры.