Держава хулагуидов (Иран)

В 1220 г. началось монгольское нашествие на Иран. Именно тогда орды Чингис-хана, преследуя хорезмшаха, подвергли первому погрому города и области Хорасана. Сильнее всего пострадал Нишапур, являвшийся главным и одним из самых процветавших городов Хорасана в XI–XII вв. Под этим городом был убит стрелой зять монгольского кагана. Наказание было страшным: все жители, исключая 400 лучших ремесленников, были вырезаны, город разрушен до основания и место его распахано. В 1221-1222 гг. через северные иранские области и города в погоне за наследником хорезмшаха Джелал ад-дином прошли из Хорасана в Азербайджан и Грузию тумены Чжебе и Субетая. В 1230-1231 гг. монголы вновь через иранские земли вторглись в Азербайджан.

В 30-40-х годах XIII в. монгольские отряды покоряли отдельные иранские области, так что на всем пространстве этой страны независимыми от наследников «миропокорителя» Чингис-хана остались лишь исмаилиты Аламута да багдадский халиф, которому принадлежали некоторые западные районы Ирана.

В 1243 г. монголы нанесли поражение сельджукскому султану Гийас ад-дину Кейкубаду II в пределах восточной Малой Азии. Ярый враг сельджуков, царь Малой (Киликийской) Армении Хетум стал союзником монголов и позже ездил с поклоном в столицу великого хана – Каракорум.

Но вот в 1251 г. в этом городе, возведенном руками тысяч людей, насильно пригнанных в Монголию из многих стран, состоялся очередной курултай монгольской знати. Было решено организовать новый большой поход на запад, базируясь на уже захваченных иранских областях. Во главе похода был поставлен один из братьев тогдашнего кагана Менгу, Хулагу-хан, которому, по словам Рашид ад-дина (1247-1318), были определены в качестве улуса «западные области иранской земли, Сирия, Миср (Египет), Рум (Малая Азия) и Армения (очевидно, все Закавказье)». Значительную часть этих земель Хулагу еще должен был покорить.

Положение в Иране и сопредельных странах было тяжелейшим. Бесчинства монгольских отрядов дополнились естественным бедствием. В 1251-1252 гг., как свидетельствует армянский историк Киракос Гандзакеци, по всему Ирану и Закавказью прошла саранча, лишившая людей почти всех посевов. Вдобавок Менгу и истинный владыка Монгольской империи Бату-хан повелели произвести всеобщую перепись по всей империи. Это невиданное в странах Ближнего Востока мероприятие осуществлялось по китайскому образцу и преследовало чисто фискальные цели. Вслед за переписчиками в покоренные страны хлынули тысячи сборщиков налогов (баскаков), которые не щадили никого. Исключение делались для высшего духовенства и богатейших торговцев (уртаков). Как бы в подкрепление этой армии мытарей в пределы Ирана в 1256 г. вступило войско Хулагу-хана. Первой целью его стал Северо-Западный Иран, где господствовали исмаилиты. Как уже говорилось, резиденцией их вождя, «старца гор», была крепость Аламут, недалеко от Казвина. Но в распоряжении исмаилитов было немало и других твердынь. Несмотря на внешнюю силу и складывавшийся на протяжении столетий страх перед исмаилитами, положение их оказалось крайне тяжелым. Почти все феодальные владетели Ирана спешили признать власть Хулагу. Да и среди ближайшего окружения тогдашнего «старца гор» Рукн ад-дина было немало людей, установивших связи с монголами. Под их влиянием Рукн ад-дин сдался Хулагу. Последний использовал главу исмаилитов для овладения неприступным Аламутом, но затем отправил его в Каракорум, где тот был убит. Прочие крепости исмаилитов были взяты и разрушены. Государство исмаилитов пало.

Наступил черед Багдадского халифата. В феврале 1258 г. Багдад был взят монголами, и государство, олицетворявшее в течение многих столетий ортодоксальный ислам, перестало существовать. Последний халиф выдал Хулагу огромные сокровища, хранившиеся в государственных тайниках, после чего был казнен. Халифат был формально восстановлен правителем Египта. Именно эта страна, объявленная еще на курултае 1251 г. владением Хулагу, оказала монголам упорное сопротивление, и, разбив монголов в Сирии, египтяне, по существу, остановили дальнейшее продвижение их на запад. Это было тем более важно, что в Малой Азии ослабевшие сельджукские правители фактически признали власть монголов. Иран же, Закавказье, часть западных арабских земель прочно вошли в состав державы Хулагуидов, или ильханов (т.е. «владык народа или племени»), как они себя именовали.

Территория государства Хулагуидов не была стабильной, и ее пределы менялись, особенно на севере и востоке, где ильханы очень рано стали враждовать со своими родичами – властителями Джучидского улуса (Золотой Орды) и Чагатайского государства. В отличие от них, особенно от первого, в государстве Хулагуидов роль оседлого, земледельческого сектора в экономике оставалась определяющей, хотя, разумеется, и скотоводство (по большей части в сочетании с земледелием) занимало немалое место.

В плане этническом основная часть населения государства ильханов относилась к иранцам (не только к персам, но также к курдам, лурам, иранцам современного Южного Азербайджана, которые в ту пору еще не были полностью тюркизированы, и т.д.). Кроме того, значительный процент населения, прежде всего на западе державы, составляли арабы, а в городах было немало евреев.

Тюркский этнический элемент, непрерывно возраставший, особенно в Северо-Западном Иране, уже в XI-XII вв., значительно вырос при Хулагуидах, как за счет части их воинства – тюркских кочевников, которых было здесь, как и в Золотой Орде, большинство, так и за счет дальнейшей тюркизации иранцев.

Напряженными оказались отношения Хулагуидов с повелителями Золотой Орды. Здесь споры возникали не только в отношении Закавказья, но и Северного Кавказа и Южного Азербайджана. Можно сказать, что одной из причин принятия ислама ордынским ханом Берке, братом и наследником Бату-хана, была его вражда с Хулагуидами и союз с противниками последних – египетскими султанами. Наоборот, как это ни странно на первый взгляд, ильханы долго не принимали ислам, т.е. религию, которую исповедовало большинство их подданных. Сам Хулагу вообще покровительствовал христианам, и его старшая любимая жена (кереитка), как сообщает Рашид ад-дин, была христианкой. Но то же самое делали и прочие Чингисиды, пока Монгольская империя не стала клониться к распаду. Пока шли упорные войны Джучидов и Хулагуидов (60-80-е годы XIII в.), ильханы оставались язычниками, и их основной опорой были кочевые племенные ополчения, пришедшие в Иран еще с Хулагу.

Столицами державы Хулагуидов были города Тебриз и Султание, расположенные у северных пределов державы, поблизости от удобных кочевий.

Отношения с Чингисидами-Чагатаидами были также сложными, хотя и менее конфликтными, нежели с Золотой Ордой.

Борясь с Египтом, Хулагуиды стремились установить союзные отношения с рядом христианских европейских стран (Римом, Генуей, Францией и др.). Однако реальных серьезных последствий их политика здесь не имела.

Монгольское завоевание Ирана привело к значительному увеличению кочевого (привилегированного, поскольку из него формировалась армия) населения. Кочевая знать вплоть до конца века полностью господствовала в государстве. В то же время в большинстве районов Ирана сохранялись местные феодальные властители, занимавшие по сравнению со знатью племен подчиненное положение, хотя, по сути дела, они остались господами в своих владениях. Среди них были и крупные феодальные государи (в Закавказье, Фарсе, Луристане и других районах). Они платили дань, собиравшуюся баскаками в пользу центра.

Формально весь земельный фонд делился на четыре части: государственные земли (дивани), земли правящей фамилии (хассе или инджу), церковные владения (вакф) и частновладельческие земли (мульк). При завоевании Ирана монголами особенно увеличились две первые категории земель за счет конфискации владений местной знати, оказавшей сопротивление или казавшейся ненадежной. Из государственных земель ильханы отдавали огромные земельные фонды кочевой знати на правах икта. Икта давались и простым воинам монгольских ополчений.

Используя местный, в основном иранский, аппарат чиновников, Хулагуиды не могли препятствовать и приобретению последними частных земельных владений. Особенно усилился этот процесс после знаменитых реформ Газан-хана (1295-1304). Реформы Газан-хана, а точнее, его министра Рашид ад-дина были вызваны, в частности, политическими мотивами. Оставаясь язычниками, Хулагуиды были чужды большинству населения государства (мусульманам), в то время как их противники были мусульманские государства, ибо даже золотоордынские владыки еще в 50-60-х годах XIII в. стали последователями Мухаммеда.

Инициатор реформ Рашид ад-дин происходил из ученой еврейской семьи Хамадана, принявшей ислам. Убедив своего повелителя сделать то же самое, вазир тем самым расширил социальную опору монгольского правителя Ирана. Тяжелое экономическое положение, вызванное завоеванием и хищнической налоговой политикой монгольских властей, вынудило Газан-хана согласиться на принятие некоторых мер, направленных на ограждение райатов от произвола сборщиков-баскаков. Но зато был утвержден и закон о прикреплении крестьян к земле и о 30-летнем сыске беглых. Введение такого невиданного в мусульманском мире постановления объяснялось тем, что в условиях безудержной и неограниченной эксплуатации со стороны монгольских феодалов крестьяне массами покидали землю, сократилась рождаемость.

Одновременно были урегулированы размеры налогов (а их было много), установлена единая система мер и весов, в основу которой были положены меры в столице – Тебризе и т.д.

Монгольское завоевание Ирана, как и всюду, сопровождалось разорением городов, сокращением ремесла и другими негативными явлениями. Выше приводился пример Нишапура. Пострадали Исфаган, Рей и другие крупные города. Понимая необходимость возрождения ремесленного производства (для нужд войска и двора), первые Хулагуиды пошли по своеобразному пути: они создавали государственные мастерские – кархане, в которых использовался рабский труд. После реформ Газан-хана и Рашид ад-дина такие рабы стали переводиться на положение полузависимых работников, получавших плату натурой. Реформы Газан-хана временно укрепили державу, но привели к еще большему росту налогов и дальнейшему разорению непосредственных производителей.

Одновременно усилилась военно-кочевая знать – главная опора государства.

Один из указов ильхана от 1303 г. закрепил право монголов (и тюрок), несших военную службу, получать икта из государственных и ханских фондов. Такие икта на практике становились наследственными, а их владельцы получали еще и права налогового иммунитета. Сокращение фонда государственных и ханских земель вело к уменьшению доходов и, следовательно, ослаблению государства.

Сам Рашид ад-дин превратился в крупнейшего землевладельца, не брезговавшего ростовщичеством и другими незаконными операциями. Его .возвышением и неограниченным влиянием была недовольна кочевая знать. При ильхане Абу Сайде (1316-1335) им удалось отстранить вазира от власти. Над недавно всесильным сановником был учинен суд, и в 1318 г. он был казнен – его разрубили мечом пополам, а его огромное имущество было конфисковано.

Кочевая знать торжествовала победу, не видя, что эта «победа» приближает конец самой лоскутной державы Хулагуидов. Неудачные войны с Золотой Ордой, Чагатаидами, Египтом сочетались с мятежами местных эмиров, усилением их самоуправства, грабежами населения и т.д. Начали отпадать окраинные вассальные государства. Объявил себя самостоятельным царь Грузии Георгий V Блистательный (1314-1346). Вскоре после смерти ильхана Абу Сайда в недавнем центре его державы, Азербайджане, фактическим правителем стал эмир Чобан, основавший новую династию Чобани-дов, которая, однако, уже в 50-х годах с помощью Золотой Орды была сменена Джелаиридами, первоначально закрепившимися в Ираке Арабском. В Хорасане правили Курты, в Южном и Центральном Иране – Музаффариды и т.д. Государство ильханов прекратило свое существование, и главными претендентами на их наследство оказались правители Золотой Орды и Мавераннахра.

Монгольское завоевание, конечно, нанесло немалый ущерб культуре Ирана. В процессе его погибло немало материальных ценностей, памятников архитектурного и строительного искусства. Погибла знаменитая Мервская библиотека. Однако богатое книгохранилище в Ширазе уцелело. А во время взятия Аламута Хулагу-хан, правда по просьбе иранских вельмож и ученых, перешедших на его сторону, приказал разобрать богатую библиотеку исмаилитов и сохранить из нее наиболее ценное.

Особое покровительство ильханы оказывали точным наукам – математике, астрономии, медицине. Знаменитый ученый Насир ад-дин Туей построил и возглавил крупнейшую для того времени обсерваторию в Марате. Для ее постройки средств не пожалели, и работали там не только мусульманские, но и китайские астрономы. Сам Туей был разносторонним ученым и имел труды по математике, астрономии и другим наукам. Его астрономические таблицы, известные как «аз-Зидж ал-ильхани», имели широчайшее распространение не только на Ближнем, но и на Дальнем Востоке.

Вообще сотрудничество передневосточных и дальневосточных ученых получило немалое развитие в монгольское время и было несомненным, хотя и преходящим достижением той сложной эпохи. Его следы видны не только в астрономии, но также и в географии и истории. Два крупных ученых, уроженцы иранского города Казвина, творили в эту эпоху. Один из них, Захарийа ал-Казвини (1203-1283), жил и творил вне пределов Ирана (в Сирии), куда бежал от монголов. Его космографический и исторический труды в общем продолжают предыдущую арабо-персидскую традицию. Оба эти труда стали популярны в мусульманском мире. Известны они были даже в Московском государстве в XVI-XVII вв.

Другой Казвини – Хамдуллах – известен как географ и историк. Законченное им около 1340 г. географическое сочинение «Нузхат ал-кулуб» («Услада сердец») содержит уникальное описание державы Хулагуидов, с подробными сведениями об экономике, занятиях населения, налоговой системе и т.д.

Историография периода Хулагуидов весьма богата и оригинальна. Труды Джувейни, Вассафа и особенно Рашид ад-дина составили эпоху не только в персидской, но и в мировой науке.

Особенно показательно сочинение Рашид ад-дина «Джами ат-таварих» («Всемирная история»). Это воистину первый в мировой историографии труд такого содержания. Рашид ад-дин писал его не один, но в сотрудничестве с большой группой ученых, среди которых были и европейцы и китайцы. Поэтому в составе «Джами ат-таварих» есть разделы не только о прошлом персов, арабов и вообще мусульман, но также о государствах Европы, Индии, Китая. Разумеется, не все разделы равноценны по содержанию, но само их сочетание в рамках единой «Всемирной истории» как бы разбивало древнюю идею о народах «исторических» и «варварских». Ведь даже корифеи исторической науки классической эпохи ислама (ат-Табари, Ибн ал-Асир и др.) для периода после возникновения ислама истории немусульманских народов специально не касались.

К персидской поэзии монгольские владыки относились равнодушно, хотя некоторые ильханы (например, Газан-хан) знали персидский язык. Но поэзия процветала вопреки чужеземным владыкам. Именно в ту пору творил великий Саади (1184-1291), автор ряда поэтических сборников («Бустан», «Полистан» и др.). Можно назвать еще Салмана Саведжи, Убейда Закани и др. Последний известен своими сатирами, в которых весьма откровенно изображены нравы и мораль тогдашней знати. Ряд персидских поэтов творили в то время вне Ирана, в их числе Джелал ад-дин Руми (1207-1273), живший в Малой Азии и сыгравший немалую роль не только в персидской поэзии, но и в зарождавшихся западнотюркских (турецкой и азербайджанской) литературах.

Как и любые властители, Хулагуиды заботились о возведении дворцов, мечетей, мавзолеев, прежде всего в городах, своих резиденциях (Тебризе, Султание и др.). Из уцелевших до наших дней построек, пожалуй, наиболее яркая – мечеть-мавзолей Олджайду-хана, брата и наследника Газан-хана (в Султание). Погибли во время войн между Ираном и Турцией в XVI-XVII вв. великолепные строения в Тебризе и его окрестностях. Архитектура периода Хулагуидов в целом является продолжением предшествующих мусульманских традиций: это доказывает, что в Иране было достаточно высококвалифицированных мастеров, которых не сумели угнать в Монголию, и они-то и возводили пышные строения во славу хулагуидских владык.

Таким образом, эпоха ильханов в истории Ирана должна оцениваться не однозначно. Монгольское нашествие, несомненно, нанесло серьезный урон стране, но народ Ирана сумел сохранить свое место в истории и культурную самостоятельность.

ИРАН В XV в.

В начале XV в. на территории Ирана существовало несколько более или менее значительных политических образований. В Западном Иране правили султаны Кара Коюнлу, установившие здесь свою власть в результате победы над сыном Тимура, Миран-шахом (1408 г.). Восточный Иран был под властью другого сына Тимура – Шахруха. Султан Джехан-шах Кара Коюнлу (1436-1467) до смерти Шахруха признавал себя номинально его вассалом. Кроме того, в XV в. фактически стали самостоятельными некоторые мелкие владетели на территории Ирана, прежде всего правители Мазандерана и Гиляна. Не всегда подчинялись Кара Коюнлу некоторые вожди курдских и других племен Западного Ирана. Наконец, в округе Ардебиля набирало силу небольшое княжество Сефевидов, речь о котором впереди.

После смерти Шахруха (1447 г.), во времена его преемников, имевшая при нем место определенная консолидация сменилась углублением феодальной раздробленности. С конца 60-х годов XV в. практически существовали два тимуридских государства – среднеазиатское и хорасанское. В последнем правил Хусейн Байкара (1469-1506) – известный покровитель поэзии и друг Алишера Навои. Навои занимал при дворе важные государственные должности (он одно время ведал финансами, а затем стал вазиром султана). Именно под влиянием Алишера Навои Хусейн Байкара проводил значительные работы по восстановлению и совершенствованию оросительной системы Хорасана, строил караван-сараи, бани, мосты, медресе и т.д. Правительству Байкары приходилось опасаться и его среднеазиатских родичей, и западных соседей.

Западный Иран оказался, как отмечено, под властью правителей кочевого объединения Кара Коюнлу. Это объединение возглавлялось группой туркменских по происхождению племен, отступивших на запад в период походов Тимура. В состав державы Кара Коюнлу входили и добрая половина Малой Азии, и некоторые арабские области. Следовательно, нет никаких оснований рассматривать ее как иранское государство, но столь же неверно считать государство Кара Коюнлу азербайджанским, как это делают некоторые современные азербайджанские авторы. Племена Кара Коюнлу могут рассматриваться в качестве предков и турок и азербайджанцев, а некоторые их остатки в арабских странах (Ираке, Сирии) до сих пор сохранили этническую обособленность и именуются туркменами.

Самый крупный правитель Кара Коюнлу Джехан-шах пытался соперничать с Тимуридами на востоке. В 1458 г. он даже занял на короткое время Хорасан (включая восточную часть этой исторической области с Гератом), он был вытеснен оттуда тимуридом Абу Саидом. Между двумя правителями был заключен договор, по которому границей между их владениями была признана пустыня Дашт-е Кавир. Противоречивые личные качества Джехан-шаха (он был неплохим политиком, но в то же время пьяницей и развратником) также оказали влияние на судьбу самого султана и его государства.

Восстание возглавила знать других туркменских племен, входивших в объединение Ак Коюнлу («Белые бараны»), В свое время они были союзниками Тимура, а затем закрепились в верховьях Тигра. Правитель Ак Коюнлу Хасан, прозванный за свою долговязость Узун Хасан («Длинный Хасан»), в 1467 г. разгромил ополчения Кара Коюнлу. В сражении погибли и Джехан-шах, и его сын. Голова первого была послана турецкому султану, а второго – тимуриду Абу Сайду.

Своей столицей Узун Хасан сделал Тебриз, что и послужило одним из оснований для современных азербайджанских историков объявить государство Ак Коюнлу азербайджанским. На самом деле отношение племен Ак Коюнлу к азербайджанцам (и туркам) такое же, как и их предшественников Кара Коюнлу. Но эти кочевники были чужды и Ирану, значительная часть которого вошла в состав их державы. Под власть Длинного Хасана и его преемников попали и часть Малой Азии, и некоторые арабские области. Попытка Абу Сайда вытеснить «белобаранных» из Западного Ирана окончилась неудачей. Сам Абу Сайд попал в плен и был казнен. С этого времени главным противником Ак Коюнлу стала Османская империя.

Еще в 1402 г. Тимур предпринял поход в Малую Азию. Разгром войск султана Байазида I при Анкаре несколько ослабил набиравшую силы Османскую империю, но уже через некоторое время последняя оправилась от этого удара и возобновила экспансию на западе и на востоке. В 1453 г. турками был взят Константинополь, и Византийская империя перестала существовать. Единственным реликтом ее оставалась так называемая Трапезундская империя, небольшое государство на юго-восточном побережье Черного моря. Успехи османов вызвали тревогу у их восточных соседей, а также у европейских государств. Инициативу создания антиосманской коалиции взял на себя Длинный Хасан, который завязал дипломатические отношения не только с Трапезундской империей, Грузией, Ширваном и итальянскими государствами, но даже с далеким Московским государством, послы которого прибыли в Тебриз. Иван III пытался склонить Узун Хасана к союзу против Золотой Орды, но «белобаранному» владыке важнее были союзники против Османской империи. Формально антитурецкая лига была образована, но на деле Узун Хасан мог полагаться только на слабую Трапезундскую империю. Однако османы определили Длинного Хасана: их войска в 1461 г. заняли Трапезунд и ликвидировали Трапезундскую империю. Правитель Ак Коюнлу вполне обоснованно боялся турок и их вооруженной артиллерией армии. Со своей стороны, он рассчитывал на помощь в этом отношении от Венеции, но пушки, посланные итальянской республикой, попали в руки османов (или курдов). В конце концов при Терджане (верховья Евфрата) ополчения Ак Коюнлу были разгромлены османами в 1473 г. и большая часть малоазиатских владений «белобаранных» была ими утрачена.

Причин поражения Узун Хасана было много, и их нельзя сводить только к особенностям организации войска и степени его оснащенности новейшей для того времени военной техникой.

Прежде всего сыграло роль то обстоятельство, что само государство Ак Коюнлу, опорой которого являлась группа туркменских племен, было оторвано от основной массы коренного оседлого населения Ирана, арабских стран, восточной Малой Азии. Иго завоевателей – правителей «белоба-ранного» объединения, как ранее «чернобаранного», – приходилось терпеть, но при первой же возможности его надо было сбросить.

Кроме того, политические образования типа Ак Коюнлу были эфемерными объединениями, не имевшими глубоких социальных основ. Союргальное землевладение, внедрявшееся в Иране со времен Тимура, постепенно меняло свою сущность, превращаясь из пожалований, обусловленных военной службой, практически в земельную собственность, права феодала на которую обеспечивались так называемыми моафи, т.е. налоговым иммунитетом. А поскольку число союргалов росло (так как и Тимуриды, и туркменские владыки постоянно раздавали не только земли своих противников, но и государственный земельный фонд), то уже во времена Узун Хасана стало ясно, что центральная власть должна как-то воспрепятствовать этому процессу. Наследник Длинного Хасана, Йакуб, пытался, опираясь на иранскую бюрократию, изменить ситуацию. Во-первых, он прекратил пожалование новых союргалов и вознамерился отнять права моафи у владельцев старых. Во-вторых, по его приказу чиновники стали описывать все земли государства для обложения их налогом. Феодалы (и не только кочевые) воспротивились этому. Смерть Йакуба (1490 г.) прервала попытки реформы, что привело, естественно, к еще большему ослаблению государства, усилению феодальных распрей, как между отдельными вождями племен Ак Коюнлу, так и между оседлыми и кочевыми феодалами.

Один из последних правителей Ак Коюнлу, султан Ахмед, в 1497 г. сделал новую попытку реформ. Правитель кочевого объединения в своей борьбе против единоплеменников решил опереться опять-таки на иранскую гражданскую бюрократию и оседлую знать. Это была далеко не первая попытка такого рода в истории Ирана. Почти за два столетия до Ахмеда аналогичную политику проводил Газан-хан Хулагуид, и она обеспечила на несколько десятилетий сохранение власти монгольских владык в Иране. Через сто лет шах Аббас I Сефевид достигнет сходной политикой еще более ощутимых результатов. Но Ахмед Ак Коюнлу в ней не преуспел, хотя пытался действовать весьма решительно: он отнимал у кочевой знати союргалы, казнил особенно строптивых их владельцев. В итоге произошло восстание, и в сражении с мятежниками султан-реформатор был убит после семи месяцев правления. Государство Ак Коюнлу распалось на две части: султан Альвенд захватил власть над Северо-Западным Ираном, а Мурад – над Центральным и Южным Ираном, а также Ираком (Арабским). Случилось это в 1500 г. Совершенно самостоятельными стали правители двух прикаспийских областей – Гиляна и Мазандерана, а в непосредственном соседстве с центром владений Альвенда, в округе Ардебиля, собирали силы шейхи Сефевиды, на чьей стороне оказалась и часть туркменских племен, главы которых разочаровались в правителях Ак Коюнлу.

Экономика Ирана в XV в. развивалась весьма неравномерно. Залечивались раны, нанесенные нашествиями орд Тимура. Наследники последнего в Хорасане изменили политику в отношении этой области, ставшей центром их владений, способствовали росту городов, развитию торговли, даже культуры. Сходную политику в Северо-Западном Иране проводили «белобаранные» владыки, которые оказывали покровительство центральной части своей державы – Азербайджану (Южному). Их столица Тебриз превратилась в центр Западного Ирана, выросло число жителей этого города. Султаны Ак Коюнлу, как, впрочем, и большинство других государей Передней Азии той поры, покровительствовали транзитной торговле, особенно шелком, .который вывозился из Ширвана и Гиляна. По свидетельству источников, в XV-XVI вв. купеческие караваны беспрепятственно ходили даже в период военных действий между Османской империей и ее восточными соседями. На сбыте шелка обогатели правители соответствующих областей, прежде всего Ширвана и Гиляна. Ширваншах Фаррух-ясар дружил с соседней Грузией и посылал послов в Москву. Правители Бийе-пас и Бийе-пиш в Гиляне сумели в своих горных твердынях отстоять независимость. Утрата контроля над этими богатыми областями была тяжелым ударом по богатству и мощи правителей Ак Коюнлу, однако сил для восстановления своей власти у них уже не было.

Но если правители Ирана в ту пору были чужими его народу, то в области культуры, безусловно, превалировал иранский этнический элемент и поэты, ученые, художники разных исторических областей Ирана продолжали и развивали тысячелетние традиции его культуры.

XV век дал Ирану плеяду крупных поэтов. Центром поэзии на персидском языке стали восточные области Ирана, прежде всего Хорасан. Но для того же времени характерно формирование в значительной части именно на территории Ирана и современного Афганистана (Восточный Хорасан) молодых литератур на разветвившихся тюркских языках и наречиях (прежде всего староузбекском – чагатайском и тюркском – азербайджанском). Возникли эти литературы еще в XIV в., причем и тогда их основоположники зачастую жили и творили вдали от основного места обитания соответствующего этноса (например, поэт Несими, живший в арабских странах и казненный в Дамаске). Но по-настоящему эти молодые литераторы проявили себя именно в XV-XVI вв. А поскольку деятельность ряда их представителей протекала на территории Ирана и Афганистана, где и поныне проживает значительная часть азербайджанцев и узбеков, то игнорировать полностью представителей этих литератур XV в., изучая историю Ирана, нельзя. К тому же нельзя забывать, что, например, Алишер Навои, основоположник и классик староузбекской литературы, писал и на персидском языке и в этой части своего творчества вошел в персидскую (персидско-таджикскую) литературу. Наконец, необходимо иметь в виду, что XV век может считаться последним столетием единой персидско-таджикской литературы. В последующем персидская и таджикская словесности стали постепенно обособляться, что было связано с окончательным отделением ряда восточно-иранских областей от западно-иранских уже в XVIII в.

Крупнейшим поэтом XV в., писавшим на персидском языке, был Абдуррахман Джами (1414-1492), живший и творивший в Герате одновременно с Навои, другом которого он был. Джами был весьма многогранным автором – его перу принадлежат лирические стихотворения, поэмы разного содержания с определенным мистическим оттенком («Хафт ауранг» – «Семь престолов», «Лайла и Маджнун», «Хираднаме-йе Искандари» – «Книга о мудрости Александра» и др.). Но истинную славу снискала Джами его поэма «Юсуф и Зулейха», основанная на библейском сюжете об Иосифе и жене Потифара. Сюжет этот, однако, был основательно переработан Джами: у него вся история заканчивается тем, что Юсуф женится на Зулейхе, в поисках которой он преодолевает все преграды.

Джами испытал огромное влияние своих предшественников, прежде всего Низами и Хафиза. Оказала на него воздействие и суфийская поэзия. Однако в основе Джами оригинален, и его варианты легенды о Лайле и Маджнуне и особенно указанная поэма «Юсуф и Зулейха» представляют гимн любви, верности, поискам обычного человеческого счастья. В этом сила творчества Джами, который наряду с Фирдоуси, Омаром Хайамом, Низами, Саади и Хафизом вошел в первые ряды персидских поэтов классической школы.

XV век дал и ряд поэтов-панегиристов, славивших тех или иных правителей. Например, Бадриддин Хилали создал эпическую поэму о Тимуре; он же начал поэму о первом Сефевиде шахе Исмаиле, которую не успел окончить: поэт был казнен в 1529 г.

В Тебризе творил Баба Фигани (ум. в 1519 г.), которого современники называли «малым Хафизом». Фигани после взятия Тебриза османами переселился сначала в Абивард, где стал постоянным посетителем кабаков, а перед смертью прибыл в Мешхед, где перед гробницей имама Резы покаялся в грехах.

XV век богат историческими трудами на персидском языке. После указанных в предыдущей главе историков Тимура, писавших в начале столетия, можно назвать Абд ар-Раззака Самарканди (1413-1482), автора огромного труда «Матла ас-саадайн ва маджма ал-бахрайн» («Место восхождения двух светил и место слияния двух морей»), который в первой части основан на сочинении Хафиз-и Абру, а во второй является его продолжением (изложение событий доведено до 1470г.). Но наибольшей известностью (не вполне заслуженной) из историков XV в. в последующие времена пользовался Мирхонд (1433-1498), живший и творивший в Герате при дворе Хусейна Байкары. Его перу принадлежит огромная компиляция «Раузат ас-сафа» («Сад чистоты») типа всеобщей истории. Лишь последние части этого сочинения представляют относительный самостоятельный интерес.

Написанный изысканным, даже вычурным языком, труд Мирхонда был очень популярен в Иране, Индии, Средней Азии, дошел в большом числе списков, а с появлением книгопечатания выдержал ряд литографированных изданий. Очень рано он стал известен и в Европе (в извлечениях). Внук Мирхонда, Хондемир (1475-1536), продолжил традицию деда, создав четырехтомный свод по всеобщей истории «Хабиб ас-сийар» («Друг жизнеописаний»), в котором наиболее интересные разделы относятся уже к первому Сефевиду – Исмаилу I.

Живший в Герате Доулетшах составил сборник биографий персидских поэтов «Тазкират аш-шуара», источник ценный для изучения и поэзии, как таковой, и различных сфер жизни иранского общества XV в.

Нельзя обойти и локальную историографию. В Иране она появилась уже в X-XI вв., и одним из ее первых образцов была «Тарих-и Кум» («История Кума»), составленная на персидском языке, но с большим числом арабизмов. В XIII в. написал свою «Тарих-и Табаристан» («История Табаристана») Ибн Исфендийар. Его продолжателем в XV в. стал Захир ад-дин Map'anra, автор «Тарих-и Табаристан ва Руйан ва Мазандеран», доведенной до 1476 г. Местные исторические труды создавались и в других исторических областях Ирана, но наибольшее их число сохранилось именно по южноприкаспийским областям. Любопытно, что в XII – XIV вв. делались попытки сделать литературным мазандеранский язык, а также гилянский и язык азери (иранский в Южном Азербайджане). На последнем писал предок Сефевидов, шейх Сефи ад-дин (ум. в 1334 г.). Но большого развития эти языки не получили, и большинство авторов, выходцев из соответствующих областей, использовали персидский язык.

Большого расцвета в XV в. получило персидское искусство миниатюры. Своими корнями оно явно уходит в домусульманские традиции, поскольку ислам, как известно, запрещал изображение живых существ и тем более человека. В настоящее время известны образцы персидской миниатюры XII и последующих веков. Миниатюра послемонгольского времени, в том числе и эпохи Тимуридов, испытала на себе влияние и китайской миниатюры. Это видно и по особенности исполнения, и по типам людей, изображенных на миниатюрах. Но наибольшего расцвета исскуство миниатюры в Иране достигло в XV-XVII вв. Одним из величайших его мастеров считался Бехзад (ум. в 1533 или 1536 г.). Сохранилось довольно много его миниатюр в рукописях XV-XVI вв., в том числе и в наших (петербургских) хранилищах (в рукописи «Лайла и Маджнун» Амира Хосроу Дехлеви, в 1829 г. привезенной в Петербург в составе знаменитой библиотеки Сефевидов при гробнице в Ардебиле). Любопытно, что Бехзад в своем творчестве не только пытался использовать традиции иранской миниатюры, но и обращался к европейским художникам эпохи Возрождения. Сохранилось несколько копий Бехзада с картин Джентиле Беллини. В XV в. существовали две школы иранской миниатюры – в Герате и в Тебризе. Гератская школа начала свою деятельность при Шахрухе, когда вокруг его сына Байсункара объединился научно-художественный кружок, ставивший целью, в частности, и сохранение культурного наследия Ирана. Именно с Байсункаром связана попытка отредактировать «Шахнаме» Фирдоуси, которую, однако, нельзя во всем признать удачной; Байсункарова редакция этого произведения постепенно почти вытеснила из рукописной традиции прочие его списки.

Архитектурных памятников XV в. довольно много, лучшие их них – в бывших столицах Тимуридов и Кара Коюнлу и Ак Коюнлу (Герате, Тебризе), а также в некоторых других крупных городах Хорасана и Центрального Ирана. Соборная мечеть в Мешхеде, носящая имя жены Шахруха, Гаухар-шад, построена в 1418 г. архитектором Кавам ад-дином Ширази и является одним из наиболее прекрасных памятников средневековой иранской архитектуры. При Джехан-шахе в Тебризе была воздвигнута Синяя мечеть, облицовка которой (сама мечеть в полном виде не сохранилась), выполненная голубым и синим фаянсом, поражала красотой и современников, и представителей более поздних поколений.

Великолепные постройки XV в. сохранились в Исфагане, Куме и других городах Ирана.