§ 2. Защитительная речь
Если прокурор выступает, как правило, с обвинительной речью, то адвокат — только с защитительной, независимо от особенностей дела. Если прокурор обязан в некоторых случаях отказаться от обвинения, то защитник не вправе отказаться от принятой на себя защиты.
Прокурор должен доказать наличие всех элементов состава преступления; адвокату достаточно опровергнуть хотя бы один из элементов состава преступления. Прокурор должен убедить, адвокату достаточно вызвать сомнение в доказанности обстоятельств дела. Прокурор должен дать всестороннюю, полную и объективную оценку доказательств, обстоятельств дела, личности подсудимого; адвокат защищает и только защищает своего подзащитного.
Адвокат ставит перед собой совершенно иную задачу, чем прокурор.
Позиция адвоката (а значит, и содержание его речи) запрограммирована его положением в процессе: от оправдания до смягчения наказания. Последнее означает, что даже по самым трудным для защиты делам адвокат просит не приговаривать к максимальной мере наказания, предусмотренной санкцией данной статьи.
Процессуальная функция защиты законных прав и интересов подсудимого в процессе требует не обвинять своего подзащитного ни при каких обстоятельствах. Данное положение означает прежде всего, что адвокат не вправе доказывать его виновность.
Далее, адвокат не вправе позволять себе ничего, что порочило бы, осложняло бы, ухудшало бы положение его подзащитного. По делу об убийстве адвокат с пафосом начинает свою защитительную речь: "Чья жестокая рука могла совершить такое злодеяние?!" Поскольку из дальнейшего повествования явствовало, что адвокат не оспаривает обвинение, приходится сделать вывод, что злодеяние совершено рукой его подзащитного.
Рассмотрим теперь вопрос о том, отвечает ли речь адвоката требованиям полноты, всесторонности и объективности.
Требование всесторонности не предъявляется к речи адвоката потому, что адвокат, защищая и только защищая подсудимого, не может не быть односторонним. Предмет его речи — все то, что оправдывает подсудимого или смягчает его вину; если он касается материала обвинения, то с единственной целью — показать его недостаточность, противоречивость, сомнительность. Цель обусловливает и границы использования в речи материалов дела. По одному делу эти границы могут быть уже, по другому — шире, вплоть до охвата всего материала. Последнее возможно, если весь обвинительный материал может быть опровергнут или вызывает сомнение.
Односторонность речи адвоката означает, что к нему не может быть предъявлено и требование полноты: действуя исключительно в интересах защиты, адвокат не может использовать в речи все материалы дела.
То, что с бесспорностью свидетельствует против подзащитного и не может быть освещено в его пользу, остается за пределами речи. Более того, там, где нет материала для защиты, нет и материала для защитительной речи. Недопустимы в защитительной речи такие, например, высказывания, даже имеющие полное основание в материалах дела, которые были отмечены в речах начинающих адвокатов: "Иванов учинил дерзкие и жестокие хулиганские действия" или "В это время Сидоров (подзащитный) нанес потерпевшему очень сильный удар по голове" и т.п. То, что является достоинством речи прокурора, становится недостатком в речи адвоката.
Но значит ли, что односторонность и неполнота приводят адвоката к необъективности? Отнюдь нет. Дело в том, что позиция адвоката формируется на основе всех материалов дела, как обвинительных, так и оправдательных, как отягчающих, так и смягчающих обстоятельств по делу. Эта позиция, обусловленная всеми материалами дела, находит, однако, свое выражение во внешнем использовании в речи лишь части материалов — тех, которые необходимы для защиты. Схематично это выглядит так: от осмысления всего дела — к позиции, от позиции — к использованию в речи части материалов дела. Таким образом, неполнота и односторонность речи адвоката не приводят его тем не менее к необъективности, так как то, что он говорит, соотносится с тем, что он не сказал.
Адвокат, стремясь помочь подзащитному, не может принципиально иначе, чем суд, оценивать доказательства;если он проявит явную необъективность, если, более того, он станет извращать значение доказательств и обстоятельств дела, то его позиция не будет принята судом. Суд не пойдет по пути, предложенному адвокатом, и никакой действенной, реальной помощи своему подзащитному адвокат не окажет.
Таким образом, стремление выполнить свою задачу по оказанию помощи подзащитному побуждает адвоката быть объективным.
Задача защиты законных интересов подсудимого реализуется в той позиции, которую адвокат занимает по делу, а именно:
оспаривать обвинение в целом, доказывая невиновность подсудимого за отсутствием в его действиях состава преступления, за отсутствием самого события преступления или за непричастностью к нему подсудимого;
оспаривать обвинение в отношении отдельных его частей;
оспаривать правильность квалификации преступления, данной прокурором, доказывая необходимость изменения предъявленного обвинения, что привело бы к назначению более легкого наказания;
обосновывать меньшую степень вины и ответственности подсудимого, приводя смягчающие его вину доказательства (обстоятельства);
доказывать невменяемость подсудимого, исключающую наступление уголовной ответственности.
Позиция адвоката обусловлена материалами дела. В зависимости от позиции адвокат выдвигает тот или иной тезис, который он стремится доказать, например: "В действиях Иванова нет состава преступления..."; "Не доказано хулиганство Петрова..."; "Сидоров не совершал хищения — в его действиях злоупотребление служебным положением..."; "К Дмитриеву не может быть применено максимальное наказание..."; "Петухова нельзя лишать свободы"...
Структурные требования к речи определяются позицией адвоката. В зависимости от позиции адвоката количество структурных элементов речи по сравнению с речью прокурора меняется. Так, если адвокат не оспаривает факта преступления и его квалификации и анализирует лишь смягчающие обстоятельства, относящиеся к личности подсудимого, его речь, безусловно, не должна содержать в себе ни анализа доказательств, ни установления обстоятельств совершенного преступления, ни некоторых других разделов речи.
Л.Е. Владимиров рекомендует защитникам при построении речи руководствоваться следующими правилами:
1.Защитник в своей речи должен окончательно и в полном объеме раскрыть перед судом систему своей защиты. Он должен опровергнуть те же положения обвинения, которые направляются против системы защиты. Если отвергается самый факт совершения преступления, то главное содержание речи и будет состоять в опровержении основ обвинения подсудимого в совершении преступного действия.
2.Если защита, вследствие признания подсудимого, что он действительно совершил преступление, основывается на том, что он был приведен к своему образу действий ходом жизни, несчастным стечением обстоятельств, душевным негодованием, психической болезнью, то части речи сложатся у него сообразно этим оправданиям.
3.Система в речи, произнесенной после судебного следствия, должна заключаться в постоянном изложении тех пунктов дела, от решения которых зависит исход дела. Тут защитнику необходимо действовать решительно, угадать, в чем заключается опора складывающегося мнения суда и подорвать ее или подкрепить.
Рассматривая отношения защитительной речи и речи обвинительной, Л.Е. Владимиров указывает на два важных обстоятельства:
1.Если защита имеет свое собственное, совершенно самостоятельное построение, то можно совсем игнорировать речь обвинителя, а представить суду свое построение. Можно представить себе такой случай, когда построение защитника совершенно уничтожает все здание обвинения, построенное на подозрениях.
2.Если же защита не имеет собственного построения, то она должна разрушать здание обвинения, но не в мелких подробностях, а в самих его основах.
Но… написание защитительной речи — дело творческое и сугубо индивидуальное. Лучшим полководцем является часто тот, кто совсем отбрасывает в сторону все правила стратегии и действует по указанию обстоятельств.
Заметим, однако, что судебный оратор, хорошо знающий общие правила, лучше сориентируется в конкретной ситуации. Защитительная речь адвоката, как правило, включает следующие составные части:
Вступление.
Анализ фактических обстоятельств дела.
Анализ юридической стороны предъявления обвинения.
Характеристика личности подсудимого.
Заключение.
Вступление. "Плох лоцман, который терпит крушение при самом выходе из гавани", — говорит Л.Е. Владимиров, который считал, что нет ничего хуже неудачного вступления.
Задача вступительной части речи — подготовить слушателей к делу, возбудить их интерес, сделать аудиторию более благосклонной и внимательной к позиции оратора. Защитник должен с самого начала произвести благоприятное впечатление на председательствующего. Излишняя уверенность автора во вступлении, по мнению Квинтилиана, может не понравиться судье, так как тот все же сознает свою власть и потому внутренне всегда желает, чтобы этой власти выражали почтение.
Во вступлении защитительной речи используются, как и в обвинительной речи, различные приемы: оценка общественного и морально-этического значения рассматриваемого дела; описание картины преступления; изложение программы выступления и т.д.
Распространенным приемом начала защитительной речи является апелляция к речи предыдущих ораторов, т.е. обвинителя и защитника противной стороны, анализ этих речей, разбор их отдельных положений, указания на те или иные погрешности.
«Должен сказать, что я во многом согласен с обвинителем. Почти два года уже прошло с тех пор, как прогремел этот роковой взрыв в квартире Крячка. Я тоже думаю, что намерения гранатометчиков были достаточно очевидны. Граната первая была брошена вообще непосредственно в самого Крячка, вторая – в его квартиру. Думаю, что злоумышленники понимали, что от этих взрывов и Крячок может погибнуть, и диван сгорит, и обои опалятся. Речь идет о покушении на жизнь человека, о причинении имущественного ущерба, и, конечно, - если люди носили с собой гранаты – о незаконном приобретении (законно у нас в стране гранаты частным лицам не продаются) и ношении этих гранат. То есть все, видимо, с квалификацией правильно. Я согласен и с тем, что люди, виновные в таком преступлении, заслуживают сурового наказания, может быть, именно такого, о каком говорит прокурор.
На этом, впрочем, сходство наших представлений об этом деле и заканчивается. Дальше идут одни разногласия. Наказаны ведь должны быть только виновные люди. Я же считаю, что вина подсудимых совершенно не доказана и намерен просить Вас не о снисхождении – об оправдании» (Ю.А.К.)12.
Иногда судебные ораторы прибегают к "искусственному" вступлению. Чтобы ослабить впечатление, оказанное сильной речью процессуального противника, разрушить сложившееся предвзятое, неблагоприятное мнение о клиенте, защитник начинает свою речь издалека, с философских рассуждений, исторических экскурсов, притчей, бытовых картин. Это позволяет снизить напряжение страстей в зале суда, успокоить слушателей, расположить их к восприятию другой точки зрения на расследуемое дело.
«Человечество борется с коррупцией, со взяточничеством с незапамятных времен. Еще в Библии, в Книге судей, сказано: «Не принимай даров, ибо дары закрывают глаза берущих и превращают дело правых». Вот как давно началась эта борьба, но что-то больших побед на этом фронте не видно. По-видимому, одна из причин отсутствия успехов на этом поприще состоит в том, что те, кто борется, делают это кампанейски. Подменяют сложную и кропотливую работу по раскрытию преступлений и изобличению преступников чистой кампанейщиной. Увы! Такой подход характерен и для нашей страны.
Если в Москве чихают, то на периферии жутко простужаются. Когда центр призывает бороться с коррупцией, на периферии готовы палить из всех пушек. Желание показать работу оказывается несравненно сильнее желания что-либо делать. Неумение и нежелание заниматься кропотливой каждодневной работой приводят к кавалерийским наскокам, в результате которых рождаются дела, подобные делу Петрова и Голомидова.
Острое желание показать, как успешно они борются с коррупцией, плохую службу сослужили всем тем, кто возбуждал это дело, расследовал его и поддерживал обвинение. Утрата объективности при расследовании – а объективность - это не только моральное требование, но и требование закона, - приводит к тому, что люди собирают доказательства так, что собранные материалы нельзя считать доказательствами. Люди, которые все это делают, закрывают глаза на те обстоятельства, на которые закрывать глаза нельзя. Даже элементарные вопросы решаются абсолютно неправильно» (Ю.А.К.)13.
Анализ фактических обстоятельств дела и юридической стороны предъявленного обвинения. Эта часть составляет основу защитительной речи, готовит аудиторию к принятию позиции защиты. Приводимые адвокатом доказательства должны быть тесно связаны с рассмотрением вопросов, которые подлежат выяснению судом при постановлении приговора. Эти вопросы определены законодателем:
имело ли место деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый;
содержит ли это деяние состав преступления и каким именно уголовным законом оно предусмотрено;
совершил ли это деяние подсудимый;
виновен ли подсудимый в совершении этого преступления;
подлежит ли подсудимый наказанию;
какое именно наказание должно быть назначено подсудимому;
подлежит ли удовлетворению гражданский иск и др.
Все доказательства защиты должны быть весомыми, производить глубокое и серьезное впечатление. От защитника ждут не отвлеченных положений и абстрактных рассуждений, а детального и конкретного разбора материалов дела.
Характеристика личности подсудимого. "Характеристика должна быть беспристрастная в речи прокурора, сдержанная в речи защитника, — пишет П.Сергеич( Пороховщиков)14. — Конечно, один и тот же человек, преступник или жертва, укрыватель или защитник, в большинстве случаев будет представляться неодинаковым, смотря по тому, вглядывается ли в него обвинитель или защитник. Это естественно и неизбежно, но это не должно быть намеренным".
Характеристика личности подзащитного играет очень важную роль в защитительной речи. Она позволяет вскрыть морально-этические и социально-психологические механизмы поведения подзащитного, позволяет суду и всем присутствующим в зале по-новому взглянуть на те или иные обстоятельства данного дела.
Центральное место в характеристике личности подзащитного занимает анализ мотивов совершенного преступления или обоснование отсутствия таких мотивов. Задача защитника — нарисовать правдивый портрет подсудимого, отметить те стороны его характера, которые позволяют лучше понять его поведение. Необходимо выделить такие черты личности подзащитного, которые помогут создать о нем благоприятное впечатление. Чтобы поддержать своего подзащитного, как-то оправдать его, ораторы в своей речи ссылаются на тяжелые жизненные обстоятельства, с которыми столкнулся обвиняемый, говорят об отсутствии у него достаточного образования, общей культуры, профессионального опыта, о различного рода психических отклонениях, болезнях. Характеризуя своего подзащитного, ораторы нередко особое внимание судей обращают на то, как вел себя человек в критической ситуации после происшедшего.
Заключение. Одна из наиболее важных частей защитительной речи. Заключение речи должно быть по возможности кратким, но ярким, воспроизводящим основные положения защиты.
В заключительной части подводятся итоги анализа фактических и юридических обстоятельств дела, формулируются окончательные выводы по делу, повторяется главная мысль защиты. В этой части речи защитник обращается к суду с просьбой решить вопрос соответствующим образом (оправдать подсудимого, смягчить меру наказания, применить условное осуждение и т.п.) Конкретную меру наказания называть не рекомендуется.
Довольно часто защитники в конце речи взывают к чувству справедливости и милосердия тех, от кого зависит постановление приговора.
«Худоян сегодня вину свою признал. Он сказал Вам, что раскаялся в содеянном. Думаю, что это действительно так. Но никто и никогда не узнает, почему он, не признававшись раньше, признался сегодня: от того, что это действительно так все и было, он действительно деньги Букрееву дал, а потом наступило раскаяние, или от того, что он просто устал сидеть в тюрьме. В любом случае ему нельзя ставить в вину его прежнее непризнание вины и в любом случае нельзя усомниться в искренности его раскаяния. Раскаяния то ли в даче взятки, то ли в том, что он хотя бы разговаривал об этом с милиционером. Я думаю, что никогда в жизни он больше ни одному милиционеру и рубля не подаст.
Ваша честь! Уважаемые заседатели! Неужели же то, что сделал Худоян и то, почему он то сделал, требует еще какой-то кары? Неужели все то, что он уже перенес, не достаточное для него наказание? Я прошу Вас - назначьте ему такое наказание, которое будет полностью исчерпано отбытым предварительным заключением. Пусть Худоян из этого зала уже не возвратится в тюремную камеру» (Ю.А.К.)15.
Следует всегда обращать самое серьезное внимание на редактирование просительного пункта. Неудачное завершение даже хорошей речи может испортить впечатление от нее. Вот примеры удачных концовок: "Граждане судьи! Я верю, что вы, взвесив все доказательства по делу, не сможете признать обоснованным предъявленное Петрову обвинение. Я прошу Вас вернуть ему вашим оправдательным приговором его честное имя"; или: "Иванов, как мы все убедились, не заслуживает сурового наказания. Прошу смягчить его участь".
Осуществление защиты ставит перед адвокатом ряд специфических этических проблем. Так, возникает вопрос, вправе ли адвокат строить защиту на обвинении других подсудимых; если рассматривать адвоката не только как защитника одного из подсудимых, но и как представителя адвокатуры в целом, на этот вопрос следует дать отрицательный ответ. Обвинение со стороны адвоката в адрес другого подсудимого всегда производит тягостное впечатление; но было бы ошибочным всегда и во всех случаях отказывать адвокату в праве, защищая, обвинять. Иногда защита возможна лишь при условии обвинения другого подсудимого. Например, адвокат защищает несовершеннолетнего. В этом же процессе проходит взрослый, вовлекший его в преступную деятельность. Трудно представить себе, как можно осуществлять защиту несовершеннолетнего, не высказав своего мнения о роли того, кто сделал из него преступника. Еще более ярко необходимость защищать, обвиняя, видна по делу, где адвокат защищает взяткодателя и доказывает тезис, что в отношении его подзащитного имело место вымогательство взятки. Ведь тем самым адвокат доказывает не просто получение взятки взяткополучателем, но и наличие квалифицирующего признака в его действиях. Защита одного подсудимого оборачивается подчас грозным обвинением другого. Таким образом, обвинение других подсудимых, возможно, но только в тех случаях, когда оно обусловлено уголовно-правовой ситуацией.
Может ли адвокат альтернативно сформулировать просительный пункт речи? Например: "Прошу моего подзащитного оправдать, а если Вы не найдете для этого достаточно оснований, прошу смягчить наказание". В литературе общепринятым является мнение, что альтернативная постановка вопроса в защитительной речи ослабляет силу ее воздействия и в принципе недопустима.
Как же быть, если адвокат приходит к выводу поставить перед судом вопрос об оправдании своего подзащитного, но в то же время не исключает возможности вынесения обвинительного приговора?
В подобных случаях адвокат может, не нарушая требования о недопустимости альтернативы, подстраховаться, например: "Граждане судьи, если бы защита разделяла мнение прокурора о том, что обвинение доказано, мы бы просили учесть такие смягчающие обстоятельства, как первая судимость, несовершеннолетие подсудимого, отсутствие вредных последствий. Однако защита не считает, что по делу собраны достаточные доказательства виновности подсудимого, и просит вынести оправдательный приговор".
Адвокат доводит до сведения суда все доводы, как в пользу смягчения наказания, так и в пользу оправдания подсудимого, но делает это, безусловно, в приемлемой форме: доводы в пользу смягчения наказания приводятся в условном наклонении, а доводы в пользу оправдания — в изъявительном наклонении. Просительный же пункт формулируется четко и недвусмысленно —« оправдать».
Как быть, если подзащитный настаивает на оправдательном приговоре, адвокат же не находит оснований для вынесения такого приговора. Мы полагаем, что адвокат в выборе позиции независим от своего клиента. Адвокат вовсе не слуга его и не обязан идти на поводу у своего подзащитного. Если адвокат признает вину своего подзащитного при оспаривании ее клиентом, это вовсе не означает, что он обвиняет его. Приведение смягчающих обстоятельств при объективной невозможности занять оправдательную позицию — тоже защита, правда, в наименее ярко выраженной внешней форме. Если неоспаривание адвокатом вины подсудимого при отрицании им своей вины действительно означало бы обвинение подзащитного его же адвокатом, то приговор по делу подлежал бы отмене за нарушением права на защиту. Единственное требование к адвокату — заблаговременно сообщить своему подзащитному о том, что он не может поддержать версию подсудимого, и будет ставить вопрос о переквалификации его действий или смягчении наказания. Если подзащитный не откажется от защитника, адвокат в защитительной речи изложит свою позицию.