Глава V. Виды судебных речей § 1. Обвинительная речь
Прокурор поддерживает в процессе государственное обвинение. Он выступает от имени государства — это значит, что на прокурора возложена огромная ответственность: и суд, и все, присутствующие в зале судебного заседания, относятся к нему как к представителю государства. Отсюда и особая сила воздействия речи прокурора на слушателей. И это же обстоятельство предъявляет к его речи особые, высокие требования. Укажем прежде всего на требования содержательного характера. Содержание речи прокурора обусловлено главной практической задачей — убедить суд вынести обвинительный приговор. Она может быть решена только в том случае, если прокурор докажет, что подсудимым совершено преступление, что преступление следует квалифицировать по соответствующей статье УК, что подсудимый заслуживает наказания с учетом всех смягчающих и отягчающих обстоятельств. А для этого прокурор должен использовать и проанализировать все материалы дела правильно, без односторонности и субъективизма. Другими словами, речь прокурора должна отвечать требованиям полноты, всесторонности, объективности.
Согласно требованию полноты должны быть оценены все доказательства, все юридически значимые обстоятельства дела, личность каждого из подсудимых. Кроме того, должен быть исключен материал, не отвечающий правилам относимости доказательств, а также материал, не прошедший проверки в судебном заседании.
Требование полноты не должно толковаться буквально как требование оценки решительно всех доказательств. По делу может быть собран доказательственный материал в избыточном количестве, и прокурор, мысленно оценив все доказательства, вправе использовать в речи существенные доказательства, те, которые содержат наибольшую информацию.
Если требование полноты указывает, что должно быть рассмотрено в речи прокурора, то требование всесторонности имеет несколько иной характер. Это требование аналитического подхода к доказательствам и обстоятельствам дела, оценки дела во всех юридически значимых связях.
Требование всесторонности оценки доказательств подкрепляется обязанностью профессионального суда обосновать свое несогласие с теми доказательствами, которые судом отвергаются. Не подлежит сомнению, что эта обязанность распространяется и на прокурора. Требование всесторонности направлено против односторонности прежде всего в оценке доказательств: как бы ни были убедительны обвинительные доказательства, прокурору следует дать оценку и оправдательным доказательствам. Более того, требование всесторонности означает, что анализ должен включать разбор как отрицательных, так и положительных черт личности подсудимого, как отягчающих, так и смягчающих обстоятельств по делу.
Требование всесторонности направлено и против истоков односторонности: поверхностного, неглубокого подхода к исследованию доказательств, невнимательности, легковерия, неумения или нежелания анализировать, когда простое и очевидное предпочитается сложному и сокрытому.
Таким образом, всесторонность возможна лишь при полноте оценки доказательств. Но, с другой стороны, полнота оценки возможна без всесторонности: весь необходимый доказательный материал оценивается в речи поверхностно, односторонне. Требование объективности направлено против предвзятости и пристрастности. Доказательства и факты должны оцениваться именно такими, какие они есть в действительности.
Чтобы правильно установить достоверность и силу каждого доказательства и всех доказательств в совокупности, прокурор не должен быть в плену предубеждений и не должен руководствоваться никакими привходящими соображениями. На объективность прокурора могут воздействовать различные факторы, например, предвзятое или пристрастное отношение к личности подсудимого, к тому или иному виду доказательств, которому приписываются особые доказательственные качества (так, чрезмерное значение придается признанию подсудимым своей вины), или ложно понимаемая честь мундира.
Таким образом, только соблюдение требований полноты, всесторонности и объективности позволит прокурору произнести речь, которая охватит все стороны рассматриваемого дела, убедит слушателей в его правоте. В тех случаях, когда прокурор, руководствуясь этими требованиями, приходит к выводу, что предъявленное обвинение не нашло своего подтверждения, он отказывается от обвинения. И при отказе от обвинения прокурор выступает с речью, в которой аргументирует свою позицию.
А.Ф. Кони сказал, что "прокурор — это говорящий публично судья"1. Формула А. Ф. Кони означает, что речь прокурора — развернутый проект будущего приговора, того акта правосудия, о вынесении которого просит прокурор. Устами прокурора, по мысли А.Ф. Кони, говорит судья, свободный от обвинительного уклона, стремящийся только к установлению истины и справедливому разрешению дела.
Обвинительная речь должна быть выражением внутреннего убеждения прокурора. Внутреннее убеждение охватывает и сферу сознания, и сферу эмоций, и волевую сферу. Прокурор не просто убежден в правильности своей позиции; эта позиция является результатом его активного участия в судебном следствии, напряженных размышлений о достоверности и силе доказательств, о юридической квалификации дела, о личности подсудимого, короче говоря, о всех вопросах, по которым прокурор должен высказаться в своей речи.
Предметом убеждения прокурора является прежде всего совокупность доказательств по делу. Только убеждение в достаточности обвинительных доказательств позволяет сделать вывод о факте преступления, вменяемого в вину подсудимому, а затем о квалификации преступления, его причинах и условиях.
Внутреннее убеждение прокурора означает, что у него нет никаких сомнений в виновности подсудимого, что он полон решимости просить суд соответствующим образом квалифицировать действия подсудимого и назначить соответствующее наказание. Убеждение прокурора охватывает и выводы о доказательствах, и выводы о фактах, и выводы о квалификации.
Недостаточность обвинительных доказательств — показатель недоказанности обвинения. И тогда структура убеждения прокурора меняется: он убежден в недостаточности обвинительных доказательств и в невозможности восполнить их на предварительном и судебном следствии. Следовательно, прокурор не убежден в том, что факт преступления (или совершения его подсудимым) действительно имел место. В этом случае под сомнение ставятся и выводы о квалификации преступления, и все другие выводы по делу. С логической точки зрения, они приобретают гипотетический характер, с психологической, они означают сомнение в их существовании.
Таким образом, психическое состояние прокурора в этом случае оказывается достаточно сложным: будучи убежденным в недостаточности обвинительных доказательств, он сомневается в том, что подсудимый совершил преступление. Поскольку же сомнение в уголовном процессе толкуется в пользу обвиняемого, у прокурора исчезает психологическая основа для обвинения подсудимого в совершенном преступлении, для утверждения и обоснования того тезиса, что преступление совершено подсудимым.
Положение о толковании сомнения в пользу подсудимого имеет универсальный характер. Например, преступление доказано, но прокурор сомневается в правильности первоначальной квалификации действий подсудимого как грабежа. Сомнение в том, что это грабеж, сочетается с убеждением, что кража во всяком случае налицо. В соответствии со своим убеждением прокурор и будет просить суд переквалифицировать действия подсудимого.
Отметим и этическое значение речи прокурора. Судебное заседание во уголовному делу — нравственный урок для подсудимого и лиц, присутствующих в зале судебного заседания. Обвинительная речь прокурора — важная часть этого нравственного урока: поддержание обвинения от имени государства придает речи прокурора, как уже было отмечено, особую значимость.
Прокурор вскрывает преступный и безнравственный характер содеянного подсудимым. Поэтому речь прокурора должна быть не только юридически правильной, логичной, убедительной, но и этически безупречной.
Поведение прокурора на суде должно быть подчинено моральным требованиям так же, как и правовым. Закон не может предписать, например, как строить речь, какие выражения использовать в речи, как обращаться к суду, к участникам процесса и пр. Законодатель полагается на высокие этические качества прокурора. Каковы же основные этические требования к речи прокурора?
Первое — справедливость. В соответствии с требованием справедливости каждый, совершивший преступление, должен быть наказан, причем наказан только в той мере, которая диктуется тяжестью содеянного, но ни в коем случае не строже; без этого нет справедливости, а каждый невиновный — оправдан. А для этого надо установить истину по делу. Правовое требование установления истины означает тем самым и этическое требование правдивости. В речи прокурора не может быть передёргиваний, умолчаний, искажения полученной в суде информации.
Справедливость требует также, чтобы наказание было соразмерно содеянному и личности виновного. Следовательно, в речи необходима правильная квалификация и характеристика общественной опасности преступления.
Невыполнение этого требования означает несправедливость по отношению к подсудимому, так как в любом случае оказывается, что подсудимый должен отвечать не за то преступление, которое он совершил, или не в том, а в большем или меньшем объеме.
Требование справедливости означает, в частности, что деяние подсудимого должно быть правильно "измерено" путем применения соответствующей нормы особенной части УК. В рамках этой квалификации характеризуется совокупность не только отягчающих, но и смягчающих обстоятельств по делу.
Прокурор показывает также, что у подсудимого в данной ситуации была возможность нравственного выбора, которой он пренебрег, совершив преступление. Характеристика нравственной стороны дела, несомненно, усиливает воспитательное воздействие речи.
Необходимо дать и правильную характеристику личности подсудимого. От прокурора требуется показать, случайно или закономерно совершил преступление подсудимый, насколько преступление характеризует его личность и как он сам относится к содеянному. Несправедливость проявляется в идеализации и особенно в очернении личности подсудимого, когда чрезмерно сгущаются отрицательные черты и игнорируются положительные моменты биографии и личности подсудимого. Характеристика — не только объективный диагноз, но и прогноз. Необходимо показать не только прошлое и настоящее подсудимого, но и перспективу его будущего.
Требование справедливой меры наказания подготавливается предыдущими частями речи прокурора. Прокурор с учетом всех обстоятельств дела должен требовать такой меры наказания, которая соответствовала бы содеянному и личности подсудимого. Следует осудить как проявление несправедливости практику сознательного завышения меры наказания с целью устрашения подсудимого и присутствующих в зале. Применение закона должно быть актом справедливости. Несправедливость в случае проявления обвинительного уклона вызывает ожесточение подсудимого, недоумение присутствующих и не достигает воспитательной цели.
Таким образом, требование справедливости является чрезвычайно важным. Отметим при этом, что у присутствующих в зале, не говоря уже о подсудимом, потерпевшем, разное понимание справедливости, обусловленное различием их интересов. Прокурор — глашатай справедливости, закона, свободного от узколичных интересов. Провозглашая и обосновывая ее как справедливость высшего порядка, прокурор стремится так воздействовать на слушателей, чтобы они поняли, почувствовали и по возможности усвоили именно такое понимание справедливости.
Второе этическое требование и речи прокурора — гуманность. Оно проявляется в требовании индивидуализации наказания, но не исчерпывается им. Требуя сурового и справедливого наказания, прокурор не должен создавать у подсудимого чувства безнадежности и безысходности. У подсудимого должно быть сознание того, что ему еще не поздно начать жизнь сначала и что его судьба зависит от него самого. Прокурор не вправе пройти мимо того, что может явиться основой исправления и перевоспитания подсудимого.
Третье требование к обвинительной речи прокурора связано с его личным отношением к преступлению и подсудимому. Согласно закону, прокурор поддерживает обвинение только в том случае, если он убежден в виновности подсудимого.
Закон обеспечивает прокурору возможность выступать только по совести. В отличие от артиста, играющего роль и перевоплощающегося в очередного персонажа, прокурор всегда остается самим собой.
От его позиции в известной мере зависит судьба человека. Поддерживая обвинение, прокурор с пониманием огромной ответственности исполняет свой служебный долг. Но веление долга — это есть и веление его совести. Он поступает так, а не иначе не только потому, что не вправе нарушить долг, но и потому, что так диктует ему его совесть.
Таким образом, внутреннее убеждение, несомненно, включает в себя и этический момент. Требуя от прокурора поступать при исполнении своего служебного долга по внутреннему убеждению, закон тем самым требует поступать по совести, закон тем самым выступает против лицемерия.
Закон требует единства дела и убеждения. Речь прокурора — выявление, а не сокрытие его внутреннего убеждения, сформировавшегося по данному делу.
Прокурор убеждает присутствующих в том, в чем убежден сам, и это придает особую силу воздействия его обвинительной речи.
Нравственный урок будет действенным только тогда, когда он окажет эмоциональное воздействие на присутствующих. Обвинительная речь должна не только показать общественную опасность и аморальность преступления, но и вызвать у слушателей нравственно положительные эмоции. Разумеется, эмоциональное отношение не может быть одинаковым у всех слушателей. Своей речью прокурор старается пробудить у присутствующих негодование и возмущение в связи с совершенным преступлением, сострадание к жертве преступления, восхищение теми, кто противостоял преступным действиям или разоблачил их. У подсудимого надо вызвать стыд, пробуждение совести, искреннее и глубокое желание начать новую жизнь, извлечь все уроки из случившегося; у всех слушателей — чувство уважения к закону.
Решая эту задачу, прокурор должен быть выдержанным и тактичным. Подчас очень легко вызвать у присутствующих ненависть к преступлению и к подсудимому и не добиться никакого успеха в воздействии на подсудимого. Реакцией его на такую речь прокурора будет только озлобление, ожесточение.
Требования к содержанию речи обусловливают и структуру речи прокурора. Каковы же её структурные элементы речи?
Приведенная ниже примерная схема обвинительной речи рекомендуется во многих работах по судебному красноречию и юридической психологии:
Вступительная часть.
Изложение фактических обстоятельств преступления (фабула дела).
Анализ и оценка собранных по делу доказательств.
Характеристика личности подсудимого и потерпевшего.
Обоснование квалификации преступления.
Соображения о мере наказания.
Рассмотрение вопросов, связанных с возмещением причиненного преступлением материального ущерба.
Анализ причин и условий, способствовавших совершению преступления, и предложения по их устранению.
Заключение.
Естественно, что последовательность составных частей обвинительной речи, значимость и объем каждой из них будут меняться в зависимости от характера дела, индивидуальных особенностей выступающего.
Вступительная часть. Вступление является важнейшей составной частью ораторской речи. Задача вступительной части: 1) привлечь внимание слушателей; 2) установить контакт с аудиторией; 3) создать благоприятные условия для восприятия речи; 4) подготовить присутствующих в зале к принятию основных положений и выводов оратора.
Отметим, однако, что существуют разные мнения по поводу того, нужны ли вообще в обвинительных речах вступления, нужно ли обвинителю излагать пред судьями свой взгляд на данное преступление, на его особенности, исключительное значение этого дела. Существует ряд требований, предъявляемых к вступлению:
вступление должно быть кратко, сжато и тесно связано с речью; нельзя составлять его из общих выражений и мыслей, не имеющих отношения к делу;
вступление должно быть спокойное, потому что слишком большое увлечение, жар и резкие картины в начале речи вынуждают оратора очень быстро понизить тон в главной части его речи, тогда как в ней кроется вся суть дела;
содержание введения может быть самое разнообразное в зависимости от силы улик и общего характера дела.
Действительно, анализ текстов обвинительных речей показывает, что ораторы во вступлениях используют самые разнообразные приемы, позволяющие подвести присутствующих в зале суда к восприятию обстоятельств уголовного преступления.
Довольно часто прокуроры начинают свою речь с оценки морально-этического значения разбираемого дела, с указания на общественную опасность совершенного деяния.
«Для того, чтобы Ваш вывод о виновности Краюшина и Лозинского был полным, мало сказать, что была кража, надо сказать и что именно было украдено. И первый вопрос на этом пути, который перед нами возникает - возможно ли вообще ограничиться только фабулой дела: влез, украл и продавал украденное?
Должны ли мы помнить о происхождении фаларов, об их уникальности. Об их научной, исторической, эстетической ценности, об их особом значении для нас с Вами, для всего нашего народа? Не будет ли учет этих обстоятельств нарушением требований судейской объективности и беспристрастности?
Нет! Мы не можем отрешиться от этих обстоятельств дела.
Мерилом всякого преступления является тот вред, который причиняет обществу преступник. А значит - мы должны выяснить, что значат для нас, для нашего общества, фалары, варварски уничтоженные Краюшиным.
Вы знаете, что они из себя представляли. Их всего было четырнадцать - два больших фалара, две большие золотые круглые бляхи и двенадцать малых. Предназначены они были, как Вы знаете, для украшения конской сбруи.
Два больших, величиной с чайное блюдце, и двенадцать малых - меньших по размерам. Осталось только семь. Семь малых и ни одного большого» (Ю.А.К.)2.
Действенный прием, к которому нередко прибегают судебные ораторы, — обратить внимание на характерные особенности дела.
«Товарищи судьи! Весь ход судебного следствия и его результат приводят меня к выводу, что обвинение против подсудимых имеет достаточно оснований.
Это они в течение четырех с половиной лет выходили на улицы нашего города с оружием в руках; это они нападали на инкассаторов государственного банка и кассиров различных организаций; это они отнимали деньги, заработанные другими; это они убивали людей, пытавшихся оказать им сопротивление.
И вот теперь они сидят на скамье подсудимых: и те, кто нападал и убивал; и те, кто помогал им оставаться не пойманными - помогал своим молчанием.
Одни из них претендуют сейчас на какую-то особую исключительность, говорят о созданных ими изобретениях - как будто нелепой попыткой сконструировать вечный двигатель можно извинить убийства; другие пытаются оправдать свои действия собственной трусостью - как будто трусостью можно извинить или оправдать хоть что-нибудь.
Не в первый раз звучат подобные объяснения в этих стенах. Если настоящее дело и отличается чем-то от тех уголовных дел, которые Вы слушали раньше, то отличие это скорее количественное, чем качественное.
И философия их та же - обычная философия стяжателей и тунеядцев: урвать побольше, отдать поменьше. Здесь наглость заступает место смелости и решительности, трусость - место рассудительности. Целью жизни становится обогащение, а чужая жизнь не ставится ни во что. Даже способ распорядиться награбленным тот же – пропить» (Ю.А.К.)3.
Такой прием позволяет сразу актуализировать проблему, подчеркнуть сложность данного дела, определенным образом настроить слушателей.
Некоторые ораторы начинают обвинительную речь с картины преступления. "Такое введение, — отмечает А. Левенстим, — к главной части и дает возможность сразу изложить спорный пункт. В начале речи, когда восприимчивость свежа и внимание еще усилено хорошим вступлением, вполне уместно указать на главный пункт, около которого происходит борьба"4. К подобному приему неоднократно прибегал в своих речах А.Ф. Кони.
Оратор может начать выступление с указания на свое личное положение в данном деле. «Сегодняшнее судебное заседание представляет особый интерес: нам сегодня приходится рассматривать дело по иску о возмещении морального вреда, причиненного неправомерными действиями следственных органов. Как адвокат, как бывший прокурор, как юрист вообще, я считаю, что дела такого рода чрезвычайно важны для укрепления законности и правосудия в России. Если те люди, которые занимаются следствием или руководят следствием на всех уровнях, будут знать, что они сами и подчиненные им следователи будут отвечать за свои незаконные действия не только в дисциплинарном порядке, но еще и рублем в суде, - я думаю, в ряду общих мер, направленных на укрепление законности, эта будет одна из самых важных» (Ю.А.К.).5
Эффективным в начале речи является и изложение программы выступления. Обвинитель начинает речь с перечисления вопросов, на которых он предполагает остановиться; указывает, какие положения будет обосновывать, какие обстоятельства анализировать и т.д. Это помогает слушателям целенаправленно следить за ходом рассуждений оратора, облегчает восприятие речи.
«Ваша честь! Уважаемые заседатели!
Екатерина Климова предстала перед Вами по обвинению в краже семи с лишним тысяч долларов и почти четырехсот немецких марок, в дважды совершенном нарушении правил о валютных операциях. Преступления эти закон признает весьма опасными и предусматривает за их совершение суровое наказание. Я попытаюсь доказать Вам, что содеянное ею в действительности не столь опасно, как утверждает автор обвинительного заключения. Я попытаюсь убедить Вас в том, что и наказание, которое Вы определите ей, не должно быть особенно суровым» (Ю.А.К.)6.
А.Левенстим указывает еще на один прием начала выступления: "Можно указать на особый характер доказательств, с которым приходится оперировать по делу: на отсутствие улик прямых, которые отличаются рельефностью, и вместо этого на присутствие косвенных, которые по характеру данного дела только и могут быть собраны. Такое начало окажется весьма удобным по делам о поджоге, об уничтожении документов, о даче ложного показания, в которых к выводу о виновности приходится пробираться путем целого ряда умозаключений, а не на основании сильных, прямых улик"7.
Таковы основные приемы, которые обычно используются ораторами во вступительной части обвинительной речи. Однако, как уже отмечалось, специальное вступление есть не во всех речах.
Готовясь к судебным прениям, прокурор должен особое внимание уделить главной части речи, в которой излагаются факты дела, анализируются доказательства, делаются выводы.
Изложение фактических обстоятельств преступления (фабула дела). Иногда эта часть заменяет введение, но чаще всего вступление плавно переходит в изложение обстоятельств дела. Излагать обстоятельства дела судебного оратору нужно далеко не всегда. Если дело маленькое, если обвинение поддерживается прокурором в полном объеме – к чему повторять: ведь фабула дела к моменту прений была повторена неоднократно. К примеру, слушается дело о хулиганстве:
оглашена резолютивная часть обвинительного заключения (т.е. фабула дела – 1.);
подсудимый признался и повторил в своих показаниях те же обстоятельства (фабула – 2);
потерпевший и несколько свидетелей рассказали о том же (фабула – 3, 4, 5, 6…).
Нужно ли прокурору «суконным» языком (ведь он не был очевидцем) после живой и эмоциональной речи потерпевших и свидетелей в N – ый раз описывать ту же картину?
Другое дело, если:
-дело большое, многоэпизодное, слушается в суде не один день, а порой и не один месяц. Все в зале забыли фабулу обвинения, оглашенную в первый день процесса. Многочисленные свидетели описали каждый лишь какую-то часть событий, и из этих «пазлов» надо сложить картину;
обвинитель изменяет обвинение по фабуле;
обвинитель отказывается от обвинения в части или полностью.
Эта часть речи необходима, чтобы помочь слушателям восстановить в памяти картину совершенного преступления, акцентировать их внимание на основных моментах, выделить спорные вопросы.
Речь прокурора подводит итоги судебного следствия, но она не должна быть повторением обвинительного акта. Поэтому при изложении обстоятельств дела обвинителю рекомендуется быть кратким и точным, излагать материал ярко и убедительно. В судебной практике существуют разные способы изложения обстоятельств дела: хронологический, систематический и смешанный.
Используя хронологический способ, обвинитель излагает обстоятельства дела в той последовательности, в какой они устанавливались на предварительном следствии и в ходе судебного разбирательства, то есть показывает путь выяснения обстоятельств дела.
Систематический способ предполагает изложение обстоятельств дела в той последовательности, в какой они имели место в действительности, точнее, как они представляются обвинению. Такой способ изложения дает целостное представление о существе дела, рисует полную картину совершенного преступления. К недостаткам данного способа специалисты относят то, что фактически обстоятельства дела как бы обособляются от доказательств, изолируются от них.
Поэтому ораторы чаще всего прибегают к так называемому смешанному методу, в котором сочетаются элементы как хронологического, так и систематического способа изложения обстоятельств дела.
Анализ и оценка собранных по делу доказательств. Это наиболее сложная и ответственная часть обвинительной речи. Вообще между анализом доказательств и изложением фабулы нет китайской стены. Есть два способа анализа доказательств:
приводя доказательств (тут же их оценивая), указывать вывод, который из этих доказательств следует. Как бы строить из кирпичиков дом: наблюдая за ходом «строительства», поднимаясь с этажа на этаж, слушатели убеждаются в прочности и основательности здания;
«каркасное строительство» - изложив фабулу обвинения, после этого приводить доказательства, соотнося их с теми или иными пунктами обвинения.
Прокурор обязан принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства.
Задача прокурора — систематизировать все собранные по делу доказательства (показания свидетелей, показания подсудимого, показания потерпевшего, заключения экспертов, вещественные доказательства, протоколы судебных действий, документы, удостоверяющие определенные факты, и т.п.) и дать им оценку с позиции обвинения.
Оценка доказательств включает установление таких их свойств, как допустимость, относимость, достоверность и достаточность всей совокупности для подтверждения обвинения. Все доказательства должны быть получены из предусмотренных законом источников, в установленном законом порядке и надлежащим образом процессуально оформлены.
В своем выступлении государственный обвинитель должен четко и ясно показать, какие доказательства подтверждают виновность подсудимого, какое обвинение можно считать обоснованным, а какие обстоятельства не нашли своего подтверждения в ходе судебного разбирательства и должны быть отвергнуты.
Следует иметь в виду, что ни очевидность дела, ни признание вины подсудимым не снимает с прокурора обязанности доказывания обвинения.
А.Ф. Кони обращает внимание на то, что сделал и виновен — разные понятия, поэтому оценивая окончательно выработанные на судебном следствии доказательства, можно делать указания на житейскую сторону дела, на практические условия общежития, на господствующие взгляды, на влияние среды, примеров, печати и т.п. Иногда могут оказаться необходимыми указания на физические и психические свойства пола и возраста обвиняемого лица, на особенности его служебного или общественного положения, которые сами по себе доказательством служить не могут и никакой проверке на судебном следствии не подлежат.
Следует иметь в виду, что анализ и оценка доказательств является наиболее значительной частью речи и по объему. В старых риториках она называлась "Probatio" (доказательство) и считалась ядром обвинения. Здесь краткость неуместна. В этом разделе требуется обстоятельное изложение материала, подробный анализ доказательств. Большое внимание уделяется расположению доказательств. Содержание этой части речи очень разнообразно и определяется характером самого дела, его сложностью и актуальностью.
Характеристика личности подсудимого и потерпевшего. Как подчеркивает специалист в области юридической психологии В.Л. Васильев, характеристика подсудимого — один из самых сложных с этической точки зрения элементов обвинительной речи прокурора. Она необходима прежде всего потому, что выводы обвинителя относительно возможного наказания подсудимого в значительной мере определяются именно личностью виновного. Без освещения данных о личности подсудимого невозможно вскрыть причины совершения преступления, способствовавшие ему обстоятельства.
«Что же собой представляет Савкин? Мы слушали его жену, товарищей по работе, читали его дневники. Лучше всего человека характеризуют его деяния - мы видели, что он сделал, на что он способен.
Еще учась в военном училище, он делает такие записи в своем дневнике: «Были великие люди и будут они. Кончу академию, захвачу власть в свои руки и диктаторским путем установлю власть на земле.
Моя цель - власть над миром и прогресс всего человечества».
Как видите, уже тогда Савкин ценил себя куда выше всего человечества, не способного без твердой руки диктатора Савкина отыскать пути к прогрессу.Довольно скоро наряду с прогрессом всего человечества Савкина начинают занимать и собственные интересы:
«Прогресс, но и себя не лишать того, что полагается каждому свободному гордому человеку!»
«Право не дают, право в твоих руках, товарищ. И действуй, как считаешь правильным ... Надо быть не жертвой других, а пусть другие приносят себя в жертву тебе».
Еще через некоторое время «польза отечеству» упоминается уже в самом конце перечисления жизненных устоев, а на одном из первых мест оказываются деньги:
«Радиотехник, офицер, деньги, уважение, удовлетворение и польза отечеству...».
Нет, любовь к деньгам и презрение к окружающим тогда еще не настолько развились в Савкине, чтоб процитированными записями можно было объяснить преступления, за которые мы сейчас его судим.Но не за одну минуту, не за один день и не за один год человек становится убийцей.
По окончании училища Савкин попадает на службу в одну из воинских частей, расположенных в Сибири. Ему приходится обслуживать самолеты, работать на морозе, у него стынут пальцы и появляется хронический насморк. Все это никак не соответствует его представлению о себе как о сверхчеловеке. Как раз в это время (время уже не слишком отдаленное от переезда в Ростов) в его дневнике появляется цитата из «Преступления и наказания» Достоевского: «Люди делятся на две группы. Первая - люди обыкновенные, живущие в послушании, не способные сказать новое слово. Их призвание - рабская покорность. Вторая группа — люди, способные на протест, на самостоятельность поведения, имеющие дар или талант сказать новое слово.
...Но если ему надо для своей цели перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может дать себе разрешение перешагнуть через кровь...».
Себя Савкин причисляет, конечно, ко второй группе.
Сплав безудержного честолюбия, презрения к людям, жажды власти для себя - вот что представляет собой Савкин. Развившаяся таким образом жажда наживы (а деньги никогда на были у Савкина на последнем месте) сделала Савкина опасным для общества человеком.Презирая людей, превыше всего ставя собственную личность, он ни во что не ценит человеческую жизнь - становится способным «перешагнуть через труп», «пойти на кровь» и совершает убийство, пытается совершить второе.
Давно забыты мысли о всеобщем прогрессе и пользе отечеству, давно уже на первом плане «деньги, удовлетворение собой». Взведенная в молодые годы пружина распрямилась: «пусть другие приносят себя в жертву тебе» - вот лозунг, вот руководство к действию, вот вся философия Савкина и весь он» (Ю.А.К.)8.
Характеризуя подсудимого, прокурор должен быть сдержанным в выборе слов и выражений. Он не вправе прибегать к резким выпадам, унижающим подсудимого, оскорбляющим его честь и достоинство. В характеристике важно показать, является ли преступление закономерным результатом проявления его личных качеств или совершено под влиянием тех или иных обстоятельств, вынудивших его к противоправным действиям.
Обоснование квалификации преступления, соображения о мере наказания и разрешении вопросов, связанных с возмещением причиненного ущерба. Обосновать квалификацию обвинения — значит доказать правильность юридической оценки действий, вменяемых подсудимому, показать наличие в них необходимых признаков состава преступления, предусмотренного законом.
В обвинительной речи прокурор должен изложить свои соображения относительно вида наказания, назвать его размеры или срок, а также условия отбывания. При наличии ущерба, причиненного преступлением, прокурор также предлагает свое решение вопроса о его возмещении.
«Следующий вопрос, который нужно решить - это вопрос о возмещении ущерба, а, значит, и о судьбе гражданского иска. Говоря о гражданском иске, надо вспомнить, что предъявлен он не только к Краюшину, но и к отделу охраны. Предъявление гражданского иска к отделу охраны вообще ни на каком законе не основано. В силу статьи 29 УПК РСФСР мы в уголовном процессе можем предъявить исковые требования только к лицу, совершившему преступление, либо к лицам, которые за его действия ответственны.
Какие лица имеются в виду? Ни в коем случае не отдел охраны.
Имеется в виду какая-либо организация, ответственная за своего работника, или имеются в виду родители, которые обязаны платить за вред, причиненный их ребенком. Значит этот ответчик - отдел охраны - выпадает полностью. Вся сумма должна быть взыскана с Краюшина. Мы должны взыскивать с него 500 000 рублей.
Дальше возникает серьезный вопрос: в чью пользу взыскать эти 500 000 рублей? В пользу музея? - Ведь гражданский иск заявлен музеем.
Ответ может быть только один: Нет, не в пользу музея. Музей не должен быть вообще гражданским истцом в нашем процессе. Истец ненадлежащий. Единственным истцом в этом процессе может быть государство. Похищено было национальное достояние, похищена была часть всесоюзного музейного фонда. Собственником фаларов было государство, а не музей. Музей - только хранитель. Музей не имел никаких прав по оперативному управлению имуществом - он не мог совершить с фаларами никаких сделок. Поэтому музей ничего не должен получить в возмещение ущерба. Взыскать 500 000 рублей надо в доход государства».
«В то же время мы обязаны с Вами наказать Краюшина, мы обязаны правильно квалифицировать его действия. Действия Краюшина предварительным следствием квалифицированы статьей 931 и частью 1 статьи 88 Уголовного Кодекса Российской Федерации. Хищение золотых фаларов из музея, поскольку они представляют собой столь большую ценность и оцениваются не менее чем в 500 000 рублей - правильно квалифицировано как хищение государственного имущества в особо крупных размерах статьей 931 Уголовного Кодекса» (Ю.А.К.)9.
Анализ причин и условий, способствовавших совершению преступления. В обвинительной речи прокурор обязан остановиться и на причинах преступления, показать, почему преступное деяние стало возможным. По мнению специалистов, в речи прокурора должны быть указаны:
обстоятельства, вызвавшие формирование у лица антиобщественной установки (условия нравственного формирования личности);
обстоятельства, побудившие лицо к совершению данного преступления (конкретная жизненная ситуация, которая спровоцировала преступные действия);
обстоятельства, способствовавшие достижению преступного результата, сокрытию следов преступления;
меры, которые необходимо принять для устранения причин и условий, вызвавших совершение преступления.
«Но наш гнев должен пасть на голову не одного только Краюшина. И не только Лозинский как помощник Краюшина заслужил этот гнев.
Одним из важнейших обстоятельств, способствовавших краже фаларов, была слабая охрана выставленного в музее национального достояния.
Мы знаем, что фалары уникальны. Мы знаем, что их стоимость чрезвычайно велика. В отличие от Краюшина, люди, которые хранили фалары, должны были думать об их действительной стоимости задолго до того, как мы их об этом спросили уже после кражи. И тем не менее охрана фаларов была на недопустимо низком уровне.
И я от имени государства - как прокурор, от имени всего нашего народа - как советский гражданин, должен выразить крайнее возмущение по этому поводу. Это национальное достояние, оно не принадлежит лично директору музея или хранителю музейных фондов, оно не принадлежит начальнику отдела вневедомственной охраны, на которых возложена забота о сохранности имевшихся в музее ценностей.
Как же эти лица и их подчиненные выполняли свой долг? Внешне здесь все обстоит благополучно. Благополучно - если не вспоминать о том, что фалары все-таки украдены. Работниками музея и работниками охраны соблюдены все требования действующих инструкций об охране ценностей, соблюдены требования заключенного между музеем и охраной договора. Инструкции выполнены, договор соблюден - а ценностей нет!
Может быть, Краюшин действовал столь хитроумно, использовал столь изощренные методы, что смог преодолеть сложную систему запоров и решеток? - Но мы знаем, что это не так. Мы знаем: не было решеток, не было сложных запоров. Не потому, что они не нужны. А потому, что они не предусмотрены инструкцией! Налицо та самая ситуация, о которой можно сказать: «Формально - нормально, а по существу - издевательство».
Налицо самое наибюрократическое отношение к порученному делу, стремление к «бумажному» благополучию и полное отсутствие интереса к действительному положению. Вы помните, что на предложение поставить железные решетки на окна, директор музея ответил, что музей не тюрьма и решетки на музейных окнах не нужны.
Что это, как не издевательство над здравым смыслом?!
Так ретиво возражавший против решеток на окнах товарищ Зимовнов уже не директор музея. В музее оборудуется специальное помещение для экспонирования особо ценных экспонатов. Казалось бы, практические выводы из преподанного Краюшиным урока сделаны. Сделаны, но не все.
И здесь приходится обратиться к инструкциям и договору, которыми руководствовались музей и отдел охраны. Учет и хранение музейных ценностей в нашей стране до сих пор производится в соответствии с инструкцией Министерства финансов СССР № 1319 от 16 сентября 1949 года и инструкцией Министерства культуры СССР от 2 апреля 1968 года.
Обе инструкции требуют, чтобы экспонируемые ценности были размещены в застекленных, запираемых и опломбированных стендах - и только. Фалары находились под стеклом в опломбированном стенде. Кроме того (уже в соответствии с договором между охраной и музеем), стенд был заблокирован. Что значит: опломбированный стенд? Это значит, что на стенд навешена пломбочка - бумажная или свинцовая.
Что значит: заблокированный стенд? Это значит, что если разбить стекло или сорвать замок со стенда, то на первом этаже у сторожа зазвенит звонок. Пломбы сорваны, стекла разбиты, звонок зазвенел.
Что делает сторож? Сторож - пожилая женщина, инвалид - в полном соответствии с требованиями договора звонит по телефону в милицию.
Если бы она и захотела, то не смогла бы справиться с Краюшиным. Но ведь от нее и не требовалось вовсе хоть как-то пресекать его действия!!!
Дальнейшее известно. Милиция прибыла к музею с переулка Халтуринского до проспекта Соколова через 10-15 минут, а Краюшину за это время нужно было всего лишь сорвать фалары и пройти два метра от стенда до окна, выскочить в окно и убежать по другой улице. И все - и фаларов в результате нет. Формально мы не можем предъявить никаких претензий к музею и охране - они по крайней мере выполнили инструкции.
Но, как мы видели, соблюдение инструкций об охране ценностей и сама охрана ценностей - далеко не одно и то же. Вот на это, на качество инструкций об охране музейных ценностей и необходимо обратить внимание Министерства культуры СССР путем вынесения частного определения» (Ю.А.К.)10.
Анализ причин и условий совершения преступления, как отмечают исследователи, к сожалению, не всегда встречается в речи прокурора и это приводит порой к одностороннему освещению событий преступления и не позволяет вскрыть его социальные корни.
Заключение. Интересная характеристика заключения дана в работе А. Левенстима: "Заключение должно быть венцом всего здания; нужно, чтобы в нем вылилась сущность всей речи, которая длилась несколько часов. Все затруднение кроется в том, что последний период должен быть ясен и в то же время краток и силен. Заключительные фразы должны усилить впечатление, произведенное речью, а не ослабить значение тех видов, которые получены из анализа улик"11.
В заключительной части обвинительной речи ораторы используют также самые разнообразные приемы:
кратко формулируют итоги судебного процесса;
указывают на результаты преступной деятельности обвиняемого;
рисуют картину преступления, если она не была дана во вступлении;
указывают на те уроки, которые должны быть извлечены из данного дела;
подчеркивают значение приговора, общественную опасность преступления и др.
Важно, чтобы заключение было тесно связано со всеми другими частями обвинительной речи.
Отказ прокурора от поддержания обвинения.
Прокурору предписывается отказаться от поддержания обвинения и изложить суду мотивы, если в результате судебного разбирательства он придет к убеждению, что данные судебного следствия не подтверждают предъявленного подсудимому обвинения. Отказ прокурора от обвинения является очень ответственным моментом.
Закон не перечисляет мотивов и причин отказа прокурора от обвинения. Практика же показывает, что чаще всего ими являются: 1) обнаружение в ходе судебного следствия новых обстоятельств, которые опровергают предъявленное подсудимому обвинение; 2) прокурором дается иная оценка исследованных судом доказательств по сравнению с той, которая дана автором обвинительного заключения.
Отказ прокурора от обвинения может иметь место только после того, как полностью будут исследованы все доказательства в ходе судебного следствия. Поэтому прокурор формулирует и мотивирует свой отказ от обвинения не иначе как в судебных прениях.
В основе речи прокурора при отказе от обвинения должен лежать глубокий и всесторонний анализ доказательств, исследованных в ходе судебного следствия, ибо закон возлагает на прокурора обязанность мотивировать свой отказ. Кроме того, обязанность мотивировать отказ от обвинения повышает ответственность прокурора за принятое решение.
Отказ об обвинения бывает не только тогда, когда прокурор счел вину подсудимого недоказанной, но и когда он убежден, что инкриминированные подсудимому действия им совершены, однако не образуют состава преступления. Тогда надо анализировать правовую сторону.
Речь прокурора при отказе от обвинения по своей структуре отличается от обвинительной, поскольку главным в такой речи прокурора является анализ доказательств, опровергающих предъявленное подсудимому обвинение, Видимо, поэтому ряд ученых считают, что прокурор в таких случаях произносит защитительную речь. Но вряд ли с этим можно согласиться. Придя к выводу о необходимости отказа от обвинения, прокурор выполняет требование закона, заключающееся в том, чтобы доказать суду отсутствие оснований для вынесения обвинительного приговора, убедить суд в необходимости оправдать подсудимого, принять все меры к тому, чтобы невиновный не был подвергнут осуждению и наказанию.
Обоснованный, мотивированный отказ от обвинения убеждает присутствующих в зале судебного заседания в том, что прокурор действительно является блюстителем закона. Он обвиняет только действительно виновных, чья вина нашла свое полное подтверждение в ходе исследования доказательств, и осуществляет надзор за тем, чтобы ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден. Все это поднимает авторитет прокуратуры и воспитывает у граждан глубокое уважение к закону.
Однако практика свидетельствует, что прокуроры редко используют свое право на отказ от обвинения. Конечно, прокурору бывает психологически трудно принять решение об отказе от дальнейшего поддержания обвинения, ибо давит и пресловутая "честь мундира", и бытующие еще представления о том, что, если прокурор отказался от обвинения, значит он тем самым признал, что в предшествующей своей работе по надзору за органами предварительного расследования им допущена ошибка. Хотя все это не так, потому что судебное следствие порой вносит весьма существенные коррективы в сформулированное ранее обвинение и представленные суду доказательства. В качестве примера такой речи можно привести речь Ю.А. Костанова по делу Пилипенко, которая рассматривалась нами в 3 главе.