1 Представлено при рапорте князя Прозоровского графу Румянцову от 5-го декабря 1776 г.

№ 99. Письмо Касай-мурзы — Якуб-аге 1.

Приятное ваше письмо я получа, узнал его силу, коею предписуете, чтоб я и его сиятельству князю и благодетелю моему султану был усерден, за что вам много благодарствую. Я тем обрадован и сколько сил моих доставать будет, то и его сиятельству и моему благодетелю искреннее усердие доказывать буду, чем вас уверяю. Касательно хана Девлет-Гирея, то хотя бы он и насильно войско имел намерение собрать, то по узнанию того уведомить не оставлю. Чтоже ваше желание есть со мною повидаться, то я ныне отъезжаю к своим старикам, а ужь от них как возвращуся, то давши знать чрез нарочного человека и увидимся. О прочем известитесь вы письмом моим к его сиятельству.

--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Представлено при рапорте князя Прозоровского графу Румянцову от 5-го декабря 1776 г.

№ 100. Показание бунчукового товарища Руденка прикащика Федора Лемешенка — князю Прозоровскому.

6-го декабря 1776 г.

Отправившись отсюда из Перекопа в Козлов, повстречался я, подъезжая к оному с султаном Ор-беем, который [177] имел при себе вооруженных татар человек с десять, из коих один хотел было меня изрубить, но он, Ор-бей, воспретя ему в том, отпустил. И так, продолжая свой путь, приехал в Козлов, где видел собранных татар более тысячи вооруженных, принадлежащих до партии оного Ор-бея и слышал, что ожидали тогда прибытия Казы-Гирей-султана, так как и то, что от хана Девлет-Гирея разосланы повеления, чтоб все были готовы к поднятию оружия; равно слышал я тогда же, что он будет и сам в Акмечете с шестью тысячами вооруженного войска, а из Козлова отправился в Карасу, где нашел всех жителей спокойных. При выезде же моем оттуда просил находящегося там Ширинского-бея о даче для проезду сюда паспорта, который, снабдя меня оным, приказал сказать вашему сиятельству, что хан многократно призывал его в Бахчисарай, но он как сам туда не поехал, так и всем мурзам запретил и войско сбирать не хочет. Проезжая же оттоль деревнями, видел, что все жители оных спокойны и живут со своими фамилиями, кроме тех, кои от войск наших расстоянием верстах в 15 и 20 живут без фамилий.

№ 101. Письмо А. Стахиева — полковнику Репнинскому.

12-го декабря 1776 г.

Податель сего, сержант Иван Петров, отправляется от меня в Ениколь к его превосходительству Николаю Владимировичу Борзову, совокупно с турецким, крымскому хану Девлет-Гирею от Порты посылаемым нарочным, которых обоих осмеливаюсь поручить чрез сие милостивому вашего высокоблагородия призрению, неукоснительному препровождению до назначенных им мест, и если можно моего спроводить в Ениколь другою ближайшею и некасающеюся резиденции Девлет-Гирея дорогою. В таком случае покорно прошу его от турецкого отделить и послать каждого особенно, однакоже в одном и другом случае прошу ваше высокоблагородие [178] имеющийся у Петрова пакет к Николаю Владимировичу, распечатав и прочитав, взять с находящихся в нем на российском языке бумаг копию и оную доставить неукоснительно к его сиятельству, г. генерал-фельдмаршалу графу Петру Александровичу Румянцову-Задунайскому, если он уже в вашем соседстве находится, или же вскоре туда ожидается, а инако к главнокомандующему у Перекопа, Николая же Владимировича пакет, припечатав потом своею печатью, с Петровым, как выше сказано, далее, в Ениколь, отправить, а обо мне верить, что я с отличным высокопочитанием навсегда пребываю.

№ 102. Рапорт кинбурнского коменданта артиллерии капитана Мартынова — полковнику Репнинскому.

12-го декабря 1776 г.

По повелению вашего высокоблагородия разъезды отсель до первой почты, а оттоль до Каменных колодцев сёга числа чинены были, которыми пристающих судов не предусмотрено, а чрез посланных в Очаков к разведыванию тамошних обращениев нарочных, прапорщика Заикина и вахмистра Грека, уведомился я что, а именно от прапорщика Заикина: 1-ое, между разговорами от тамошних янычаров слышал он, что посланы были из Крыму мурзы в Царьград к султану с испрошением желаемости своей быть под его владением. Однако султан в том отказался с тем, когда уже в заключенном обеими Империями трактате упомянуто, чтоб Крымскому полуострову не быть ни под чьим владением, то и я к тому приступить не могу. О находящихся же в Крыму российских войсках уже в Царьграде известно. 2-ое, сказывают, что от Астрахани и до Тамана будто наши войска находятся по той границе, а также и от Елисавета к Очакову по границе нашей имеются таковые же войска и очаковские жители прежде сего в то место имели выпуск для прокормления своего скота, а затем, уже увидя наши войска, выпускать оного не осмелились. Однако они, испрашивая наших войск, зачем [179] там находятся, на что от войск наших тем очаковским жителям объявлено: не для чего иного сии войска здесь находятся, как только для содержания границы, а скот вам выпускать не запрещается. 3-е, от проезжающих из Польши людей слышно, что у них собирается конфедерация и чинят тамошним жителям немалое разорение. 4-ое, очаковские янычары в недавнем времени имели намерение как с прежним, так и ныне находящимся пашою учинить, вьислать его из города, но однако от того удержались и послали еще в Бендеры незнаемо для каких обстоятельств. 5-ое, посылан был от хана к князю со испрошением, для чего он пришел в Крым с войсками, на что объявить велено ему, что он и сам неизвестен, а велено только войти. А вахмистра Грека: 1-ое, что бывшие запорожцы имеют намерение идти для разорения в Ново-Сербию тамошних слобод и числом оных приуготовляется до семи тысяч человек, а в каком месте, неизвестно. 2-ое, что ежели предусмотрено будет очаковскими жителями от наших войск, то старшины хотят оставить Очаков и выехать вон, для чего уже приготовляют себе к выезду из Очакова повозки, а чернь хотят оставаться и быть под тем владением, под чьим останется Очаков. 3-е, слышно было в Очакове прежде сего, что Калга-султан в Крыму в нашей армии находится и посылали туда для высматривания от себя шпиона, от коего по прибытии обратно в Очаков услышали, яко оного Калги-султана в нашей армии нет. 4-ое, недавно прибывший из Царьграда в Очаков, очаковский же житель волошен слышал там, что Очаков будет под российским владением, якобы затем, что очаковские янычары требовали жалованья, коим в том отказано, с тем объявлением, что Российская Империя их жалованье берет за то только единственно, что не хорошо воевали. Но от стороны его же, Очакова, сомнительного ничего не примечено, а только что прежде у них в городе никакого караула не было, а ныне оный есть и по всему городу пущают сигналы.

№ 103. Рапорт еникольского коменданта, генерал-маиора Борзова — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

16-го декабря 1776 г. № 104.

Вашему сиятельству донести честь имею, что во всем по течению настоящих дел Крыме, как посланные от меня конфиденты для увещевания на пользу Калги-султана в разные стороны по деревням черни, в чем получа желанный успех, могли разведать на то в подтверждение живущей в близости крепостей Ениколе и Керчи вернонадежный султан Алим-Гирей меня извещает один токмо пребывающий в Тамане турецкий начальник Орду-агаси непрестанно подаваемыми хану Девлет-Гирею советы с угрожением от Порты Оттоманской о неоставлении без крайности своего поста разврат чинит, но при всем том хан себя видя токмо при Мамет-Гирей мирзе, живущем в Старом Крыме и Измаил-мурзе, от прочих же именитых крымцов оставленным, безопасности ради, большую часть своего экипажа на имеющееся в Балаклаве турецкое купеческое судно отправил.

Затем помянутый турецкий начальник, узнав о движении с корпусом г. бригадира и кавалера Бринка от реки Еи, сделал потому ко мне письменные два отзыва, кои в переводе вашему сиятельству при сем подношу; из оных о прямом намерении против Калги-султана усмотреть изволите. Так, между прочим, по сделанному от него объяснению о поручении ему по указам Порты Оттоманской крепостей Тамана и Темрюка в том сверяя прежния его ко мне письма, другого ничего не нахожу, что он себя в Тамане гостем считал, ныне о том единственно по угрожению своих подчиненных, коих числом 200 состоит, принужден был открыться. По сему случаю живущий от меня в Тамане конфидент уведомляет иногда помянутым начальникам в неудержании нынешнего поста заверно от своих будет умерщвлен, для того его видит в великой робости, с чем последующее обстоятельство [181] некоторым образом сходствует. Когда с последними ко мне от него письмами именованные чиновники присланы были, безпритворно просили о поручении живущих в Тамане турок г. бригадиру и кавалеру Бринку в особливую благосклонность; в соответствие того, наблюдя обыкновенную благопристойность, не оставил я письменно отозваться, что о следовании с корпусом г. бригадира и кавалера Бринка, равно Калги-султана, в рассуждении нынешнего позднего времени и пресекшейся водяной-комуникации никакого известия не имею.

Впрочем о происходящем в народе слухе, сколько мне известно, большая часть усердно желают в скором времени видеть Шагйн-Гирея-Калгу-султана себе владельцем, исключая токмо в городе Кефе не малого числа обитающих турок, которые по первому известию о занятии крепости Ор войсками, состоящими под командою его сиятельства г. генерал-поручика и разных орденов кавалера князя Александра Александровича Прозоровского, имея себе начальником именитую тамо особу таможенного директора, оным сделано тогда распоряжение изготовиться всем на брань, а сам между тем отъехал на несколько дней в Бахчисарай для совета к хану, откуда ныне возвратясь имеющий у него капитал серебряною монетою на турецкие червонные без остатку обменил. То по сему случаю турки в недостатке себе одеяния и обуви грабили христиан. О всех выше донесенных обстоятельствах к сообщению г. бригадиру и кавалеру Бринку, не находя способа, в рассуждении позднего времени, нарочное судно отправить, с тем препроводил верных людей к Беил-Гирей-султану, для меня надежный человек, жительствующий на острове Тамани по положению места 20 верст выше Ениколя, от которого посланные безопасно к назначенному месту прибыть могут. [182]

Перевод письма, полученного З-го декабря 1776 г. от пребывающего в Тамане турецкого начальника Орду-агаси.

Нынешнее дружеское мое письмо в том состоит, что из Кубанской стороны Шагин-Гирей-султан проявился и из командиров над войсками Российской Империи при нем бригадир со многим числом войск, кои в здешния стороны переправляются, и как от бригадира, так и Шагин-Гирея-султана множество писем прислано, в которых объяснено, что заключенный мир по прежнему остается ненарушим. Однакожь, если благоволение обеих Империй, чтоб Шагин-Гирей-султану ханом крымским быть, ибо он изъясняется, что уже ханом крымским и ему никто не должен препятствия чинить. Сему подобные его предписания весьма странны суть. Буде же он по соизволению обеих Империй, а у него Шагин-Гирея-султана от Порты Оттоманской на то указ имеется, то кто ему какое либо может препятствие делать? Чтожь касается до заключенных твердых договорных между обеими Империями пунктов, то о том уже всем известно, а ныне бригадир с российским войском в Кубанские стороны и в Крымскую сторону явно переправляется, как то о том и письменно дали знать. О чем я прежде сего через толмача Иванеса такожь уже писал, однакожь на то ответа от вас не мог получить. Разве заключенный мирный трактат нарушен, отчёго всевышний Бог да сохранит однакожь и при таковом случае между обеими Империями издревле положен регул о том объявлять, потому и я надеюсь на вас, что вы могли бы за один день напред о том меня уведомить, ибо ежели заключенный мир по прежнему остается, то и я при разоренных сих двух крепостях Тамане и Темрюке, которые мне поручены, на что мне от пресветлого сильного, высокого и прибежища всему свету или миру нашего государя императора прислано несколько указов, о чем вам самим известно; следственно я оставлен и пребываю здесь в силу указов [183] Оттоманской Порты (для) наблюдения, заключенного между обеими Империями трактата. А Шагин-Гирей-султан и бригадир, не имея никакого письменного вида, следуя сюда, обывателям, находящимся в здешних крепостях магометанскому народу, в силу заключенного трактата могут противные поступки оказать. А как я, одним словом заключая, что вы о сем деле конечно не безъизвестны, то во угождение мое, в силу наблюдения трактата уповаю, что вы о сем деле уведомить и упредить письменно не оставите, единственно в силу установленных между обеими Империями при таковых случаях обыкновений, для чего я нарочно послал к вам бошняк Мустафу-агу с письмом моим, по получении коего вы, содержание поняв, при первом случае уведомить меня не оставьте, ибо в моей команде турецкие войска есть; потому о том деле, что может воспоследовать, как наискорее дать знать не оставьте, чем меня крайне одолжите, на что и ответ от вас нетерпеливо ожидаю.

Перевод письма, полученного 7-ю декабря 1776 г. от пребывающего в Тамане турецкого начальника Орду-агаси.

Ныне дружескому моему письму причина в том состоит, что из Кубанской стороны, проявившейся прежде бывший крымским Калгою Шагин-Гирей-султан и с ним Российской Империи бригадир следуют сюда, к которым я нарочно своего человека посылал и он, который, отправясь от меня, нашел означенных в расстоянии 4-х часов от крепости Ачу(?), из которого урочища посланного моего человека обратно отправили. И помянутый султан моему человеку через своего хазнадара словесно велел объявить, что я-де действительно по вольности крымской хан есмь и потому имею пройти в Крым, о чем и ты заподлинно ведай. Кто же в моем проследований сделает какую либо противность или драться станет, то действительно не в состоянии будет о том ответ дать; сверх же того тако же и бригадир словесно моему человеку объявил, [184] что и я единственно от российского двора определен для того, чтобы его сиятельство Шагин-Гирей-султана крымским ханом сделать и утвердить на месте; затем следую с ним в Крым, а я-де турецкого войска не знаю и следую в Таман, потому надобно, чтоб с этих сторон турецкие войска вышли вон, ибо двух Империй войска в одном месте не могут быть и я через три или пять дней в Таман прибуду сам. С таким ответом моего человека ко мне отправили. Чтожь касается, то я вам, моему приятелю, изъясняюсь в том, что я в той стороне в разоренной крепости Таманской за тем пребываю, что несколько государственных указов у себя имею, с тем, чтобы волею обеих Империй исполнять и против мирного трактата заключенные пункты в целости сохранять, дабы какого либо противного и непристойного поступка, которые бы не могли между обеими Империями возмущения учинить, в чем вы и сами о том известны, сколь я рачения и старания завсегда прилагаю. Чтожь касается до того, что почему я и каким образом здесь определен и какой я покой имею, буде же единственно Шагин-Гирею-султану и бригадиру неизвестно и единственно только намерены против мирного трактата поступить и на нас нападение учинить и насильно ограбить, в том воля Божия и мы должны за то Бога прославлять. Что же касается до нас, правоверных, то мы противных поступков миру, войне и драке оказывать весьма оберегаемся и сие наблюдаем. А выше означенные Шагин-Гирей-султан и бригадир со всеми войсками сюда следуя, уже дают нам знать, что они сюда следуют, а почему им через места наших обывателей и где я нахожусь, надобность сделалась следовать всем я оным запрос сделал разве противно двум Империям, что я здесь нахожусь? Но они о том не хотели знать; единственно некоторые без резону претексты, находя якобы они только следуют за тем, чтобы меня и которое войско при мне находится защитить. Только они не для того сюда следуют, как токмо за тем, чтоб моему войску [185] насильство и гибель причинить, как султан, так и российских войск главный командир, чего я совсем не чаял, да и обыкновения не имеется, и наши обыватели об их вышествии (выступлении), не ведая в сомнительное мнение пришли. Для которых обстоятельств я к моему приятелю для уведомления нарочно моего человека чербаджия отправил, который вам внутренно и внешно, все обстоятельно может объявить, что я взаш приятель против воли двух Империй никакого поступка не оказал, за что всевышний Господь дела наши да наградит и сподобит нас, чтобы мы с его пути никогда выступить не могли. Сей пункт велик есть. Чтожь касается до вольности татарской и что вышеозначенный султан и бригадир имеют дело с крымским ханом и с крымским народом, а наипаче что и от Российской Империи, имеющей власть над российскими войсками славный генерал князь Прозоровский определен и уполномочен для разбирательства всех дел крымских, о котором мы известны, что он уже в крепость Перекопскую прибыл.

№ 104. Письмо князя А. А. Прозоровского — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

22-го декабря 1776 г. Перекоп.

Сиятельнейший граф милостивый государь Петр Александрович Хотя я и надеюсь, что г. Веселицкий относит все к вашему сиятельству, так как и ныне им ко мне сообщенное; однако и я почел за настоящее сим донести, что он от одного анадольского приятеля, приехавшего чрез Молдавию, имеет известие, яко по домогательству ханскому у Порты, Хаджи-Али-паше секретное повеление дано быть во всякой готовности с войском, дабы при первом на весне удобном к плаванию пути, разглася, что он по ревности к магометанскому закону без дозволения Порты идет на защищение своих единоверных братьев к Таману и Крыму, как для воспрепятствования намеренному с нашей стороны возведению в ханы [186] Калги султана Шагин-Гирея, так и для выручения крепостей Ениколя и Керчи, восставляя татар уничтожением противной закону их независимости на прежней ноге.

Пребываю затем с совершенно искренним высокопочитанием и преданностию, милостивый государь вашего сиятельства и проч.

№ 105. Рапорт князя Прозоровского — графу Румянцову-Задунайскому.

22-го декабря 1776 г. Перекоп.

Известно вашему сиятельству по прежним моим донесениям, (что) сотника Пащенку отправил я с письмом к крымскому правительству в то же время как и вашему сиятельству от 1-го числа доносил, дабы они как для помоги мне в забрании из Козлова провианта, так и для верной по нужным иногда делам переписки с ними и для всяких случающихся обстоятельств прислали чиновника ко всегдашнему его при мне пребыванию, а на то получил я от них ласкательнейшее письмо, что как ответ на мои письма до всего общества принадлежит и ожидаемы были в Бахчисарае некоторые, еще не прибывшие беи, то затем самым, удержав и оного Пащенку, извещали меня, дабы я не подумал, чтобы то для других каких причин было сделано, обещали со всеобщим ответом и своих посланцев вместе с ним прислать. Но я, ваше сиятельство, не надеюсь, чтобы по доходящим слухам и отзыву ко мне Ширин-бея могло у них таковое всеобщее собрание быть и сделать им его затруднительно. Но между тем какие упомянутый сотник Пащенко прислал ко мне известии, хотя впрочем по содержанию их слышанные им, как я примечаю в кофейных домах, однако препровождаю их у сего к вашему сиятельству на усмотрение. [187]

Уведомление из Бахчисарая сотника Пащенки.

Как скоро пришли русские в Перекоп, того дня поехал из Козлова Гасиз-ефенди тожь вместе и ханской чегодарь. Ныне же хан хотел послать в Очаков своего чегодаря, а оттуда сухим путем в Стамбул, однако-де не удалось и обратно вернулся в Балаклаву. Абдувели паша с ханом в ссоре кази-аскер все мешает, говоря, что в наших-де книгах не пишут под москалем быть. Абдувели паша весьма ссорился с кази-аскером сей-же, кази-аскер, всю худобу свою выслал, ежели что сделается, то хочет уйдти. Однако Абдувели паша не хочет пустить, говоря, что прежде приставал, а ныне хочешь уйти, так кто-де тебя пустит. За Ширин-беем посылал хан чиновников, кои хотели его взять и истребить, однако он догадалея, сказав поеду, а после спрятался и так три дня его ждали, но ни сынов не дождались, ни его, и вернулись ни с чем. В Царьград послали с тем, что ни за что они не согласятся быть вольными. Вчерась все мурзы в собрании были и договор сделали, чтобы с москалем потоль биться, пока и дети и жены не останутся, только чтобы не быть вольными. Так же присоветовали то, чтобы Ширин-бея убить, если попадется в руки, нёпременно, и вчера об оном телал кричал, а человек с пять султанов и ширинские мурзы Калга-султан, Нурадин-султан говорили хану, чтобы дозволил им поехать до Ширин-бея и силою взять его. Ханского все, что ни есть в Балаклаве, половина в судно покладена. Два человека черкесов с тем приехали только, что Калга-султан хотел проехать в Крым, но не допущен, которые и по сие время при хане. Кази-аскер ефендий хотеле тогда уйти морем, а куда, неизвестно.