ПРЕДИСЛОВИЕ

По Кучук-Кайнарджийскому миру Россия приобрела пространство между Бугом и Днепром, Кинбурн с его округом. Керчь, Ениколь и Азов. На основании постановлений того же трактата была признана вольность и независимость татар, живших в Крыму и на Кубани. Эта статья трактата была на столько щекотливою и спорною для Турции, что, несмотря на неудачи и поражения турецких войск, мирные переговоры несколько раз прерывалис и потом снова возобновлялись. Порта хорошо понимала виды России и признавала всю невозможность независимости татар.

Присоединение к составу Империи вышеназванных крепостей и приморских пунктов, удаляло Турцию от Татарии и в то же время давало возможность России, вмешиваясь в дела татар, образовать себе среди их преданную партию и стать твердою ногою в Крыму и на Кубани. Сила обстоятельств заставила Порту согласиться на тяжкие уступки, но она медлила разменом ратификаций, не выводила своих войск из Тамани, интриговала в Крыму и на Кубани. Такие поступки Порты вызвали продолжительную дипломатическую переписку, среди которой граф Румянцов двинул войска с берегов Еи и из Полтавы внутрь ногайских [IV] степей и в Крым. Один из преданных нам потомков прежних татарских ханов Шагин-Гирей, был отправлен на Кубань и при содействии России избран ханом кочевавшими там ногайскими ордами (Ногайские татары, кочевавшие на Кубани, разделялись на три орды: Эдисанскую, Эдичкульскую и Джамбуйлукскую. Все татары управлялись ханом, зависевшим от Порты, но пользовавшимся почетомь и королевским приемом в Константинополе. После хана вторым лицом в Крыму был калга-гирей. Он совмещал вь себе: наместника, полководца и верховного судью; в случае смерти хана заступал временно его место и управлял государоством. За калгою следовал нурредин, заступавший место калги, в случае его смерти, и наконец Ор-бей — губернатор Перекопа. В кочующих ордах были сераскиры или правители и предводители войска. Татары разделялись на два класса: мурз (дворян) и свободных людей. Дворянство разделялось на высшее и низшее. К первому принадлежало пять фамилий или родов: Ширинская, Мансурская, Седжевудовская, Аргинская н Барынская). Под прикрытием русских войск Шагин-Гирей был перевезен из Тамани в Крым, где преданная нам партия провозгласила его ханом всех татар. На протесты Порты о вмешательстве России в дела татар и о насильственном занятии Крыма русскими войсками, петербургский кабинет отвечал, что то сделано по желанию и просьбе хана, избранного народом, что татары имеют право выбирать кого пожелают, что русские войска вступили в Крым по просьбе хана — правителя независимого, от которого требовать отчета Порта не имеет права.

Шагин-Гирей вступил в управление страною, но преследованием противной ему партии и попыткою завести регулярные войска возбудил народное неудовольствие. В Крыму вспыхнул бунт против хана и его союзников русских войск. Пользуясь этим Порта старалась вмешаться в дела татар и нашим войскам пришлось укрощать мятеж, обезоруживать татар, [V] чтобы но допустить усиления турецкой партии и отражать удары направленные на самого хана. Все это усложняло дело тем более, что Порта, желая возвратить хотя часть утраченного, сосредоточивала свой флот и собирала десантные войска, с намерением высадить их в Крыму. Воcстание было однакоже усмирено прежде чем турецкий флот появился у Крымских берегов и тем отнят всякий предлог к вмешательству Турции.

Не успев придти на помощь татарам, Порта долго не признавала Шагин-Гирея в ханском достоинстве. Дипломатические переговоры по этому предмету тянулись почти целый год, а между тем Россия успела в этот промежуток времени поставить Шагин-Гирея в еще более зависимое положение. В Крыму находилось в то время много христиан, произведения труда которых составляли главные статьи доходов хана. В руках христиан находилась промышленность, садоводство и земледелие всей горной части Крыма. С выселением их вся культура ослаблялась и доходы хана ограничивались. Под предлогом опасности, которой подвергались христиане при всякого рода возмущениях татар, русское правительство успело вывести из Крыма в Россию до 30,000 человек греков и армян. Хану в первое время заплочены все убытки, а влиятельным лицам назначены подарки и спокойствие в Крыму снова водворено.

Таковы события, к которым относятся документы помещенные в выпускаемых ныне первых двух томах материалов о присоединении Крыма к России (С тех пор как Крым прпсоединен к России названия населенных пунктов изменились весьма мало. Считаем однакоже нужным указать, что в напечатанных документах встречаются сдедующие названия: Кефа или Кафа — нынешняя Феодосия, Гёзлева или Козлов — Евпатория, Ак-мечеть — Симферополь, Ахтияр — Севастополь). [VI]

В Чтениях Московского Общества истории и древностей напечатаны: 1) Архив военно-походной канцелярии графа П. А. Румянцова-Задунайского (1865 г. Кн. I, II; 1866 г. Кн. I); 2) Письма, рапорты и Высочайшие рескрипты к графу Румянцову (1876 г. Кн. I); 3) Письма Стахиева с 22-го ноября 1779 г. по 30-е августа 1780 г. (1876 г. Кн. I); 4) Письма Румянцова разных годов (Чтения 1876 г. Кн. II).

Во всех этих статьях встречается много документов, относящихся до присоединения Крыма, которые не включены в изданные первые два тома Сборника. Из них напечатаны только те, в которых замечено изменение в тексте или которые оказывалось необходимым поместить для связи событий.

Кроме собрания материалов, напечатанных в Чтениях, встречаются документы и в других периодических изданиях, а потому к последнему тому Сборника будет приложен библиографический указатель и сводка всего того, что относится до столь важного исторического события каким было присоединение Крыма к России.

Н. Дубровин.

№ 1. Рескрипт Императрицы Екатерины II — генерал-фельдмаршалу графу Румянцову-Задунайскому.

8-го января 1775 г.

С особливым благоволением усматриваем мы из последних ваших экспедиций от 8-го и 17-го декабря, что вы от времени до времени предъуспеваете приводить Порту Отоманскую, хотя по частям, на совершенное выполнение заключенного с нею мирного трактата. Мы потому всемилостивейше апробуем все ваши, как верховному визирю безпосредственно учиненные отзывы и изъяснения, так и данные полковнику Петерсону предписания. Весьма желательно теперь, чтоб поданная вам от него надежда в размене ратификации в Константинополе скоро и действительно могла для запечатления мира и для приведения нас в состояние дать уже в полной мере ощущать Отечеству славные и дрогоценные плоды оного.

Между тем, на всякий случай, еслиб сия надежда ныне не сбылась, а предоставлена была Портою до отправления взаимных посольств, находим мы за нужное здесь подтвердить, что нималейшая перемена в тексте трактата Порте от нас дозволена быть не может, как вы и сами то благоразумно предписали полковнику Петерсону, чего ради и должно ей остеречься, чтоб после за сим резоном не последовало остановки в самой размене посольств. Дайте турецкому министерству благовременно знать о сей вашей твердой и нёпременной [2] резолюции, дабы инако тщетными своими попытками не навлекло оное себе новых и безконечных хлопот вопреки истинному нашему желанию пребывать отныне с Портою в доброй и на обе стороны полезной дружбе. Мы, с своей стороны, оказав уже толико опытов оной испражнением на срок всех оружием нашим занятых земель, не взирая на то, что турки с своей стороны толико медлят в отдаче нам Кинбурна, хотим и далее показывать султану все возможные и мирных договоров неповреждающия угодности. Вследствие того под рукою дозволяя, чтоб освобождение пленных грузинов не распространялось далее тех, кои доброволыю в дом министра нашего прибегать будут, не будем мы еще возбранять, чтоб Порта Отоманская согласилась с татарами и ханом крымским как нациею и государем совершенно свободными и ни от кого независимыми, в обрядах могометанской веры, поколику оные их в новом политическом бытии обязывать долженствуют в раcсуждении обще всеми могометанами признаваемого калифства в особе султана турецкого, только бы сии духовные обязательства не составили связи разрушающей дарованные мирным трактатом вольность и независимость нации татарской в политических и гражданских ее делах. Противное сему требование Порты Отоманской, чтоб мы одним или другим образом вошли безпосредственно в определение на будущия времена на духовных ее с татарами обрядов, есть совсем невместное в раcсуждении нашего достоинства, ибо как могут быть нам сведомы предания их веры, ниже сообразимое с собственным интересом и благопристойостию Порты в допущении, чтоб иноверная держава определила меру духовного сопряжения между двумя могометаискими областями. Сие знаменовало бы пред светом большее самой Порты подчинение России, нежели какову она сама ищет над татарами в пункте сего сопряжения. Удивительно, что турецкие министры не ощутят сего осязательного неудобства, в котором бы конечно преемники их за них стыдиться стали. Не следует-ли [3] же из сего естественньм заключением, что Порта нас наипаче благодарить должна за то, что мы отказываемся принять участие в деле единственно к вере могометанской относящемся, а оставляем оное на собственное ее с татарами полюбовное соглашение, в коем сии последние никак уже отрещись не могут в том, к чему их закон существительно обязывать может. Предъявляя и толкуя Порте удобными путями сии наши справедливые и решительные раcсуждения, не худо при том будет отозваться к ней совокупно, что она в упорстве своем напрасно ссылается на собственные просьбы татар в нежелании их быть вольными на основании трактата, потому что если крымцы учинили ей таковые просьбы, мы по крайней мере с другой стороны весьма достоверно знаем, что нагайския толь многочисленные орды совсем инако мыслят и нимало не причастны тому развращению, которое в некоторой части крымского полуострова удалось поселить бывшему там чрез короткое время Девлет-Гирей хану; что потому неправо присвояет турецкое министерство всем татарам поступки и просьбы некоторой из них части и что напоследок сомнения настоять не может о совершенном всех татар успокоении, сколь скоро Порта разрешит все доныне настоящия трудности разменою ратификаций и тем торжественно уже поставить нацию татарскую в новом ее единожды признанном политическом бытии, без коего самый мир устоять не может.

Лучше бы между тем было, чтоб Порта не шиканируя более в совершенном с ее стороны выполнении такого трактата, который извлек ее из самого бедственного положения, и который навсегда приобретает ей истинную и полезную дружбу двора нашего, без всякого почти ущерба в собственных ее владениях, обратила внимание свое на следствия секретной своей конвенции с венским двором и постаралась отвратить потерю похищаемых у нее посреди мира земель под тению имевшого к целости оных усердия, которое еще за собственные ее деньги толь дорогою ценою куплено было. [4]

Что с другой стороны безпосредственно принадлежит до австрийского в сем случае самовластного поступка, поколику оный теперь внимание наше возбуждать и интересовать может, довольно сказать здесь к вашему просвещению, что мы оный почитаем следствием тех ложных правил, по которым князь Кауниц устроил политику двора своего с самого начала войны нашей с Портою, что сей министр предположил в высокомерии своем разделаться с Портою без всякого в том постороннего соучастия, ласкаясь воспользоваться настоящею турецкого правления слабостию, что относительно к нашим делам сие обстоятельство больше пользы, нежели вреда принести может побуждением Порты к вящшей податливости и что впрочем намерены мы при оном оставаться индиферентными зрителями в ожидании тех мер, которые турки примут или к отражению насильства, или же к безмолвному снесению толь чувствительной им обиды.

Впрочем, что ни случится, но мы повторяя здесь, что в корпусе трактата никакая отмена места иметь не может, заключим сей рескрипт решительным вам повелением, чтоб крепостей Бендерской и Хотинской отнюдь прежде не отдавать туркам, пока они не уступят нам по трактату Кинбурна с довольным округом и со всею степью к оному присвоенною и пребываем вам непременно императорскою нашею милостию благосклонны.

Дан в С.-Петербурге восьмого января 1775 года.

№ 2. Письмо графа Н. И. Панина — генерал-фельдмаршалу графу Румянцову-Задунайскому.

9-го января 1775 г.

Три уже недели тому, как я имел честь писать к вашему сиятельству и отправить экстракт из депеши князя Кауница к князю Лобковичу, который мне сей последний сообщил министерияльным образом. Как из сего экстракта могли вы, милостивый мой друг, усмотреть тот чудный и странный [5] оборот, каковый австрийская политика предъявила нам в своем самовластном поступке, так и письмо мое, с оным отправленное, долженствовало уже с другой стороны открыть, что первое наше намерение было, оставаясь до времени в молчании, обождать прежде всего, какия Порта Отоманская с своей стороны примет меры для возвращения себе похищенного; а между тем довольствоваться вящше и вящше обращать внимание ее к сему пункту неприметным образом и не компрометируя себя. Надобно, чтоб теперь сие мое письмо было уже в руках ваших, следовательно же, чтоб и забота, которую вы в последних ваших депешах оказать изволили, между тем несколько уменьшилась.

А как ныне дошло уже от стороны венского двора до безпосредственного туркам чрез г. Тугута предъявления, оправдательных и побудительных его причин в самовластном захвачении частей княжеств Молдавского и Волошского, на основании заключенной им с Портою в 6-й день июля 1771 г. секретной конвенции, которая ныне во многих публичных ведомостях напечатана полным своим содержанием, то и является тут очевидное прекословие в образе мыслей и в мерах сего двора. Он обязался именно в 5-м артикуле той конвенции следующими словами: a delivrer des mains de la Russie par la voye de la negociation, ou par la voye des armes, et a faire restituer, comme cidevant, a la Sublime Porte les forteresses, possessions et territoires, qui se trouvant dans la possession de la Sublime Porte, ont ete envahies par les Russes, depuis le. commencement de la guerre, qui s'est elevee entre l'Empire Ottoman et la Russie, sans que l'independance et les libertes de la Republique de Pologne, sujet de la presente guerre, souffrent la moindre alteration. После же, согласившись с нами и с королем прусским в поделении земель сей самой республики, вздумал еще не только производить от оных претензию на часть владения союзника своего Порты Отоманской, но и действительно захватить по оной как сию часть в Молдавии, [6] так и другую весьма знатную из княжества Волошского, вследствие вышепомянутой конвенции, не смотря на то, что венский двор сам ее сугубо нарушил и поделением Польши и неисполнением в раcсуждении нас великолепных, но тем больше тщетных своих Порте обетов.

Представляю вашему сиятельству сие мое раcсуждение с тем, что не найдете-ли вы за благо преподать оное г. Петерсону для учинения Порте кстати и ко времени от себя сходственного внушения, пользуясь первым ее к тому удобным отзывом, или же и сам изыскивая к таковому внушению приличный случай, к чему самое публикование конвенции ее в газетах без всякой афектации наилучше послужить может. Излишно было бы упоминать здесь о предписании г. Петерсону всей тут нужной и нежной осмотрительности, ибо я вижу из депешей вашего сиятельства ко двору, что вы ему оную при всяком случае рекомендовать изволите.

Доколе аспекты между венским двором и Портою Отоманскою больше не объяснятся, что первой собственно себе предоставил по словам Кауницовой депеши, до тех пор надобно нам оставаться непременно при первой нашей резолюции тем паче, что наставшее прекословие интересов турецких с австрийскими может естественным оборотом более способствовать, нежели препятствовать совершенному окончанию наших с Портою дел, как разменою ратификации, так и отдачею Кинбурна; ибо с раcсудительною вероятностию предполагать нельзя, чтоб турецкое правление захотело иметь вдруг двойные хлопоты, с двумя толь сильными соседами. Для вящшого оному в сем случае поощрению не безполезно будет продоляштельно внушать Порте, что медленность ее в размене ратификаций и в отдаче Кинбурна, делая нам некоторое отягощение в содержании при Днестре всей вашего сиятельства армии в полном и готовом ее ополчении, обращается напротив существительно ей одной и во вред и в конечное беcславие. Во вред потому, что она, не отдав нам Кинбурна, не получит [7] обратно в свои руки Бендер и Хотина, на который австрийцы оказали уже свои виды, а в конечное беcславие потому, что вся ее знатность и уважение пред светом в конец исчезнут, если она допустит безвозбранно похитить у себя в мирное время и под тению мнимого союза, небезважные куски земель своих, кои гораздо превосходят учиненную нам, по толь несчастливой войне, уступку одного малого замка с углом пустой степи; что все нынешнее правление Порты Отоманской, состоя из людей новых, имеет для себя весьма удобное время все минувшия несчастия отнести к своим предместникам; из утверждения же мира, который оно нашло совсем сделанным без содействия других держав, присвоить себе собственно знаменитую услугу, а потом с свободными уже руками кончить и настоящия свои хлопоты с венским двором без всякого постороннего помешательства ; что хотя оно само по себе и не знает, с какою искренностию поступали мы в раcсуждении Порты от самого начала польских дел, кои, по наущениям и проискам завистников взаимно нашего благосостояния, воспричинствовали напоследок счастливо оконченную ныне войну, однакожь из дел тогдашнего времени в сей истине точно увериться может, равно как отныне и впредь без ошибки же из самых дел познавать истинное наше желание жить с нею в непрерывном мире, которого законные и взаимные плоды весьма предпочитаем мы всем завоеваниям оружия и всяким другим из обстоятельств вынуждаемым прибыткам, и что напоследок от Порты единственно зависит развязывая все доныне в довершении мира затеянные препоны и затруднения, освободить себя от всех с нашей стороны забот и присвоить себе навсегда дружбу России, которая обыкла обязательства свои точно и свято хранить.

С нетерпеливостию ожидаю я теперь известия предъуспеет-ли г. Петерсон в размене актов ратификации, вследствие той надежды, которую он вашему сиятельству рапортом своим от 28-го ноября преподал, и вследствие начертанных ему [8] от вас правил в приятой тут доле, вменяю я себе сказать вам чистосердечно, милостивый мой друг, что все ваши ему данные предписания во всех своих статьях встретились с моими раcсуждениями, и что я с моей стороны, следуя неограниченной моей к вам откровенности, отнюдь ничего не нахожу в себе к дополнению оных.

В самом деле, трактат в корпусе своем не может сносить перемены и одного слова, а напротив того ничто не возбраняет попустить туркам, чтоб они в заглавии ратификации своей возвеличили сколько им угодно титул султана, только бы то было без директного предосуждения высочайшему ее императорского величества достоинству. Примечания вашим сиятельством, в сем случае уже учиненные, могут нас совершенно обезпечивать, что и тут не будет ничего проронено, еслиб размена ратификации и совершилась по желанию в Царе-Граде: но когда сего ныне предварительно отправлению посольств зачем либо не воспоследует, в таком случае, прошу я ваше сиятельство по крайней мере употребить ваше старание к тому, чтоб взаимные послы определены были к размене ратификации на самом месте взаимной их на обе стороны размены, и чтоб для сей имели они с собою, для поднесения на первых аудиенциях особливые от государя к государю кредитивные по обыкновению грамоты, с генеральными в них по пристойности случая уверениями, о взаимной дружбе и о твердом намерении сохранять ненарушимо блаженный мир.

При таковом с Портою соглашении о размене ратификаций послами на месте их встречи неменьше надобно ей не обинуясь объявить, что и тут оные акты долженствуют быть свидетельствованы в точном и литеральном их согласованип с артикулами заключенного мира, и что впрочем если в них малейшая отмена усмотрится, посольства принуждены будут затем остановиться, и ожидать присылки от Порты нового акта без всякой уже и малейшей в тексте трактата отмены. [9]

С другой стороны, не для чего упорно в том стоять, чтоб в ратификации султана на сепаратный артикул, именно о наследшках его упомянуто было; в артикулах, не заключающих в себе обязательства на вечное время, нет в таком упоминовении нужды, да и необыкновенно оно между европейскими державами, там, где написан срок.

Ответ г. Петерсона на внушение о гарантии нашей на княжества Молдавское и Волошское толь благоразумен и приличен обстоятельствам, что при оном и впредь везде оставаться должно в вящшее туркам убеждение, что мы не имеем привычки, как другие дворы, мешаться в посторонния дела там, где нет на то или точных обязательств или же побуждения от истинной дружбы, каковой Порта от нас при всей нашей склонности к одолжению ее отнюдь ожидать не может, доколе сама не изъимет из среды камня претыкания в решительном исполнении всех без изъятия частей мирного трактата.

Что собственно принадлежит до татарских дел, в оных изволили вы достаточно и совершенно повстречать высочайшия ее императорского величества намерения, как то и в следующем с сею экспедициею рескрипте явствует. Благопристойность не перестает взыскивать от нас, чтоб мы отнюдь не входили по сему пункту ни в какия с Портою безпосредственные постановления, но всякое тут соглашение отсылали на собственную ее негоциацию с татарами и ханом крымским, яко нациею и государем независимыми, и по закону своему подробно знать долженствующими, в чем и к чему их может обязывать единоверие относительно к духовному начальству султана, в качестве первосвященника и калифа могометанского. Довольно и того, что мы в сию негоцияцию нимало вступаться не хотим и не будем, ежели только ограничится оная в установлении одних духовных обрядов могометанской веры, без всякого и малейшого предосуждения вольности и независимости татар в гражданских и политических их делах; ибо сии [10] одни заслуживают упражнять и интересовать бдение и стражу нашу в хранении мирного договора.

Когда турки сами ссылаются на пример могола, признающого калифство в особе султана, тоб мы весьма не прочь были, чтоб с ханами крымскими не более духовного сопряжения заведено было, как сколько может настоять у Порты с моголом индейским.

О происходящем со стороны персидского векиля Керим хана и узбекского хана не более по сю пору имеем мы сведения, как только что там аспекты становятся смутны и безпокойны. Сие обстоятельство, разделяя внимание турецкого правительства на толь дальную сторону, где оно еще по слухам обнажено всякой защиты, не может повидимому не способствовать совершению наших дел.

Вот теперь наступило еще время и к новому искушению доброй веры мусульманов, по первому сроку постановленного в трактате платежа первых пяти тысяч мешков. Я пребываю удостоверен, что ваше сиятельство изволили уже дать полковнику Петерсону повеление ваше требовать сих денег, равно как ему пред тем позволено было обратить часть оных на скорейшее получение турецкой ратификации.

За сим остается мне еще сделать примечание о свойственном Порте высокомерии в данном от визиря повелении отправленному коммиссару для сдачи нам Кинбурна, ибо там, кроме ошибки в сроке, говорится о вручении нам Кинбурна, как бы кондициональным по возвращении от нас Бендер и Хотина, когда напротив того возвращение сих крепостей оговорено в трактате кондициею вручения нам Кинбурна: но что нам дела до сей турецкой суетной и внутренней ухватки, если только самое дело совершится по надлежащему и коммиссар Порты не будет делать затруднения в отдаче помянутого замка без предварительного с нашей стороны очищения остающихся в залоге крепостей. В противном же случае ваше сиятельство найдете конечно довольно мотивов к [11] преломлению такого невместного требования одним или другим образом.

Довольно на сей раз утрудил я ваше сиятельство моею беседою. Я прошу в том дружеского вашего извинения, представляя за себя в оправдание ту нелицемерную преданность, и то совершеннейшее высокопочитание, с коими я непоколебимо имею честь быть вашего сиятельства и пр.

№ 3. Ордер князя Долгорукого-Крымского — генерал-поручику князю Прозоровскому.

18-го января 1775 г.

Вчерашний день удостоился я получить высочайшее ее императорского величества собственноручное письмо, коим ее императорское величество всемилостивейше позволяет мне, поруча в точное командование все войска второй армии вашему сиятельству, отъехать в Москву. Вследствие чего я прилагая при сем о расположении их по местам на квартирах росписание вашему сиятельству рекомендую:

О состоянии оных и по всем доходящим к вам донесениям из Крыму, от оставленного в Керче и Ениколе с двумя пехотными полками полковника Ступишина, чрез г. генерал-маиора Кохиуса, в Алешках, для занятия Кинбурна, с двумя пехотными ж и одним Донским полками находящогося, такожь и от генерал-маиора и кавалера Якобия, кои все остаются в команде вашего сиятельства, изволите обо всех происшествиях доносить к его сиятельству графу Петру Александровичу с нарочными; а в государственную военную коллегию по обыкновенной почте. Указом государственной военной коллегии дано мне знать, что по именному ее императорского величества соизволению на все экстраординарные расходы положенная сумма на четыре месяца ассигнована и о доставлении ее сюда надлежащее в той коллегии распоряжение уже сделано. О которой, прилагая здесь росписание (Росписания при деле не оказалось), на какие расходы оная [12] ассигнована, вашему сиятельству рекомендую: следуемое потому количество в коммиссариатскую всё, а в провиантскую коммиссию только на два месяца, по доставлении ее сюда, тотчас отпустить: поелику сии департаменты, не получая оной с июля месяца, имеют в деньгах крайний недостаток и особливо в зоготовлении провианта и фуража, а затем следуемые на особливые экстраординарные расходы остаются в диспозиции вашего сиятельства, из коих прикажите ваше сиятельство две тысячи рублей, вместо взятых мною с 18-го ноября по 18-е сего января, на два месяца, от г. генерал-маиора Гурьева, на столовые мне расходы по высочайшему ее императорского величества соизволению определенные, возвратить; а затем из достальных удовольствовать жалованьем войско Запорожское, которому за неимением в ассигновании сюда сей суммы, только выдано было половнное число; также и в полки и команды отпуск сделать, по прилагаемой здесь ведомости, на покупку вместо убитых неприятелем во время прошедшей войны, такожь и в Астраханский драгунский, вместо взятых из оного на почты, строевых лошадей и употребленных из полковых сумм насчет экстраординарной на содержание в лазаретах больных; а затем, что будет оставаться, имеете ваше сиятельство, употребляя на прогоны посылаемым от вас курьерам и на прочия надобности, с верною запискою расхода, доносить ежемесячно в государственную военную коллегию.

Сверх всего к должному исполнению по влагаемым здесь на имя командующого второю армиею генерала из государственной военной коллегии указам, вашему сиятельству за нужное нахожу предписать отправление ко укомплектованию оставленных в Керче и Ениколе двух пехотных полков, по содержанию того указа, надлежит сделать из состоящих на линии тех полков двуротных команд, в марте и апреле месяцах в Петровскую крепость и если им не достает артельных под аммуницию и провиант лошадей, то под своз того употребить прикажите подъемных, состоящих при тех [13] командах лошадей, возвратя оных попрежнему из Петровской же крепости. Из сей же крепости сие отправление людей будет чиниться водою, то о сем изволите истребовать от главнокомандующого флотилиею на Азовском море — на каких судах сии люди туда доставиться могут, куда также неминуемо должно, в силе указа государствешюй военной коллегии, доставить нужное к пропитанию солдатства, почему и назначиваю я ваше сиятельство приготовить вина пенного до пяти тысяч ведр, с наддачею на путевую утечку и усышку на каждые сто ведр по пяти ведр, сала свиного до трех сот пуд и мыла пятьдесят пуд, что должно подрядить или их, купя на казенные деньги и наняв до той крепости подводы, доставить, а оттоль уже водою на судах; только при доставлении сим водяным путем должно соблюсти, чтоб все сии припасы отправлены были не все разом на одном судне, но но частям и на разных судах, дабы в случае не могло подвергнуться все гибели. По привозе же туда положить всем сим припасам цену, в какую что и с перевозом обошлось и по той цене военнослужащим приказать употреблять в продажу и взятые за то деньги собирать и вести верный счет, чтоб конечно употребленные на сие из казны деньги вступили по прежнему в ту сумму, из коей оные взяты будут. Сколько же не достает в те полки в комплект, прилагается при сем копия (Копии при ордере не оказалось). Зоготовление провианта для всех войск приказал я полковнику Балабину, на вышеписанную назначенную ему в отпуск от вашего сиятельства двумесячную сумму, сделать только по май месяц, причитая к тому и тот хлеб, который теперь из Лебедина и Устивиц для легиона, а из Салары в Царичинку и другия по линии места для квартирующих тут войск, перевозится, а о дальнейшем зоготовлении оного представлено от меня к его сиятельству г. генерал-фельдмаршалу и разных орденов кавалеру графу Петру Александровичу [14] Румянцову и как сверх находившогося здесь при нровиантской коммиссии полковника Балабина прибыл сюда для продовольствия полков Украинской дивизии и находится же теперь в Хороле генерал-провиантмейстер-лейтенант Воинов, который в продовольствии других полков, кроме назначенных в ту дивизию, не вступается; а как здесь, кроме тех полков, состоят войска других дивизий, то с прописанием сего и представил я к его сиятельству г. генерал-фельдмаршалу и разных орденов кавалеру графу Петру Александровичу Румянцову, требуя от него разрешения — кто к продовольствию всех сих войск из вышепоказаныых провиантских чинов его сиятельством назначен или обоим им приказано будет здесь остаться, делая приготовления провианту и фуражу, не заимствуя один у другого, почему до получения от его сиятельства на то резолюции г. Балабину и приказано от меня здесь остаться в команде вашего сиятельства.

РОСПИСАНИЕ

О ПОЛКАХ ВТОРОЙ АРМИИ, ГДЕ РАСПОЛОЖЕНЫ ПО ВИНТЕР-КВАРТИРАМ.

Московский легион .... Лубенского полку в местечке Пирятине и в окрестных селениях.

Первый канонирский полк .... В Новых Водолагах.

Кавалерийские Ямбургский и Псковский .... В своих непременных квартирах.

Пехотный Ряжский ....

До получения государственной военной коллегии указа оставлены и в непременные квартиры еще не пошли.

Драгунские:

Борисоглебский ... В Нефороще и Маяске.

Астраханский ... Около Бахмута в селениях.

Пехотные:

Алексеевский ... Около Бахзмута в лежащих деревнях.

Белозерский ... Первый баталион в Царичинке, а второй в Китай-Городке и в околичных селениях.

[15]

Азовский ... Первый баталион в Адександровской крепостни, а второй — в Самаре и близ лежащпх Запорожских зимовниках.

Егеря Финляндской дивизии ... Около Белевской крепостп по линии.

Для занятия Кинбурна при генерал-маиоре Кохиусе:

Брянский ... В Алешках.

Елецкий ... В Шангирейском ретраншаменте.

Донск. Грекова полк. Там же.

В Ениколе и Керче:

Тамбовский и Белевский пехотные.

А поселенные гусары и казаки все отпущены в их домы.

Бывший на Кубани деташамент:

Ростовский карабинерный полк ... В команде генерал-поручика Щербинина, а под продовольствием провиантом и фуражом и в снабдении жалованьем зависят от вашего сиятельства.

Четыре эскадр. карабинер Легионных

Два эскадрона гусар

Легионные казаки

Селенгинский пехотный полк ...

Две легкие полевые команды — вторая и четвертая ...

№ 4. Письмо князя А. А. Прозоровского — Г. А. Потемкину.

18-го января 1775 г. Полтава.

Милостивое письмо вашего высокопревосходительства получит счастие имел, сего течения 16-го числа, в местечке Пирятине, чрез нарочного курьера от князя Василия Михайловича (Долгорукого), с которым и от его сиятельства каковое получим, для усмотрения вашего высокопревосходительства здесь в копии влагаю, по которому я сего числа и прибыл в Полтаву, а пополудни сего числа и отправился он в Москву, оставя мне, по отъезде своем, ордер, с которого также, ко усмотрению вашего высокопревосходительства, поднести честь имею копию с росписанием, но более затем я ничего не получил. Итак я, милостивый государь, не знаю никакого [16] положения высочайшого двора по выходе из Крыма, а примечаю я, по первому содержанию ордера князя Василия Михайловича, о высочайшем поручении в точную мне команду войск второй армии и относить все к его сиятельству графу Петру Александровичу (Румянцову-Задунайскому), то сего в письме ее величества к князю Василию Михайловичу не упоминается, почему и судить надобно, что он особый рескрипт имеет, но об оном упоминать ниже словесно не изволил, а и сей, по отъезде его, ко мне не прислан.

Завтра я, милостивый государь, отправляю курьера к его сиятельству графу Петру Александровичу, о принятии мною команды и с приложением таковых же вложений, каковые ваше высокопревосходительство здесь найтить изволите и буду просить дозволения видеть его сиятельство и как скоро оное получу, то тотчас отправлюсь, как в том, милостивый государь, и самая надобность настоит, ибо я о настоящем положении дел никакого сведения не имею, а между тем соберу, о состоянии всех частей войск, все потребное к донесению его сиятельству, тожь и в государственную военную коллегию.

Позвольте мне, милостивый государь, принести всенижайшую благодарность за милость вашего высокопревосходетельства, я пространнее ничего сказать не могу, но уверьтесь, милостивый государь, что благодарность моего сердца и признательность превозвышает выражения всех слов, которые я мог написать, а только, милостивый государь, не оставьте меня и на всегда милостивым вашим покровительством, которого достичь я все меры употреблять буду; в залог же сему примите мое истинное высокопочитание и преданность, с которым я на всегда и пребуду.

№ 5. Письмо князя А. Прозоровского — Г. А. Потемкину.

28-го марта 1775 г. Полтава.

Видя опыты милости вашего высокопревосходительства к себе, осмеливаюсь сим моим нижайшим прошением трудить [17] состоящее в том: как уже вы, милостивый государь, из всех моих отправлений нынешних изволите подробно все усмотреть; а здесь я за нужное нахожу приложить копию с данного мне, от его сиятельства графа Петра Александровича (Румянцова-Задунайского), наставления под лит. A, равно как и с рапорта моего под лит. B и на оное решение под лит. C, то первое, милостивый государь, желал бы я иметь высочайшее решение на то, что если бы татары поехали толпами в новые наши границы, то по них бы можно было стрелять, и не отнеслось бы оное за нарушение трактата или системе политической татарских дел нарушения жь. Хотя и его сиятельство упоминает, что благопристойность требует толпами не впускать. А затем как ваше высокопревосходительство и сами усмотреть изволите, что граф Петр Александрович сказывает в своем наставлении о неполучении еще высочайшого решения о сих местах, приказал только сделать редуты с блокгаузами, то я писал к инженер-подполковнику Томилову о присылке мне об них лроекта: сколько он их назначает и сколько чего ему для сего потребно. О работных же людях спрашивал я его сиятельство, то приказал требовать с ближних губерний, но чтоб о сем согласились сами правители тех губерний, а притом доставка материалов делать будет великое затруднение. Так если бы, милостивый государь, о всем том сделать распоряжение, откуда что требовать, и тожь и сумма на то определится, да из инженеров кого бы избрать изволили к определению, ибо сей подполковник Томилов обязан к съемке земель от инженерной команды, то если бы и оный назначен был к сей коммиссии, то и ему потребно на то дать повеление. А особливо из последнего, его сиятельства графа Петра Александровича, ордера усмотреть изволите, что назначивает он карантины и на новой линии, то неминуемо, ваше высокопревосходительство, оный в Петровской крепости нужен и в Таганроге, а тожь в сих и генеральные госпитали потребны, как все [18] будут тут команды отъезжать и прибывать, и особливо скорое начало построению судов транспортных на Хортицком острове весьма, милостивый государь, надобно, которыми бы можно уже в Кинбурн и в Усть-Буга доставлять все потребное. Сами видите, милостивый государь, что со всем моим усердным желанием многих способов не имею к исполнению сего без протекции вашего высокопревосходптельства. Относительно жь до новой линии и Таганрога, то не изволите ли ваше высокопревосходительство поручить сие тех мест командирам, которые исполнить более способов имеют. Флотилия же Азовского моря непременно требует высочайшого повеления в исполнении всех надобностей, как без помощи оной и приступить ни к чему не можно, а без того не надеюсь я, чтоб оная довольно исполнительна была в требованиях от нее, а особливо Алексей Наумович отъехал, то без него, как я уже и прежде испытал, ничего делать не будут, а все относить будут к нему на решение. Затем молвлено в наставлении его сиятельства, усмотря остуду татар, сделать два лагеря, но словесно изволил мне сказать остерегаться того, чтоб напрасно не подать им иногда виду. Я хотя и докладывал его сиятельству, что они с начала поднятия их оружия, кроме грубостей ничего не делали, но его сиятельство изволил тожь подтвердить, чтоб остерегаться, а особливо, что он еще ожидает на все решения. Так, милостивый государь, решите меня и в сем пункте. А кажется мне, что излишним лагерь на новой линии не будет, когда надлежит довести их, чтоб они приняли резидента и из сего бы безобразия вышли; а затем кажется способность тогда будет и Евдокиму Алексеевичу (Щербинину) лучше приступить к делу.

Определяю я, ваше высокопревосходительство, в Кубанский деташамент пехотные полки: Курский, Селенгинский, карабинерный Ростовский и четыре эскадрона гусар Слободских полков, которые на первый случай станут лагерем близ Ростовской крепости, а к оному потребно бы было, милостивый [19] государь, несколько донских казаков, а к тому что из пикинер определить изволите. В раcсуждении жь иногда надобности оный перейдет чрез Дон и на той стороне свой лагерь возьмет. А теперь находящияся там войска возьму к себе для реформирования; впрочем же полк Азовский станет лагерем при крепости Александровской, так как он там и зимовал, а по способности полки пехотные: Белозерский, Алексеевский, двуротные команды, егеря Финляндской дивизии, о которых имею повеление разделить в полки, так иногда ненадобно-ль оные будут для сочиыения егерских баталионов, о чем покорно прошу повелением вашим меня снабдить. А затем тут же станет полк Астраханский драгунский и часть Кинбурнского и канонирский полк, да близ Сенжар станут лагерем полки Тульский и Днепровский, Ряжский, карабинерные Ямбургский и Псковский. Для того, милостивый государь, учреждаю разные лагери, чтоб соблюсти повеление графа Петра Александровича. А наконец, получа от вашего высокопревосходительства повеление, могу и вместе свести, а спешу оные к маю месяцу вывести, затем, что никак не могу по обширности ими командовать, и еслиб, милостивый государь, татары напали, то б не мог я и границы свои порядочно оборонить от сего врозь разбросанного расположения, а особливо способствовать сие будет и к скорому формированию войск.

Еще представляется мне, милостивый государь, нерешимый для меня пункт: оставлен в Крыму провиант в разных местах с маленькими командами, о которых весьма редко и известия получаем: его сиятельство князь Василий Михайлович (Долгоруков) подрядил татар перевозить оный и деньги им отдал, но здесь найти изволите копию с ханского письма к полковнику Ступишину, из которого и усмотреть изволите, что и надежды к тому нет; посылать же туда фуры так опасно, что людей побьют, а команды по силе трактата также послать невозможно. Находящияся же при них малые команды страждут в их положении. Так, милостивый государь, решите [20] меня, что я с сим могу делать? Бросить его. — количество не малое, а купить не надеюсь чтобы захотели. Затем же с Белозерки провиант и от Перекопа буду стараться перевозить в Кинбурн, и намолоченный также отделен, не смею и туда подводы послать и прикрытия дать также невозможно, да и надобно не малое. Повторяю мою нижайшую просьбу, милостивый государь, сделайте во всем милостивое ваше наставление тому, который навсегда пребудет с совершенно искренним почитанием и преданностию и проч.

Лит. А. Копия с ордера его сиятельства графа Петра Александровича Румянцова, от 10-го марта.

Я отлагал по сие время учинить вашему сиятельству примечания мои на распоряжения, касающияся до второй армии, будучи в ожидании получить высочайшее определение по соизволению ее императорского величества о новоприобретенных крепостях и землях, по пункту внутреннего их состояния, и в раcсуждении утверждения от вне всякой безопасности, да хотя и еще можно бы было отложить на время учинение сего, дабы в неизвестности теперь нашей о генеральных предположениях не сделать чего либо вопреки оным, и опять в надежде и той, что дела наши с Портою Отоманскою в лучшем положении быть кажутся, что может и самых татар Крымских при совершенном их о том удостоверении успокоить, но против сих последних не будет никогда военная осторожность излишня, а теперь она и много потребна. С другой же стороны, уважая особливо, что войска, принадлежавшия 2-й армии, как вы мне описывали, стали не по какому либо предположению, а единственно где кого указ застиг, и что следственно о пропитании по недостатку паче в том крае надобных запасов, не сделано потребных распоряжений, могущих предупредить всякую в том нужду, то потому я, чтобы на первый случай и для крайне надобных мер время не утратить, сообщаю сим вашему сиятельству мнение мое, сходственно [21] собственным вашим желаниям, которые вы изъясняете в своем рапорте, поданном мпе здесь в 15-й день февраля.

Сухопутная коммуникация с Кинбурном, чрез Новороссийскую губернию и чрез земли Запорожских казаков, есть наиудобнейшая. Я лредоставляю раcсмотрению вашему назначить места, где быть почтовым станам и дать предписания о том канцелярии Новороссийской губернии и чтоб от коша Запорожского в том ваши требования также исполнены были; я теперь пошлю ордер их атаману кошевому, а что до заплаты поверстных денег, то в нынешнее нужное время по той же цене платить прогоны, которая установлена от генерала графа Петра Ивановича Панина для прошедшого военного времени, доколе вообще для дорог в России иначе определено будет.

Заложение крепости в устье Буга зависит от соизволения двора, о котором, не будучи сведом, не вхожу я здесь ни в какое предпостановление, но на перевозе при Днепре и где вы полагаете сделать редуты, в утверждение на той стороне Днепра нашей коммуникации с Кинбурном, то тут я думаю лучше будет построить блокгаузы по сообщенному вам плану мазанками; сии укрепления и обиталищем служат и защиту подадут в случае потребном нашим коммуникационным постам и удержат при всякой надобности ход самых судов, да и собою, т. е. по конструкции своей импонировать могут татарам всю способность их обуздывать.

Я собою также не могу поступить и на распоряжение о строении судов на Хортицком острове. Обстоятельство сие не меньше, как и еще многие относятся к благопризнанию двора, а вам только рекомендую для перевоза чрез Днепр и ради всяких надобных транспортов обратить суда, которые в сей реке имеются запорожцев и других людей приватных, за которые лучше заплатить из казны, по цене чего стоют, деньги, и чтобы употреблять оные по надобности, а для них людей число надобное хотя из них же нанят с тем, чтоб они зависели от держащого там пост офицера. [22]

Стражу границы, от Гарда (?) по устье Буга и вверх по Днепру до Кизикермена, вы находите за вернейший способ, чтоб определить на оную Доиских казаков, нежели предоставить войску Запорожскому. Я согласую в том вашему мнению, но как Донския войска, из 2-й армии, отпущены в свои дома, то кои есть еще из них наличными, тех в сие употребить можете, помоществуясь, в случае недостатка, и от Запорожцев, объяснив кошевому атаману их, где ему и в коликом числе учредить для сего посты из своих людей.

Еще я не знаю, поелику то зависит от повелений двора, какия войска определены будут навсегда в гарнизон Кинбурнский; пред сим же был указ, чтоб туда отправить 24-ю и 25-ю полевые команды, но сии после того отошли в корпус Оренбургский, где им велено остаться до предбудущого приказания. Итак в ожидании тому точного определения и что в Кинбурне никакого пристанища для войск нет; вы можете в усилие гарнизона тамошнего обратить полк, стоящий в Алешках, когда только погода сноснее будет; регулярную же конницу, туда жь определяя, должны будете ваше сиятельство число оной размерить по тем выгодам, которые к продовольствию оной, та земля собою преподаст, а что вы для сего конного и сухопутного войска, в подкрепление гарнизона Кинбурнского определяемого, коего всего тамошний замок в себе вместить не может, полагаете сделать для них укрепление, то в настоящем худом состоянии Кинбурна и мне кажется сему быть нужно, на случай только, доколе состроится крепость.

Для строений упомянутых крепостных п сколько нужно покров иметь командам на всех тамошних постах, истребуйте ваше сиятельство от генерал-маиора Черткова, чтоб он велел лес отпускать из крепости Александровской и предложите ему, сколь в настоящем положении таковое снабдение есть нужно и необходимо, и должно чиниться яко того требует надобность и польза государственная. [23]

Ваше мнение о Керче и Ениколе основано на зрелом уважении, но пункт сей разрешен быть должен будущими мероположениями, которые двору принять угодно будет, но что до установления коммуникации с сими крепостями водою, то отписать имеете, ваше сиятельство, к вице-адмиралу Синявину, или кто флотилиею Азовскою командует, чтобы определили надобное число судов для произведения посредством оных всегдашнего сообщения, от постов наших Крымских к Таганрогу, и таковым судам по присылке остаться уже в ведомстве тамошнего коменданта.

На обезпечение границы нашей от Кубанской стороны я весьма опробую вашу осторожность, чтоб иметь в тамошней околичности часть войска, которая бы удержала татар во внимании, а в случае покушения их на отверстые наши границы и в самом деле оная на опровержение послужила, для сего и есть вам теперь удобно корпус г. бригадира Бринка вывесть в расположение, каково иметь к сему надобно, и недостаток в числе войск, если вы но настоящему его состоянию усмотрите, наградите прибавкою из других частей.

Я придаю вашему сиятельству в лучшее ваше предусмотрение, чтобы с первым усмотрением некоторой остуды от татар Крымских распложили вы часть войска по новой линии, что и будет держать в респекте крымцов, ибо с другой стороны войска 1-й армии возьмут позицию на сей стороне Буга.

Хочу еще вам приметить: когда будут от войск наших испражняться укрепления, которые уже остаются на землях татарских, чтобы приказали ваше сиятельство разрушить оные, и паче такия строения, которые бы могли быть удобно обращены на защищение вопреки нас, а к закрытию отдельных постов по косе Кинбурнской, надобные сделаны были землянками, или блокгаузами, как вы за полезнее признаете.

Конечно, одному нельзя начальствовать в Кинбурне и над крымскими нашими крепостями, а надобно в обоих местах [24] быть особливым командирам. Я, согласившись в том с мнением вашего сиятельства, препоручаю вам избрать и определить как в Ениколь и Керчь, так и в Кинбурн комендантов, из таких достойных офицеров, которые бы во всяких непредвидимых случаях собственным раcсудком и обретением в себе самых способностей могли руководствоваться, ибо без сих качеств, в толь дальном раcстоянии, пребывающий начальник к случаю худо управлять может на нем лежащия дела.

Вашему сиятельству весьма удобнее, будучи на месте, положить меры для перевозки провианта из Крымских и других магазинов, нежели я о том здесь судить могу; возьмите к тому способы, которые ближе, а меньше отяготительны народу; может быть, что и татары, взявши деньги за подряд, выполнят свое обязательство. Г. Щербинин писал о том к хану, но я еще не ведаю, что в ответ он на то получил.

Впрочем долговременная практика и известные таланты вашего сиятельства, отличающие вас в предводителях оружия, да будут лучшим вождем вам управлять дела на вас возложенные от ее императорского величества, и я в полном удостоверении об искусстве и ревности вашей пишу сие не яко правила вам непременные, но только даю мнение мое на те самые пункты, которые от раcсуждения вашего были мне предложены, и за сим предоставляю уведомлять ваше сиятельство о всем, что мне от двора повелено будет, или с других мест получу, касательно до дел вверенных вашему начальству, ожидая, что и вы с своей стороны к сему же относящияся уведомления, если что где произойдет, чинить мне будете.

Впрочем необходимо нужно иметь взаимное сообщение между собою комендантам Кинбурнскому и крепостей наших крымских; но на посредство в том татар положиться сомнительно. Ради чего употребите ваше сиятельство способы найти людей, которые бы в образе производства промыслов [25] купеческих, могли из внутрь Крыма подавать всякое нам надобное известие, как и туда взаимно относить, и ежели в том верность свою опытами докажут, то можно определить им и пенсию.

Лит. В. Копия с рапорта к его сиятельству графу Петру Александровичу Румянцову, от 18-го марта.

Отправив отсюда вчера курьера к генерал-маиору Кохиусу, с предписанием относительно до распоряжения на основании повеления, данного мне от вашего сиятельства, о присылке мне немедленно проекта о сопряжении на левой стороне Днепра нашей коммуникации с Кинбурном блокгаузами, осмеливаюсь вашему сиятельству по настоящим обстоятельствам представить, что если бы татары от стороны Крыма покусились иногда проезжать толпами между сих укреплений и постов, то хотя по всеобщему военному праву и должно их не впустить силою оружия, но, раcсуждая, что вопреки сему не почлось бы сие противным или вредным системе политической о сей Татарской области, да к тому же о сем пункте точного предписания и Еникольский пост не имеет, то и опасаюсь чрез оное решиться сам на таковый с ними поступок; не оставлю же я ваше сиятельство о сем списаться с генерал-поручиком Щербининым, но прежде потребно мне решение вашего сиятельства, о котором сим нижайше и испрашиваю.

Лит. С. Копия с ордера его сиятельства графа Петра Александровича, от 20-го марта.

Вопреки тех известий, что содержит в себе рапорт генерал-маиора Кохиуса о возведении быть имеющем нового хана в Крыму, я сейчас получил курьера из Царьграда от полковника Петерсона, от 3-го марта, и изражаю к сведению вашему его донесение. Он требовал именем моим изъяснения у Порты о делах татарских. Министр оной рейс-эфенди [26] уверил его под клятвою, что после размены ратификаций, послано повеление от Порты к Девлет-Гирею, дабы он неотменно выехал из Крыма да и от хана Сагиб-Гирея на него получила Порта чрез нарочного жалобу, и сам рейс-эфенди из речей сего посланного знает, что повстречал он уже в околичностях Очакова отправленного курьера от Порты к Девлет-Гирею, с повелением выехать из Крыма. Прибавил рейс-эфенди к сей дружеской откровенности еще и то, что сама Порта за нужное почитает удалить Девлет-Гирея, зная честолюбие его быть ханом в Крыму и сколь сей человек опасен, движим будучи там великим интересом; чтожь касается до депутатов татарских, то они уже из Константинополя высланы.

Сии известия должны иметь больше вероятности, однакожь неизлишния и те меры, кои принял г. Кохиус, чтоб лучше испытать положение, о коем разглашается.

Пребывание и проезд татарам вне Крыма на всех тех землях, которые им принадлежат, и мирным трактатом утверждены, не должны быть возбраняемы, равно как и свободное отправление торговли внутри наших земель, но по обстоятельству сей последней потребно учинить заставы для надлежащих осмотров и карантинных задержек, в которые въезжать сама благопристойность запрещает многолюдству вооруженному, к чему назначить места и нужные построения предаю вашему раcсмотрению, с тем, чтоб положение оных удаляло татар от прикосновения таковым нашим постам, на которых потребно нам хранить против того осторожность.

Лит. D. Копия с письма крымского хана, полученного полковником Ступишиным. Января 1775 года.

В Ениколе определенному командиром нашему любезному приятелю и полковнику.

Верный князь как из Перекопа отправился неизвестно было как нам, так и прочим крымским начальникам, что [27] за доставление из магазинов в Крыму провианта в Ениколь, заплатил 17,000 руб. российской монеты начальнику, Ак-мурзе, который дерзнул взять, не доложась нам и иным начальникам, за что и будет наказан, а провианта нетокмо всего, но и одной четверти, не имев повеления от турецкого султана, возить не будут; деньги жь у того начальника, без всякого присмотра, то прошу вас российской стороны командира за оными послать и взять к себе, а статься может, что они там если не возьмутся, то и пропадут, о чем должны вы стараться, а я чрез сие даю вам знать и по той причине сие письмо посылаю.

№ 5. Письмо князя А. Прозоровского — Г. А. Потемкину.

28-го марта 1775 г. Полтава.

Видя опыты милости вашего высокопревосходительства к себе, осмеливаюсь сим моим нижайшим прошением трудить [17] состоящее в том: как уже вы, милостивый государь, из всех моих отправлений нынешних изволите подробно все усмотреть; а здесь я за нужное нахожу приложить копию с данного мне, от его сиятельства графа Петра Александровича (Румянцова-Задунайского), наставления под лит. A, равно как и с рапорта моего под лит. B и на оное решение под лит. C, то первое, милостивый государь, желал бы я иметь высочайшее решение на то, что если бы татары поехали толпами в новые наши границы, то по них бы можно было стрелять, и не отнеслось бы оное за нарушение трактата или системе политической татарских дел нарушения жь. Хотя и его сиятельство упоминает, что благопристойность требует толпами не впускать. А затем как ваше высокопревосходительство и сами усмотреть изволите, что граф Петр Александрович сказывает в своем наставлении о неполучении еще высочайшого решения о сих местах, приказал только сделать редуты с блокгаузами, то я писал к инженер-подполковнику Томилову о присылке мне об них лроекта: сколько он их назначает и сколько чего ему для сего потребно. О работных же людях спрашивал я его сиятельство, то приказал требовать с ближних губерний, но чтоб о сем согласились сами правители тех губерний, а притом доставка материалов делать будет великое затруднение. Так если бы, милостивый государь, о всем том сделать распоряжение, откуда что требовать, и тожь и сумма на то определится, да из инженеров кого бы избрать изволили к определению, ибо сей подполковник Томилов обязан к съемке земель от инженерной команды, то если бы и оный назначен был к сей коммиссии, то и ему потребно на то дать повеление. А особливо из последнего, его сиятельства графа Петра Александровича, ордера усмотреть изволите, что назначивает он карантины и на новой линии, то неминуемо, ваше высокопревосходительство, оный в Петровской крепости нужен и в Таганроге, а тожь в сих и генеральные госпитали потребны, как все [18] будут тут команды отъезжать и прибывать, и особливо скорое начало построению судов транспортных на Хортицком острове весьма, милостивый государь, надобно, которыми бы можно уже в Кинбурн и в Усть-Буга доставлять все потребное. Сами видите, милостивый государь, что со всем моим усердным желанием многих способов не имею к исполнению сего без протекции вашего высокопревосходптельства. Относительно жь до новой линии и Таганрога, то не изволите ли ваше высокопревосходительство поручить сие тех мест командирам, которые исполнить более способов имеют. Флотилия же Азовского моря непременно требует высочайшого повеления в исполнении всех надобностей, как без помощи оной и приступить ни к чему не можно, а без того не надеюсь я, чтоб оная довольно исполнительна была в требованиях от нее, а особливо Алексей Наумович отъехал, то без него, как я уже и прежде испытал, ничего делать не будут, а все относить будут к нему на решение. Затем молвлено в наставлении его сиятельства, усмотря остуду татар, сделать два лагеря, но словесно изволил мне сказать остерегаться того, чтоб напрасно не подать им иногда виду. Я хотя и докладывал его сиятельству, что они с начала поднятия их оружия, кроме грубостей ничего не делали, но его сиятельство изволил тожь подтвердить, чтоб остерегаться, а особливо, что он еще ожидает на все решения. Так, милостивый государь, решите меня и в сем пункте. А кажется мне, что излишним лагерь на новой линии не будет, когда надлежит довести их, чтоб они приняли резидента и из сего бы безобразия вышли; а затем кажется способность тогда будет и Евдокиму Алексеевичу (Щербинину) лучше приступить к делу.

Определяю я, ваше высокопревосходительство, в Кубанский деташамент пехотные полки: Курский, Селенгинский, карабинерный Ростовский и четыре эскадрона гусар Слободских полков, которые на первый случай станут лагерем близ Ростовской крепости, а к оному потребно бы было, милостивый [19] государь, несколько донских казаков, а к тому что из пикинер определить изволите. В раcсуждении жь иногда надобности оный перейдет чрез Дон и на той стороне свой лагерь возьмет. А теперь находящияся там войска возьму к себе для реформирования; впрочем же полк Азовский станет лагерем при крепости Александровской, так как он там и зимовал, а по способности полки пехотные: Белозерский, Алексеевский, двуротные команды, егеря Финляндской дивизии, о которых имею повеление разделить в полки, так иногда ненадобно-ль оные будут для сочиыения егерских баталионов, о чем покорно прошу повелением вашим меня снабдить. А затем тут же станет полк Астраханский драгунский и часть Кинбурнского и канонирский полк, да близ Сенжар станут лагерем полки Тульский и Днепровский, Ряжский, карабинерные Ямбургский и Псковский. Для того, милостивый государь, учреждаю разные лагери, чтоб соблюсти повеление графа Петра Александровича. А наконец, получа от вашего высокопревосходительства повеление, могу и вместе свести, а спешу оные к маю месяцу вывести, затем, что никак не могу по обширности ими командовать, и еслиб, милостивый государь, татары напали, то б не мог я и границы свои порядочно оборонить от сего врозь разбросанного расположения, а особливо способствовать сие будет и к скорому формированию войск.

Еще представляется мне, милостивый государь, нерешимый для меня пункт: оставлен в Крыму провиант в разных местах с маленькими командами, о которых весьма редко и известия получаем: его сиятельство князь Василий Михайлович (Долгоруков) подрядил татар перевозить оный и деньги им отдал, но здесь найти изволите копию с ханского письма к полковнику Ступишину, из которого и усмотреть изволите, что и надежды к тому нет; посылать же туда фуры так опасно, что людей побьют, а команды по силе трактата также послать невозможно. Находящияся же при них малые команды страждут в их положении. Так, милостивый государь, решите [20] меня, что я с сим могу делать? Бросить его. — количество не малое, а купить не надеюсь чтобы захотели. Затем же с Белозерки провиант и от Перекопа буду стараться перевозить в Кинбурн, и намолоченный также отделен, не смею и туда подводы послать и прикрытия дать также невозможно, да и надобно не малое. Повторяю мою нижайшую просьбу, милостивый государь, сделайте во всем милостивое ваше наставление тому, который навсегда пребудет с совершенно искренним почитанием и преданностию и проч.

Лит. А. Копия с ордера его сиятельства графа Петра Александровича Румянцова, от 10-го марта.

Я отлагал по сие время учинить вашему сиятельству примечания мои на распоряжения, касающияся до второй армии, будучи в ожидании получить высочайшее определение по соизволению ее императорского величества о новоприобретенных крепостях и землях, по пункту внутреннего их состояния, и в раcсуждении утверждения от вне всякой безопасности, да хотя и еще можно бы было отложить на время учинение сего, дабы в неизвестности теперь нашей о генеральных предположениях не сделать чего либо вопреки оным, и опять в надежде и той, что дела наши с Портою Отоманскою в лучшем положении быть кажутся, что может и самых татар Крымских при совершенном их о том удостоверении успокоить, но против сих последних не будет никогда военная осторожность излишня, а теперь она и много потребна. С другой же стороны, уважая особливо, что войска, принадлежавшия 2-й армии, как вы мне описывали, стали не по какому либо предположению, а единственно где кого указ застиг, и что следственно о пропитании по недостатку паче в том крае надобных запасов, не сделано потребных распоряжений, могущих предупредить всякую в том нужду, то потому я, чтобы на первый случай и для крайне надобных мер время не утратить, сообщаю сим вашему сиятельству мнение мое, сходственно [21] собственным вашим желаниям, которые вы изъясняете в своем рапорте, поданном мпе здесь в 15-й день февраля.

Сухопутная коммуникация с Кинбурном, чрез Новороссийскую губернию и чрез земли Запорожских казаков, есть наиудобнейшая. Я лредоставляю раcсмотрению вашему назначить места, где быть почтовым станам и дать предписания о том канцелярии Новороссийской губернии и чтоб от коша Запорожского в том ваши требования также исполнены были; я теперь пошлю ордер их атаману кошевому, а что до заплаты поверстных денег, то в нынешнее нужное время по той же цене платить прогоны, которая установлена от генерала графа Петра Ивановича Панина для прошедшого военного времени, доколе вообще для дорог в России иначе определено будет.

Заложение крепости в устье Буга зависит от соизволения двора, о котором, не будучи сведом, не вхожу я здесь ни в какое предпостановление, но на перевозе при Днепре и где вы полагаете сделать редуты, в утверждение на той стороне Днепра нашей коммуникации с Кинбурном, то тут я думаю лучше будет построить блокгаузы по сообщенному вам плану мазанками; сии укрепления и обиталищем служат и защиту подадут в случае потребном нашим коммуникационным постам и удержат при всякой надобности ход самых судов, да и собою, т. е. по конструкции своей импонировать могут татарам всю способность их обуздывать.

Я собою также не могу поступить и на распоряжение о строении судов на Хортицком острове. Обстоятельство сие не меньше, как и еще многие относятся к благопризнанию двора, а вам только рекомендую для перевоза чрез Днепр и ради всяких надобных транспортов обратить суда, которые в сей реке имеются запорожцев и других людей приватных, за которые лучше заплатить из казны, по цене чего стоют, деньги, и чтобы употреблять оные по надобности, а для них людей число надобное хотя из них же нанят с тем, чтоб они зависели от держащого там пост офицера. [22]

Стражу границы, от Гарда (?) по устье Буга и вверх по Днепру до Кизикермена, вы находите за вернейший способ, чтоб определить на оную Доиских казаков, нежели предоставить войску Запорожскому. Я согласую в том вашему мнению, но как Донския войска, из 2-й армии, отпущены в свои дома, то кои есть еще из них наличными, тех в сие употребить можете, помоществуясь, в случае недостатка, и от Запорожцев, объяснив кошевому атаману их, где ему и в коликом числе учредить для сего посты из своих людей.

Еще я не знаю, поелику то зависит от повелений двора, какия войска определены будут навсегда в гарнизон Кинбурнский; пред сим же был указ, чтоб туда отправить 24-ю и 25-ю полевые команды, но сии после того отошли в корпус Оренбургский, где им велено остаться до предбудущого приказания. Итак в ожидании тому точного определения и что в Кинбурне никакого пристанища для войск нет; вы можете в усилие гарнизона тамошнего обратить полк, стоящий в Алешках, когда только погода сноснее будет; регулярную же конницу, туда жь определяя, должны будете ваше сиятельство число оной размерить по тем выгодам, которые к продовольствию оной, та земля собою преподаст, а что вы для сего конного и сухопутного войска, в подкрепление гарнизона Кинбурнского определяемого, коего всего тамошний замок в себе вместить не может, полагаете сделать для них укрепление, то в настоящем худом состоянии Кинбурна и мне кажется сему быть нужно, на случай только, доколе состроится крепость.

Для строений упомянутых крепостных п сколько нужно покров иметь командам на всех тамошних постах, истребуйте ваше сиятельство от генерал-маиора Черткова, чтоб он велел лес отпускать из крепости Александровской и предложите ему, сколь в настоящем положении таковое снабдение есть нужно и необходимо, и должно чиниться яко того требует надобность и польза государственная. [23]

Ваше мнение о Керче и Ениколе основано на зрелом уважении, но пункт сей разрешен быть должен будущими мероположениями, которые двору принять угодно будет, но что до установления коммуникации с сими крепостями водою, то отписать имеете, ваше сиятельство, к вице-адмиралу Синявину, или кто флотилиею Азовскою командует, чтобы определили надобное число судов для произведения посредством оных всегдашнего сообщения, от постов наших Крымских к Таганрогу, и таковым судам по присылке остаться уже в ведомстве тамошнего коменданта.

На обезпечение границы нашей от Кубанской стороны я весьма опробую вашу осторожность, чтоб иметь в тамошней околичности часть войска, которая бы удержала татар во внимании, а в случае покушения их на отверстые наши границы и в самом деле оная на опровержение послужила, для сего и есть вам теперь удобно корпус г. бригадира Бринка вывесть в расположение, каково иметь к сему надобно, и недостаток в числе войск, если вы но настоящему его состоянию усмотрите, наградите прибавкою из других частей.

Я придаю вашему сиятельству в лучшее ваше предусмотрение, чтобы с первым усмотрением некоторой остуды от татар Крымских распложили вы часть войска по новой линии, что и будет держать в респекте крымцов, ибо с другой стороны войска 1-й армии возьмут позицию на сей стороне Буга.

Хочу еще вам приметить: когда будут от войск наших испражняться укрепления, которые уже остаются на землях татарских, чтобы приказали ваше сиятельство разрушить оные, и паче такия строения, которые бы могли быть удобно обращены на защищение вопреки нас, а к закрытию отдельных постов по косе Кинбурнской, надобные сделаны были землянками, или блокгаузами, как вы за полезнее признаете.

Конечно, одному нельзя начальствовать в Кинбурне и над крымскими нашими крепостями, а надобно в обоих местах [24] быть особливым командирам. Я, согласившись в том с мнением вашего сиятельства, препоручаю вам избрать и определить как в Ениколь и Керчь, так и в Кинбурн комендантов, из таких достойных офицеров, которые бы во всяких непредвидимых случаях собственным раcсудком и обретением в себе самых способностей могли руководствоваться, ибо без сих качеств, в толь дальном раcстоянии, пребывающий начальник к случаю худо управлять может на нем лежащия дела.

Вашему сиятельству весьма удобнее, будучи на месте, положить меры для перевозки провианта из Крымских и других магазинов, нежели я о том здесь судить могу; возьмите к тому способы, которые ближе, а меньше отяготительны народу; может быть, что и татары, взявши деньги за подряд, выполнят свое обязательство. Г. Щербинин писал о том к хану, но я еще не ведаю, что в ответ он на то получил.

Впрочем долговременная практика и известные таланты вашего сиятельства, отличающие вас в предводителях оружия, да будут лучшим вождем вам управлять дела на вас возложенные от ее императорского величества, и я в полном удостоверении об искусстве и ревности вашей пишу сие не яко правила вам непременные, но только даю мнение мое на те самые пункты, которые от раcсуждения вашего были мне предложены, и за сим предоставляю уведомлять ваше сиятельство о всем, что мне от двора повелено будет, или с других мест получу, касательно до дел вверенных вашему начальству, ожидая, что и вы с своей стороны к сему же относящияся уведомления, если что где произойдет, чинить мне будете.

Впрочем необходимо нужно иметь взаимное сообщение между собою комендантам Кинбурнскому и крепостей наших крымских; но на посредство в том татар положиться сомнительно. Ради чего употребите ваше сиятельство способы найти людей, которые бы в образе производства промыслов [25] купеческих, могли из внутрь Крыма подавать всякое нам надобное известие, как и туда взаимно относить, и ежели в том верность свою опытами докажут, то можно определить им и пенсию.

Лит. В. Копия с рапорта к его сиятельству графу Петру Александровичу Румянцову, от 18-го марта.

Отправив отсюда вчера курьера к генерал-маиору Кохиусу, с предписанием относительно до распоряжения на основании повеления, данного мне от вашего сиятельства, о присылке мне немедленно проекта о сопряжении на левой стороне Днепра нашей коммуникации с Кинбурном блокгаузами, осмеливаюсь вашему сиятельству по настоящим обстоятельствам представить, что если бы татары от стороны Крыма покусились иногда проезжать толпами между сих укреплений и постов, то хотя по всеобщему военному праву и должно их не впустить силою оружия, но, раcсуждая, что вопреки сему не почлось бы сие противным или вредным системе политической о сей Татарской области, да к тому же о сем пункте точного предписания и Еникольский пост не имеет, то и опасаюсь чрез оное решиться сам на таковый с ними поступок; не оставлю же я ваше сиятельство о сем списаться с генерал-поручиком Щербининым, но прежде потребно мне решение вашего сиятельства, о котором сим нижайше и испрашиваю.

Лит. С. Копия с ордера его сиятельства графа Петра Александровича, от 20-го марта.

Вопреки тех известий, что содержит в себе рапорт генерал-маиора Кохиуса о возведении быть имеющем нового хана в Крыму, я сейчас получил курьера из Царьграда от полковника Петерсона, от 3-го марта, и изражаю к сведению вашему его донесение. Он требовал именем моим изъяснения у Порты о делах татарских. Министр оной рейс-эфенди [26] уверил его под клятвою, что после размены ратификаций, послано повеление от Порты к Девлет-Гирею, дабы он неотменно выехал из Крыма да и от хана Сагиб-Гирея на него получила Порта чрез нарочного жалобу, и сам рейс-эфенди из речей сего посланного знает, что повстречал он уже в околичностях Очакова отправленного курьера от Порты к Девлет-Гирею, с повелением выехать из Крыма. Прибавил рейс-эфенди к сей дружеской откровенности еще и то, что сама Порта за нужное почитает удалить Девлет-Гирея, зная честолюбие его быть ханом в Крыму и сколь сей человек опасен, движим будучи там великим интересом; чтожь касается до депутатов татарских, то они уже из Константинополя высланы.

Сии известия должны иметь больше вероятности, однакожь неизлишния и те меры, кои принял г. Кохиус, чтоб лучше испытать положение, о коем разглашается.

Пребывание и проезд татарам вне Крыма на всех тех землях, которые им принадлежат, и мирным трактатом утверждены, не должны быть возбраняемы, равно как и свободное отправление торговли внутри наших земель, но по обстоятельству сей последней потребно учинить заставы для надлежащих осмотров и карантинных задержек, в которые въезжать сама благопристойность запрещает многолюдству вооруженному, к чему назначить места и нужные построения предаю вашему раcсмотрению, с тем, чтоб положение оных удаляло татар от прикосновения таковым нашим постам, на которых потребно нам хранить против того осторожность.

Лит. D. Копия с письма крымского хана, полученного полковником Ступишиным. Января 1775 года.

В Ениколе определенному командиром нашему любезному приятелю и полковнику.

Верный князь как из Перекопа отправился неизвестно было как нам, так и прочим крымским начальникам, что [27] за доставление из магазинов в Крыму провианта в Ениколь, заплатил 17,000 руб. российской монеты начальнику, Ак-мурзе, который дерзнул взять, не доложась нам и иным начальникам, за что и будет наказан, а провианта нетокмо всего, но и одной четверти, не имев повеления от турецкого султана, возить не будут; деньги жь у того начальника, без всякого присмотра, то прошу вас российской стороны командира за оными послать и взять к себе, а статься может, что они там если не возьмутся, то и пропадут, о чем должны вы стараться, а я чрез сие даю вам знать и по той причине сие письмо посылаю.

№ 6. Ордер графа П. А. Румянцова — генерал-поручику князю Прозоровскому.

З-го мая 1775 г. № 147.

На дороге, будучи в свои границы, получил я ваши рапорты от 25-го и 27-го апреля. Co стороны безпокойств, причиняемых своевольными запорожцами, я вам сообщаю копию моего ордера в Сечь теперь посланного (Печатается с чернового отпуска и потому копий при деле нет), по поводу от них мне принесенных жалоб и в тех самых случаях, которые содержат в себе приложения, обретаемые в ваших рапортах с тою только разностию, что там запорожцы считают себя утесняемыми, а тут говорится об обидах от них приключенных.

Я видя из одного рапорта, что запорожцы в объяснения входят своих прав больше, нежели прилично, как сами вы то найдете в копии, которая тут сообщается, сделал по сему представление ко двору. А доколе воспоследует резолюция на то вашему сиятельству рекомендую, если их, запорожцев, сумасбродство в присвоении земель, заселенных жителями Новороссийской губернии и по партикулярным с смежными владельцами распрям, вместо (того), чтобы ожидать высочайшого [28] решения от ее императорского величества на свои представления (на которые непрестанно они ссылаются) и не чиня искательств как должно в суде, коему подчинены те места и жители, произойдет до той крайности, что учнут они явно общую тишину нарушать и поступят на дела, доказывающия разврат и умысел в нарушении долга подданства — в таком случае, я уповаю, что не отныне по продолжающемуся часто на поселения Новороссийской губернии насилию преподаны от стороны тамошней команды меры; а инако по точности законов генерально от них отлучившихся поступить, употребя однако все меры убедительные к признанию не чувствуемых может быть ими нарушении, а чтоб и в сторону запорожцев никакого озлобления не чинено, подтвердите вы о том командам о непременном воздержании.

Хотя нельзя вовсе неверным почитать известие об избрании в ханы крымского Девлет-Гирея, однакожь еще надобно дожидаться пополнительных к тому уведомлений и в каком он себя расположении против нас окажет. Ежели он столько смыслен как славится, то он, конечно, удержит свою независимость, как и вы то думаете, a сие делая, должен он тогда ж больше преклонным быть нашей стороне, от коей сие благо для татар произошло, нежели Порте до самой крайности противившейся такому постановлению, которое натурально и теперь ее тяготит.

Впрочем ваше сиятельство имеете мои предписания на случай, нужный вложить татарам должное уважение к нашим близким воинским силам и от вашего благоусмотрения зависит расположение войск к тому, взирая на предбудущие случаи, если бы против пользы нашей последовали каковые действия нового хана ... (далее разобрать невозможно).

№ 7. Письмо графа П. А. Румянцова — Евдокиму Алексеевичу Щербинину.

4-го мая 1775 г. № 150.

Благодарю ваше превосходительство за письмо от 25-го апреля и сообщенные в оном уведомления, которое я получил на пути уже к своим границам.

Я сообщил вашему превосходительству мои мысли в письме моем к вам от 27-го апреля, в раcсуждении неспокойств, обдержащих Крым со стороны искания Девлет-Гирея быть ханом. Последния оттуда же известия конечно вы имеете прежде меня, и как я считаю по письму вашему, что вы отправились в Москву, то и не сомневаюсь, что по присутственным вашим объяснениям, от двора вы снабжены будете всеми потребными наставлениями о делах татарских, я же впрочем пребываю и проч.

№ 8. Ордер графа П. А. Румянцова-Задунайского — князю Прозоровскому.

13-го мая 1775 г. № 163.

В дополнение той резолюции, которую имеете уже ваше превосходительство в моем ордере от 3-го мая в раcсуждении татар, исходящих из Крыму на переселение на степь Очаковскую и в Бессарабию, изъясняю к сведению вашему следующее: в трактате, заключенном с татарами, постановлено в 9-м пункте, нагайским буджацким ордам, остаться навсегда обитать на Кубанской стороне под властию хана. A в мирном трактате с Портою, уступлена татарам вся земля до польской границы, лежащая между реками Бугом и Днестром, исключая крепости Очакова с ее старым уездом; но вся Бессарабия с городами и селениями сим же трактатом отдана турецкому владению и во всех договорах с татарами и турками не упоминается о свободном для татар проходе чрез вновь приобретенные нами земли и разрешить сей пункт пропускать ли татар или им в том отказать, зависит от высочайшей [30] резолюции ее императорского величества, к коей я вам писал сие относить. А до получения оной предложите ваше сиятельство командующему на тех постах, чтоб татар от проходу чрез наши земли благопристойно удерживать, как я уже вам и предлагал таковым отзывом, что должно на сие испрошено быть вышнее иовеление, яко в деле, не имеющем доселе никакого постановления, а с другой стороны, что и видимый есть убыток нам от прохода такова, как г. Кохиус пишет чрез истребление пастьбою водимого с собою скота на округе Кинбурнском нужных для нас кормов.

№ 9. Ордер графа П. А. Румянцова-Задунайского — полковнику Петерсону.

13-го мая 1775 г. № 160.

Последним от вас курьером приехал ко мне маиор Говен. Я получил чрез него ваш рапорт, провождающий два письма верховного визиря. По образу откровенности, которую изъявляет он сообщением мне известий крымских о возведении ханом Девлет-Гирея в той же точности, как к Порте оные дошли. Я счел за прилично отвечать ему в полной благосклонности, обращая отзыв в том его в довод искреннейшого расположения. Выражения мои во всей их подробности вы найдете к своему сведению в приложенной здесь копии такого моего письма.

Из описания ваших разговоров с рейс-ефендием по пункту захваченных земель австрийцами, я должен вам приметить, что произнесенные тут ваши речи: “что Россия сама не может конечно по дружбе скрыть от Порты, что в на стоящем положении Турецкая империя не в состоянии противостоять австрийцам, единое и лучшее средство есть негоциация” суть вовсе противны данным от меня вам предписаниям в ордерах прошедшого года октября 24-го под № 347 и настоящого февраля 12-го под № 50. Вспомните, что я там возлагал на ваше искусство внушить министерству Порты со [31] стороны сего дела? Вы же, вопреки тех мер, которые долженствовали скрыто напрягать к ободрению Порты не уступать сей земли австрийцам и сцепиться с ними, толкуете оной паче ее слабость и несостояние к сопротивлению и средством лучшим называете негоциацию. Изъяснения ваши в сем случае больше удивляют, нежели угодны могут быть; надеюсь я однакожь, что вы еще иметь можете время, чтобы успеть поправиться и поднять в министрах Порты дух уныния, которым объяты будучи не помышляют, что в таком разе неуступчивость полезна, как вредно снисхождение. Я вам подаю новый к тому способ, приобщая к сему верные известия о безпокойствах и междоусобии происходящих в Богемии. Постарайтесь вы наипоспешнее, но через третьи руки, внушить оные министерству Порты и представить, сколь случай таковой обратить они могут в свою пользу и взять меры, сему приличные к возвращению земель, у них отъемлемых австрийцами. Берегитесь однакожь вы, помня мои прежния наставления, десятерицею уже вам повторенные, представлять в сих делах каким нибудь образом явно свое лицо, а производите их скрытым образом и чрез надежнейших конфидентов, посредством коих вы можете до ушей министров в виде токмо собственных ваших мыслей препроводить раcсуждение, что венский двор, захватывая земли молдавския, если бы в том себе сопротивление нашел, не посмеет столько себя обнажить, Чтоб не уважить ему соседних держав, надзирающих его поступки, как равно и на то, что теперь сама Порта свободные руки ко всему имееть, что уступка и небрежение в сем случае беcславие принесет, и повод даст вдаль всяким прихотливым намерениям на ее владения, которые как и настоящее похищение отвращать честь и достоинство Отоманской империи нудит и сами обстоятельства внутренних волнений в Богемии делают случай помогающий.

Все сие я пишу на употребление, которое вы сами лучше определить можете на месте, руководствуясь в том [32] искусством и проницанием собственным дабы турки ободрились и постояли за свое против австрийцев. Еще раз я повторяю в осторожность вашу, чтобы инсинуация такова происходила не прямо от вас, но через лучшия посредства, отнюдь не выевляющия лица вашего.

Его сиятельство г. полномочный посол князь Н. В. Репнин по своим делам сам к вам пишет, а я не имею больше вам тут сказать, кроме что уже отправление турецких пленных началось. Их паши отправлены из Киева в свои границы к стороне Бендер. Тут престарелый Омер-паша натуральною смертью свою жизнь окончил, за 10 верст не доехав Дубосар. Списки ж всем отпущенным, которых несколько тысяч уже свезено в Киев, в свое время будут к вам присланы.

По отправлений сего я перееду чрез реку Днепр в свои границы. Курьерам, которые от вас будут отправлены, велите всегда ехать к его сиятельству полномочному послу и ему вручать письма, которые будут и на мое имя.

P. S. В рапорте вашем упоминаете, что Порта отправляет ко мне оригинальные представления татар; но визирь не оные, а письмо только приложил турецкого капиджи-баши, посыланного в Крым. В обвещении мне дел настоящих татарских визирь всю сохранил и благопристойность и осторожность, но может быть сие только составляет один наружный вид, ибо нельзя не подозревать, что Порта своими стараниями пособляла учиниться ханом Девлет-Гирею, хотя перемену сию взаимно мы относим к свободе в том дарованной татарам, но не меньше ожидать следует, что между их же произойдут распри и волномание. Старайтесь вы всемерно вникать в сии дела, как в оных располагать будет себя Порта и коими способами участвует тут она? Ибо из Крыму имеем известия, что новому хану Порта уже прислала в Крым подарки, превосходящия присланные от нее Сагиб-Гирею. Все, что вы откроете и разведаете со стороны дел татарских, нимало не медля поспешайте доносить ко двору. [33]

Вы можете в разговорах благопристойно дать знать визирю, что о помянутых подарках я имею известия, что оные доставлены Девлет-Гирею чрез депутатов татарских, возвратившихся в Крым, когда капиджи-баша с другими меньшей цены приехал к Каплан-Гирею; но я сему, как и другим уведомлениям, из Крыму сообщаемым, не даю веры, надежен будучи, что верховный визирь все происходящее вернее мне сообщает и не престанет и впредь тоже чинить с полною во всем откровенностию.

№ 10. Ордер графа П. А. Румянцова-Задунайского — г. генерал-поручику и кавалеру князю Прозоровскому.

17-го июня 1775 г. № 180.

Я нимало сомневаться не могу, чтобы ваше сиятельство, получа всевысочайшее ее императорского величества повеление, в сообразности настоящих намерений двора о делах до татар относящихся, не приняли к тому надежных мер к точному выполнению монаршей воли. Чтоб послать нарочного в ту сторону с письмом, каково при оном вы получили, требуется не одного наставления, но и совершенного знания в делах, искусства и расторопности. Тут нужно примечать все их поступки и все движения; словом, чтоб ничто скрыться от глаз его не могло. Делать им пристойные запросы, познавать их прямое расположение и привести как хана, так и правительство в необходимость к точному объявлению настоящого образа их мыслей. Я рекомендую вашему сиятельству поступить в том по лучшему вашему благораcсмотрению. А в раcсуждение переписки вашей с ханом и правительством крымским удаляйте себя сколь можно, чтоб нигде не явить ни малейшого знака прикосновения со стороны нашей к делам татарским в еходственности мирного трактата ими производимым; а напротив старайтесь держать во всем их внимании к данным от них обязательствам и уважении к всевысочайшим коль миролюбивым, толь и непременимым расположением ее [34] императорского величества в раcсуждении своих договоров. Если бы в течение времени открылись новые какие либо аспекты сверх тех, на коих ее императорское величество соизволит ныне основывать положения свои, не медлите нимало в доставлении мне всех обстоятельств оных.

№ 11. Ордер графа П. А. Румянцова-Задунайского — полковнику Петерсону.

17-го июня 1775 г. № 181.

Из рескрипта в копии тут приложенного, данного г. генерал-поручику Щербинину в 6-й день настоящого течения, по случаю низложения хана Сагиб-Гирея, и возведения на его место пзвестного Девлет-Гирея, вы увидите прямое расположение нашего двора о делах татарских.

Ее императорское величество всемилостивейшим своим от того же 6-го числа, касательно сих дел и мне всевыеочайше указать соизволила: “что она не престанет никогда полагать неподвижным началом собственный свой с ними безпосредственный договор”.

В пункте весьма деликатном, каков есть сей, чтоб исполнить волю и соизволение монаршее, вам надобно не дреманно, но и рачительнейше наблюдать за всеми поступками, движениями и происками министерства турецкого и посланных депутатов и эмисаров татарских, дабы с здешней стороны размерять по оным наши вопреки меры и супротивления, ежели б паче чаяния покушения Порты стали уже выходить за пределы мирного трактата, или же но крайней мере до пункта сущей опасности, новому татарскому политическому бытию, отнюдь не являя нигде ни малейшого знака прикосновения со стороны нашей к делам татарским в сходственности мирного трактата ими производимым. Но напротив всегда и везде стараться всеми силами держать турецкое министерство во всем внимании к данным от них обязательствам и на случай отзывов Порты, о неспокойствиях, происходящих между татар, [35] располагайте ваши ответы, всегда по следующему: что двор наш не мешается в их дела сходственно мирных договоров ведомые, соблюдая свято кондиции оных, в уповании, что взаимно и Порта со своей стороны не примет никогда в том участия, чтобы предосуждало добрую веру и торжественный договор между обеих империи, заключенный о татарской независимости. Уверяя турецкое министерство о сем моим именем, утвердите их в том, что ее императорское величество всемилостивейшая наша государыня, по миролюбивым ее расположениям все старание свое вращает везде доказывать блистательной Порте свое доброжелательство и прямую дружбу, но что никогда и ни за что не переменит она ни одного слова в сделанных с оною и особливо с областию татарскою договорах. Считая невозможным подавать вам мои наставления на новейшие происшествия к сей материи дел относящиеся, отсылаю вас г. послу. Его сиятельство я просил, чтобы он по сближении с вами преподавал вам по сим обстоятельствам сходствующие наставления.

Впрочем благонадежен я на благоразумие ваше, которое в измерении того подаст вам наилучшие способы на месте, а рвение ваше к службе и усердие к высочайшим интересам покажут вам прямую дорогу для пользы дел наших.

№ 12. Письмо графа П. А. Румянцова-Задунайского — князю Прозоровскому.

26-го июня 1775 г. № 182.

Милостивый государь мой, князь Александр Александрович! На вопрос ваш в письме от 23-го сообщаю мою мысль. Письмо ваше к Хану по концепту присланному к вам от двора, вы должны подписать только на русском языке, а турецкий оного перевод приложите тут же списанным на особливом листу без собственноручного вашего подписания, но тем же почерком, кто перевод турецкий напишет, пусть на оном изобразит ваше имя. Я таким образом всегда веду мою [36] корреспонденцию с турками; и ваше сиятельство подписавши текст русской не можете быть обязаны отвечать за перевод турецкий, еслиб в чем нашлось несходство в оном против оригинала. В том же не будет никакой разности, если ваше сиятельство отправите инструменты (?) от двора вам присланные или вновь переписавши их у себя слово до слова.

Ответное мое к г. Якобию прошу доставить, а о переводе его в Украинскую дивизию я постараюсь как о собственном моем удольствии, и имею честь пребывать с непременным почтением.

№ 13. Ордер графа П. А. Румянцова-Задунайского — князю Прозоровскому.

26-го июня 1775 г. № 183.

Переписка между г. бригадиром Борзовым и пребывающим в Царьграде полковником Петерсоном хотя происходит, чрез взаимно посылаемых их людей, следственно и мало подвержена быть может опасности, но ежелиб нужным они сочли, в раcсуждении подаваемых друг другу известий, иметь для письма шифры, то оные ими жь собственно могут быть сочинены, то есть хотя г. Борзов сделавши доставит оные в Царьград Петерсону, или от сего может потребовать, чтоб сочинил и прислал вам оные. Ваше сиятельство на таком основании дайте знать о сем пункте г. Борзову.

Если татары орд Белогородских, как ваше сиятельство в рапорте от 23-го изображаете, по непропуске их в Бессарабию возжелают чрез новую линию и чрез Дон переправиться на Кубань, я мню что им сей дороги воспрещать ненадобно, когда они не похотят возвратиться в Крым. Карантин же им на все положенное время и учреждать неудобно и довольно мне кажется, чтоб взять должные осторожности, чтобы они на проходе своем не касались и не сообщались с жителями и нашими селениями. Впрочем высочайшую волю ее императорского величества о сих татарах ваше сиятельство [37] видели в рескрипте к г. Щербинину в копии вам сообщенном, соображаясь которому и вы свои меры в сем пункте определяйте.

№ 14. Ордер графа П. А. Румянцова-Задунайского — г. бригадиру и кавалеру Бринку.

12-го августа 1775 г. № 186.

Вы уже конечно по сие время извещены от г. генерал-поручика, сенатора и кавалера Щербинина, что по настоящему моему месту благоугодно было ее императорскому величеству препоручить мне в управление как Слободскую-украинскую губернию, так и дела татарские. Из последних донесений ваших к нему, г. Щербинину, кои он мне сообщил, видел я, что вы исполнили в точности его предписания, основанные на всевысочайше данном от двора наставлении и что вследствие оных переводчик Константинов предуспел уже одержать желаемые от орды отзывы, которых присылки вторительно с приложением к ним точных копий на том же языке я в самой скорости ожидаю, а между тем по материям о тех и от упомянутого переводчика предлагаемым спешу дать следующую резолюцию: 1) Обещанный переводчиком Константиновым подарок Джан-Мамбет-бею сделать до тысячи рублей с тем однакожь, чтобы он ему вручен был не прежде как когда оригинальный ответ от нагайцов ко двору ее императорского величества пошлется. 2) Дьяум-Гаджи можно подарить также до трехсот рублей, но не инако если он даст присягу или обязательство поступать во всем по нашему совету. 3) Чрез посредство переводчика Константинова посоветовать Калге султану подарить от себя на первый случай на раздел тысячу рублей всем мурзам Едисанским и Джанбуйлукским, кои печати к отзывам приложили, дабы тем приохотить их более впредь к исполнению всего в его пользу. 4) Карасозу, яко весьма нужному для наших дел человеку, дабы и более привязать его к стороне нашей, прибавить к [38] получаемому им жалованью еще по сту рублей на год и объявить данной ему чин обер-офицерский, т. е. прапорщичий с одним участком земли к поселению в Елисаветградской провинции. 5) Едичкульского Джан-Мамбет-мурзу, который и в прошедшем году доказывал отлично свою к нам верность и о котором теперь Джан-Мамбет-бей пишет к Калге султану, склонять сего последнего принять и с народом его в особенную милость, да и подарить ему хоть сто рублей, внушая ему, Калге, что кто нам верен, тот и для него таков же будет. 6) По желанию Джан-Мамбет-бея велел бы Калга султан народу едиссанскому кочевать у Еи и тем успокоил бы нужного для себя человека. 7) Отзыв к Порте надлежит послать с почетным мурзою и с ним одного или двух огов, дабы он вручен был верно визирю, наставя их наперед словесно как им настоять твердо о сохранении их вольности. На проезд их снабдите достаточным числом денег и обещать им по возвращении их вящшее награждение; а когда будут вручены визирю те бумаги, то посланные возвратились бы скорее во свояси, хотя бы то было и без письменного от визиря ответа. 8) Равным образом такие же ответы к Крымскому правительству и хану послать с нарочными мурзами, дабы они верно до них дошли. 9) На все подобные расходы но сей экспедиции доставляются при сем к вам Селенгинского пехотного полку с капитаном Буксгевденом золотою и серебряиою монетою 15,000 руб., которые вы с ним же препроводите к Калге султану; при нем все средства к безопасности. 10) Чрез часто поминаемого переводчика Константинова подать совет Калге султану, чтобы по случаю уже преданности всех ногайцев под его начальство, яко сохранитель важности трактата, писал формальным образом к нашему двору от своего лица и всего ногайского общества, чтобы мы приняли поиечение о выводе войск турецких из Крыма, ибо их там пребывание противу трактата между обеих Империй утесняет их вольность и независимость, и чтоб равным образом от него и [39] от общества ногайского к Порте было писано и для того как и впредь случиться могущих дел. Если бы переводчик Константинов оттуда мог отправиться, то вы не оставьте и паки его к нему препроводите с тем, что он и в раcсуждении выполнения прочих от меня вышевыраженных предписаний употреблен быть может. 11) Что до эскадрона препровождающого Калгу султана, то уверен я, что вы, получа о командировании оного повеление, снабдили достаточным наставлением штаб-офицера оным начальствующого. Но как по желанию Калги султана уже он сколь далеко, столько надобно было на подкрепление его в предустояние в намерении и когда уже достиг он, что все орды вышеупомянутые оказали ему прямую и полную свою преклонность, если не сокрыты тут какия-либо ухищрения и на вред его замыслы, то следование того эскадрона дальнейшее не нужно быть кажется и тем более, что меньше оное пользы обещать может, чем — со стороны самой Порты в раcсуждении введения войск в границы татарские и посему вы оный взять имеете. А дабы отдалить всякие от Калги султана подозрения, напишите к нему от себя, что вы имеете точное приказание об отправлений сего эскадрона к полку его, который по росписанию совсем выходит из вашей команды и получает квартиры в местах отдаленных. На случай же крайнего его настояния иметь при себе подобное препровождение, вы можете обещать ему представить о том к вышнему начальству, и если при нем был прежде кто-либо от стороны нашей, то и ныне оставить надежного человека в образе поверенного в делах, а хотя бы и не было, но вы за полезное признаете, то и можете однакожь определить его с довольным наставлением, касательно ведения дел тамошних, примечания и уведомления по ним и кто определен будет мне дать знать.

№ 15. Письмо графа П. А. Румянцова-Задунайского — князю Н. В. Репнину.

13-го сентября 1775 г. № 187.

Милостивый государь мой, князь Николай Васильевич. По поводу неисходного пребывания войск турецких в Крыму и на Кубанской стороне в городах и крепостях татарам по последнему трактату принадлежащих, ваше сиятельство получили уже по сие время всевысочайшее ее императорского величества повеление о употреблепии всевозможных настояний к выводу оных основанному на прямом разуме трактата. Ваше сиятельство известны также и о всех тех уверениях, кои со стороны министерства Порты Оттоманской толь часто сделаны пребывающему при оной в качестве поверенного в делах г. действительному статскому советнику и кавалеру Петерсону, что Порта всемерные прилагает старания о соблюдении торжественных постановлений мирных до самой малейшей черты и что все войска свои оная оттуда отозвать повелела. Противно всем сим уверениям уведомляюсь я из рапортов начальствующих в околичных местах того края, что один турецкий начальник или по их названию Орду-агаси, с некоторым числом войска пребывая в области татарской, переселяется из одного места в другое, как то недавно выступив из Кафы переехал в Тамань и оставшпсь там вступает во внутренние их дела, о чем ваше сиятельство пространнее усмотрите из отзывов его к г. генерал-маиору Борзову и к Калге султану Шагин-Гирею при сем вложенных в копиях с взаимными таковыми же от их стороны; из коих во-первых сей начальник говоря о Тамане и других местах в том острове и на Кубане лежащих, именует оные крепостями султану турецкому принадлежащими, возбраняя проход чрез оные упомянутому Калге султану с татарами и указывая ему путь в земле их собственной и в политическом состоянии ничего общого с турками неимеющей, прямо в противность мирного договора артикула III, где точно [41] сказано: “Порта взаимно обязывается равномерно отрещися от всякого права какое бы оное быть ни могло, на крепости, города жилища и на все прочее в Крыму, на Кубане и на острове Тамане лежащие; в них гарнизонов и военных людей своих никаких не иметь, уступя оные области, таким образом, как российский двор уступает татарам в полное, самодержавное и независимое их владение и правление. Такожь наиторжественнейшим образом блистательная Порта обязывается и обещает и впредь в помянутые города, крепости, земли и жилища гарнизонов своих и всяких какого бы звания ни были военных людей своих в оные не вводить и там не содержат, ниже во внутри области сей семейнов или других военных людей какого-бы звания ни были иметь, а оставить всех татар в той же полной вольности и независимости в каковых российская Империя их оставляет”. И как ее императорскому величеству благоугодно было препоручить мне беспосредственно ведение всех дел с татарами, то при таковом оказательстве со стороны турецкой, несходном прямой силе трактата и вышеобъявленным министерства их уверениям, я имею честь сообщить о том вашему сиятельству с тем, чтоб вы благоволили учинить у Порты ваши наисильнейшие настояния о выполнении точности мирного договора самоскорейшим выводом из Тамани, Кубани и словом из всех самодержавной, вольной и независимой Крымской области принадлежащих городов, селений и всякого звания мест военных людей турецких; о не вводе оных и впредь ни под какими видами, и о запрещении пограничным и прикосновенным той области начальникам вмешиваться каким бы то образом ни было в дела той вольной области. Ваше сиятельство известны будучи без сомнения о системе нашей в раcсуждении дел татарских, находитесь, конечно, в состоянии по превосходному искусству вашему на случай каких либо от стороны турецкой запросов относительно поведения нашего с тем народом, дать сходствующие интересам нашим ответы и [42] объяснения к изъятию у них всяких сомнений и подозрительств к стороне нашей. С истинным высокопочитанием навсегда пребуду и проч.

№ 16. Ордер графа П. А. Румянцова-Задунайского — князю Прозоровскому.

2-го октября 1775 г. № 189.

О непроиуске татар, выходящих из Крыма чрез границы наши для следования к Акерману ваше сиятельство видели уже решительное двора нашего определение в всевысочайшем именном рескрипте от 6-го июля сего года г. генерал-поручику сенатору и кавалеру Щербинину данном; вследствие чего и по содержанию сделанного вам г. полковником Репнинским уведомления о таковых выходцах, не остается мне как только сослаться на упомянутый всевысочайший рескрипт, в котором ваше сиятельство найдете и причины, выраженные непропуска их на случай могущих быть вопросов, о чем ваше сиятельство и подтвердите г. Репнинскому и другим, до кого сие касаться должно; а впрочем уверен я, что вы всякую возможную предосторожность противу каковых либо покушений на усилия их пройти восприять не оставили.

№ 17. Письмо графа П. А. Румянцова-Задунайского — Абдул Керим-паше.

6-го октября 1775 г. Москва.

Превосходительнейший господин беглербей румелийский, чрезвычайный и полномочный посол Блистательной Порты Оттоманской, Абдул-Керим наша мой почтеннейший приятель!

Возвещение о благополучном сближении вашем к столице ее императорского величества моей августейшей и всемилостивейшей самодержицы, сделанное мне в почтеннейшем писании вашем, через квартирмейстера вашего полученном, приносит мне тем чувствительнейшее удовольствие, что я ласкаю себя вскоре, при самоличном, приятнейшем свидании преподать вашему превосходительству мои искреннейшие [43] удостоверения, в том отличном почтении, которое возъимел я к особе вашей с самого первого нашего знакомства но делам высочайших дворов наших, по слуху и свидетельству общему о преизящных ваших свойствах и которое во мне пребудет навсегда непоколебимо.

Ваше превосходительство можете быть впрочем уверены, что прием вам сделан будет сходственно изъясненному положению и достоинству высокой Империи, которой тесную дружбу торжественно утвердить вы удостоены, и что все почести и выгоды доставлены будут прпличные знаменитому сану, коим вы облечены и вашим персональным качествам, которые и здесь известны.

Есмь с искренностию вашего превосходительства доброжелательный, ее императорского величества всемилостивейшей и всеавгустейшей самодержицы моей, генерал-фельдмаршал и всех российских орденов кавалер

Граф Румянцов-Задунайский.

№ 18. Письмо графа П. А. Румянцова-Задунайского — Шагин-Гирею.

8-го октября 1775 г. Москва.

Сиятельнейший Калга султан Шагин-Гирей, мой почтеннейший приятель!

Я имел сугубое удовольствие получить два всеприятнейшие ваши (письма), которыми вы меня почтить восхотели и в оных найти выражение сантиментов вашего сиятельства, согласное тем уведомлениям, которыми предварен я уже был в раcсуждении особы вашей от всех, кои имели честь трактовать о делах с вами. Ваше сиятельство, учреждая все поступки и деяния ваши к достижению прямого благоденствия народов татарских, без сомнения тем удовлетворяете обязательствам двух Империй по последнему мирному между ними договору, толикое участие принявших в основании добро отчизны вашей, следственно сие в существе своем и не может быть инако, как только угодным и приятным обоим оным [44] державам, как то я могу и ныне новое и искреннее подать вашему сиятельству удостоверение, что ее императорскому величеству, моей всемилостивейшей государыни, всегда благоугодно есть всевысочайшим своим благоволением и уважением воздать достоинством вашим полную справедливость.

Отлучка моя, равно как я его сиятельства графа Никиты Ивановича Панина случившаяся, и хозяйственные разные распоряжения лишили меня удовольствия ответствовать тогда же вашему сиятельству; но теперь имею честь сообщить вашему сиятельству, что прошения и желания последующих вам в благонамерении единородных удостоены всемилостивейшого снисхождения, и вследствие того возложено на г. чрезвычайного и полномочного посла к Порте Оттоманской отправленного, старание и настояние дабы со стороны той Порты все предпостановления относительно вольности и независимости татарской нации в самой точности выполнены были, о чем и его сиятельство граф Никита Иванович не преминет вас дружественно известить.

Я впрочем радуюсь, что высочайшее препоручение мне дел сих, доставляет мне приятный случай к приобретению дрогоценного вашего дружества, которое для себя всеприлежно испрашивая, есмь с искренним почтением вашего сиятельства доброжелательный и ко услугам готовый, ее императорского величества всемилостивейшей и всеавгустейшей самодержицы моей, генерал-фельдмаршал и всех российских орденов кавалер

Граф Румянцов-Задунайский.

№ 19. Письмо графа П. А. Румянцова-Задунайского — едичкульцам.

8-го октября 1775 г.

Почтенные Измаил-бей, Шабас-бей (?) и прочие почтенные чины общества едичкульского, мои искренние приятели.

Я получил ваше приятное письмо вместе с отзывом вашим к высочайшему двору ее императорского величества, моей всемилостивейшей государыни. [45]

Отсутствие мое, тем паче и его сиятельства графа Никиты Ивановича Панина по домашним нашим надобностям, воспричинствовало умедление с ответным письмом к вам по сие время. А ныне сообщаю вам, искренним моим приятелям, что желание и прошения ваши удостоились всевысочайшого и всемилостивейшого снисхождения ее императорского величества о совершении благоденствия вашего последним мирным договорам основанного чистосердечно пекущейся, и дабы Порта Оттоманская артикул о вольности и независимости нации татарской во всей его силе и точности выполнила непременно, препоручено послу, ныне к Порте отправленному, настоять всемерно.

Впрочем, образ деяний ваших поколику имеет себе основание прямое разумение трактата между двумя империями заключенного и клонится к добру отчизны взаимных обоих оных государств предпостановленному, то и не должно сомневаться, чтобы оный был не угоден тем державам. Всегда я с искренностию пребуду вашим доброжелателем.

№ 20. Ордер графа П. А. Румянцова-Задунайского — бригадиру и кавалеру Бринку.

10-го октября 1775 г. № 192.

На сделанные мне от Калги султана Шагин-Гирея и от едичкульского общества отзывы, ответы мои при сем к вам посылаю для надлежащого в скорости им доставления; причем вы не оставьте внушить им, что замедление сими ответами воспоследовало по причине случившихся отлучек моей и его сиятельства графа Никиты Ивановича Панина на некоторое время, хозяйственных ради наших упражнений, а ныне все возможное им удовлетворение учинено возложением на г. посла нашего настояния у Порты, чтоб она артикул постановленный с Империею Всероссийскою о совершенной вольности и независимости татарских народов, исполнила неотменно во всей его точности. [46]

Доселе я дознал из течения дел оных, что вы искусством своим достигали всегда исполнения всевысочайших двора нашего предположений в наставлениях вам подаваемых выраженных, равно и по случившимся происшествиям и оказательствам брали свои собственные меры на споспешествование оным, заслуживая тем всемилостивейшую благоугодность. Я уверен, что вы по усердию своему к службе и впредь ничего не упустите, что только может послужить к лучшему для нас успеху, удерживая преклонившихся уже и приобретая средствами вам известными; одним словом, умножайте доброхотство и доверенность в тамошних народах к стороне нашей, употребляя на то деньги и подарки по своему раcсмотрению и не всегда первым в стененях, породе и управлению, но больше в делах силу имеющим. В доказательство же нашего о них благонамерении внушайте, что все попечение наше обращено единственно к добру их, воcстановленному трактатом мирным между двумя Империями заключенным, в котором, дабы все их сомнение могло быть изъято, для лучшого объяснения сообщаю вам артикул о вольности и независимости их, и что они сохранением и защищением той свободы и самовластия своего удовлетворяют взаимным двух держав постановлениям; почему и нет сомнения, чтобы то не было в самом существе угодно обоим оным дворам. Но при подобных объяснениях надлежит весьма остерегаться, чтобы не употребить, а особливо в переписке с ними чего либо надположение мирных договоров и которое могло бы стороне турецкой дать повод к каким либо явным на их нареканиям в неточном наблюдении сделанных обязательств, в сем артикуле выраженных.

Переводчика Константинова уверьте, что он но окончании с успехом вверенных ему дел может не только свободою на домашние свои распоряжения, но и по мере трудов его воздаянием и выгодами пользоваться.

№ 21. Ордер графа П. А. Румянцова Задунайсного — г. бригадиру и кавалеру Бринку.

17-го ноября 1775 г. № 196.

Из последних рапортов ваших с капитаном Павловым мною полученных, уведомился о странном происшествии в том крае случившемся. Сожалеть надобно, что наши при Калге еултане бывшие, ежели при подобном случае предполагали для себя ретирад, к обнадежению оной не предвзяли завременно мер удобных, или же при наглости не оказали больше твердости своей, которую могли бы отвратить всякое дерзкое покушение, а по настоянии противных с какою они робостию и опасностию поступали, судить по самой переписке и пересылке легко было можно умеющим соображать обстоятельства и время. При всем том однакожь уверен я, что вы со стороны своей не оставите настоять в достижении тех предположений, которые по точной высочайшей воли ее императорского величества преподал я вам в моих предыдущих, но паче ободряя и укрепляя в приверженности к нам и доброй надежде тех, коих мы считаем сохранившими благонамерения и приобретая новых доброхотство, средствами и способами начертанными в ордере моем от 2-го октября вам данном, по поводу оказавшогося тут явно со стороны крымского правительства злоумышления и трактатам противных поступков, в надлежащей силе, отзыв к Девлет-Гирею учинить предписано от меня г. генералу-поручику и кавалеру князю Прозоровскому; а от вас ожидаю я уведомления о последованиях вышеупомянутого замешательства, какие действия произвело оно в тамошних народах и какие распоряжения относительно дел того края, вы за благо предприемлете.

К Калге султану письма, мое и его сиятельства графа Никиты Ивановича Панина, так как и особливо от меня к Джан-Мамбет-бею при сем посылаю к вам с тем, чтоб вы оные, приказав переводчику Константинову перевести [48] верно, доставить не медлила, а всего полезнее с самим же им Константиновым, снабдив его потребным числом денег на дорогу и пребывание там, если к проезду никакой опасности и крайних затруднений не предвидится, которого там и оставить тем нужнее, дабы при нынешнем замешательстве сторона противная ухищрениями, страхом и другими способами не предуспела развратить благонамеренных к стороне нашей и выманить или вынудить из них какие либо письма или отзывы, положению дел наших противные. Для прикрытия ж пристойным видом посылки его, вы можете употребить его под видом поручения коммиссии какой либо по соседству в ордах тамошнему.

№ 22. Ордер графа П. А. Румянцова-Задунайского — князю Прозоровскому.

17-го ноября 1775 г. № 197.

По обстоятельствам недавно происшедшого в Кубанской стороне замешательства, о котором ваше сиятельство без сомнения извещены от командующого тамошним деташаментом г. бригадира и кавалера Бринка, сочиненное министерством письмо от имени вашего к Девлет-Гирей-хану при сем к вам посылаю с тем, чтоб ваше сиятельство отправили оное с исправным и надежным человеком, который бы, вруча оное Девлет-Гирею при случае вопросов, сказал о себе, что он с тем послан из Кинбурна или Ениколя, то есть из одного из тех мест, чрез которые вы ему путь взять назначите. Надобно ему быть и знающему язык, дабы он как в путешествии, так и по прибытии на место, мог делать нужные примечания о расположениях тамошних людей и о действиях, каковы производит в них междоусобие на Кубани, но образом скрытным и не подавая на себя подозрения в знании языка.

К споспешеству дел наших в том крае подтвердите ваше сиятельство г. генералу-маиору Борзову, чтобы он, по [49] настоящему своему месту, приложил всемерное старание к приобретению между тамошними народами к стороне нашей доброхотства и приверженности, для чего может он, по усмотрению своему, употреблять подарки не столько смотря на миимую знатность пород и степеней их, сколько на доверенность и силу в народе и прямую из того для нас пользу; в чем я на его искусство и усердие полагаюсь, а для сего и доставите ему ваше сиятельство до 5,000 руб. Объясните ему при том, ваше сиятельство, что главнейшие наши интересы состоят в подкреплении и в той части благонамеренной стороны Калги султана Шагин-Гирея и чтоб от сей последней сколь возможно тамошние люди отвращаемы и к первой привлекаемы были.

№ 23. Указ императрицы Екатерины II — новороссийскому и азовскому генерал-губернатору, графу Потемкину.

11-го января 1776 г.

Препоруча хозяйственному попечению вашему новороссийскую и азовскую губернии, вверяем в то же время и укрепления апробованной нами днепровской линии, со всем принадлежащим к оной в полное ведение и команду вашу. Утверждаяся на испытанном усердии и ревности вашей к нам и отечеству, остаемся мы в полной надежде, что высочайшее наше намерение, с которым устраиваем мы сию линию к совершенному обезпечению той части пределов от набегов татарских, с желаемою точностью исполнено будет.

№ 24. Письмо графа Н. И. Панина — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

26-го февраля 1776 г. С.-Петербург.

Милостивый государь мой, граф Петр Александрович! Приобыкнув с сердечным удовольствием беседовать с вашим сиятельством при всяком додающемся мне к тому случае, не мог я никак пропустить и отправления отсюда в Яссы известного вам поверенного нашего, чтоб не [50] засвидетельствовать вам чрез сие, милостивому моему другу, наичувствительнейшей моей благодарность за письмо ваше из Черешни. Признаюсь вашему сиятельству, что я с немалым сожалением спознал из оного о смерти достойного старика Джан-Мамбет-бея, стремившогося всегда с особенным жаром споспешествовать в той стороне нашим видам и намерениям, не смотря на коловратность своих единоплеменцов. Я опасаюсь, чтоб новоизбранный на место покойника начальник не был из креатур Порты, и не завел бы своим поведением в пущие нас с нею хлопоты: однакожь извещение ваше, что вы, милостивый мой друг, не оставили сделать по сему случаю благоразумных ваших подвигов к поощрению испытанного патриота Калги султана, чтоб он старался как можно отвращать грозящую ему тучу, успокоивает меня совершенно, и я мыслю, что рана еще не так велика, чтоб не можно было ее вскоре залечить. В прочем предоставляя себе дальнейшую мою беседу по татарским делам до получения посуленных вашим сиятельством бумаг, коих вы не успели ко двору отправить с тем курьером, которой мне отдал ваше письмо, повторяю вам мои многократные уверения, что я сочту всегда за непременный мой долг пребыть к вам с совершеннейшим почитанием и таковою же преданностию вашего сиятельства и проч.

№ 25. Рапорт еникольского коменданта генерал-маиора Борзова — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

23-го марта 1776 г. № 12.

По содержанию ордера вашего сиятельства от 28-го прошедшого февраля, касательно о движениях турецких войск к здешнему краю и на остров Таман, честь имею донести, что в Крымском полуострове после войны, в том звании, без приумножения не менее десяти тысяч, а в крепости Тамане двести человек, под видом торгового промысла, действительно находятся, о чем к разведыванию в [51] принадлежащие места вернонадежные люди, из торгующих, от меня безпрестанно употребляются. Способом того о происходящих здесь обстоятельствах я могу в свое время быть извещен, как и о последовавшем на сих днях вашему сиятельству представить имею.

В недавне Порта Оттоманская, сделав хану Девлет-Гирею верное обнадеживание о извлечении всей татарской области из вольного состояния, тожь и о возвращении крепостей Еникале, Керчи и Кинбурна к прежнему владению, почему здешнее общество, находя себя довольным, действительного в том исполнения ожидает будущого месяца 23-го числа. А между тем, с другой стороны, по открывающемуся ныне поступку, снаряжением себя крымцы возможным оружием, так и закупкою надежных лошадей, слух распущен, что сие обращение, токмо к недопущению в здешний край Шагин-Гирея, Калги султана принужденно сделать. О чем по оказанному от хана при всех случаях противу моего поста в обхождении недоброжелательству, я не иначе судить могу, что такое приуготовление в сборе татар, единственно к нападению на вверенные мне крепости.

№ 26. Рапорт еникольского коменданта генерал-маиора Борзова — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

11-го апреля 1776 г. № 16.

В продолжение происходящих в здешнем краю обстоятельств, вашему сиятельству честь имею донести, что между обитающими в Крыму ордами из знатнейших одна мангутская, коей начальствующий бей, посредством посылаемых от меня к нему конфидентов, действительно ныне к стороне Шагин-Гирея Калги султана обращен, о чем я от него для пересылки и письмо получил. В раcсуждении сего, по определению от здешнего правительства, о снаряжении той орды себя оружием и лошадьми приступать никак не хочет. Почему, как Девлет-Гирей на сих днях под видом гуляния к [52] возбуждению в том крае хотя ездил, но безо всякого успеха возвратился, а потому от него в разные места сего полуострова двенадцать белюк-башей разосланы с тем, чтоб оные в снаряде татар конечно понуждали. О чем по известиям ко мне, исключая мангутской орды, прочие готовыми состоят.

№ 27. Рапорт капитана Уварова — генерал-маиору Борзову.

От 17-го апреля 1776 г.

После отправленного к вашему превосходительству сего месяца 15-го числа моего рапорта, на другой день при отъезде моем от Ширин-бея, призван был к нему находящийся при мне компанейского полка из армян сотник Маргоз, коему помянутый бей объявил, что сбор мурзов в Бакчисарай затем, что прислан от турецкого султана к хану и ко всему крымскому правительству, чрез находящегося в Царе-Граде при ханских братьях Калге и Нурадин султанах ханского сарач-баши фирман в той силе, что он султан Крым принял по прежнему в свою протекцию и заключенный трактат его визирем уничтожен, и о возврате Керчи, Ениколя и Кинбурна по прежнему послал к российскому двору с требованием пашу. В противном же случае, если к отдаче оных, добровольного согласия не будет, то турецкий султан сам России войну объявит, мня, что Россия войском весьма бессильна и будто есть в России внутренния возмущения; о чем, уверя крымцов, приказал состоят к войне в готовности, а к начинанию того дела и ожидают оттуда в присылку саблей и панцырей. При том случае и означенные ханские братья из Царьграда в Крым прибудут, а потому должны немедленно учинить на Керчь и Ениколь нападение, чего они в самой скорости и ожидают. А вчерашняга числа по прибытии моем в Карасубазар по разведывании сотником Маргосом об оном татары и публично говорят и спрашивают скоро ли из Керчи и Ениколе российское войско выступит, а другие [53] отзываются, что мы и сами те места опорожним в подтверждение чего жительствующий в том городе армянин, приятель посланному сотнику, объявил, что во все крымские селения разосланы от хана с повелением, чтобы во-первых молили Бога о вспомоществовании, а потом приуготовляли бы все принадлежащие к войне оружия и кормили бы лошадей, что и действительно в Карасубазаре мною примечено: в каждом дворе лошади по 3 и по 4 стоят раскормленных, то для лучшего об оном сведения, спрашивал я для продажи-ли лошади, на что татары отвечали, что им теперь самим лошади надобны, а один из приятелей Маргосовых разговаривал, чтоб в Бакчисарай не ездить, уверяя точно в скорости быть войне, ибо к начатию ожидают только с часу на час помянутых ханских братьев, с означенными военными припасами, да и мурзы сбираются не для чего другого, как для распределения партии к воинскому действию. Почему для примечания об оном я и нынешний день принужден был пробыть в Карасубазаре, но самое тоже уведомление получил притом хотя не наверно, а слышал, что татары имеют некоторую себе надежду и вспомоществование на наших арнаут я же завтрашнего числа отправлюсь в Бакчисарай и что предъусмотрю донесть не премину.

№ 28. Рапорт еникольского коменданта генерал-маиора Борзова — генерал-поручику Текелли.

24-го апреля 1776 г.

Вашему высокопревосходительству честь имею донести, время от время получаемые мною от находящихся в здешнем крае разных мест конфидентов известия действительно о приуготовлении крымцов к военному действию гласят, почему для вероятности, как и к примечанию на все дела здещнего правительства, отрядил я пред нескольким временем, под благовидными претексты, в Бакчисарай надежного по сей коммиссии тамбовского пехотного полка капитана Уварова, от [54] которого, что в проезд уведано с присланного ко мне сего числа чрез нарочного конфидента рапорта к донесению вашему высокопревосходительству копию представить честь имею 1.

--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Рапорт этот смотри выше.

№ 29. Рапорт полковника Репнинского — генерал-поручику Текелли.

24-го апреля 1776 г.

Чрез прибывших сюда вчерашнего числа из Крыма по торговому промыслу двух армян, известился я, что крымские татары к военным действиям имеют все в готовности и разглашают межь собою, что будто обещано им возвратить крепости Керчь и Ениколь, и когда-де российские войска оттоль выйдут, то намерены и здешний край очистить, ежели иначе не удастся, войною; уведомил при том один из них, что партия казаков, которые посланы были отсюда для отвоза в Ениколь писем, по близости речки Карасевки, не в даЁнем времени порезаны, о чем и слышал точно в проезд теперешний из Кефы. По обстоятельствам тем, я со стороны оной в предосторожность надлежащие средства взял, а так как конницы при деташаменте моем находится под ружьем, выключая посты донских казаков 300, малороссийских 200, всего же составляет только 500 человек, то по малоимению оной на случай надобности, беру смелость взять с правого берега реки Днепра донской Сычова полк. О сих же известиях, не полагая на верно, для лучшего выведывания, послан от меня в Крым надежный человек из торгующих здесь армян, и что в известие им принесено будет, не упущу вашему высокопревосходительству донести.

Сего же числа прибыл из Крыма нежинский грек, который был там по своему промыслу; сказывал мне, что о таком намерении их ничего не слыхал, а впрочем о приуготовлениях объявил, что как оружие, так и лошадей содержат во всем готовыми.

№ 30. Рапорт еникольского коменданта генерал-маиора Борзова — графу Румянцову-Задунайскому.

27-го апреля 1776 г. № 39.

По возвращении сего числа из Бакчисарая Тамбовского пехотного полка капитана Уварова, о разведанном вашему сиятельству, честь имею донести. Нынешнее сделано в том городе собрание, точно по объясненным в его рапорте обстоятельствам, с которого я при моем донесении от 24-го сего течения, вашему сиятельству копию представил. Но затем хан Девлет-Гирей ожидает на сих днях от султана турецкого к утверждению себя в нынешнем достоинстве в присылку с капиджи-башою кафтана и сабли, по получении чего должен учинить на крепость Ениколь и Керчь нападение. К сему предприятию для дессанта с таманской стороны от некрасовцов и близ оных живущих татар изготовлено до 200 лодок тожь во многих местах начали сухари сушить; для подвозу того, как и прочих принадлежностей, повозки собираются. Впрочем но бытности ныне помянутого капитана Уварова в Бакчисарае, куда пред сим от меня неоднократно посылан был, против прежнего время, гораздо превосходное число турок считает, о коих уверяет, что в недавне из Анатолии через Козлов в тот город прибыли.

№ 31. Рапорт полковника Репнинского — генерал-поручику Текелли.

30-го апреля 1776 г.

Против рапорта моего, отправленного к вашему высокопревосходительству от 24-го числа сего же месяца, посланный в Крым для разведывания армянин, привез в известие, что о покушении на здешний край, которое бы они могли произвести делом, не слышно, а только что к военным делам состоят в готовности. О умерщвлении казаков уведомил, что близ Кефы несколько человек порезано; какие же казаки и сколько их числом неизвестно; уведомил притом, что у крымского [56] хана делается собрание начальству, но не мог известиться для чего. На сие собрание три коммиссарства от стороны Ениколя и Керчи по предложениям хана согласны, а четвертого коммиссарства Мангуцкого, которое простирается от Ахт-мечетной пристани к Козлову начальник Шах-Пас-бек не согласен и в том собрании быть отказался; разглашают будто для того сие делает, что не хочет иметь ни с которою стороною никакого дела, в рассуждении заключенных пред сим трактатов, и чтобы тем извлечь родственников своих и подчиненных от случившегося поношения.

Сего числа прибыл сюда от г. генерал-маиора и обер-коменданта Борзова российский конфидент с нужнейшими письмами, от которого я, отобрав сии письма вашему высокопревосходительству у сего честь имею представить; оный же конфидент уведомил меня, что под Кефою умерщвлены два казака компанейские, которые посланы были из Ениколя по делу в Кефу, притом самом как они возвращались и как видно, что те, о которых в прежнем моем рапорте донесено; о партиях, отправленных от меня объявлял, что которые 4-го сего месяца посланы 4 человека, прибыли в Ениколь благополучно, а еще о 4-х человеках, которые 16-го числа нынешнего же месяца посланы, нигде ему не встречались, а в прибытии нет кроме сих двух партий от меня отправлено было, за неприбытием прочих, 1-я — марта 7-го в 6-ти человеках, 2-я — марта 16-го числа в 5-ти человеках. Об оных хотя и требовал я сведения от г. генерал-маиора Борзова, однако получить не мог и где они находятся, неизвестно.

Сей же конфидент уведомил, что у крымского хана собрание начальству действительно делается, но только неизвестно для чего; а также сказывал, что три коммиссарства от стороны Ениколя и Керчи на предложении своего хана согласились, а 4-го же коммиссарства Мангуцкого начальник Шах-Пас-бек не согласен, а за теми самыми резоны, как выше сказано.

№ 32. Рапорт генерал-поручика князя Прозоровского — графу Румянцову-Задунайскому.

7-го мая 1776 г. Полтава.

Каковые я получил чрез г. генерал-поручика и кавалера Текеллия рапорты 1, по поводу крымских известий, с оных копии, хотя от него к вашему сиятельству уже и представлены, но я почел и здесь таковые же поднести, равно и копию с сообщения моего, каковым я отвечал на то сему генерал-поручику. А потому и осмеливаюсь я вашего сиятельства просить наставления, если бы самым делом татары подняли оружие, то в таком случае должен ли я буду выступить и войтить в Крым и когда бы сие надобно было сделать, то как и вашему сиятельству известно, что по несостоянию ныне в полках под месячный провиант фур и волов, по степному месту исполнить того будет не можно; а потому не соизволите ли приказать требовать из малороссийской коллегии, за которые бы и заплату я мог произвесть, когда бы провиантская коммиссия почитающиеся на ней в долгу деньги в экстраординарную сумму возвратила, то, что на сие ваше сиятельство преположить изволите, как меня, так и малороссийскую коллегию повелением не оставить.

--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Рапорты Репнинского, от 24-го и 30-го апреля 1776 г. См. выше.

№ 33. Сообщение генерал-поручика князя Прозоровского — генерал-поручику Текелли.

7-го мая 1776 г.

С возвратившимся курьером моим, получа уведомление вашего превосходительства от 3-го сего настоящего в разных содержаниях, нахожу впрочем особенно здесь на известия из Крыма мое следующее примечание преподать: что крымцы теперь в смутном положении и на всякие противу России неприязненные покушения в состоянии себя отважить, оное хотя в можно со стороны справедливых слухов [58] признавать; но чтобы Порта Оттоманская в нарушение мирнего положения, могла явно противу нас агитировать, о том нет еще никакого вероятия, и что кроме как разве из-под руки внушая крымцам свои пособия, может их чрез то скорее иногда побудить на дерзкие предприятия. Однако и при всем этом рассуждая о несоглашении на предложения ханские Мангуцкого коммиссарства, так как прибывший от г. генерал-маиора Борзова к полковнику Репнинскому конфидент показывает, вероятнее можно судить, что решительного у них чрез то положения и быть кажется не может. Особливо же в летнее яко обыкновенно рабочее время, сколько чрез минувшую войну приметить было можно, удаляются они всегда от явного возмущения, дабы не подвергнуть себя голоду, а потому скорее надеяться можно события тому разве в осень, нежели теперь. Но впрочем в какое бы время не предприняли они первоначальное свое нападение сделать, особливо на крепости Керчь и Ениколь, то, судя по их слабому вооружению и несродности ко взятию таковых укрепленных мест, нельзя кажется надеяться, чтобы они и чрез год могли ими овладеть, особливо же без пушек, которых они разве что от Аджи-Али-бея в последнюю кампанию несколько получили, а прежде вовсе не имели у себя и в чем достоверно можно знать. Почему разве иногда ныне от Порты будет им доставлено, да хотя бы и в самом деле были, то какое только действие могут они у сих народов произвесть? Только я и при всех таковых вопреки гласящимся известиям размышлениях, преподаю их вашему превосходительству не с тем, чтобы уже я верное основание свое в них полагал и относил во образе утвердительном но как о положении турецкого с нашим высочайшим двором нет подозрения, или бы об оном дано было мне знать, то следовательно нельзя при таком обстоятельстве и нам открыть так скоро движения своих войск, удаляясь, сколько можно, чтобы не навлечь чрез то на себя сомнения, подающего виды к войне. Но надлежит только вашему превосходительству строжайше [59] повсюду войскам вверенного вам корпуса подтвердить, чтобы оные, согласно с предписанием его сиятельства графа Петра Александровича, имея пограничную осторожность, состояли в совершенной исправности и такой к выступлению на дело и место, им предположенное в готовности, чтобы по первому повелению неизъемлемо то исполнить могли. А я послал ныне прямо от себя и к г. генерал-маиору Борзову по поводу дошедшего от него чрез вас рапорта о крымцах повеление, о принятии особливо в краю тамошнем всей военной осторожности, как в сухопутном войске, так и в находящейся там флотилии, требуя притом уведомления, в какой сия последняя исправности состоит, а затем не оставил я и в контору Таганрогского порта писать и требовать равной тому на всякий случай готовности тамошней флотилии к выступлению ее к Крымским берегам и чтобы также уведомила меня о ее к тому исправности.

№ 34. Рапорт генерал-поручика князя Прозоровского — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

7-го мая 1776 г. Полтава.

Получа повеление вашего сиятельства от 28-го числа апреля и приступя к исполнению по оному, сделал распоряжение мое лагерям, и у сего росписание оным на рассмотрение вашего сиятельства честь имею нижайше представить. Осмелился я против назначения вашего сиятельства, чтобы от Цариченки до Бахмута дистанцию занять, подвинуться несколько вперед против самой той же дистанции, к чему понудило меня гнилость воды в реках Орели и Берестовой, как оные среди лета всегда цветут и обыватели довольствуются водою из сделанных колодезей близ их селений. К тому же и лесу во всей оной дистанции никакого нет, а где лагери мною назначены воды весьма хорошия, равно и дровяного леса достаточно и от магазинов способны. А притом кроме что на Кильчене лагери удалены оные от селений и обид обывателям пастьбою [60] лошадей не нанесут, равно и полки полевым кормом будут довольны, да и около Кильчени пастьбы весьма хорошия и селения очень редки. Между же лагерей приказал я от конницы учредить небольшия почты для коммуникации, тоже и лагерю, стоящему на вершине Кальмиуса до бригадира Бринка связь иметь, который лагерь по надобности и обращен может быть в тот край. За тем же все сии лагери к Александровской крепости и до Никитина перевоза в ровной почти дистанции, как я и писал к г. губернатору Черткову, чтобы он противу лагеря на Тернах, сделать велел мосты чрез Самару и Волчью, поелику что в тех местах сии реки не очень широки, а лесу там достаточно; тоже и о перевозах, чтобы при Новом Кайдаке и Никитине были исправны и достаточны судами. Из находящихся же при Самаре казенных семи байдаков и которые уже починкою исправлены, писал я к нему же, г. Черткову, чтобы по перегнании их чрез пороги, два оставил бы из них при крепости Александровской, для перевоза там на правый берег Днепра, а пять затем отправил бы к Кинбурну для такового же употребления, как г. полковник Репнинский писал, что таковых судов у него недостаточно.

По повелению вашего сиятельства касательно до Украинских казаков, я взяв о числе их сведение от Миргородского и Гадячского полков, оставлю их в селениях впредь до надобности, так как и предписать изволили.

РОСПИСАНИЕ ГЕНЕРАЛИТЕТУ И ПОЛКАМ КОРПУСА ГЕНЕРАЛ-ПОРУЧИКА И КАВАЛЕРА КНЯЗЯ ПРОЗОРОВСКОГО, НАЗНАЧЕННЫМ В КАМПАМЕНТ.

Лагери при которых местах.

При оных генералитеты.

Полки.

1.

При речке Кильчене.

Г. генерал-поручик и. кавалер Озеров. Пехотные: Орловский и Ряжский, Таганрогский драгунский, Харьковский гусарский, Чугуевский казачий, которому взять ла-

[61]

Лагери при которых местах.

При оных генералитеты.

Полки.

Г. генерал-маиор и кавалер Леонтьев. герь при реке Бобровке и в околичности оной. Полевой артиллерии: Пушек 12-ти фунтовых ... 5 ” 6-ти ” ... 5 Единорогов полукартаульных ... 8 Единорогов четверть картаульных ... 2 Понтонная команда.

2.

При речке Тернах.

Г. генер.-маиор и кавалер князь Прозоровский, который за болезнию остается в Полтаве. Троицкий пехотный. Кинбурнский драгунский. Сумский гусарский.

3.

При устье Казенного торца.

Г. генер.-маиор Кановинский, а до прибытия его бригадир Пищевич. Ахтырский гусарский. Пикинерные: Донецкого полка три эскадрона.

4. При вершине Калмиуса. Г. генер.-маиор и кавалер Якобий, а до прибытия его бригадир Ушаков. Пехотный Белозерский. Гусарские эскадроны: Бахмутского ... 5 Бывшего московского легиона ... 2 Полевой артиллерии: Пушек 6-ти фунтовых ... 2 Единорогов полукартаульных ... 2

Деташамент к стороне Кубани. Г. бригад. Бринк. Курский пехотный. Старосербский гусарский. Назначенные от Таганрогского драгунского полка эскадроны. Казачьих два полка. Полевая артиллерия, состоящая там.

Полки пехотные, состоящие в крепостях Керчи и Еникоде под командою г. генерал-маиора и тамошнего обер-коменданта Борзова. Белевский. Тамбовский.

[62]

Азовского пехотного полка отправить из крепости Александровской в добавок в крепость Петровскую в число баталиона мушкатерские роты, где поруча команду штаб-офицеру, в лагере близ оной расположиться, а другому баталиону с гренадерскими ротами стать в лагере при крепости Александровской и состоят в команде у г. генерала поручика и кавалера Озерова.

№ 35. Рапорт генерал-поручика Петра Текелли — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

11-го мая 1776 г. № 682.

От 2-го сего месяца вашему сиятельству имел честь рапортом моим доносить о получении ордера вашего сиятельства с приложением росписания полкам, поручаемым в назначенный в команду мою корпус, коему учиненное росписание побригадно и где которой бригаде лагерь иметь у сего подношу, и все оные бригады должны в назначенные места стать 1-го будущего июня и одна с другою иметь коммуникацию, а часть г. генерал-поручика и кавалера Ржевского от Кайдак с корпусом г. генерал-поручика и кавалера князя Прозоровского.

В формирующиеся егерские баталионы по неимению при корпусе в полевой артиллерии малых орудий, истребовал в каждый по два от находящейся в крепости св. Елисаветы артиллерии г. полковника и кавалера Дувинга единорогов восьми фунтовых три, пушку трехфунтовую одну со всеми к ней принадлежностями и снаряды и кроме лошадей, которые баталион подполковника и кавалера Юргенса получит от Брянского пехотного полка, а секунд-маиору Дееву искупить приказал. [63]

Приложение к рапорту генерала Текелли к Румянцову от 11-го мая 1776 г. № 682.

РОСПИСАНИЕ ГЕНЕРАЛИТЕТУ И ПОЛКАМ КОРПУСА ГЕНЕРАЛА-ПОРУЧИКА И КАВАЛЕРА ТЕКЕЛЛИЯ, НАЗНАЧЕННЫМ В КАМПАМЕНТ.

Мая 11-го дня 1776 г.

Лагери при которых местах.

При оных генералитеты.

Полки.

1.

Лагерь в Польше, между Янова и Полоннова.

Г. генер.-маиор и кавалер Ширков. Пехотные:

Пермский,

Апшеронский, и малороссийские казаки.

2.

На реке Синюхе, близ шанца Семлецкого.

Г. генер.-маиор и кавалер фон Райзер. Ново-уформированного Сербского полка 4 эскадрона. Донской Дячкина полк

3.

На реке Висе, близ шанца Новокиргородского.

Ново-уформированного Венгерского полка 3 эскадрона.

4.

При крепости св. Елисаветы.

Корпусный командир. Молдавского ... 3 эскадрона.

Далмацкого ... 3 ”

Македонского ... 2 ”

Старовенгерского ... 2 ”

Егерский секунд-маиора Деева баталион, с Двумя пушками.

Полевой артиллерии:

пушек 12-ти ф. ... 8,

единорогов полукартаульных ... 2

Понтонная команда.

5.

На речке Зеленой, неподалеку от слободы Зеленой же.

Г. генер.-маиор в кавалер Лопухин. Волоского гусарского полка 4 эскадрона.

Елисаветградского пикинерного полка 4 эскадрона.

[64]

Лагери при которых местах.

При оных генералитеты.

Полки.

6.

В линию Нового Кайдака, или хотя отступя от оного по рассмотрению частного командира, только чтобы был на дорогах, лежащих к Сечи или Никитинскому перевозу.

Г. генерал-поручик и кавалер Ржевский.

Г. генер.-маиор и кавалер Волков.

Днепровский пехотный.

Астраханский драгунский.

Днепровского пикинерн. полка 5 эскадронов.

Полковой артиллерии:

пушек 12-ти ф. ... 4,

единорогов полукартаульных ... 2

7.

При бывшей Сечи.

Г. генер.-маиор Чорба, а за болезнию его г. бригадир Петерсон. Козловский пехотный, Донской Сулина полк, формирующийся при роге Станиславском, егерский баталион подполковника и кавалера Юргенса, по удовольствии там от Брянского пехотного полка повозками, прибыть должен и при нем две пушки.

Пехотные и казачьи полки в Кинбурне, в Збуриевском ретраншаменте и при оных под командою г. полковника Репнинского и от него в небольшом числе при Станиславском роге команда. Пехотные:

Елецкий.

Брянский.

Донские:

Сычова.

Аггеева.

Малороссийских старших и казаков ... 462.

№ 36. Рапорт полковника Репнинского — генерал-поручику Текелли.

11-го мая 1776 г.

Из вышедших из полуострова Крымского ста двадцати семей татар, остановившихся от границ наших в двадцати верстах, начальствующий ими Бекир-эфенди сего числа быв у меня (просил пропуска чрез здешния границы в Бендеры, сказывая, что как он сам, так и прочие его свойственники, тамошние жители и объявил при том о себе, что в бытность войск российских в Крыму, он находился в Бахчисарае при хане и услуживал г. статскому советнику Веселицкому, [65] резидующему в тогдашнее время в той столице в некоторых случаях переносимыми важнейшими известиями лет до трех. А при некоторых разговорах секретно уведомил меня, что недавно крымский хан чрез нарочного получил от турецкого султана в подарок саблю и кафтан, каковые в прежния времена под державою турецкою властвующим в Крыму присылали, и притом на требование крымцов о подчинении себя под власть его дал знать, что двора российского чрезвычайный уполномоченный посол на просьбу при отбытии своем, обещал испросить высочайшего в посредство соизволения ее императорского величества и на то ответ ожидается; а затем советует им, чтобы они сами старались к лучшему себя привееть и при требованиях обещает потаенно им помогать деньгами и войсками; а единственно для того чтобы выгнать из Керчи, Ениколя и Кинбурна российские войска. О сем у крымского хана было собрание начальникам и положено послать в Царьград нарочных о данном обнадеживании для выправки и чтобы в тридцать шесть дней возвратно прибыть могли в Крым, причем, если желаемого получить не могут, то намеренны вооруженною рукою сделать покушения на все занятые в Крыму российскими войсками места, для отнятия оных и даже с тем положили, что хотя всем пропасть, однако сие произвесть в дело. Я хотя не полагаюсь на верное о вышеписанных известиях, чая, что он льстя, под каким нибудь видом сие открыл, однако при сей оказии, не упустил вашему высокопревосходительству донесть; показанный же Бекир-эфенди до резолюции вашего высокопревосходительства, повелите-ли ему сделать пропуск или возвратить в Крым, оставлен мною за границею нашею.

№ 37. Рапорт еникольского коменданта генерал-маиора Борзова — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

16-го мая 1776 г. № 42.

По получения сего числа из Кефы и Карасубазара от моих конфидентов известия, вашему сиятельству честь имею донести: сего течения 7-го, прибывший из Царьграда в Бакчисарай капиджи-баша действительно привез от Порты Оттоманской хану Девлет-Гирею кафтан и саблю, почему пред сим созванные мурзы на совет, принеся о том свое поздравление, вскоре разъехались; а затем уверяют, что от хана послано в здешний полуостров подтвердительное повеление, дабы все татары к военному действию состояли готовы.

№ 38. Рапорт полковника Репнинского — генерал-поручику Текелли.

17-го мая 1776 г.

На сих днях известился я от бывших в Очакове купцов российских, что турки отправляют пятнадцать лодок по Черному морю за Кинбурн, для перевоза кочующих в степи вышедших из Крыма татар и намерены сие производить на Егарлыжском куте, который расстоянием от границ наших верстах в пятнадцати. Я при теперешнем случае, не имея резону удерживать их сходно с данным мне повелениям от его сиятельства г. генерала-поручика и кавалера князя Прозоровского, подтвердиль только постам, стоящим по берегу Черного моря, делать надзирании чрез разъезды, о их путешествии и о том за долг почел вашему высокопревосходительству донести.

№ 39. Рапорт полковника Репнинского — генерал-поручику Текелли.

17-го мая 1776 г.

Сего месяца 15-го числа послан от меня в Очаков для разведываний офицер, который будучи там, по слухам, носящимся между жителями, уведав принес в известие одно [67] только то, что турецкий султан крымских татар приемлет под свою протекцию, с тем, чтобы и быть им так как прежде находились. И крымскому хану отправлены подарки с капиджи-башою, а в Очакове содержится военная предосторожность и имеют несколько заряженных пушек, и слышно также, что шпионы для разведываний посланы в Миргород и в бывшую Сечь, о чем вашему высокопревосходительству честь имею донести.

№ 40. Ордер князя Прозоровского — полковнику Репнинскому.

20-го мая 1776 г.

В рассуждении теперешнего моего и вам известного уже начальства в краю здешнем, будучи от г. генерал-поручика и кавалера Текеллия уведомлен о том вашем ему донесений, что о вышедших из Крыма с Бекир-эфендием татарах учинено, нахожу по поводу сего вам предписать, что на требование сим эфендием пропуска чрез наши границы в Бендеры сделайте ему ответ, согласно трактатному положению, что в оном о сем пропуске вовсе не упоминается, и о чем уже вы до сего в еледствие таковых же требуемых пропусков в Бессарабию, имеете достаточные и с упоминанием высочайшего повеления предписания, а потому и советывать ему от Меня, чтобы он по прежнему возвратился в Крым. Относительно же до сообщенных вам сим Бекир-эфендием известий о крымцах, то возблагодаря ему от меня за то, извольте на конфиденцию и то сказать, что по несообразности их, особливо в посредстве яко бы чрезвычайного нашего посла, не заслуживают они еще уважения и мы спокойно взирая на сие признаваем то больше за суетное крымцов о себе мечтание; паче же как ему самому известно, что о войске их татарском я уже довольно знаю какого только оно внимания достойно, и что татары будучи сами теперь в страхе, рассевают лишь по напрасну таковые о своем приуготовлении слухи, мечтая тем испугать. Но напротив, чтобы они такового к гибели своей [68] не вздумали предпринять, отпор у нас для них во всякое время готовым предстоит. А притом возвратясь, может сказать тому, кто ему поручил внушить нам оное, что он коммиссию свою исполнил, только сие один на один ему перескажите; а он мне весьма знаком и что он сущий мошенник и все что он ни приносил к г. Веселицкому было несправедливо и основано на выдумках научающих его крымцов.

№ 41. Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому.

20-го мая 1776 г.

Вашего сиятельства от 7-го настоящего сего течения, относительно до препровождаемых при том о крымцах известий ордер, я с моим почтением 15-го сего-же имел честь получить и напротив того, а вследствие такового-же от 4-го числа вашего сиятельства пущенного, а мною с тем-же вместе полученного ордера, с моей стороны донесть вашему сиятельству нахожу.

О зловредных намерениях крымцов и в здешнем краю от времени до времени слухи подтверждаются, как я от 14-го сего мая в отправленном к его сиятельству г. генерал-фельдмаршалу и разных орденов кавалеру графу Петру Александровичу Румянцову-Задунайскому рапорте доносил, что едичкульская орда уверена от хана крымского, о ожидающих в Крым отряженных от Порты Оттоманской в пособие крымцам четырех военных кораблях к отнятию Керчи и Ениколя; а потому они и начинают переселяться с здешней стороны Кубани на Таманский остров, к переходу в Крым или-бы оставя там свои семейства и скот, набеги чинить в здешний край на отвлечение едисанов, джанбуйлуков и части едичкулов, кои между едисанами на Чубурах кочуют, держащихся еще нашей стороны, а сии внимая таковые слухи за вероятные, весьма также мысленно колеблятся.

После же того моего к его сиятельству донесения чрез приехавшего из Крыма по торговому сюда на базар [69] промыслу, бывшего в недавнем времени и в Тамани, армянина я уведомлен, что в Крым уже и прибыл назад тому двенадцать дней в Бакчисарай от Порты Оттоманской капиджи-баша с тридцатью человеками янычар. Но с какими намерениями или письмами, того сей вестоносец не знает, а только по бытности в Тамани слышал, что по прибытии капиджи-баши в Крым, прислан от крымского хана нарочный баш-чагодарь в Тамань к Орду-агаси с письмами, а какими, также не знает, а надеюсь обстоятельнее о сем известии получить соизволите от г. генерал-маиора Борзова, по ближайшему его там нахождению, о присылке которых подтверждают сие известие и еще два едисанские татарина, вышедшие от едичкулов из плена, кои в прошедшем году при Копыле в бывшее на султана нападение захвачены; что Орду-агаси, получа из Крыма письма, держит у себя весьма секретно и никому не открывает, а только присылал нарочного к Тохтамыш-Гирей султану, чтобы он к нему для преположения некоторых советов в Тамань прибыл, который туда и отъезжает. А между получением такового позыва в Тамань, сей Тохтамыш-Гирей-султан старался было склонять едичкулов, чтобы они сделали свое нападение на едисанов и при помощи его с черкесами, отвлекли их от подчинения Калге султану. Но однакожь, правду или нет, сии вестоносцы говорят, будто едичкулы в рассуждении однородства с едисанами на таковое его предложение не согласились, а только едисаны и джан-буйлуки подвержены при сумятных их обращениях опасности с одной стороны от Тохтамыш-Гиреевых, а с другой от Дьяум Гаджи покушений. Сего последнего коварного льстеца поступки здесь кстати нахожу вашему сиятельству описать. По всеобщему здешних начальных мурз, духовенства и стариков, призыву его с отделившеюся левого едисанского поколения частию в соединении сюда он длил время своими невозможными отзывами и наконец объяснил рпасность в таковом сюда движении от черкес но как весьма было нужно [70] заманивать его сюда, то в виде дружеском, я с моей стороны, лреподавая ему о том совет, обнадеживал при таковом его с народом переселении, прикрытием, когда войдет в наши границы; но вместо того на последния письма он и до сих пор ничего не отвечает и где посланные от Калги султана с теми письмами татары, остались неизвестно, а только задержанного из посланных от меня с ними-же казаков, хорунжого с одним казаком отпустил, чиня ему там чрез последователя своего Тау-султан-мурзу с великими угрозами о количестве наших войск распросы, и еще под присягою целованием креста, а к вящшему еще поруганию и принудили положить оный под ногу, держав между тем того хорунжого в железах, намереваясь его там и убить. Однакоже некоторые старики желающие обратиться сюда, не допустили, чрез что и междоусобную ссору имеют. А наконец при отпуске ограбили служители того мурзы два дротика, двадцать патронов, с шашки серебряной вызолоченый набор, арчашную подушку и денег серебряных четыре рубля. Между бытностию-жь сего хорунжого там. мог он приметить довольное скопище вооруженных татар, а частию и черкес не исключительно и кабардинцев. О сих последних, мое от 20 числа апреля его сиятельству в отправленном рапорте упоминание, что к приглашению их послан был мурза, и есть сбыточно. По таковым коварным сего Дьяум-Гаджи поступкам и особливо как все здешние, паче-же часть левого поколения и джанбуйлуки внимают его подстрекания, не оставалось больше ничего делать, как по соглашению с Калгой султаном употреблено было посредством доброхотствующих нам старания к склонению здешнее общество, чтоб оное собрав своего войска тысяч до трех вооруженных, под предводительством недавно прибывшего Чобан-гирей султана, отправить к пребыванию его Дьяум-Гаджи, и когда не согласится добровольно со всеми аулами соединиться с здешними, то насильно к тому принудить; но если-бы сего не удалось сделать, и он [71] бы успел уклониться далее, или хотя и за Кубань, то по крайней мере уже здешние, войдя с ним чрез то в ссору, не будут внимать никаких его коварных подъущений и сколько-нибудь останутся доброхотами Калге султану; буде-же не смотря на их таковую междоусобную ссору. и останется Дьяум-Гаджи на стороне противной, то и здешние мало по малу начнут, убегая отсель, присоединяться к нему, кроме малой части едичкулов в некоторых правого поколения едисанов а на Джанбуйлуков и левого поколения едисанов худая надежда. По таковом содействии уже сами по себе будут больше, опасаясь с противной стороны" за то мщения, держаться султана, а той самой посыланной некоторых мурз султан избавится от излишних на содержание их расходов.

А между тем пребывающие здесь татары, будучи в опасности от противной стороны, содержат свои отводные караулы около их кочевья.

Между прибывшими сюда из Тамани на судах по торговому промыслу греками и армянами примечены человек до четырех, кои подосланы от Орду-агаси для разведывания здешних повелений, и хотя они намерены были под видом своего торга проезжать и в аулы здесь кочующие; но однакоже не пущены с тем, что могут свой торг производить на здешнем базаре. Однакоже за ними с моей стороны и султанской чрез верных людей чиниться примечания не будут-ли иногда разглашать в народ каких-либо тайных внушений; а напротив того, для разведывания оттоманских обращений и нет-ли там каких военных приготовлений, послан и от Калги султана под видом торгового промысла нарочно из надежных армян, который-бы заехав в Крым побывал и у тех чиновников, кои ему Калге султану доброжелательны. Что-же он оттоль по возврате, достойного примечанию привезет, вашему сиятельству донести не оставлю.

На основании-же вышеупоминаемого от 4-го сего мая вашего сиятельства ордера, о чем я по вверенной мне особенной [72] экспедиции к его сиятельству прямо буду доносить, не оставлю с таковых донесений и вашему превосходительству копии отправлять, а о всем вышеписанном, я к его сиятельству в чаянии, что ваше сиятельство отнесть соизволите мое донесение, ныне уже оставляю до будущей впредь к его сиятельству оказии.

№ 42. Рапорт генерал-поручика князя Прозоровского — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

21-го мая 1776 г. № 26. Полтава.

Каковый чрез г. генерал-поручика и кавалера Текеллия вступил ко мне рапорт г. полковника Репнинского относительно до исшедших из Крыма татар при начальствующем их Бекире-Эфендии, с оного, а равно что я отвечал на то в посланном моем прямо к сему полковнику ордере, здесь вашему сиятельству на усмотрение копии с оных честь имею поднести, донося притом нижайше, что я по бытности моей в Крыму довольно сего Бекир-эфендия знаю, что он сущий бездельник и что хотя то справедливо, что он г. Веселицкому за конфиденцию во многом служил, но неинако как располагаясь только на своих бездельнических ухищрениях, и более иногда ко вреду, нежели пользе чрез него было тогда получаемо.

№ 43. Рапорт генерал-поручика князя Прозоровского — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

24-го мая 1776 г. Полтава.

Здешний бунчуковый товарищ Руденко, получа на сих днях из Крыма от находящегося там в Бакчисарае по торговому промыслу, товарища его, полтавского же купца Каванки, письма с уведомлением между прочим и о тамошних известиях, показывал и мне оные; а в них значит в 1-м от 6-го мая, что 2-го оного месяца прибыл из Константинополя на корабле в город Козлов от турецкого султана капиджи-баша к хану, при котором бостанжиев и турок до [73] 40 человек, и сказывает, что привез сему хану некоторые подарки, и яко бы освободились от сербесу или от независимости; во 2-м от 13-го того же мая, что упомянутый капиджи баша привез хану клич, кафтан, два сургуча на голову и 4,000 червонцов, такоже и грамоту, в коей точно не прописано, что освобождены от сербесу, а только что отправил якобы к российскому двору просьбу с своим посланником, как о сербесе, так и об отдаче обратно городов Керчи, Ениколя и Кинбурна; а потому кроме хана многие из крымских чиновников этим недовольны и с ханом большую переговорку имели, что, не получа для всего крымского общества никакой пользы да принял подарок, чрез то с неудовольствиём начали в свои домы разъезжаться и кои созваны были в рассуждении приезда сего капиджи-баши. Я за настоящее почел и вашему сиятельству чрез сие об оном донести, а и г. бригадиру и кавалеру Бринку о том же дал знать.

№ 44. Рапорт Еникольского коменданта генерал-маиора Борзова — генерал-поручику князю Прозоровскому.

13-го июня 1776 г.

Вашему сиятельству честь имею донести: прошедшего месяца в последних числах прибыли из Царьграда в Бакчисарай французских четыре офицера в одеянии турецком, из коих старший остается во образе доктора при хане, а прочие определены для осмотра и укрепления в Крыму крепостей, в которые, как уверяют, довольный гарнизон и вся военная амуниция присланы будут от Гаджи-Али-бея паши из Анадолии.

№ 45. Рапорт Еникольского коменданта генерал-маиора Борзова — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

26-го июня 1776 г. № 52.

Бежавшие в прошедшую войну из Кефы семейные турки ныне большим числом начали в тот город возвращаться [74] Из них некоторые, нашедши свои дома и лавки разоренными, с поспешностью починивают. Между тем прибыли из Царьграда директор таможенный; под ведомством оного для сбора пошлин состоит Таман, а из Бакчисарая прежде бывший городской судья, нимало медля, вступили в свою должность. В соображение того пребывающий в Тамане Орду-агаси на сих днях получил из Царьграда для содержания на первый случай шести орд, шесть тысяч рублей. По сим обстоятельствам как крымцы, так и живущие на таманской стороне татары доведены до вероятности, что татарская область извлечена из вольного состояния. Почему о том к разглашению, как и на отвращение от Шагин-Гирея Калги султана, со стороны хана Девлет-Гирея в нагайскую орду с тем нарочные посланы, чтоб оной большую часть переманить в Крым.

№ 47. Рапорт Еникольского коменданта генерал-маиора Борзова — графу П. Д. Румянцову-Задунайскому.

9-го июля 1776 г. № 55.

О дошедшем мне вчерашнего числа известии вашему сиятельству честь имею донесть: возбуждением хана [77] Девлет-Гирея, тоже и находящегося в Тамане турецкого начальника Орду-агаси из черкес и нагайцев при двенадцати султанах, до 15,000 намерившихся состоит к нападению на Калгу султана Шагин-Гирея, пребывающего ныне на р. Ее. О чем я не преминул г. бригадиру Бринку через нарочного дать знать.

№ 48. Императрица Екатерина — графу Н. И. Панину.

14-го июля 1776 г. Царское Село.

Я говорила с фельдмаршалом о делах татарских в образе ваших мыслей. Осень и он находит для овладения Перекопью пунктом удобнейшего времени. Вообще военные меры он к тому учредил и расположены уже на тамошней границе войска наши с таким соразмером, что в случае от неприязненных действий татар дадут им отпор и в настоящее время генерал-поручику князю Прозоровскому он дал наставления при своем отъезде и считает, до своего возвращения, что сей может соблюсти бодрственную стражу со стороны военной части.

Я признаю нужным и полезным ваше предположение, чтоб выработать завременно нам объявления для дворов, по случаю имеющего быть занятия Перекопи. И для таковой работы депешу царьградскую и рапорты, которые уже у вас были, я вам посылаю. Сии последние в будущий совет для прочтения отошлите. Я велела приложить тут копию для вашего сведения с вчера посланного ордера от фельдмаршала к князю Прозоровскому. Ежели вы заблагорассудите, для лучшего споспешествования дел, от себя написать к Калге султану, ободряя и обнадеживая его приуготовляемыми от нас способами к направлению татарских дел и внушая все то заранее, что открыть ему в сию пору находите вы полезным, то учините сие не теряя времени нимало.

Также и нужные сообразно тому, елико до политической связи касается, наставления от себя подайте бригадиру Бринку и обер-коменданту крымских наших крепостей Борзову, [78] чтобы каждый с своей стороны пособствовал к достижению сей цели. Денег до 50,000 руб. я теперь велела вновь перевесть к поддержанию дел и к достижению цели. Г. Щербинина можно и паки употребить к сим татарским делам. Введите его здесь в оных, яко сведующего и столь много трудившегося. Впрочем как нет удобности всех мыслей о настоящем положении дел положить на бумагу, то хочу я сама на сих днях вас посетить, дабы подробнее о чем есть нужно переговорить с вами, а между тем пребываю к вам благосклонная.

№ 49. Письмо Петра Завадовского — графу Н. И. Панину.

“ ” июля 1776 г.

Ея императорское величество уже была согласна с рассуждениями вашего сиятельства, как подоспел новый курьер с рапортом князя Прозоровского к графу Петру Александровичу, что чрез едину ночь теплую и снег пропал и реки вскрылись, и он надеется с успехом исполнить дело ему порученное. Таким образом, милостивый государь, все толкования возраждавшияся должны упасть; ибо первый за сим курьер конечно привезет известие, что все там дело сделано, место, куда ужь дошел князь Прозоровский, отстоит от Перекопа девять маршей.

С глубочайшим высокопочитанием я честь имею быть и проч.

P. S. ее императорское величество, быв тронута описанием непрерывной вашей болезни, повелела мне донести вам, сколько она о том сожалеет, и желает наилучшего облегчения.

№ 50. Письмо Петра Завадовского — графу Н. И. Панину.

11-го августа 1776 г. Царское Село.

Г. Бринк в рапорте своем к графу Петру Александровичу, который, купно с письмами к вашему сиятельству [79] возвращаю, провождает только в известие копии настоящего своего отправления ко двору.

Ея императорское величество соизволит рассуждать, что Калге-султану можно из Тулы отпустить сабли и ружья на вооружение 800 его бешлеев, чем давать на то деньги. И ежели ваше сиятельство пользу и надобность найдете доставить непременно ему такову помощь, то ее величество предоставляет вашему сиятельству об отпуске оных сообщить князю Григорью Александровичу Потемкину.

Пребуду я всегда с достодолжным высокопочитанием и наиусерднейшею преданностию и проч.

№ 51. Письмо А. А Прозоровского — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

24-го августа 1776 г. Полтава.

Извинитё, сиятельнейший граф, что я осмелился здесь прибегнуть к вам, милостивый государь, с изъяснением безпокойства моего, яко будучи отдален, не могу всего проникнуть. Зная же и то, что ваше сиятельство не оставите в свое время сделать учреждения во всем относящемся до исполнения высочайшего рескрипта о назначенном в приходящую осень предприятии на развратных татар. Но судя, милостивый государь, по времени, что уже сентябрь приближается, то войска хотя и в готовности и отдаленные я сблизил в ожидании дальнейшего повеления, магазейны приготовлять приказал, о чем от 1-го числа июля и вашему сиятельству донес, т. е. в бывшую Сечь и в новолилейные Александровскую и Петровскую крепости, как во всех сих местах было употребление на пребывающие там войска, то по исчислению моему и почел за надобное снабдить те места провиантом и которого будущим сентябрем половинное количество, а октябрем и последнее будет доставлено. Но если сие предприятие поспешным движением войск восприято будет, то без месячных воловых фур никак обойтиться не можно, а приступать к [80] приготовлению их теперь не осмелюсь, как оные должны содержаны быть насчет экстраординарного расхода. К тому же, что и сохранение самого секрета откроется явно. Нарядом же с Украйны большое количество фур также в скорости приготовлено быть не может, как я и для Кубанского деташамента требовал от 23-го числа июля от малороссийской коллегии только 90 фур. А на то получил ее сообщение, что в назначенное мною время, как-то в конце августа исправиться оне не могут. Что все предав в милостивое вашего сиятельства рассмотрение, с тем совершеннейшим высокопочитанием и преданностию, с которыми и пребуду.

№ 52. Показание армянина Карапета Мерзина.

6-го сентября 1776 г.

1776 года сентября 6-го дня Крымского полуострова Казловский купец армянин Карапет Мерзин показал 1) Весь Крымский полуостров во всегдашнем ожидании приезда с Кубани Калги-султана, и почти большая часть оного, а особливо мангутово поколение радуются о сем его прибытии и чрезмерно желают иметь его ханом хан же Девлет-Гирей и некоторая часть мурз имеет оттого опасность и в большой расстройке состоят. 2) В прошедшем мае месяце прибыл из Царьграда в Крым капиджи-баша и привез от султана к хану указ, называемый по турецки хатти-шериф, и при оном кафтан, саблю и перо; при вручении чего при всем крымских мурз собрании оный указ читан, в коем написано: “султан жалует вышеозначенною посылкою по прежнему обыкновению” и не написано в оном так, как бывшему хану Сагиб-Гирею при таковой же посылке, что он независим ни от кого, кроме Бога. И потом все собрание, благодаря Бога за то, публично межь собой говорили, что независимость их уже пресечена и точно остаются они по прежаему в подданстве Оттоманской Порты. 3) В июле же месяце присланы к хану из Анадолии от Гаджи-Али-бея с Эфендием три жеребца [81] со всем убором и 300 пуд сорочинского пшена, чрез коего эфендия оной Гаджи-Али-бей просит хана о присылке ему в помощь 7000 войска, для похода в Персию, понеже Персия с Турецкою империею имеет войну, и атакован персами город Багдад, который эфендий до отъезда его Мерзина из Крыма был еще не отправлен, ожидая резолюции в Бакчисарае.

№ 53. РОСПИСАНИЕ ВОЙСКАМ, НАХОДЯЩИМСЯ В УКРАЙНЕ, ПОД КОМАНДОЮ КН. ПРОЗОРОВСКОГО.

Сентября 8-го дня 1776 г. в Полтаве.

Корпус по левую сторону Днепра под командою генерал-поручика князя Прозоровского.

При Александровской крепости.

Генералитет

Полки.

Генер.-маиор Леонтьев. 1-я часть в команде генерал-поручика Олсуфьева.

Драгунские:

Кинбурнский.

Таганргоский.

Ахтырский гусарский.

Оному корпусу назначаются маршруты под № 1 до крепости Адександровской, а под № 2 до Перекопской линии.

Генер. - маиоры:

Шестаков.

Рейзер, а до прибытия его бригадир Нарышкин.

Пехотные:

1-й Московский.

2-й Московский.

Суздальский.

Ярославский.

Ростовский.

2-я часть в команде генерал-поручика Озерова.

Генер.-маиор кн. Волконский. Гусарские:

Харьковский.

Сумский.

Чугуевский казачий.

Генер.-маиоры: Нащокин. Кн. Голицын. Пехотные:

Ряжский.

Орловский.

Днепровский.

Бутырский.

Тульский.

Из всех пехотных полков составлено будет гренадерских 5 баталионов.

Малороссийских казаков 1.000.

[82]

Генералитет

Полки.

Маиор Нилус. Полевой артиллерии:

Пушек

12-ти фунтовы ... 1

6-ти ” ... 1

Единорогов полукартаульных ... 6

Из Киева генерал-маиору Ливену велено доставить:

Пушек

12-ти фунтовы ... 7

6-ти ” ... 9

Единорогов полукартаульных ... 2

Полевая аптека с медидинскими чинами.

От генерального штаба обер-квартирмейстер Фок, а в добавок к нему велено прислать обер-квартирмейстеру Бердяеву всех находящихся при нем генерального штаба чинов.

Коммиссариатского департамента кригс-цалмейстер с коммиссиею 1.

От провиантской коммиссии провиантмейстеры Шубинский и Синельников.

Деташамент при Петровской крепости, под командою генерал-маиора графа де-Бальмена.

Бригадир Хорват, при коннице. Гусарские:

Изюмский.

Два эскадрона бывшего Московского легиона.

Донецкого пикинерного 3 эскадрона. Донской полк с новой линии от генерал-маиора Черткова. Казачья команда бывшего Петербургского легиона.

Оному маршрут под № 3 до крепости Петровской, а оттуда до Шунгар, под № 4, где по понтонам перейтить может.

Полковник Шалыгин. Пехотные:

Троицкий, Азовский:

Из оных гренадерский баталион.

Артиллерии:

Пушек

12-фунтовых ... 4

12-фунтовых ” ... 4

Единорогов

Полукартаульных ... 2

Четверть картаульн. ... 2

Все понтоны, как из Салары, так и из крепости св. Елисаветы, кои и переправить в Новых-Кайдаках и соединяются при Самаре.

[83]

На реке Волчей в околичности сухих и мокрых Ялов, под командою генерал-маиора Сатина.

Генералитет.

Полки.

Украинский гусарский. От себя отделяет посты в надобные места и имеет стражу во внутри и верную коммуникацию, также содержит бывших запорожцев в почтении.

От слободских полков шестые эскадроны.

При вершине реки Кальмиуса:

Украинского. Острогожского.

При Барвенкиной стенке: Сумского. Отсюда отделят к Казенному торцу при офицере 40 человек.

При речке Тернах Харьковского.

При Кильчене Ахтырского.

Изюмского полка шестой эскадрон в рассуждении, что полк недавно пришел с похода и оттого недостает много лошадей, остается в их квартирах укомплектовав полк.

По правую сторону Днепра корпус генерал-поручика Текеллия, При Екатериненском шанце.

Генер.-маиор Лопухин. Гусарские эскадроны: Сей лагерь назначен примечать на Бендеры и связь иметь по Бугу с лагерем при Кизикермене.

Нововенгерского ... 3

Молдавского ... 3

Далмацкого ... 3

Македонского ... 2

Астраханского драгунского ... 5

Донской Сулина полк.

Лагерь при Кизикермене в удобном месте.

Генер.-маиор Чорба, при коннице. Волжского гусарского 4 эскадрона.

Пикинерных эскадронов

Елисаветградского ... 4

Днепровского ... 3

Сей лагерь примечает Очаков, а в в случае надобности и обратиться к Крыму способен.

Генер.-маиор кн. Багратион. Пехотные:

Козловский.

Смоленский.

[84]

Генералитет.

Полки.

Старовенгерского гусарского 2 эскадрона.

Егерские баталионы:

1-го подполковн. Юргенса.

2-го маиора Деева.

Донской Пушкарева полк.

Оные по приближении войск соединяются с ген.-пор. кн. Прозоровским.

Полевой артиллерии, которая была при Кайдаках.

Пушек 12-ти фунтовых ... 4

Из коих две со всею принадлежностию отправить тотчас в лагерь на Кильчень в команду маиора Нилуса, а на место их из Елисавета отправить ... 2

Единорогов полукартаульных ... 2

При Никитенском перевозе в лагере при исправном штаб-офицере.

Днепровского пикинерного 2 эскадрона. Наблюдать, чтобы из бывших запорожцев бродяги никаких непристойностей не делали.

Новосербского гусарского эскадроны:

При Миргороде ... 2

В Семленске ... 2

Оные оставляются в примечании польской границы и дезерции.

В Кинбурне под командою полковника Репнинского.

Пехотные:

Елецкий.

Брянский.

Донские:

Грекова.

Денисова. Малороссийских казаков ... 525.

По приближении войск отделить можно гренадерский баталион и два полка казачьих, а прочие остаются на страже Кинбурна от Очакова.

Полевой артиллерии:

Пушек

12-ти фунтовых ... 8

8-ми ” ... 5

5-ми ” ... 5

Единорогов полукартаульных ... 2

[85]

В резервном корпусе под командою генерал-маиора Гудовича, который переходит реку Днепр при Кременчуге и становятся лагерем при правоверной Покровской.

Генералитет.

Полки.

Генер.-маиор Милорадович. Пехотные:

3-й гренадерский

Муромский.

Старооскольский.

Севский.

Оный способен как подкрепить при Екатерининск. шанце, так и по всему Бугу, а в случае и к Кизикерменю обратиться в Крым, а в крепости св. Елисаветы магазин.

Казаки делают связь межь лагерей Екатерининского и Кизикерменевского.

Малороссийских казаков 2000, коих лагарем поставить при реках Сухой, Камышеватой, или при Грамоклеи.

Подполковник фон Бритман. Полевой артиллерии, которая была в лагерях при крепости св. Елисаветы:

Пушек 12-ти фунтовых ... 6

Единорогов полукартаульных ... 2

В Польше, в корпусе генерал-маиора Ширкова, между Янова и Полонного.

Пехотные:

Пермский.

Апшеронский.

Белорусский гусарский следует в Варшаву.

Малороссийских казаков 446.

Артиллерийская команда.

В крепостях Керчи и Ениколе, под командою генерал-маиора Борзова.

Пехотные:

Тамбовский.

Белевский

Гарнизонные баталионы:

1-й Ростовский.

2-й Азовский.

Артиллерийская и инженерн. команды.

Компанейских полков команда Албанского войска по последнему рапорту 944.

Оные остаются свой пост сохранять.

На Кубанской степи в деташементе бригадира Бринка.

Бриг. Жандр, при коннице. Гусарские:

Астраханский.

Старосербский.

Бахмутского 5 эскадрон.

[86]

Генералитет.

Полки.

Драгунские:

Смоленский.

Астраханского 5 эскадр.

Таганрогского 3 ”

Бригад. Ушаков. Пехотные:

Курский.

Белозерский.

Донские:

Кутейникова.

Барабанщикова.

Яновского.

Полевой артиллерии:

Пушек

12-ти фунтовых ... 2

6-ти ” ... 2

3-х ” ... 6

Единорогов

Полукартаульных. ... 2

Четвертькартаульн. ... 6

Кирасирский полк остается при своих квартирах как тяжелый, а при том по надобности и впредь куда обратить можно.

Компанейские три полка за неуформированием остаются в квартирах.

От Бахмутского поселенного полка приказано нарядить и готовыми иметь пять эскадронов, которые могут быть обращены по надобности.

Двуротные команды назначены:

Из 28-ми рот прибывших в Украйну с генерал-маиором князем Багратионом от полков нижегородской и казанской дивизий, оренбургского и астраханского корпусов по двум повелениям его светлости князя Григория Александровича, прикомандированы целыми командами в полки, в кои больше людей недостает ... 20 рот.

Сверх того:

В Полтаву для содержания караулов ... 2 ”

В бывшую Сечу в рассуждении что в находящихся там двуротных командах людей состоит весьма малое число ... 4 ”

В Новые Кайдаки ... 2 ”

От 6-ти полков московской дивизии за укомплектованием полков по десяти ротному числу оставлены на старой линии при штаб-офицере в Китай городке, в Царичинке, в Борисоглебской до Алексеевской ... 12 ”

От стоящих в Украинской дивизии полков

В Старосамарском ретраншаменте ... 2 ”

В Белевской крепости ... 4 ”

В Полтаве у содержания городового караула и при коммиссиях ... 4

В бывшей Сечи ... 8 ”

В Курске и Рыльске при карчебной коммиссии Троицкие ... 2 ” [87]

На место коих прибывшие теперь из Киева обращены в полк В их непременных квартирах в рассуждении малого числа людей ... 12 рот.

Над сими ротами здесь в Полтаве и на старой линии команда поручена полковнику Таубе.

В росписание не полагаются генерал-маиоры: Булацель — остается в селениях Чугуевского казачьего полка. Депрерадович — остается в селений, сдает Бахмутский гусарский полк. Каковинский — не прибыл к дивизии. Князь Андрей Прозоровский — в Полтаве болен. Аполлон Волков — в отпуску по указу военной коллегии.

№ 54. Рапорт генерал-поручика князя Прозоровского — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

9-го сентября 1776 г. Полтава.№ 55. Сообщение генерал-поручика князя Прозоровского — генерал-поручику Текелли.

9-го сентября 1776 г.

Получил я от его сиятельства графа Петра Александровича секретный ордер, в котором повелевает он ныне-же взять новое расположение войскам, то-есть мне со вверенным Корпусом и с прибывшими под командою г. [94] генерал-поручика и кавалера Олсуфьева полками расположиться на новой линии. Вследствие чего последния уже после завтра, то-есть 10-го числа, и выступить имеют из Ромен а к концу сего месяца и все вверенные мне войска прибудут на новую линию. Но из команды генераль-поручика Олсуфьева приказал я Смоленскому пехотному полку пройдя Кременчуг явиться у вашего превосходительства на место полка Днепровского, а сему полку прикажите ныне-же, переправясь Днепр у Кайдака, присоединиться в лагерь г. генерал-поручика и кавалера Озерова при Килчене. А затем для собственного только вашего превосходительства сведения и исполнения по вверенному вам корпусу прилагаю здесь генеральное росписание, сделанное мною на основании повеления его сиятельства, из которого и усмотрите, что резервный корпус под командою г. генерал-маиора и кавалера Гудовича перейдя Днепр имеет расположиться при крепости святые Елисаветы, для усиления, в случае надобном, корпуса вашего превосходительства. А потому в непроницаемый секрет должен вам сказать, что поколику я надеюсь получить повеление и о дальнейшем движении вверенных мне войск, то ваше превосходительство и остаетеся тут с корпусом вверенным вам, с прибавкою резервного, в охранение границ от стороны Бендер и Очакова; а потому согласно с мнением его сиятельства и определяю я стоящую теперь при крепости Елисаветы конницу перевезти к Екатериненскому шанцу, где за удобно почитаю я, чтоб и ваше превосходительство находились, оный и примечает Бендеры. Второй лагерь полагаю я при Кизикирмене, как из бывшей Сечи свободно туда судами надобный провиант в скорости доставить, который лагерь способен так-же как на прймечание к Очакову, так и к реке Бугу, если-бы от Очакова что быть могло, а в надобном случае и меня подкрепить ему будет способно. От войск легкой конницы сего лагеря в средине поставленными украинскими от корпуса резервного казаками и от лагеря Екатериненского шанца, твердую связь ваше [95] превосходительство иметь извольте. Упомянутый-же резервный корпус, будучи расположен при Елисавете, способно может обращаться к вашему превосходительству, или куда по обстоятельствам признаете, равно как и на подкрепление мое. А потому сия стража границы и вверяется на попечение вашего превосходительства. Что-же назначил я два эскадрона гусар в Семлянске и два в Миргороде, то оные примечают польскую границу, и удерживать могут дезерцицию; но относительно до оставленных мною при бывшей Сече, двух эскадронов пикинер, то к оным определите ваше превосходительство исправного штаб-офицера, который-бы недреманньш оком наблюдал, дабы из бывших запорожских бродяг не сделали какого неистовства. А для того самого прибавил я как туда, так и в новый Кайдак и двуротных команд, и хотя-бы ваше превосходительство по обстоятельствам принуждены были куда-либо движения сделать и войска для того собрать; однако упомянутые эскадроны и роты оставить в их местах непременно для вышесказанного наблюдения, в соответствие чего оставляю и по левую сторону Днепра в рассуждение большой дистанции генерал-маиора Сатина, с Украинским полком и с шестью эскадронами от слободских гусарских полков, равномерно к наблюдению-жь тишины в Азовской губернии.

Касательно до пропитания, то если-бы оного на новых лагерях и недостаточно было, приказал я генерал-провиантмейстер-лейтенанту Воинову по исчислении доставить, и который в скором времени и доставлен будет. Затем ваше превосходительство в случае моего с новой линии выступления и в то только время прикажите всем поселенным войскам, как гусарам, так и пикинерам сколько может набраться конницы, хотя не отрывая их от работ, но приказать быть им готовым к выступлению и назначить сборные места, чтоб в случае надобном могли они на защищение границ употреблены быть; но только не прежде сие [96] сделать повеление, как когда я с линии выступлю, дабы чрез то разглашения быть не могло.

Наконец полковнику Репнинскому, находящемуся в Кинбурне, прикажите относить свои рапорты как к вашему превосходительству, так и ко мне. А генерал-маиор и кавалер Ширков попрежнему остается в команде вашего-жь превосходительства.

В числе назначенных мною в лагере при Кизикирмене войск, полк донской Пушкарева, два эскадрона Старовенгерского полка с подполковником Любимовым, и два баталиона егерей полагаются, с тем, что я по способности в свое время могу их взять на левую сторону Днепра.

№ 55. Сообщение генерал-поручика князя Прозоровского — генерал-поручику Текелли.

9-го сентября 1776 г.

Получил я от его сиятельства графа Петра Александровича секретный ордер, в котором повелевает он ныне-же взять новое расположение войскам, то-есть мне со вверенным Корпусом и с прибывшими под командою г. [94] генерал-поручика и кавалера Олсуфьева полками расположиться на новой линии. Вследствие чего последния уже после завтра, то-есть 10-го числа, и выступить имеют из Ромен а к концу сего месяца и все вверенные мне войска прибудут на новую линию. Но из команды генераль-поручика Олсуфьева приказал я Смоленскому пехотному полку пройдя Кременчуг явиться у вашего превосходительства на место полка Днепровского, а сему полку прикажите ныне-же, переправясь Днепр у Кайдака, присоединиться в лагерь г. генерал-поручика и кавалера Озерова при Килчене. А затем для собственного только вашего превосходительства сведения и исполнения по вверенному вам корпусу прилагаю здесь генеральное росписание, сделанное мною на основании повеления его сиятельства, из которого и усмотрите, что резервный корпус под командою г. генерал-маиора и кавалера Гудовича перейдя Днепр имеет расположиться при крепости святые Елисаветы, для усиления, в случае надобном, корпуса вашего превосходительства. А потому в непроницаемый секрет должен вам сказать, что поколику я надеюсь получить повеление и о дальнейшем движении вверенных мне войск, то ваше превосходительство и остаетеся тут с корпусом вверенным вам, с прибавкою резервного, в охранение границ от стороны Бендер и Очакова; а потому согласно с мнением его сиятельства и определяю я стоящую теперь при крепости Елисаветы конницу перевезти к Екатериненскому шанцу, где за удобно почитаю я, чтоб и ваше превосходительство находились, оный и примечает Бендеры. Второй лагерь полагаю я при Кизикирмене, как из бывшей Сечи свободно туда судами надобный провиант в скорости доставить, который лагерь способен так-же как на прймечание к Очакову, так и к реке Бугу, если-бы от Очакова что быть могло, а в надобном случае и меня подкрепить ему будет способно. От войск легкой конницы сего лагеря в средине поставленными украинскими от корпуса резервного казаками и от лагеря Екатериненского шанца, твердую связь ваше [95] превосходительство иметь извольте. Упомянутый-же резервный корпус, будучи расположен при Елисавете, способно может обращаться к вашему превосходительству, или куда по обстоятельствам признаете, равно как и на подкрепление мое. А потому сия стража границы и вверяется на попечение вашего превосходительства. Что-же назначил я два эскадрона гусар в Семлянске и два в Миргороде, то оные примечают польскую границу, и удерживать могут дезерцицию; но относительно до оставленных мною при бывшей Сече, двух эскадронов пикинер, то к оным определите ваше превосходительство исправного штаб-офицера, который-бы недреманньш оком наблюдал, дабы из бывших запорожских бродяг не сделали какого неистовства. А для того самого прибавил я как туда, так и в новый Кайдак и двуротных команд, и хотя-бы ваше превосходительство по обстоятельствам принуждены были куда-либо движения сделать и войска для того собрать; однако упомянутые эскадроны и роты оставить в их местах непременно для вышесказанного наблюдения, в соответствие чего оставляю и по левую сторону Днепра в рассуждение большой дистанции генерал-маиора Сатина, с Украинским полком и с шестью эскадронами от слободских гусарских полков, равномерно к наблюдению-жь тишины в Азовской губернии.

Касательно до пропитания, то если-бы оного на новых лагерях и недостаточно было, приказал я генерал-провиантмейстер-лейтенанту Воинову по исчислении доставить, и который в скором времени и доставлен будет. Затем ваше превосходительство в случае моего с новой линии выступления и в то только время прикажите всем поселенным войскам, как гусарам, так и пикинерам сколько может набраться конницы, хотя не отрывая их от работ, но приказать быть им готовым к выступлению и назначить сборные места, чтоб в случае надобном могли они на защищение границ употреблены быть; но только не прежде сие [96] сделать повеление, как когда я с линии выступлю, дабы чрез то разглашения быть не могло.

Наконец полковнику Репнинскому, находящемуся в Кинбурне, прикажите относить свои рапорты как к вашему превосходительству, так и ко мне. А генерал-маиор и кавалер Ширков попрежнему остается в команде вашего-жь превосходительства.

В числе назначенных мною в лагере при Кизикирмене войск, полк донской Пушкарева, два эскадрона Старовенгерского полка с подполковником Любимовым, и два баталиона егерей полагаются, с тем, что я по способности в свое время могу их взять на левую сторону Днепра.

№ 56. Сообщение князя Прозоровского — генерал-маиору Гудовичу.

9-го сентября 1776 г.

Вследствие данного от меня секретного сообщения г. генерал-поручику и кавалеру Текелли относительно нового войск расположения, а в том числе и вашего превосходительства со вверенным вам резервным корпусом при крепости святыя Елисаветы, извольте туда следовать по приложенному у сего маршруту и во всем на основании того моего сообщения исполнение чинить, рапортуя впрочем как оного генерал-поручика, так и меня.

№ 57. Секретный рапорт бригадира Бринка — князю А. А. Прозоровскому.

15-го сентября 1776 г.

Вашего сиятельства от 9-го настоящего месяца пущенный ко мне ордер, я 15-го сего же течения с почтением получа, по содержанию оного и приложенного при сем в копии его сиятельства графа Петра Александровича Румянцова-Задунайского такового же честь имею донести.

При полагаемом мне с войсками к Таману движении, о маршах я ссылаюсь на отправленный по первому вашего [97] сиятельства ордеру от 10-го числа сентября мой рапорт, что я в сем марше с одним на Бейсюге растахом, а когда время иозволит хотя и два растаха сделав, могу сблизиться к Копылу, но к тому еще приполняю здесь повторение мое в след затем отправленного от 12-го сего же моего рапорта о снабжении меня понтонами, кои мне нужны для диверсии быть могущей в обходе Темрюка и кои еще могут послужить мне пособием в занятии Ачуева с здешней стороны, куда и полагаю, чтобы от Бейсюги, отрядя часть войск прямою дорогою, два марша только составляемою, на тех понтонах выше Ачуева, где оба от Копыла текущие протока стекаются, переправясь сим постом завладеть; а из запасаемых для переправ под Копылом лодок уделить туда не мог, мысля, чтоб с ними со всеми силами самому идти другой дорогой к Копылу. Итак, ежели никакого препятствия от противной стороны особливо от турок, их последователей и некрасовцев сделано не будет, надеюсь, при помощи Божией, в трое сутки чрез оба протока переправясь, в четвертые движение взять к Темрюку, разделяя из 55-ти верст составляемое расстояние на два марша; между тем однакожь занять прежде Ачуев, а оттоль до Тамана также в два марша поспеть могу, однако обо всех их до Копыла по примерному исчислению верст, маршрут у сего вашему сиятельству подношу.

Коммуникацию же мою от Дона учреждаю так, что от Азова как сухопутно по постановленным на приморских косах почтам, так еще и Азовским морем на стоверстное расстояние до здешного места есть она по занятии, выше упоминаемых мест безопасна. А здесь, яко главный при самой нашей границе пост и в закрытии учрежденного базара, чтобы оный иногда какими либо нахальниками из горцев, чего хотя и быть не уповаю, не мог быть разорен, и для наблюдения поведений здесь оставшихся в околичности татар, оставлю при надежном штаб-офицере всех гарнизонных, кои останутся за помещением в число ассигнованных вашим сиятельством [98] из Ростовского и Азовского гарнизонов в Курский и Белозерский пехотные и Смоленский драгунский полки из выбранных к полевой службе способных людей, от обоих полков 100 человек при 4-х трех фунтовых пушках, да от 3-х казачьих полков для коммуникации по 100, всего 300 казаков и от всей конницы слабых и худо конных людей, коих на скорые марши употребить не можно, и кои впредь могут при случае иногда транспорта и открывшейся безопасной коммуникации служить прикрытием.

Потом отступая отсель другой пост на Бейсюге в сделанном мною еще в прошлом 1774 г. редуте, а оттоль уже достигая при помощи Божией Копыла и Ачуева оставить в них яко само нужных и в центр против моих оборотов, смотря по встречающимся обстоятельствам в достаточных и безопасных силах посты, кои уже непременно надобно нам удержат за собой, поколь совершенное с Крымом решение сделано будет.

Хотя же на пути к сим местам и кочует Едичкульская орда пред первым три, а пред последним на той стороне одно бурлацкое поколение; но не уповаю, чтоб они отважились в предприятиях наших что либо препятствовать и в случае их податливости и добронамерения на нашу сторону буду стараться, отделя их оттоль, расположить между моих на Бейсюге и Еи постов по речкам Челбасам и Есеням но только главнейшею мне препоной представляется Темрюк, за овладением которого иногда против моих располагаемых маршей принужден буду иногда сколько нибудь иромедлить время, а к тому еще как обыкновенная у татар есть привычка по осени выжигать степи, то и недостаточны будут подножные корма. А должен буду стараться продовольствовать войска сеном, которое, чтобы не огорчить жителей, а еще их приласкать, с коими также полагаю, до исполнения наших положений не ненужно соблюдать политическое обращение, доставать за деньги; в чем надеюсь от вашего сиятельства надлежащее [99] учреждение сделано будет, а моя есть должность только упредительно напомянув о сем, предать рассмотрению вашего сиятельства.

На случай же благополучных наших в занятии всех вышесказанных мест успехов прибавляю рассмотрению вашего сиятельства и то, что есть еще за Таманом в 30-ти верстах известный вашему сиятельству Суджук, имеющий главную от Порты Оттоманской пристань, чрез которую оная не преподаст-ли иногда сим постам какой сильной помощи. Как ваше сиятельство о сем месте полагать изволите: нужно ли оное наме занимать и как обращаться мне с турками, встречающими иногда с политическими объяснениями и прочими осмеливающимися противоречить нашим оборотам, надеюсь, получу о том полное от вашего сиятельства решение.

Обращаюсь наконец на пропитание вверенных мне войску они запасного на месяц сухарями провианта уже имеют, сверх того и на употребление здесь до будущего движения в здешнем магазине, как прежде я вашему сиятельству доносил состоят в запасе, но только подвозку запасного ассигнованные вашим сиятельством из Малороссии фуры, как и посланный для приема их в Бахмут офицер от 4-го сего месяца мне рапортует, туда еще не прибыли, но когда оне не подоспеют прибытием сюда к моему выступлению, то хотя уже в дорого казне будет стоить, принужденным найдусь, нанимая татарские арбы, на них подвозку тому провианту сделать до Копыла или Ачуева, где я весь мой депо оставить полагаю, а на предбудущее зимнее продовольствие, как и в прежнем рапорте моем упомянул, надеюсь о снабжении из Керчи и Ениколя учреждение сделать изволите ваше сиятельство.

№ 58. Перевод письма от Темир-Гамзы — к Калге-султану.

Без месяца и числа 1.

Я вседневно молю Бога, чтобы удостоил меня видеть лицо ваше и повергнуться к стопам вашим. Всемогущий Бог да будет споспешествующ во всех ваших делах и начинаниях и да благоволит достигнуть вам по желанию вашему искомого предмета. Я же ваш богомолец с искренною моею любовию и нетерпеливым ожиданием вас. Посылая сие приветствие, посылаю одну пару туфлей с местали (?) и одну узду с мундштуком, прося не истреблять меня из своей памяти.

Присланные сюда письма при удобных случаях доставлены каждое в надлежащее место и напротив на некоторые из них к вам письма отправлены. Мой милостивейший государь, к вашей светлости посылается человек, разумеющий читать и писать и сведущ об обстоятельствах. Я, слуга ваш, не нашел пристойного вам подарка кроме сего. Здесь богомольцов ваших много, только бы Бог даровал вам благополучие, которому вас поручаю. Карасовский (Карасу) эфенди, молясь всегда о вас Богу, припадает к вашим ногам. Ваше письмо мною поздно получено, по той причине я умедлил моим ответом. Уповаю на Бога, что чрез слугу вашего Мегмета, который чрез несколько после сего дней к вам отправится, о здешних обстоятельствах и из моего письма узнать изволите; да и о последнем чрез него же писано будет. Но милостивейший государь как в городе, так и в деревнях приставлены тайные надзиратели для примечания за мною и что только о мне проведают, тотчас хану доносят, а по большей части они из нашей братии. Ханские же единомышленники известны и о коих бы нужды не было, но по вышеозначенной причине письма медлятся. Еникольскому генералу на случай отпишите; кто [101] может знать будущее! Иногда в случае какого нападка нет иного убежища кроме Ениколя, а оттоль, если свободный путь будет, и к вашей светлости. И многие ваши доброхоты в спасение свое держат один только сей предмет. Остаемся мы все во уповании на Бога.

--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Перевод представлен при рапорте бригадира Бринка к князю Прозоровскому, от 15-го сентября 1776 г.

№ 59. Перевод письма от бывшего при Сагиб-Гирей-хане тефтердаря Кутлушах-Аги к Шагин-Гирею.

Без месяца и числа 1.

Если угодно вам спросить о здешних обстоятельствах, то возвещаю, что отправленные в Константинополь султаны поныне еще не возвратились, и каково возвратятся, знать не можно. Известный главный Измаил-бек отрешен от дел и сослан в деревню. Так же и тефтердар отрешен. Войска отряжаются противу Персии. Персияне завладели Бастрою. Бывший в России посол паша и поныне еще в Константинополь не прибыл. Буде изволите спросить о внутренном состоянии области, то не остается в ней никто в покое. И всякое состояние отягощено. Например, одна партия народу подозреваема будучи в преданности султанам, находящимся в Румелии, терпит выговоры и угрозы, иные подозреваются преданностию Селим-Гирей-хану, иные Сагиб-Гирей-хану, а некоторые Бахты-Гирей-султану. И от угроз все те партии в великом страхе, а я слуга ваш собственно подозреваем по преданности к вам. Теперь не только имею тайну надзиравшего мое поведение фискала, но за вас за малым не попался я в беду от двух ханов как и всей области известно. Таковые, каков я слуга, обыкновенно жертвуют жизнию за своих государей. И я то ставлю себе в честь. Здесь весьма много партий, которые за вас много претерпели. Если Всемогущий Бог удостоит меня видеть особу вашу, то всех оных имена вам открою. Сагиб-Гирей-хан сослан. Словом, нынешнее состояние [102] области таково, как я выше описал. Всяк в страхе и опасности. Нет такого спокойного. Можно сказать, что все генерально имеют омерзение и отвращение, все же то для вас к лучшему счастию. Здесь богомольцев ваших много. Милостивейший государь, отнюдь не мое свойство и качества, чтоб, забыв вас, моего благодетеля, вступать в какие особые дела. В чем свидетельствуюсь Всемогущим Богом но не мог я никак до сего отправить к вам письма. Состояние мое вашей светлости известно. Даже и пред сим в прошедшем месяце написал было к вам одно письмо, но не сыскав оказии, оное теперь при сем влагаю. Из содержания его также увидите мою к вам преданность. Уповательно, что при вас есть скрытные шпионы, ибо все ваши случавшияся слова и в той стороне распоряжения, словом, о ком вы благоприятно напоминаете, все сюда с точностию переносят, однако нет мне в том нужды, лишь бы только была оказия всегда писать не премину.

--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Перевод представлен при рапорте бригадира Бринка князю Прозоровскому,

№ 60. Перевод письма от Менгли-Гирей-султана — Калге-султану.

Без месяца и числа 1.

С совершенным удовольствием получил я ваше приятнейшее письмо, за которое, принося мою благодарность, желаю чтобы Бог благоволил достигнуть вам желанного предмета. Здесь новин никаких нет, кроме что иные говорят вольность не уничтожена. А другие прекословя сказывают, что оная вовсе отставлена. В сей смеси верного найти нельзя. Я желал-бы, чтобы вы, любезнейший мой брат, поскорее сюда прибыли. Здесь многие также нетерпеливо желают вашего прибытия и то те самые, которые вам доброхотствуют. Есть-же и такие, которые сего не хотят, а именно старающиеся о пользе другой стороны. Буде есть у вас в готовности несколько войск, то мой совет, не теряя времени, следовать сюда. Впрочем предаю себя вашей благосклонности.

--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Перевод представлен при рапорте бригадира Бринка князю Прозоровскому от 15-го сентября 1776 года.

№ 61. Рапорт еникольского коменданта генерал-маиора Борзова — графу Румянцову-Задунайскому.

24-го сентября 1776 г. № 81.

О дошедших мне из Анатолии и Тамана на сих днях известиях, вашему сиятельству донести честь имею. Пребывающий в крепости Трапезонте Гаджи-Али-бей паша, под претекстом выступления войск против персиян из принадлежащего ему округа собрал до 40,000 янычар, имеет при том два фрегата, оконченные в недавне построением в Синопе, а для транзиту несколько купеческих судов. Об оном посланными от меня в Крым конфидентами примечено, что нередко от помянутого паши для переговору с ханом Девлет-Гиреем доверенные люди присылаются, кои в Бакчисарае содержаны скрытно. В сем случае возможным поставляют оному принять другую дорогу, а по сходству того находящийся в Тамани турецкий начальник Орду-агаси, как о том до меня слух дошел, из числа того войска некоторую часть войск в отделение себе ожидал. Между тем в прошедшую неделю через особое его возбуждение для занятия замка Каплу при новом сераскире 400 некрасовцов отправлено, за которыми в след, по таковой надобности из таманских жителей некоторое число в Темрюк послано будет.

Затем по подозрению хана Девлет-Гирея на некоторых чиновников в переписке с Шагин-Гиреем султаном, исключая мангутской орды от прочих сего месяца в половине все мурзы были собраны к Ширин-бею с тем, что по Своему обыкновению должны сделать хану вновь присягу, но по окончании сей церемонии некоторые из них поставляли шуткой

№ 62. Письмо Шагин-Гирея — графу Румянцову-Задунайскому.

Октябрь 1776 г.

Сиятельнейший граф Петр Александрович, искреннейший мой и препрославнейший приятель. [104] Что касается до прибытия моего в едичкульский народ и до получения в желании и намерении моем успеха, о том вы сведение иметь будете; но елико принадлежит до предприятия моего о крымцах, то я по отдаленности места в оном успеха еще не имею, и хотя я между тем взял пристойное число из находящегося при мне ее императорского величества войска к близко лежащим местам Адашаги и к городу Таману и поехал, но как в означенном городе Тамане находится Орду-агаси с некоторою частью турецкого войска, и то место подкрепляет, то я, имея при себе ее императорского величества войско по желанию моему его, Орду-агаси, из того города выгнать почел за невозможное и непристойное дело и для того поручил оное исполнить преданным мне едичкульцам в надежде, что они то непременно исполнят, о чем для сведения вашего к вашему сиятельству пишу и прошу ваше сиятельство оным едичкульцам в учиненном их пред сим противном поступке исходатайствовать от ее императорского величества прощение и чтоб данное от них мне письменное обязательство принято было в уважение, также и во всех ими принятых намерениях содержаны они были в милости и покровительстве.

№ 63. Рапорт полковника Репнинского — князю Прозоровскому.

5-го октября 1776 г. Александровская крепость.

Полтавского полка значковой товарищ Марченко вчерашний день прибыл сюда из Крыма, о тамошних обращениях в известие мне объявил, что в бытность его в Бакчисарае ханский брать султан и другие султаны, которые, встретившись с ним на улице, выспрашивали о движении наших войск не знает-ли он чего, а когда он отвечал что не знает, то они сказывали ему: известно нам, что в Кинбурн прибыло шесть полков, а также и в Ениколь несколько новых войск на кораблях но только обрадованы тем, что войска российские [105] намерены оставить Керчь и Ениколь, как слышно-де что уже и приуготовления начали к отправлению делать; также сказывали известно и то, что в Ениколь прибудет Калга-султан. Объявил он Марченко, что в Бакчисарае противу прежнего гораздо скрытнее начали о всяких материях разглашения делать, однако о каком-либо движении и сборах их не приметно; между прочим-же услышал он будучи там, что главные их правители, находящиеся при хане, делают примечания за своим владетелем, сохраняя тем от уходу, а для каких обстоятельств о том известиться не мог напоследок сказывал, что следуючи оттоль, где только случился быть, не мог приметить о их приготовлениях, а все повидимому казались спокойны и находятся при своих местах, о чем вашему сиятельству в покорности моей донести честь имею.

№ 64. Всеподданнейшее донесение графа П. А. Румянцова Задунайского 1.

5-го октября 1770 г.

Всемилостивейшая государыня! Ваше императорское величество удостоив меня доверенностию сообщением вашего предположения, относительно комплектования вашей армии, ободрили при том о милостивом и снисходительном принятии на то моего мнения.

Всему свету известно, что неусыпное ваше попечение и непрерывный труд, один предлог имеют, и одного конца достигают, и именно: добро Государства вашего и чтобы исправить установления оного, а особо в военных силах, сообразно положению его физичному, моральному и политическому, во многом другим державам не подобному; и я читав с должным и лучшим вниманием, ко удивлению увидел, что ваше императорское величество в части военной, кою вы сами называть изволите, сделавшеюся необходимо нужною, открыли [106] великое, и так сказать в основательном пункте, я разумею о наборе рекрут, крайнее небрежение, и что предположение ваше, в рассуждении запасных баталионов в губерниях при разделении их есть удобнейшее по количеству и качеству людей составляющих армию вашу. Но как в окончании оного изволите полагать, ежели-бы неудобно было гарнизоны комплектовать старыми; то сии баталионы с гарнизонами смешать, я осмеливаюсь гадать, так сказать, силу мысли вашей, представляю мое, не в предложение мер мнение, чтобы гарнизоны все, а особо пограничные, и по настоящему состоянию, при издержках на них немалых сумм денег, один счет только составляющих, обратить на род иной службы, и такой, чтобы они не только запасным войском полевые полки комплектовать служили, но и в усиление оных на случай потребной, сами в поле выходили, а из неспособных к службе полевой, учредить баталионы губернские, в замену всех и под всякими титлами рот и команд ничто значущих, обмундировав и вооружа их всем надобным на внутреннюю службу сколько можно из простова, по лучше без великих издержек вовсёж к службе неспособных, и по общему названию инвалидов, отпускать с награждением денежным, смотря по службе и летам, в их домы, или на собственное пропитание, а не имеющих оного, и совершенно увечных и престарелых определять в домы общественного призрения, не обременяя их отнюдь военными церемониями, кои отвращение делают хотящим в военную службу вступать; но чтобы войско при всех ему надлежащих исправности, преимуществах и выгодах пребывая, не было однакожь тягостию общенародною, и количество оного располагаемо было соразмерно внешнему и внутреннему оного употреблению навсегда и случайно потребные; то к сему соображению и подробному исчислению не мало времени, весьма больших выправок многова труда и прилежности надобно, и ежели-бы вашему величеству токмо угодно было мне, что из сего на выработание поручить, я-бы охотно [107] хотел последния мои силы вам на службу посвятить и предъявить вам все мои малые способности и сведения, которые иные называют застарелые по ремеслу мои предрассуждения и капризы, дерзая уверить, что во всех оных однако неиное что и никогда не было в предлоге, как только истинное усердие к вам. и доброхотство к службе вашей военной, в коей я с молодости почти без отлучно обращаясь, должен приобресть по крайней мере некоторые в мелочных хотя частях ее сведения; но по частым припадкам или лучше донесть по надобности в подобных упражнениях, дозволить уклониться на уединение, повергающемуся к стопам вашим со всеглубочайшим благоговением.

--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Донесение это напечатано в Чтениях (1866 г. Кн. I), но с некоторыми изменениями и отступлением от подлинника.

№ 65. Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому.

7-го октября 1776 г.

После отправленного к вашему сиятельству от 21-го числа рапорта, известия о татарских обращениях здесь таковы: Прибывший на сих днях из Крыма к Калге-султану человек объявляет, что там слухи уже носятся о сближении вашего сиятельства с войсками к Александровской, а потому крымский хан, имея повсюду осторожность, пред недавним временем собирал всех чиновников правительства и мурз для утверждения вновь присяги, чтобы на случай приближения наших войск к Крыму, дать сильный отпор, уверяя при том всех, что конечно от Гаджи-Али-бея войсками из Анатолии подкреплены будут однако-же хотя некоторые последуя в том его намерениям и присягали, но другие не соглашаясь выговаривают, что ежели им сильного вспоможения от Порты преподано не будет, то они никак не в состоянии устоять против наших войск. Между тем хан послал к Порте Оттоманской нарочных и ведет с вышесказанным анатольским Гаджи-Али-бей пашою тайную переписку и как сей вестоносец ехал чрез Тамань, Темрюк и Едичкульскую орду, то повсюду видел там спокойство и никаких приуготовлений [108] не приметил, и едичкулы, кочующие по здешней стороне Кубани, с аулами, начинают сближаться к Бейсюгу, для зимнего кочевья на реке Керпили и даже до Зенгили, а сходно с тем и присланный от Батырь-Гирей султана к Калге-султану нарочный уверяет, сказывая при том, что он Батырь-Гирей, даваемых ему от крымского хана таманских и темрюкских доходов доныне еще не принял, от коего с присланного письма перевод у сего вашему сиятельству в копии подношу. Что принадлежит до упоминания в нем о невозвращении прежде присланных от него людей, то они удерживаются все здесь больше для того, чтобы сокрыты были наши приуготовления к движению, а когда по воспоследовании об оном полного решения, восприму я свой путь, тогда с дороги и отправлены быть имеют.

Касательно до другого султанского брата Арслан-Гирей султана, принявшего достоинство сераскирское над едичкулами, то от него никаких доныне еще писем в получении нет, а слышно только, что он между едичкулами, кочующими близ Копыла находится, а что Батырь-Гирей доныне еще держась прежних своих обнадеживаний не принял даваемых доходов, то если правда, над чаянием одним только заключаю, что послужит он в пользу наших дел, поелику есть человек в тамошнем краю больше уважительный нежели Арслан-Гирей султан.

Едисаны, перешедшие за Кубань, кочевье свое имеют между Урупом и Лабою, а напротив их на здешней стороне джамбуйлуки претерпевая от горцев, по подстреканиям находившихся между ими султанов, безпрестанный скоту и имуществу грабеж, от коих нередко бывают сюда по одиночкам татары, но отсель однакожь, как туда, так и к стороне едичкулам приехавшим от них, пропуск повсюду расставленными постами пресечен, так равно и присланного от г. генерал-маиора Борзова, ко мне на боте, мичмана Лупандина, сходно с его Борзова мне присоветыванием, удержал здесь [109] до того времени, поколь получа решительное о движении нашем повеление, действительно выступлю, чтобы чрез его о моем движении известить реченного г. генерал-маиора Борзова. Причем, не оставлю ему дать знать и о количестве войск в деташаменте состоящих для благовременного приуготовления в доставление (на случай надобности) провианта из Керчи или Еникале, которого однакоже я с собою на имевшихся фурах и полковых повозках, хотя и с трудностию отсель могу завести на месяц, а сверх того заготовляя еще сухарями ноября по первое число уже на наемных подводах, учреждаясь так чтобы сочинять могло оного количества по числу будущих в походе людей непременно декабря по 1-е число.

Перевод письма от Батырь-Гирей султана к Калие Шагин-Гирей султану.

Найдя оказию чрез подносителя сего едичкульской орды бурлацкого поколенья слугу нашего Борю, следующего к вам для исправления надобностей, препровождаю сие приятнейшее, спрашивая единственно о дражайшем здоровье вашем.

Я удивляюсь, мой любезный брат, и не знаю какая причина вас столь долго удерживает в медленности и для чего не возвращаете наших к вам посланных людей; известия от вас нет, а время способное проходит, наступает зима, в каковых вы мыслях и предприятиях прошу поскорее меня уведомить; теперь в дороге никакой опасности нет, не медлите.

Подносителя сего отчим с одним домом находится при вас, прошу оного отпустить сюда с его домашними. Что-же принадлежит до нагаев и прочих здешних обстоятельств, то о всех оных помянутый Борю словесно вам донесть не преминет.

№ 66. Рапорт Еникольского коменданта генерал-маиора Борзова — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

8-го октября 1776 г. № 88.

Вашему сиятельству донести честь имею сего течения 2-го, при доставлении с нарочным мне от крымского именитого чиновника к Шагин-Гирею Калге-султану письма, которое я на почтовом судне к господину бригадиру и кавалеру Бринку отправил, о нынешних обстоятельствах уведомляет, что партия хана Девлет-Гирея токмо в малом числе мурз состоит и признается маловажной; прочие же чиновники без исключения усердно желают в сие достоинство принять Шагин-Гирея Калгу-султана, в чем с уведомлением моих конфидентов согласно.

Касательно до здешнего края, равно и на Таманской стороне к произведению безпокойства по сие число о том приметить не можно.

№ 67. Рапорт полковника Репнинского — князю Прозоровскому.

13-го октября 1776 г.

Из находящихся в команде моей албанцов два человека, бывшие по надобности своей с паспортом его высокопревосходительства г. генерал-поручика и кавалера Петра Аврамовича Текеллия в Ениколе, возвратясь ныне, при спросе моем о крымских обращениях по примечанным ими обстоятельствам и по слухам, носящимся в том месте, объявили: 1-е, что янычары из турок и татар, служащие у хана, согласуются сделать бунт противу его за то, что когда он вступил на свое место, обещался чрез деньги, отдая оных России довольную сумму, очистить от войск империи сей, крепости Керчь, Ениколь, а также и Кинбурн, а теперь как оное не сделано и еще некоторые перемены слышат, выгнать вон или предать смерти; 2-е, главные же его мурзы или некоторые начальники, стараяся сберечь, присовокупляют свои силы и [111] подговаривают татар к своей стороне для защиты, с предложением им обстоятельств, чрез которые сие сделать было не можно; 3-е, чернь, жительствующая от Карасубазара к Кефе и далее, имеющие свои домы, экономию и землю, желают отдаться Калге султану и якобы с теми выражениями, что хотя бы он в христианском законе был, признают его, а те, которые держат сторону своего хана также и янычары противятся сему и никак снисходить на оное не хотят, наконец 4-е, приметили они в следование свое, что хотя сборов никаких нет, однако готовыми себя содержат о приближении же наших войск, хотя они не слыхали разглашений, но будучи в Перекопе, узнали, что они по нечинимым пропускам в границы наши из тамошних жителей примечают о производимом секрете, и слышали от татарина, который их из Карасубазара привез туда и который не хотел их по договору с ними учиненному, доставить до Збуривского ретраншамента, сказанные слова при тамошнем каймакане, что он может попасться в полон нашим.

Сей же день прибывший из Очакова посланный от меня к паше с письмом прапорщик, находящийся за толмача, донес мне, что один турок, съехавшийся с ним на дороге, едущий из Крыма, при некоторых разговорах сказывал, что татары между собою делают бунт и хотят своего хана вргнать вон из той области, а единственно за то, что их главный мурза, который по хане первый был цред сим по желанию своему, ездил в Мекку для поклонения и по письму ханскому с наущением от султана турецкого казнен или сослан безвестно, чрез что мурзы и особливо сродники, не годуя на него, учинить оное хотят, а по выгоне его все яко бы единогласно призвать желают в ханы Калгу султана, что будто бы по общему согласию с прошением своим посылали к сему султану двух нарочных, но от хана они изловлены и посажены за арест однако они потом и других трех человек отправить не упустили, в сих известиях хотя противу [112] привезенных из Крыма сходствия нет и наверное положить нельзя, но я, почитая за долг, вашему сиятельству осмеливаюсь донести.

Оный же прапорщик Иванов донес мне, что в Очакове спокойно и ничего такого, которое бы могло следовать к приуготовлениям военным не примечено; сказывал также, что бывшие в том городе спаги, которых до несколько тысяч было отпущены пашою в свои жилища и теперь кроме гарнизона войск никаких больше нет.

№ 68. Рапорт полковника Репнинского — князю Прозоровскому.

15-го октября 1776 г.

Вашему сиятельству чрез сие донести честь имею: в исходе августа и в начале сентября из Крыма вышло татар Белгородской орды арб сот до четырех, которые небольшими партиями доходили к Егарлыжскому куту, а там и переправились, на присланных из Очакова турецких лодках, со всеми своими семьями и скотом, о чем я в свое время рапортовал его высокопревосходительству г. генерал-поручику и кавалеру Петру Аврамовичу Текеллию; ныне же чрез разъезды от постов уведано, что сии татары все без остатку переправились и теперь близко наших границ из них уже нет.

№ 69. Рапорт князя Прозоровского — графу Румянцову-Задунайскому.

1-го ноября 1776 г.

Секретное повеление вашего сиятельства от 16-го октября под № 61 я 29-го числа пополудни в 10-ть часов получил, со всеми приложениями. По которому и отправил я вчерашнего числа с генерал-маиором и кавалером князем Голицыным два пехотных полка, Ярославский и Бутырский. Если я осмелился переменить 2-й Московский полк, то единственно потому, что г. полковник князь Гагарин неотступно меня просил. чтобы я его с собою взял в рассуждении самоохотного [113] желания его идти лучше вперед, нежели назад то почтя сие за сходное с усердием его к службе, принужден уже был в удовлетворение его решиться. Оные же полки должен я был отправить на новый Кайдак, а там далее куда им следовать, получат уже они повеление от г. генерал-поручика и кавалера Текеллия, хотя и здесь есть для переправы четыре больших лодки и два дуба; но оные я принужден буду взять с собою, в рассуждение того, что я пойду, ваше сиятельство, степью, где леса нет, а только что оный по островам Днепра находится, и единственно что способом оных лодок доставляемы будут к лагерю дрова. А наконец присоединятся они к имеющимся еще в Сече лодкам для перевозки провианта, которые и будут доставлять оный водою до бывшего Шагин-Гирейского ретраншамента, а оттуда уже неминуемо до Перекопской линии, расстоянием в 70-ти верстах, долженствую доставлять на имеющихся у меня воловых фурах, которое место и пристойным прикрытием занять я не оставлю, хотя уже сей ретраншамент и поврежден, однако смотря по обстоятельствам можно его и поправить несколько.

Исполняя повеление вашего сиятельства, в сей день выступлю я отсюда, а в каком числе людей и лошадей вверенного мне корпуса, у сего рапорт подношу, а таковой-же и о деташаменте г. генерал-маиора графа де-Бальмена. Впрочем-же во исполнение сей вверенной мне от вашего сиятельства экспедиции, со всеусердием моим исполнять потщусь, а озабочивает, ваше сиятельство, меня несколько позднее уже время, хотя достижение и занятие Перекопской линии и крепости Ора, по мнению моему, и не трудно мне кажется, но продовольствие войск со оным сопряжено; хотя ближайший способ и есть доставлять оное по вышедонесенному от Шагин-Гирея, но в будущем декабремесяце, в рассуждение неимения уже подножного корма, если не могу я, ваше сиятельство, сказать, что с невозможностию, то по меньшей мере с крайнею весьма трудностию, и с потерянием не малого числа скота доставление [114] сие будет. Осталось мне стараться, если успею, доставлять достаточное его число водою до Шагин-Гирея, и заложить уже магазин в крепости Оре. А затем второе затруднение представится, ваше сиятельство, чтоб сделать прикрышку солдатам, как я и в первом моем вашему сиятельству рапорте доносил, что близ Перекопской линии за безводием селений весьма мало, в самой-же крепости Оре и с новымъ ее форштатом, который при нас заведен, более поместить не можно, как только баталион пехоты, а сверх того, что редки селения и безводны и грунт земли тамошней неуродивый, как и в лучшую пору никаких кормов не бывает, а следственно и покосу нет потому ваше сиятельство не без труда будет и сена доставать на самые зимние месяцы, но и то сходно с повелением вашего сиятельства, чтоб с покоряющимися татарами обходиться ласково, платя за все наличными деньгами, неминуемо потребна достаточная сумма. А потому сколько теперь при корпусе моем состоит сей казны на лицо, здесь ведомость найти изволите. Особливо-же, что как по сю сторону Перекопекой линии, так и по другую не только лесу нет, но и бурьяну с трудом найти можно, то за лучшее почитаю я, ваше сиятельство, взять отсюда из казенного Днепровской линии лесу надобное количество и который я уже и к сплавке водою до Шагин-Гирейского ретраншамента приуготовить приказал, но чтоб за оный надлежащую по цене уплату г. губернатору Черткову сделать, то нижайше вашего сиятельства прошу к нему-ли прямо в свое время оную ассигновать, или мне изволите приказать из экстраординарной суммы, по доставлении ее ко мне впредь, возвратить. По завладении-же Перекопской линией и крепостью Ором надлежит будет оставить надобное, и возможное только поместить под кровлю количество войск. а достальные все расположить в окружности Шагин-Гирейского ретраншамента по берегу Днепра, которые из сплавленного туда лесу могут поделать себе землянки, и с островов Днепровских могут доставлять лес на дрова. А при [115] том и кормов там хотя в теперешнее время и нет, однако еще старая ветошь найтись может, к тому-же и приготовленный мною овес в бывшей Сече и здесь в Александровской крепости, если успеть могу, то буду стараться доставлять водою. А притом если можно, чтоб и сена некоторое количество к Кизикирменю доставить, писал я о том к г. губернатору Муромцову и генерал-провиантмейстер-лейтенанту Воинову; тоже и сюда в Александровскую, если успеть могу, то буду стараться хотя на самую глубокую зиму водою доставить, буде льдом реки не захватит. Из отряженных войск с генерал-маиором графом де-Бальменом, у Геничей оставит он некоторый пост, к которому месту и могут прибывать лодки от г. генерал-маиора Борзова, а от оного поста до его положения, оттуда-же по связи со мной скорее можно письма от него получать. А затем и к крепости Петровской будет от него учреждена почта, откуда он и продовольствие себе получать должен на фурах но оный по прибытии к Шунгарам должен будет перейдя, расположиться по ближним селениям, как по сю сторону никаких селений татарских нет, а мост иметь всегда наведенный в готовности. В том-же месте, где он расположится, иметь будет гораздо выгоднее место противу Перекопской линии, как там вод достаточнее, а притом и земля родит травы изрядные, следственно, хотя корма иметь он и не будет, но сена в покупку лучше доставать может, только что лесу также в околичности нигде нет. К лучшему-же усмотрению вашего сиятельства, подношу здесь копию с данного ему графу де-Бальмену наставления.

Как из ведомости ваше сиятельство усмотреть изволите, что денег здесь весьма недостаточно, а притом оне большею частию ассигнациями, то татары их брать в заплату не будут, для чего нижайше прошу вашего сиятельства о доставлении таковою монеты, которая-бы там ходить могла. Полученные от вашего сиятельства секретные ордера к [116] г. генерал-поручику и кавалеру Текеллию, генерал-маиору Борзову и бригадиру Бринку, каковыми я от себя препроводил предписаниями, у сего со оных копии на усмотрение вашего сиятельства подношу, и как я г. Бринку меж прочим упомянул, что если-бы он приближением своим к Бейсюге, так как ему предписать изволили, не предъуспел скоро достигнуть желаемого предмета, то-бы показывал вид к переправе, но далее простирать ему свои движения, позволить я, ваше сиятельство, не осмелился, рассуждая, что может иногда несходно сие с политическими резонами покажется; только в рассуждении упорства едичкулов, нельзя кажется, ваше сиятельство, и обойтись ему, чтобы не идти далее на получение от них желаемого, что самое и предаю рассмотрению вашего сиятельства.

РАПОРТ О СОСТОЯНИИ ЛЮДЕЙ И ЛОШАДЕЙ КОРПУСА ГЕНЕРАЛ-ПОРУЧИКА КНЯЗЯ ПРОЗОРОВСКОГО, ВЫСТУПАЮЩЕГО ИЗ ПОД АЛЕКСАНДРОВСКОЙ КРЕПОСТИ Б ПОХОД.

Октября 31-го дня 1776 г.

Звание.

Офицеров.

Кадетов, унтер-офицеров и капралов.

Трубачей, литаврщик., музыкантов, барабанщ. и флейщиков.

Рядовых.

Артиллерийских служителей.

Прочих нестроевых чинов.

Итого.

Лошадей.

Штаб.

Обер.

Строевых

Подъемных и артиллерийских.

В полках на лицо.

Здоровых под ружьем.

Конных.

Драгунскйх

Кинбурнского 1

24

85

19

1,015

32

14

1,190

1,143

36

Таганрогского 2

28

92

29

737

31

11

930

250

36

Гусарских 4

14

42

9

596

665

642

—

Харьковского 2

21

44

11

650

—

7

735

704

—

Сумского 4

16

45

11

587

—

5

668

638

—

Чугуевского казачьего 1

5

15

3

391

—

1

416

409

—

Итого

14

108

323

82

3,976

63

38

4,504

4,386

72

[117]

Звание.

Офицеров.

Кадетов, унтер-офицеров и капралов.

Трубачей, литаврщик., музыкантов, барабанщ. и флейщиков.

Рядовых.

Артиллерийских служителей.

Прочих нестроевых чинов.

Итого.

Лошадей.

Штаб.

Обер.

Строевых.

Подъемных и артиллерийских.

Пехотных.

Московских

Первого 2

40

100

43

1,260

33

—

1,478

—

30

Второго 2

39

111

41

1,257

33

—

1,483

—

33

Смоленского 3

33

85

39

1,022

32

—

1,217

—

36

Ростовского 3

26

75

41

911

34

—

190

—

36

Тульского 2

28

83

28

1,116

32

19

1,308

—

24

Орловского 2

25

97

36

907

30

32

1,129

—

33

Ряжского 3

35

95

39

971

32

27

1,202

—

30

Днепровского 3

23

85

34

1,050

27

8

1,230

—

24

Итого

20

249

731

301

8,494

253

86

10,134

—

332

Полевой артиллерии 1

9

30

7

418

—

—

465

—

—

Фурштатской команды —

2

—

—

—

—

—

2

—

—

Малоррссийск. казаков 3

5

25

14

814

—

174

1,025

912

318

Всего всех

38

373

1,109

404

13,702

316

298

16,328

5,398

752

Больных.

Конных.

Драгунских

Кинбурнского 1

—

5

3

96

—

15

119

27

—

Таганрогского —

2

—

2

41

1

10

56

—

—

Гусарских

Ахтырского —

—

2

1

38

—

6

47

12

—

Харьковского —

2

2

—

13

1

18

—

Сумского —

1

4

—

27

—

3

35

31

—

Чугуевского казачьего 1

5

2

—

29

—

—

37

—

—

Итого

2

10

15

6

244

1

35

312

70

—

Пехотных.

Московских

Первого —

6

3

2

41

—

2

54

—

—

Второго 2

4

4

3

48

1

5

67

—

—

Смоленского —

2

—

—

20

2

—

24

—

—

Ростовского —

3

1

—

49

—

4

57

—

—

Тульского —

1

3

2

32

1

7

46

—

—

Орловского —

—

—

3

16

2

—

21

—

—

Ряжского —

1

1

—

34

—

—

36

—

—

Днепровского —

2

5

—

54

—

2

63

—

—

Итого

2

19

17

10

294

6

20

369

—

—

[118]

Звание.

Офицеров.

Кадетов, унтер-офицеров и капралов.

Трубачей, литаврщик., музыкантов, барабанщ. и флейщиков.

Рядовых.

Артиллерийских служителей.

Прочих нестроевых чинов.

Итого.

Лошадей.

Штаб.

Обер.

Строевых.

Подъемных и артиллерийских.

Полевой артиллерии

№ 70. Секретный ордер графа Г. А. Потемкина — г. генерал-маиору Астраханскому губернатору и кавалеру Якобию.

4-го ноября 1776 г. № 3194.

Как по высочайшему ее императорского величества соизволению все находящиеся теперь в части к стороне Крыма войска вверены в команду его сиятельства г. генерал-фельдмаршала и кавалера графа Петра Александровича Румянцова-Задунайского, и я особое высочайшее имею повеление по всем требованиям его, касающимся до земских распорядков, чинить ему всякое вспоможение; в рассуждение чего и предписываю вашему превосходительству, в случае каких либо предписаний, как от него самого, так и по повелениям его от командующего там генералитета о вспоможениях с земской стороны, чинить скорейшия исполнения, принимая оные, как бы собственно от меня предписанные, а по исполнении оных о важных и требующих моего сведения меня рапортовать 1.

--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Точно такие же ордера были даны г. генерал-маиору, Азовскому губернатору и кавалеру Черткову 4-го ноября № 3195 и генерал-маиору Муромцову 4-го ноября № 3196.

№ 71. Рапорт князя Прозоровского — графу Румянцову-Задунайскому.

5-го ноября 1776 г, Александровская крепость.

Вскоре после прибытия моего в Александровскую крепость заболели у меня глаза и продолжался несколько дней сей припадок неизлечимым, почему и принужден был поставить фонтанель. Но после донесения моего вашему сиятельству от 1-го числа сего ноября о выступлении отсюда корпуса, вверенного мне, я, оставшись здесь для подписки и отправления кой-куда писем, почувствовал в тот же самый день, что упомянутый глазной припадок происходил от гемороидов, как и решился прежестокою гемороидическою коликою и от которой я сряду двое суток мучился с постели не вставая и нынешний [123] только день почувствовал некоторое от оной облегчение; а потому, хотя чрез силу, нынешний же день в ночь отправлюсь догонять войска. А при том нахожу вашему сиятельству донести, что здесь стужа необыкновенная противу здешнего климата началась, и называемая бывшими запорожцами река Конская, или левый берег Днепра, которую острова с Днепром разделяют, а в самом деле почесть должно оную Днепром, от начавшихся еще с 1-го числа сильных морозов покрылась уже льдом, а потому и лодки, идувдия с обер-квартирмейстером для подвозки дров остановились, да и по самой реке идет все лед а для того и чаемого мною на лодках доставления из бывшей Сечи провианта теперь делать вовсе невозможно. По сим обстоятельствам и приказал я генерал-провиантмейстер-лейтенанту Воинову, чтобы как можно найтить наемщиков, поставить хотя на два месяца провианту к обеим частям войска, идущим к Крыму. Но буде и затем все способы пресекутся, то принуждено будет разве только из Збурьевского ретраншамента некоторое время довольствоваться, ибо если имеющиеся у меня фуры обращать взад и вперед к Адександровской крепости на таковую подвозку, то по такой колоти и безкормицы дальнего успеха ожидать не можно, а кольми паче и скот весь пропадет. И так хотя с немалою, в рассуждении сего недостатка, трудностию, однако исполняя всевысочайшее ее императорского величества повеление долженствую путь войску продолжать; только при такой здееь стуже не могу уже я, ваше сиятельство, как на Черной долине, так и на Каланчаках воды найтить; поелику в первом из сих месть бывает только лужа, а в последнём несколько копаней, то оные все вымерзнут, как и земля весьма крепко замерзла, на что хотя и буду стараться запастись сколько нибудь бочками из Кинбурнского деташамента, для подвозки воды, но если и в сем не успею, а морозы продолжаться будут, то принужденным найдусь, не ходя к Перекопу, подвинуться вниз по Днепру к Збуривскому ретраншаменту и там уже к [124] помещению войска землянки поделать, для того особливо, что теперь и полагаемого мною отсюда сплавливания к Шангирейскому ретраншаменту лесу сделать не можно. Сообразно таковому моему там приостановлению до оттепели писал я ныне же и к г. генерал-маиору графу де-Бальмену, что если уклюки замерзли и воды достать не можно, то бы он остановился при Овечьем броде, куда я просил Азовского губернатора отправить 200 бревен, из которых они поделать могут землянки, а довольствоваться на дрова камышом, как оного достаточно бывало около Молочного лимана. Если же время переменится, как сего кажется и ожидать должно, то повеленное исполнять буду. Манифест же публиковать не оставлю по приближении к Крыму 1.

Затем долженствую, ваше сиятельство, предупредить, что я в самом деле так слаб, что принудил себя везти, а потому прошу Бога, чтобы мне дал облегчение; но если бы все противное тому случилось, то кому прикажете препоручить войска, а до решения оного велю себя при них возить и доколь сил моих достанет буду распоряжаться. При великом же изнеможении возьму свою квартиру в Збуривском ретраншаменте, откуда учрежу скорые и верные коммуникации, во ожидании вашего сиятельства решения. Но если Бог освободит меня от болезни, то и сам желаю уже я при войсках оставаться.

Полковник и комендант де-Роберти рапортует мне, что отправленный от меня в Ениколь к г. генерал-маиору Борзову с ордером вашего сиятельства и моим к нему предписанием курьер, по неимению никакого почтового судна хотя и удержан при крепости Петровской в ожидании оного, токмо по наступлении морозов не надеется он прибытия его из Ениколя.

--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Манифест этот или лучше сказать объявление напечатано в Чтениях Московского общества истории и древностей 1866 г. Кн. I, стр. 99.

№ 72. Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому.

6-го ноября 1776 г.

Вашего сиятельства от 31-го минувшего октября пущенный ордер, препровождающий от его сиятельства г. генерал-фельдмарщала и разных орденов кавалера графа Петра Александровича Румянцова-Задунайского ко мне таковой же и прочия приложения, касательные до совершения предположенной осенней экспедиции, я имел честь получить, и по основанию оных с моей стороны в рассуждении, что ближе и скорее от вашего сиятельства, нежели по отдалению от его сиятельства графа Петра Александровича снабжен быть могу, на следующие пункты решением, поспешаю представить.

Я, получа таковое повеление и будучи к движению в совершенной готовности, не оставлю, выступя отсель с порученными войсками подвинуться к Бейсюге, куда и не замедлю наперед отделя некоторую часть передовых войск, для показания вида наших подвигов, к сделанному там еще в прошлом 1774 году редуту сблизить; и хотя в ордере его сиятельства не упомянуто о Калге-султане, надобно-ль его с собою туда пригласить, или оставить здесь, однакожь полагая, что необходимо ему должно быть вообще со мною для произведения в действо посредством и именем его предположенных мер, как он уже и в готовности к походу состоит — соглашу его на последование со мною; также употребя все способы, буду стараться склонить его на соглашение здесь оставшихся от разных нагайских племен некоторых малого числа чиновников, к составлению присоветования их сродичам, уклонившимся за Кубань Едисанам и пребывающим ололо Копыла и Ачуева Едичкулам о всеобщем от них Калги-султана избрании в независимые и самовластные ханы, преподав о том знать и братьям его между горцами и Едичкулами живущим и хотя надеюсь в таковом моем намерении о составлении от здешних присоветования предъуспеть, но опыты довольно [126] мною изведанные татарских обманов, весьма меня озабочивают что они потом однеми только переписками будут длить время и никак в самом деле, особливо же скоро к выполнению сего не приступят, а тем самым и мы будем терять время в достижении желанного предмета.

А потому сколько бы я не прилагал моего старания в склонений Едисанов и Едичкулов довольно далеко от Бейсюги пребывающих, на избрание его Калги-султана ханом но, не будучи в средине их жилищ, никакие наши, а и чрез посланных, ниже чрез письма уверения их во внимание привесть не могут, следовательно, ежели я не подамся далее от Бейсюги и останутся труды и заботы нации бездействительны, и даже самые повидимому держащиеся до ныне стороны Калги-султана его братья Батырь и Арслан-Гирей султаны, живущие первый в горах между Абазинцев, а последний около Копыла между Едичкулов, легко могут преобратиться на сторону крымского хана. По причине связанности их и Едичкулов примечаниями пребывающего в Тамани Орду-агаси и от стороны хана приставов, к ним определенных и что они затем сами собою без помощи и подкрепления нашего ничего предпринять, а кольми паче ознаменовать его, Калгу ханом не могут, так как и сами они, будучи питаемы со стороны Порты страхом, а с нашей в защищение вольности, дарованной надеждою, уведомляют, чтоб не возлагаться на Едичкулов, кои-де утвердили себя наипреданнейше единомысленно повиноваться высокой Порте и крымскому хану; а о некрасовцах как-бы можно было их на сие склонить ниже к открытию о том мыслей совсем способов не нахожу, по причине весьма отдаленной от них предположенной мне с войсками на Бейсюге позиции, как из маршрута пред сим к вашему сиятельству о дороге до Таманского острова лежащей, посланного усмотреть соизволите, поелику оных, равно как и весь в здешнем краю обитающий народ, ничто не может так привести во внимание, как пред глазами их явление наших войск. [127]

А для того полагаю, что весьма нужно мне в одно время или по крайней мере хотя несколько и позже приближения вашего сиятельства к Перекопской линии показаться с войсками на Таманском острове, а в невозможности хотя между Ачуева и Темрюка, имея при себе и Калгу-султана.

Теперешнее же положение моей позиции на Бейсюге как к произведению в действо назначенного предмета кажется споспешествовать не может, так равно и для войск предвещает ло наступлении довольной стужи великую трудность в пребывании на оной, потому что сие место есть степное и речка, имеющая воду горькую и соленую, и не только чтоб можно было отколь достать для лошадей сена, коего ближе нет как по речкам Аганлам (?) и около Ачуева и Копыла, заготовленного Едичкулами, но даже полевого корма по выжжении степи, а равно по безлесию и камыша весьма мало имеется, и так что людям недовольно обогреваться, но и каши сварить на случай бытности там будет недостаточно, отчего, конечно, люди и лошади претерпят прекрайнюю нужду, а лошадям еще последовать может и упадок, но сберечь оттого в такой степи никаких средств я не нахожу.

В таком случае упреждая потеряние времени, в моем только до Бейсюги подвиге, вашему сиятельству сим представлением не угодно-ли будет разрешить меня тем, чтобы с войсками как для сбереженияоных от наивящшего изнурения, так и к лучшему совершению предположенных о предмете Калги-султана, касательном до ознаменования его ханом, не останавливаясь на Бейсюге войти в остров Таманский, как первые его сиятельства графа Петра Александровича Румянцова-Задунайского от 24-го августа в данном вашему сиятельству ордере предположения были; и, став между Едичкулами, сблизиться к братьям султанским, кои и с своей стороны ободрясь, тем лучше могут усиливаться Абазинцами и прочими Черкесами, а тем самым удобнее будет Едичкулов и других Нагайцев привести в почтение и внимание наших [128] уверений и успеть в исполнении нынешних высочайших ее императорского величества соизволений.

Касательно до моей с г. генерал-маиором Борзовым коммуникации морем, то оная на сей раз совсем пресеклась по случаю наступивших весьма великих морозов, так что и присланный от него остановленный в Еникольском проливе бот обмерз льдом, которым от берега и море верст на шесть обнято, а потому ежели не будет оттепели, и не могу его отправить в Ениколь.

Затем подношу у сего приготовленный к отправлению вашему сиятельству по здешним делам рапорт, удерживая только прйлагаемый при нем к его сиятельству графу Петру Александровичу, таковой же. который я сей же день препровождаю с приехавшим ко мне от г. статского советника Веселицкого переводчиком Кутлубицким к нему, Веселицкому, для доставления к его сиятельству. А из приложенных с писем к Калге-султану от крымцев присланных копий, ваше сиятельство изволите усмотреть расстройку крымцев, а потому думаю, чем устрашительнее при такой расстройке для них поступите нашим блеском движения войск, тем будет полезнее, но напротив, чтоб уклониться от кровопролития и соблюсти ласковое с татарами обращение, то я конечно с моей стороны не оставлю сего пункта выполнить точным исполнением высочайших ее императорского величества намерений.

Наконец, судя по извещаниям г. генерал-маиора Борзова и уверениям ведущих с Калгой-султаном крымских чиновников взаимное сношение, размышляю я когда ваше сиятельство показаться изволите с войсками при Перёкопе, а Девлет-Гирей хан не будет подкреплен от Порты достаточными силами, то конечно и наиболее партия сих с Калгой корреспондентов умножится, и они, как и в нынешних письмах значит, будут призывать к себе его Калгу-султана, а нынешний напротив того хан, оставаясь мало силен чаятельно будет сыскивать способ к уходу из Крыма, и ежели не заняты [129] будут места на Таманском острове, ниже появления на оном наших войск, то он, переселясь туда совокупно с Орду-агаси, еще не оставит и здешний народ возбудить к своей стороне и тем наивящше привесть в расстройку.

На случай же могущего быть крымцами к себе Калги-султана позыва, а иногда он и сам по безнадежности в произведении с здешней стороны дел, касательных до избрания в ханы пожелает переселиться в Ениколь, то удерживать-ли его оттого в рассуждении ныне предположенных намерений в ознаменовании до времени нагайским ханом, или оставить в его воле и каким посредством, буде должно перевесть туда, испрашиваю от вашего сиятельства рассмотрения.

P. S. Ваше сиятельство из следуемого моего рапорта соизволите усмотреть мое о здешнем крае размышление и мои мероположения в исполнении данных мне повелений. Так, между прочим, в первом отделении поместил я свое намерение в склонении пребывающих здесь некоторой части нагайских чиновников на присоветывание прочим о избрании Калги-султана в ханы. И буду стараться вследствие того при всяком случае внушать им только, чтоб в ханы избирать Калгу-султана, но различать притом как в ордере его сиятельства значит, избрать нагайским ханом весьма опасаюсь, да и предъуспеть в том никак не надеюсь, по причине большей части из нагаев по подстреканиям Девлет-Гирей-хана, предавшихся на его сторону, и как все нагайцы по древним обычаям имеют связь с крымцами, то из сего проименование его нагайским ханом и. будут не только они, но даже и братья султанские и сам он заключать, не внемля никаких уверений, клонящихся единственно для проложения ему к Крыму дороги; что наша сторона старается нагайские орды, совсем отделя от Крыма, сделать особым на здешнем краю правительством, и потому удвоится их легкомыслие в содействии с ними воображающееся вредом древних их обычаев, и затем не только они к таковому избранию, ниже он и сам к принятию оного, по [130] примечанному в нем о стороне нашей сомнению, никак не приступят, так как и об утверждении дарованной им вольности, имевши недоверчивость, пришли все в расстройку.

Вслед за сим вскоре отправлю приготовляемые от султана к крымцам, держащим его сторону, письма, основанные на соизволении высочайших намерений, чтоб все таковые при появлении наших войск в Перекопе являлись у вашего сиятельства и старались бы свою партию приумножить.

№ 73. Рапорт князя Прозоровского — графу Румянцову-Задунайскому.

7-го ноября 1776 г.

Вслед отправленного от меня к вашему сиятельству от 5-го числа сего ноября рапорта, я в назначенное мною там время, то есть того же числа в ночь из крепости Александровской выехал но в наступивший день при большом морозе сделалась вьюга, и я едучи в слабом здоровьи до Конской, так у себя желудок простудил, что сделался великий чрез то жар и понос. А потому и остановился в новозаводимой тут слободе. И хотя теперь есть несколько легче, однако принужден здесь пробыть дня два или три. Снегу хотя напало и немного, однако настоящею зимою назвать, и даже чрез Днепр переходить можно. И те люди, которые 20 лет здесь живут, не помнят, чтоб когда такая стужа бывала в теперешнее время. И я заключительно должен сказать вашему сиятельству, что хотя я рапорта верного еще и не имею, в рассуждении ожидания меня всегда в лагере, однако известно мне, что до 40 человек от стужи в обозе померло походом при движении войск от крепости Александровской до Плетеницкого-Рога. Транспорт же провианта с превеликим трудом и чуть только движется в рассуждение, что земля более 3-х четвертей замерзла, и быки по такой колоти идти не могут, и все ломается. А чрез то и стал уже он отставать от войск. То по всем сим обстоятельствам, как уже время теперешнее и стужа, препятствуют мне исполнить данное от [131] вашего сиятельства повеление, и далее идти никак не можно, осталоеь только сохранить сколь можно войска: хотя статься может, что при полном месяце, что чрез неделю последует, не будет-ли иногда какой перемены; однако со всем тем и тогда на Чорной долине и на Каланчаках воды найти будет не можно, а и в Перекопе оной очень недостаточно, о чем о всем отбираю я достоверные сведения от полковника Репнинского. А между тем, решился я, ваше сиятельство, при Плетеницком-Роге, выбрав лучшее место солдатам, поделать какие ни есть шалаши и землянки, а лесу в том месте достаточно, поелику река уже замерзла. А как сей Плетеницкий Рогь у самого Никитинского перевоза и не далек от бывшей Сечи, то я и могу оттуда получить провиант и овес, тоже и сена некоторое количество. А между тем и транспорты сблизятся к войску. Вот что только на теперешний раз и по такому здесь неожидаемому времени за лучшее мне представилось, ваше сиятельство сделать! впрочем же, если войска по последнему моему донесению выступили от крепости Александровской 1-го ноября в случившийся только в ту ночь великий мороз, то я не ожидал, ваше сиятельство, чтобы оные (морозы) по здешнему климату продолжаться могли, а притом, чтоб не потерять более времени. Остановить-же всю сию экспедицию не осмелился, а к вашему сиятельству представить о том за дальностию почел также невозможным. Но теперь уже принужденным нашелся приостановиться. Если-же время переменится, то я повеленное исполнить стараться буду, лишь бы только чуть возможность мне позволила. А сверх сего о времени здешнем подробнее может словесно донести, если угодно будет вашему сиятельству, податель сего адъютант мой.

От бригадира и кавалера Бринка еще я не получал рапорта о выступлении его, и не знаю выступил-ли он далее, или не остановился-ли иногда за стужею. Теперь не могу я ваше сиятельство и коммуникации с г. генерал-маиором Борзовым иметь, ибо чрез Крым посылать опасаюсь: а суда по [132] Азовскому морю за сильными морозами не надеюсь, чтобы уже более ходили. Так все сие предав рассмотрению вашего сиятельства, ожидаю дальнего повеления.

№ 74. Письмо князя А. А. Прозоровского — графу П. А. Румянцову-Задунайскому.

7-го ноября 1776 г.

Сиятельнейший граф, милостивый государь Петр Александрович Сославшись на нынешнее мое донесение вашему сиятельству, душевно мучусь, что я не могу исполнить сей экспедиции; но чтожь делать, милостивый государь, когда все противу меня восстало? примите ваше сиятельство все сие в милостивое рассмотрение и протекцию, и нижайше испрашиваю, чтоб я по единому правосудию был милостию вашего сиятельства защищен ибо вам, милостивый государь, известно, что служа столько лет, могу сим несчастливым приключением все потерять; и только одна лишь милость вашего сиятельства меня счастливым сделать может, и обяжет меня вечно пребыть с тем совершенно искренним высокопочитанием и преданностию, с которыми и есмь.

№ 75. Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому.

8-го ноября 1776 г.

Вследствие от б-го ноября вашему сиятельству моего донесения, изготовленные от, Калги-султана к крымским чиновникам ведущим с ним тайную от Девлет-Гирей хана переписку, и именитому Ширинскому бею, также и некоторым султанам письма под открытыми ко усмотрению вашего сиятельства печатьми, ко всем в одинаковом смысле писанные, чтобы они при теперешнем случае старались умножить свою партию и в самом деле доказали свое к нему доброхотство и при появлении при Перекопе наших войск, явясь у вашего сиятельства или бы по крайней мере чрез письма оказали свое желание иметь его своим обладателем, вашему сиятельству у [133] сего подношу, препровождая с сим курьером и посылающего от него султана для доставления тех писем армянина, который в надобности может быть иногда употреблен в рассуждении испытанных уже доверенностей и к разведыванию о крымцах.

Приступая к содействию преположенного о Калге-султане предмета в здешыем краю, завтрашнего числа отправим согласно к братьям его, Едичкулам и Едисанам нарочных, а к первым и Абазинцов до сего здесь приудерживаемых с письмами от него и оставшихся здесь некоторой части разноплеменных чиновников присоветующими о избрании его Калги в ханы и с некоторыми несоглашающимися на его желание и требованиями и угрозами, требуя на то скорейших от них отзывов, дабы оные могли подоспеть получением к пришествию нашему на Бейсюгу, на которую по лежащей Копыльской дороге к редуту, я часть войск отрядя уже отправил, кои завтра там и займут пост, а прочия также с нынешней позиции по частям начинают выступать; я же с султаном сделав отправление всюду к ордам нарочных и учредя здесь надлежащее, дни чрез три выступлю к войскам полагая движение мое сделать на сей раз уже не той дорогой, кою я в прежде посланном к вашему сиятельству маршруте описал, за показанными в прежнем рапорте недостатками с Есеней в левую от той дороги сторону, чрез Акбаш, Челбасы и в верх до Бейсюги, чтобы на оной стать от редута верстах в 30-ти или 35-ти, надеясь иметь там лучшую выгоду для камышей, а к тому и быть еще в центре для произведения дел и пересылок к Едичкулам и Едисанам, кои кочевьи свои имеют первые между Копылом и Ачуевом, по обеим сторонам протоков, а последние за Кубанью, между Урупа и Лабы рек Джанбуйлуки же против их на сей стороне. А по таковому их от Бейсюги удалению, хотя бы из них некоторые и согласны оказались, не надеюсь так скоро предуспеть выполнить предписанного, но больше еще сомневаюсь, что не будучи [134] пред самыми их глазами и в средине жилищ особливо едичкульских, угрозою оных не согласятся на таковое избрание, поелику подстрекания Порты возведенного ею Девлет-Гирей хана и блещущее Орду-агаси на Таманском острове подкрепление, превозмогают все наши благовидные с ними обращении; однакоже оставляя все таковые воображения, сколько моих возможностей будет не оставлю стараться успевать в исполнении предположенного, надеясь между тем от вашего сиятельства на предъидущий от 6-го числа рапорт получить решение.

Затем обращаюсь к моей заботе о сбережении от непогод людей и лошадей. Когда какие либо предположения вашему сиятельству известные не позволяют сходно моим в прежнем рапорте размышлениям вступать нашим войскам в Таманский остров, то на случай наступления великих стуж, как камышей по Бейсюге недостаточно, а напротив не весьма далека оттоль и Кубань и черкеская деревня Заны, повидимому держащая сторону Калги-султана, то соображаясь с временем и обстоятельствами можно бы перейдя к Кубани стать в лесных местах, где хотя небольшое число и для лошадей сена из Заны можно в покупку доставать и могу-ли я по востребовавшим к выполнению предписанного обстоятельствам далее Бейсюги делать мои движения, испрашиваю вашего сиятельства рассмотрения.

P. S. Если при помощи Божией удасться нам достичь предмета и султан от здешних орд будет признан ханом, то как высочайшая ее императорского величества воля есть по времени будущею весною или летом, по соглашении на то и крымцов ввесть его в Крым, то на нынешнюю зиму где ему взять пребывание, я не знаю, поелику он без наших войск и по признании ханом между ордами оставаться не может, как и опыты их вероломства и из прежних последований сперва о избрании его начальником в ордах здешних, а потом о опровержении всех своих в том клятвенных обещаний, вашему сиятельству уже есть не безъизвестны. [135]

По довольным мне от султана докукам о обещанных ему снабдений для бешлеев, как и в письме графа Никиты Ивановича Панина, кое я в копии вашему сиятельству доставил, видеть изволили, ружьях, саблях и пиках, хотя я о доставлении их в предъидущем к его сиятельству графу Петру Александровичу рапорте и поместил, однакоже не надеясь вскоре их получить, чтобы удовлетворить на теперешний случай его хотение, принужден, собрав от полков от несостояния комплекта и отлучных людей ружья до присылки обещанных ему отпустить, а сабель и пик стараюсь также набрать от казаков за деньги.

Партикулярно вашему сиятельству мысль мою открываю о Таманском острове; если бы мы и предъуспели всех нагайцев и крымцев склонить на признание Калги ханом в нынешнее время, но Порта напротив того домогающаяся удержать настоящего Девлет-Гирей хана, хотя и промолчит нынешнюю зиму, иногда по невозможности подать ему помощи, и ежели ее цель есть присвоить к себе татар, кажется не пропустит поспешить усилить мест на Таманском острове и тем возбудить здешний край к новому волнованию и чрез то нанесут нам больше затруднения в делах, нежели ныне когда бы при помощи Божией занять сии места, где бы войска и прозимовать могли без крайней нужды, а тем бы конечно пресеклись пути Порте к посеву всяких ее в здешнем краю плевель.

Калга-султан стужание имеет, что он намногия свои письма, так как и по сим положениям в получении не имеет никаких ответов.

№ 76. Письмо Калги-султана — Ширинскому бею. 1

Хотя вы и никакого отзыву ко мне на письмах своих не делали, однако по слухам усердие ваше ко мне известно, что я [136] за удовольствие принимаю. Касательно же до татарского народа, который для своего благополучия и спасения приняли быть вольными и что двумя высокими дворами оное утверждено, вам довольно известно. Как некоторые султаны делают тому противные действия и не престают пребывать в том, то для утверждения и постановления на твердой степени прежнего дела и обязательства ныне со многочисленным войском его сиятельство князь Прозоровский в крепость Перекопскую прибудет вам известно, что я и пред сим для спасения области терпел не малую нужду, и ныне для спокойствия оной в ту же сторону отправлюся, то в таком случае и вы, яко единомысленники со мной, сделайте к его сиятельству о своем состоянии изъяснение и ко мне в надобных случаях делать письменные отзывы. Касательно же до противников в положениях двух дворов, то таковые всеконечно будут наказаны.

--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии