Групповой уровень социального влияния и влияние в межличностном взаимодействии
Прежде чем непосредственно перейти к заявленной в названии проблеме, выскажем некоторые общие соображения.
В социальной психологии осуществляется преимущественный анализ личности через процессы деперсонализации, через фактический отказ от «атрибутов личностности». Максимально эта линия оказалась представлена в исследованиях группового влияния на личность. Именно появление в социальной психологии малой группы как объекта исследования имело свои имплицитные (но от этого не менее важные) следствия для социальной психологии личности. Так, представляется, что для большей части этих исследований были свойственны следующие общие черты:
отношения личности и группы рассматривались преимущественно в дихотомии «согласия — несогласия», т.е. ведущим оказывался когнитивный, а не поведенческий аспект группового влияния;
как правило, чисто феноменологические описания превалировали над причинно-следственным анализом (большая часть работ посвящалась и посвящается изучению разнообразных феноменов группового влияния на личность — практически без попыток ответов на вопрос о том, почему это влияние возможно в принципе); изучение процессов группового влияния на личность шло, как правило, в узкогрупповом контексте, без учета более широкого контекста.
Нетрудно видеть, что за всем этим стояло определенное представление о человеке: с одной стороны, он уже представал для социальных психологов как субъект индивидуального выбора, с другой — сам выбор понимался ограниченно, как заданный рамками взаимодействия в конкретной малой группе. Соответственно такой выбор предполагал возможности «внешнего» его изменения, влияния на него.
Основные феномены группового влияния
История изучения феноменологии группового влияния на отдельного человека позволила собрать столь обширный эмпирический материал, что классификация его разнообразия выступала и выступает для исследователей отдельной задачей, специфика решения которой зависит в основном от конкретного ракурса анализа.
Во-первых, если основное внимание сосредоточено на группе как субъекте влияния, то в качестве основания подобной классификации выделяются характеристики самой группы. Исторически они рассматривались в дихотомии «влияние большинства — влияние меньшинства».
Начиная с классических экспериментов С. Аша по изучению конформного поведения и продолжая дальнейшими работами в этой области, ориентированной на анализ первого полюса данной дихотомии, в целом ряде работ было показано, что:
гомогенные, однородные по какому-либо признаку группы провоцируют большее количество конформных реакций своих членов, нежели гетерогенные;
группы, отличающиеся высокой степенью групповой сплоченности, оказывают более выраженное групповое давление, чем менее сплоченные;
децентрализированная структура внутригрупповой коммуникации позитивно связана с ростом конформного поведения;
группы, которые оцениваются человеком как привлекательные с какой-либо точки зрения (обладающие большой степенью компетентности в проблеме, высоким социальным статусом и т.п.), обладают большим потенциалом группового влияния, нежели группы малопривлекательные.
Исследования второго полюса дихотомии — изучение нормативного влияния меньшинства, начало которым положили работы С. Московиси, значительно расширили эти представления. Так, выдвигая свою модель влияния меньшинства, С. Московиси обращает внимание на то, что:
групповое влияние не осуществляется сугубо односторонне (от большинства к меньшинству), реальный социальный процесс как на макро-, так и на микросоциальном уровне всегда содержит в себе «встречное» влияние меньшинства;
это влияние отлично от влияния большинства как по своим характеристикам (например, требованиям определенного поведенческого стиля меньшинства — его устойчивости, структурированности, последовательности и пр.), так и по своим функциям (не поддержание и укрепление социального контроля над личностью, а трансляция инноваций);
в отличие от влияния большинства влияние меньшинства не может быть объяснено с позиций принципа зависимости (человек проявляет согласие с группой, чтобы заслужить одобрение ее членов), на смену ему приходит принцип редукции неопределенности (меньшинство побуждает человека к поиску новой информации, рассмотрению большего числа возможных мнений).
Очевидно, что, став предметом не только чисто экспериментального изучения, но и будучи исследованы применительно к реальным группам меньшинств (этническим, расовым, сексуальным и др.), эти позиции не только существенно расширили имеющиеся представления о групповом влиянии, но прежде всего эксплицировали роль личностных переменных в нем. Помещение человека в «поле» одновременного взаимовлияния большинства и меньшинства, необходимости выбора между собственно нормативным и информационным полюсами группового влияния закономерно обратило внимание исследователей к тем изменениям, которые оно «производит» в личности, и к характеристикам последней.
Итак, во-вторых, проблема группового влияния на личность может быть рассмотрена с точки зрения характеристик объекта влияния. Исторически данная линия исследований все более смещалась от изучения вопросов собственно личностных характеристик, предрасполагающих к конформному поведению, в сторону анализа характера самих изменений. Так, отмечается [Кричевский Р. Л., Дубовская Е. М., 1991; Майерс Д, 1997], что еще на «пике» исследований нормативного влияния группы в 60—70-е годы было показано следующее:
существует отрицательная (хотя и слабая) зависимость между склонностью к конформному поведению и такими личностными особенностями, как уровень развития вербального интеллекта, толерантность к стрессу и внутренний локус контроля;
имеется позитивная связь между некоторыми особенностями самокатегоризации (а именно — наличием в самоописаниях характеристик, подчеркивающих значимость для человека социального одобрения) и степенью подверженности групповому давлению;
в случае совпадения группового мнения с системой ценностей личности, подвергающейся влиянию, она будет демонстрировать максимальную зависимость от группы;
существуют возрастные и гендерные колебания конформности: в большинстве случаев экспериментально подтверждались представления о подростковом возрасте как своеобразном «пике» конформных реакций и большей подверженности женщин групповому давлению.
Однако дальнейшее изучение роли личностных переменных в ситуации подверженности человека групповому давлению показало существование гораздо менее однозначных зависимостей, приведя исследователей к выводу об их крайне малой прогностической способности. Как отмечает по этому поводу Д. Майерс, «знание внутренних факторов (таких как установки, диспозиции) редко позволяет в точности спрогнозировать поведение в специфических ситуациях, оно лишь дает возможность удачно предсказывать усредненное поведение человека в совокупности ситуаций».
Что же касается анализа характера самих изменений, происходящих в личности в результате группового влияния, то в основном они рассматривались по линии «установки и/или поведение». Один из признанных классиков психологии социального влияния Ф. Зимбардо предлагает более детальный подход к этой проблеме.
С точки зрения Зимбардо, существует пять типов реакций человека на социально значимые раздражители:
собственно поведение (конкретные действия, совершаемые в результате нормативного и/или информационного влияния);
поведенческие интенции (намерения или планы действий, которые далеко не всегда воплощаются в реальности);
собственно когниции (убеждения, сопровождающие как само поведение, так и поведенческие намерения);
аффективные реакции (эмоции или «глубинные чувства», отражающие отношение человека как к субъекту влияния, так и к содержанию воздействия);
собственно установки (комплексные реакции, включающие в себя все вышеперечисленные компоненты).
Соответственно изменения в личности в результате группового влияния могут рассматриваться как изменения, по образному выражению Зимбардо, «трех китов влияния» — когниции, установок и поведения. Утверждая внутреннюю взаимосвязь и взаимозависимость этих трех элементов, Зимбардо подробно рассматривает возможные стратегии социального влияния на личность, отмечая, что в большинстве случаев субъективное восприятие социальной ситуации оказывает на поведение человека гораздо большее влияние, чем объективная реальность.
Таким образом, с одной стороны, невозможность точного экспериментального доказательства роли личностных переменных в процессе группового влияния, а с другой — смещение акцента исследований с изучения объективных параметров ситуации влияния к анализу особенностей ее перцепции и интерпретации обусловили возникновение нового ракурса анализа проблемы. Маятник исследовательского интереса сегодня определенно качнулся в сторону анализа ситуационных факторов в процессе группового влияния, а также взаимосвязи личностных и ситуационных переменных. Так, отмечается, что:
большая часть классических экспериментов по групповому давлению и подчинению (прежде всего исследования С. Аша и С. Милграма) создавали так называемую «сильную» ситуацию: поведение испытуемых в них было жестко регламентировано самим характером экспериментальных заданий, что затрудняло демонстрацию личностных особенностей и провоцировало респондентов на деиндивидуализированное поведение;
в случае влияния «слабой» ситуации (когда потенциальные реакции испытуемых слабо заданы общим социальным контекстом или же не регламентированы совсем) личностные особенности будут проявляться сильнее;
степень группового влияния, оказываемого на личность, определяется характером ее восприятия ситуации влияния: отмечаются как индивидуальные различия в степени «социальной чувствительности» [Snyder M., 1987], так и этнокультурные особенности;
влияние на человека той или иной групповой ситуации в реальной жизни всегда предваряется его социальным выбором данной группы; соответственно, характер данного влияния будет опосредован степенью осознанности и добровольности этого выбора.
Таким образом, акцентирование значимости ситуационных факторов при выборе линии поведения в условиях группового влияния задавало для социальной психологии новые параметры анализа личности: изучение ее через изменение «пространства возможностей» и способности быть свободным субъектом. И трудно не согласиться с мнением Д. Майерса, так подытоживающим многолетние исследования группового влияния на личность: «Глубокая истина о силе социальных воздействий не более чем половина правды, если эта истина берется в отрыве от дополняющего ее утверждения о силе личности... Мы одновременно и творения, и творцы нашей социальной среды».