§2. Положение Франции на международной арене к сентябрю 1814 года

Некогда могущественнейшая в Европе империя Наполеона в 1814 году была поставлена на колени коалицией четырех государств: Великобритании, России, империи австрийских Габсбургов и Пруссии. Все эти страны на протяжении долгого времени терпели, как казалось, нескончаемые поражения от Франции, и лишь за счет кровопролитной для России войны смогли остановить "корсиканское чудовище". Последовавшие за Великой Отечественной войной 1812 года события показали, что Наполеон еще отнюдь не сломлен, а его солдаты готовы идти на смерть ради своего императора³⁰. Более того, австрийский министр Меттерних как мог сдерживал императора Франца I от активного столкновения с Францией, руководствуясь лишь интересами Габсбургской империи: Меттерних боялся русского солдата, ступающего по дорогам Европы, не меньше, чем французского; учитывал, что законным наследником Наполеоновской империи должен был стать внук Франца I. Но, пожалуй, самым веским доводом в пользу пассивного отношения к войне для австрийской монархии было то, что Бонапарт являлся "плотиной против анархии"³¹, гарантом стабильности от революционных выступлений, что для многонациональной империи Габсбургов было крайне важно.

Все это побудило лорда Кэстльри укрепить коалицию заключением нового договора. В итоге Меттерних, который метался по лагерям противоборствующих сторон, надеясь на уступки Наполеона Австрии, был связан Шомонским трактатом³². Заключенный 1 марта 1814 года, он оговаривал количество солдат, выставляемые союзниками, денежную помощь от Великобритании и, что самое важное, указывал на общую цель коалиции: борьбу с Наполеоном и дальнейший контроль над действиями Франции. Таким образом, Кэстльри смог предотвратить возможную угрозу блокирования Бонапарта с Францем I, что очень сильно изменило бы баланс сил на континенте в пользу Франции.

30 марта 1814 года солдаты союзников вошли в Париж, через некоторое время Наполеона заставили отречься от престола и сослали на остров Эльбу, а на французский престол вновь сели Бурбоны. Союзники поступили с проигравшими на удивление великодушно: границы государства совпадали с теми, что существовали в 1792 году, не было предъявлено никаких контрибуций, не были ограничены вооруженные силы страны. Видимо, таким образом монархи Европы хотели приблизить к себе Бурбонов и помочь им безболезненно завладеть троном. Кроме того, у союзников еще оставалось множество земель, которые можно было поделить: многочисленные наполеоновские сателлиты стали тем самым яблоком раздора, которое в итоге похоронило коалицию.

Защищать интересы Франции Бурбоны поручили Талейрану³³. Положение дипломата трудно было назвать удачным: он был представителем побежденной стороны, а, значит, ему предстояло проявить все свои способности, чтобы исправить ситуацию. Талейран был прекрасно осведомлен о положении дел перед конгрессом, знал о последних новостях из европейских столиц и, приехав в Вену 23 сентября, уже определился со своей тактикой. В основе стратегии французского дипломата лежало три пункта.

Во-первых, нужно было противопоставить военной мощи коалиции политическую теорию, способную свести на нет грубую силу союзников. Таким аргументом стал «принцип легитимизма»³⁴, согласно которому сама суть конгресса сводилась бы к реставрации монархий и границ на 1792 год. Талейран отстаивал понимание того, что захват чужих земель и смещение правителей военными методами не являются справедливыми, а значит, члены конгресса должны прислушиваться к низвергнутым государям и помочь им вернуться к правлению в своих странах. Таким образом, французский дипломат отстаивал «легитимность власти» не народов, разоренных и измученных войной, а правителей³⁵. С помощью этой уловки Талейран рассчитывал получить поддержку со стороны монархов мелких государств, чьи интересы ни одна из четырех великих держав отстаивать не собиралась. За счет этой разношерстной опоры вполне можно было поднять Францию на уровень пятой великой державы, с мнением которой победителям приходилось бы считаться.

Во-вторых, играть на противоречиях стран коалиции, максимально обострять их, затрудняя тем самым диалог победителей между собой. С одной стороны, это бы ускорило процесс поднятия статуса Франции, которая бы заработала политические очки на роли «третейского судьи», с другой – не позволит великим державам сильно расширить свое влияние в Европе. А аппетиты у стран четверного союза были соответствующими их статусу, так что поле действий для Талейрана в этом отношении было довольно широким. Противоречия стран-победительниц были настолько сильны, то перед Францией даже появилась возможность ликвидировать ненавистный ей блок и нарушить и без того шаткий статус-кво в Европе новыми альянсами.

В-третьих, следовало выставить ситуацию так, что проиграла не Франция, а Наполеон и его режим. Еще до начала работы конгресса Талейрану стали очевидными тенденции союзников щедро одаривать Людовика XVIII, не обижая его территориальными аннексиями и контрибуциями. Французский посол, опираясь на это великодушие и подкрепляя его «принципом легитимизма», мог прочно стоять на позициях сохранения Франции в ее границах. Сложилась интересная ситуация: союзники, в чьих головах еще свежа была память революционных войн, боялись новой смуты во Франции и как могли укрепляли трон под Бурбонами, невольно помогая Талейрану решать жизненно важные проблемы.

Наказ Людовика XVIII не сильно ограничивал Талейрана в широте действий, указывая лишь ключевые для династии внешнеполитические задачи³⁶. Бурбоны имели много родственников, правивших в различных мелких государствах, и стремились удержать за ними их короны. Так, Талейрану было поручено сохранить курфюршество Саксонию. Кроме династических устремлений Людовика XVIII, для Франции было важно поддерживать германскую раздробленность, чтобы обезопасить свои восточные границы. В этом отношении ликвидация такого важного государства как Саксония привело бы к дисбалансу в Германии, так как расширяло бы австро-прусскую границу, усилило бы взаимную неприязнь правителей этих стран и открыло бы пруссакам дорогу к богемским лесам, через которые рукой подать до Вены. Именно поэтому Талейран должен был поддерживать на конгрессе немецкие княжества в целом и особенно Саксонию и Баварию. Такая политика, безусловно, шла на руку Габсбургам, так как помогала феодальной Австрии держать контроль над раздробленной Германией. Это позволит австрийцам сконцентрировать больше сил в Швейцарии и Северной Италии, чего Франция никак не могла допустить. Людовик XVIII осознавал это не хуже Талейрана и указал на этот регион в своем наставлении. Кроме того, Бурбонов беспокоил и юг Италии, где правил Мюрат, поддерживаемый австрийской короной. Талейрану предписывалось всеми силами лишить трона этого узурпатора.

В отношении Великобритании Людовик XVIII планировал сблизиться с Лондоном, поскольку англичане были заинтересованы в установлении баланса на континенте. Что же касается Александра I, то король Франции его недолюбливал и требовал от Талейрана испортить планы России по присоединению Польши.