9 Марта 1952 г. Александра Михайловна Коллонтай скончалась у себя дома на 80-м году жизни.

Первый день работы наркома призрения

Не успела А. Коллонтай обосноваться в своём новом кабинете наркома при­зрения, как к ней пришли первые и до­вольно неожиданные посетители. Как вспоминала Александра Михайловна, в кабинет «ввалились здоровые ребята в ободранных шинелях.

— Тут, что ли, большевики помощь вы­дают? Мы — голодные. Давайте помощь.

Пробуем выяснить:

— Кто? Откуда? Инвалиды, что ли?

— Какие там инвалиды. Просто люди голодные. Не видите, что ли? Чего зубы нам заговариваете? Говорите прямо: большевики вы али нет?

Напирают ребята — здоровые детины, решительные». А ключей от кассы у наркома ещё не было. Помощь при­шлось выдавать из собственного тоще­го кошелька...

А. Коллонтай вручает верительные грамоты президенту Мексики. 1927 г.

268

МАРИЯ СПИРИДОНОВА

(1884—1941)

Вначале она отбывала срок в царских тюрьмах, потом — в со­ветских. Из последних 36 лет своей жизни только 4 года она про­вела на свободе. Дважды её приговаривали к смертной казни: сначала через повешение, затем — через расстрел. Второй раз приговор привели в исполнение...

Родилась Мария Александровна Спиридонова 16 (28) октяб­ря 1884 г. в Тамбове в дворянской семье. Сначала Мария получила домашнее образование, затем училась в Тамбовской женской гим­назии. Здесь 16-летняя девушка вступила в партию эсеров.

В 1905 г. началась первая русская революция. В губернии разгорались крестьянские беспорядки. С ними боролись кара­тельные отряды, производя аресты и устраивая массовые порки крестьян. Руководил подавлением волнений губернский совет­ник Г. Луженовский. Эсеры постановили убить его. Выполнить решение вызвалась Мария Спиридонова. Позднее она говорила: «В полном сознании своего поступка я взялась за исполнение приговора. Когда мне пришлось встретиться с мужиками, сошед­шими с ума от истязаний, когда я увидела безумную старуху-мать, у которой 15-летняя красавица-дочь бросилась в прорубь после казацких ласк, то никакие силы ада не могли бы остановить меня». 16 января 1906 г. Марии удалось выследить свою жертву. Пятью выстрелами из спрятанного в муфте револьвера она тя­жело ранила его. 10 февраля Луженовский скончался.

Сразу после покушения террористку задержали. К тюрьме она подготовилась заранее: даже взяла с собой порошок от мы­шей. Но вряд ли она могла предполагать, какие издевательства выпадут на её долю по дороге в тюрьму. При аресте казак оглу­шил Марию ударом приклада, разбив ей лицо. В вагоне её обыс­кивали и допрашивали казачий офицер Абрамов и помощник пристава Жданов. Спиридонова вспоминала: «Раздетую, страш­но ругаясь, они били нагайками и говорили: „Ну, барышня... ска­жи зажигательную речь!". Один глаз ничего не видел, и правая часть лица была страшно разбита. Они нажимали на неё и ехид­но спрашивали: „Больно, дорогая? Ну скажи, кто твои товари­щи?"». И в конце концов они надругались над ней.

Им пришлось за это сурово расплатиться. 2 апреля эсеры застрелили Абрамова. Жданов после этого мучился от страха, а возможно, и от угрызений совести и даже несколько раз просил судить его. 9 мая и он был убит.

Военный суд приговорил М. Спиридонову к смертной каз­ни, которую позже заменили бессрочной каторгой. Отбывать на­казание её отправили в Акатуйскую тюрьму. Здесь она познако­милась с видными эсерами Григорием Гершуни и Егором Сазо­новым. Заключённые читали друг другу лекции, занимались са­мообразованием. На каторге М. Спиридонова провела 11 лет. Как

М. Спиридонова.

ПЕРВЫЙ ПРИГОВОР

12 марта 1906 г. Мария Спиридонова предстала перед военным судом. Не­задолго до суда она писала: «Настрое­ние у меня бодрое и даже весёлое. Знайте, что пожертвовать своей жиз­нью — не трудная и не ужасная вещь. Это большое и глубокое счастье». Суд длился три часа. Адвокатом выступал Н. Тесленко, один из известных руко­водителей кадетской партии. Он заявил в защитительной речи: «Перед вами не только униженная, больная Спиридо­нова. Перед вами — больная и пору­ганная Россия». Суд вынес приговор террористке: смертная казнь через по­вешение.

Позднее М. Спиридонова вспоминала своё состояние в ожидании исполне­ния приговора. «Состояние перед смертной казнью полно нездешнего обаяния», — писала она, называя это время «самой яркой и счастливой по­лосой жизни, полосой, когда времени не было, когда испытывалось глубокое одиночество и в то же время небыва­лое, немыслимое до того любовное единение с каждым человеком и со всем миром вне каких-либо преград». Спустя 16 дней Марии Спиридоновой сообщили о замене казни бессрочной каторгой.

269

и других политзаключённых, её освободила Февральская рево­люция. 3 марта 1917 г. она вышла на волю.

В мае Мария участвовала в работе съезда эсеров в Москве. Здесь её, как «живую легенду», выбрали в почётный президиум съезда. Но как политический деятель М. Спиридонова не поль­зовалась пока большим авторитетом. Однако в считанные меся­цы она сумела его завоевать. В ноябре Джон Рид уже называл её «самой популярной и влиятельной женщиной в России».

Главное, что беспокоило Марию Спиридонову летом 1917 г., — это разрыв связи её партии с народом. Крестьяне доби­вались земли — без всяких отсрочек. Разве не к этому их столько лет призывали эсеры? И вот теперь вместо того, чтобы повести за собой крестьянское движение, эсеры «сдерживают» крестьян. Ар­мия определённо требовала мира. Правительство в ответ ввело смертную казнь на фронте. Как же могут эсеры, всегда осуждав­шие казни, поддерживать такое правительство?

Всё это вызывало у Спиридоновой тревогу и возмущение. Она напоминала о чистоте эсеровских принципов. «На всех скорбных путях русской и мировой жизни, — писала она в авгу­сте, — наше место должно определяться в свете нашей Идеи, в духе нашей программы — всегда через народ, с народом и для народа». «И вот Партия социалистов-революционеров, — с го­речью замечала она, — под давлением обывательских элемен­тов отклоняется всё дальше от своего единственно верного пути — тесной неразрывной связи и единения с народом». По­степенно оформилось левое крыло эсеров, и Спиридонова ста­ла его признанным вождём. В Октябре левые эсеры оказались на стороне большевиков. Они полностью разделя­ли октябрьские лозунги — мир, земля крестьянам, власть Советам. В конце ноября левые эсеры про­вели отдельный съезд, став самостоятельной пар­тией. На съезде Спиридонова призвала вернуться к истокам партии, к «чистоте и святости первых организаций».

В декабре левые эсеры вошли в правительство. Здесь они не раз серьёзно спорили с большевиками. Протестовали против закрытия газет, против вос­становления весной 1918 г. смертной казни. В мар­те они голосовали против принятия тяжёлых гер­манских условий мира. М. Спиридонова заняла в этом вопросе другую позицию, но оказалась в оди­ночестве. В апреле она говорила: «Мир был подпи­сан не нами и не большевиками: он был подписан нуждой, голодом, нежеланием всего народа — изму­ченного, усталого — воевать. И кто из нас скажет, что партия левых социалистов-революционеров, представляй она одна власть, поступила бы иначе?». После заключения мира левые эсеры в знак протеста вышли из Совнаркома. Мария Спиридоно­ва резко против этого возражала. «Уходом от власти

М. Спиридонова. 1917 г.

Л. Заикина. «М. Спиридонова

в тюремной камере»

(журнал «Застрельщик», 1906 г.).

270

левые эсеры предали крестьянство», — заявила она. Потом, после некоторых колебаний, левые эсеры всё-таки попросили вернуть им наркомат земледелия. Но 3 мая большевики ответили отказом. Левые эсеры оказались в оппозиции.

По условиям мира немцы заняли хлебную Украину. Это при­вело к недостатку хлеба в стране. Большевики решили изъять его у крестьян руками сельской бедноты. 11 июня был принят Декрет о комбедах (комитетах бедноты). Комбедам передавалась вся власть в деревне. Левые эсеры расценили это как объявление вой­ны крестьянству. «Какая же это власть Советов, если Советы под­меняются комбедами?» — возмущались они. М. Спиридонова го­ворила: «Мы будем резко бороться против комитетов бедноты, этих сыскных отделений. Комбеды могут реквизировать каждый фунт спрятанной муки. В них вошли хулиганы, отбросы деревни». Чтобы избавить деревню от комбедов, казалось, есть только один выход — возобновить войну с Германией. Поэтому с июня 1918 г. и Спиридонова стала бороться против заключённого мира.

24 июня ЦК левых эсеров решил разорвать мир путём по­кушений на «виднейших представителей германского империа­лизма». Первым из них оказался германский посол граф Виль­гельм Мирбах. 6 июля он был застрелен левым эсером Яковом Блюмкиным. Большевики в тот же день арестовали около 350 левых эсеров — делегатов съезда Советов. Среди них была и Спи­ридонова. Левые эсеры попытались сопротивляться — почти без всякой надежды на успех. Ленин был настроен весело и смеял­ся: «Надо дать Спиридоновой брому». Через день «мятеж левых эсеров» подавили (см. ст. «Эсеры» и «Яков Блюмкин»),

На следствии в ЧК Спиридонова взяла всю ответственность на себя, заявив: «Я организовала дело убийства Мирбаха с начала до конца». 27 ноября ревтрибунал приговорил её к году заключе­ния. Но уже через несколько дней Спиридонову освободили по амнистии. В своих речах она резко осуждала большевиков. В ян­варе 1919 г., выступая на заводе Гужона, она говорила: «Большеви­ки приняли (земельную. — Прим. ред.) программу эсеров. Эта про­грамма была выношена десятками поколений, крестьяне дрались за неё с оружием в руках. Но программа эта саботируется больше­виками. В советских имениях рабочий будет наёмником у государ­ства». С октября 1920 г. для Спиридоновой вновь началась непре­рывная 20-летняя череда арестов, тюрем и ссылок. Говорили, что до последних лет жизни она сохраняла стойкость. В 1937 г. после ареста она заявила следователю: «Молокосос! Когда ты только ро­дился, я уже была в революции». В ссылках её сопровождали дру­зья — члены ЦК левых эсеров А. Измаилович, И. Каховская, И. Май­оров. До освобождения в 1955 г. из них дожила только Ирина Ка­ховская, внучка казнённого декабриста.

В ссылке М. Спиридонова вышла замуж за Илью Майорова. Их расстреляли в один день, 11 сентября 1941 г., вместе с Алек­сандрой Измаилович и другими заключёнными Орловской тюрьмы. Это произошло в Медведевском лесу близ Орла неза­долго до того, как в город вошли немецкие танки.