Тексты к теме «Проблемы социального детерминизма». Законы человеческой истории.

Можейко М.А. Постистория // Постмоденизм:Энциклопедия. – Минск. 2001, с.595-598

ПОСТИСТОРИЯ — (595) понятие философии постмодернизма, сменившее собою традиционный концепт "истории" и задающее новое видение социальных процессов, фундированное: 1) отказом от линейного видения социальной динамики; 2) отказом от презумпции наличия имманентной логики истории — в общем: контексте отказа от логоцентризма" (см. Логоцентризм); 3) отказом от презумпции трансцендентального означаемого (см. Трансцендентальное означаемое), предполагающего в данном случае наличие автохтонной социальной реальности; 4) общей постмодернистской презумпцией артикуляции настоящего как (596) лишенного возможности новизны (давление со стороны феноменов past-perfect на любое событие, свершающееся в неэлиминируемом контексте "все уже было" — см. Deja-vu, Событие).

Термин "П." как таковой был введен уже в рамках неклассической философии (А.Гелен); одну из первых его концептуальных разработок осуществил Беньямин; в собственно постмодернистском смысле использован Дж.Ваттимо в работе "Конец современности" (1991), где "преодоление истории" понимается как "преодоление историцизма" в целом. Если при переходе от традиционной культуры к классической —.осевой семантический вектор развития представлений о времени разворачивается как переход от циклической временной модели к линейной, то современный переход к культуре постмодерна знаменуется радикальным отказом философии от линейной концепции времени. Последняя оценивается в качестве метанаррации (см. Закат метанарраций) и в этом качестве подвергается десакрализации: так, в оценке Бодрийяра, "история —- это наш утраченный референт, то есть наш миф"; согласно видению Джеймисона, современное общество характеризуется "последовательным ослаблением историчности... в нашем отношении к общественной Истории". Подобная установка во многом была зафиксирована уже Аренд, предвосхитившей в своем творчестве многие — ныне базисные — идеи постмодернизма (см. Аренд): "нить традиции оборвана, и... мы не будем в состоянии восстановить ее. Что утрачено, так это непрерывность прошлого. То, с чем мы оставлены, — все же прошлое, но прошлое уже фрагментированное".

Понимание истории как линейного разворачивания событийности из прошлого в будущее, предполагающее усмотрение в последовательности событий однозначной принудительной каузальности и вытекающей из этого возможности одного (так называемого правильного) прочтения события, сменяются в постмодернизме установкой на интерпретационную плюральность нарративной истории (см. Нарратнв): как пишет Бодрийяр, "история была могучим мифом... который поддерживал одновременно возможность "объективной" связности причин и событий и возможность нарративной связности дискурса", — не случайно "век истории — это также и век романа". Постмодернистское же видение социальной процессуальности принципиально нелинейно: по оценке Деррида, "чему... не следует доверять, так это метафизическому концепту истории", который "привязан не только к линейности, но и ко всей системе импликаций (телеология, эсхатология, выявляющая и интерпретирующая аккумуляция смысла, известный тип традиционности, известный концепт преемственности, истины и т.д.).

Важнейшим основанием ведения концепта П. выступает для постмодернистской философии презумпция "конца истории", получающая в прстмодерне — наряду с традиционными оптимистической ("Конец истории?" Фукуямы) и пессимистической (С.Хантингтон) своей: аранжировками — и сугубо нетрадиционную свою артикуляцию. Речь идет именно об отказе от линейного знания времени, предполагающего понятия минуви и грядущего, и от основанного на нем линейного прочтения истории как необратимо развернутой из прошлого через настоящее в будущее. Как пишет Лиотар, «ceгoдня мы можем наблюдать своеобразный упадок того доверия, которое западный, человек на протяжении последних двух столетий питал к принципу всеобщего прогресса человечества ...Не существует позитивной ориентации, которая могла бы открыть перед нами какую-то новую перспективу /именно линейную перспективу, а не панораму жизни в ее стереофонии — М.М./». — Постмодерн осознает себя как пост-современность, процессуальность, которая разворачивается «после времени»: по оценке Кожева, "как бы то ни было — История закончена". Разворачивая процессуальность своего бытия в ситуации "пост-истории", современность тем самым «переписывает время», разворачивая линейный вектор истории и ломая его. Таким — парадоксальным — образом постмодернистская презумпция "конца истории" фактически имеет смысл переоткрытия времени. Как пишет Бланшо, "мы в большей или меньшей степени живем под знаком завершившейся истории, уже на берегу текущей мимо реки", иными словами — "обитаем", по выражению Джеймисона, "скорее в синхронном, чем в диахронном мире". В этом плане, перманентное настоящее культуры постмодерна принципиально нелинейно: современная культурная прагматика описывается Лиотаром как "монстр, образуемый, переплетением различных сетей разнородных классов высказываний (денотативных, предписывающих, перформативных, технических, оценочных и т.д.). Нет никакого основания полагать, что возможно определить метапредложения, общие для всех этих языковых игр, или что временный консенсус... может охватить все метапредложения, регулирующие всю совокупность высказываний, циркулирующих в человеческом коллективе".

В контексте сказанного концепция П. резко оппозиционна метафизике (см. Метафизика) как совмещающей в себе все характерные для линейного детерминизма посылки: "помещая настоящее в происхождение, метафизика заставляет поверить в тайную работу предназначения, которое стремилось бы прорваться наружу с самого начала". — Базовой презумпцией постмодернистской П. выступает, таким образом, отказ от фундировавшего западную философскую традицию логоцентризма: в качестве предмета своего (597) когнитивного интереса генеалогия постулирует не столько предусмотрительное могущество смысла, сколько случайную игру доминаций" (Фуко). И если линейной версией истории создана особая "Вселенная правил, предназначенная... для того, чтобы утолить жажду насилия", своего рода интерпретативного своеволия» отношении спонтанной событийности, то, согласно постмодернизму, "грандиозная игра истории — вот кому подчиняются правила". — Моделируемый философией постмодернизма событийный процесс подчинен детерминизму (см. Неодетерминизм) принципиально нелинейного типа: "мир — такой, каким мы его знаем, — в итоге не является простой фигурой, где все события стерты для того, чтобы прорисовались постепенно существенные черты, конечный смысл, первая и последняя необходимость, но, напротив, — это мириады переплетающихся событий... Мы полагаем, что наше настоящее опирается на глубинные интенции, на неизменные необходимости; от историков мы требуем убедить нас в этом. Но верное историческое чувство подсказывает, что мы живем, без специальных разметок и изначальных координат, в мириадах затерянных событий" (Фуко). Сосуществование в едином пространстве не только семантически несоединимых и аксиологически взаимоисключающих друг друга сколов различных культурных традиций порождает "невозможность единого зеркала мира", не допускающую, по мнению К.Лемерта, конституирования такой картины социальности, которая могла бы претендовать на статус модели истории как новой большой нарраций: в отличие от эпохи "больших нарраций", постмодерн — это, по определению Фуко, "эпоха" комментариев, которой мы принадлежим". В этом контексте событие определяется "Фуко, Делезом, Гваттари как феномен, обладающий особым статусом, не предполагающим ни артикуляции в качестве причины, ни артикуляции в качестве следствия, — статусом "эффекта" (см. Событийность).

Ориентация на "повествовательные стратегии" — в их плюральности — оценивается современными постмодернистскими авторами (Д.В.Фоккема, Д.Хейман и др.) как основополагающая для современной культуры, в чем проявляется усиление в современной философии истории позиции историцизма, строящего свою методологию на презумпции неповторимой уникальности каждого события, чья самобытность не может быть — без разрушающих искажений — передана посредством всеобщей дедуктивной схемы истории. В общем контексте отказа от метафизической презумпции наличия универсально единого и рационально постигаемого смысла бытия (см. Метафизика, Постметафизическое мышление) постмодернистское видение истории фундировано презумпцией отсутствия так называемой "логики истории", т.е. программным отказом от веры "в абсолютную автономию истории как истории философии в смысле конвенционального гегельянства" (Деррида). История как теоретическая дисциплина конституируется в постмодернизме в качестве нарративной: рефлексия над прошлым, по оценке Х.Райта, — это всегда рассказ, нарратив, организованный извне, посредством внесенного рассказчиком сюжета, организующего Повествование. "История" как таковая может мыслиться в пространстве постмодернистской философии не иначе, нежели в качестве "формы словесного дискурса", жанрово варьирующейся в диапазоне от "романса" и "трагедии" до "комедии" и "сатиры" (Х.Уайт). — История, таким образом, не более чем "дескриптивный анализ дискурсивных трансформаций" (Фуко), а историография в этом контексте может быть конституирована лишь в качестве нарратологии.

В рамках постмодернистской концепции истории (Дж.Каллер, А.Карр, Ф.Кермоуд и др.) фундаментальной становится идея основополагающего значения финала для конституирования "истории" как нарратива о том или ином событии. Аналогичные рассуждения могут быть обнаружены и у Ш.Пеги, чья модель истории фундирована представлениями о том, что "у событий есть... состояния перенасыщения, которые осаждаются, кристаллизуются и устанавливаются только посредством введения фрагмента будущего события". Подобная установка проявляет себя в рефлексивно осознанном постмодернистской культурой феномене "обратной апокалиптичности" (an inveted millenarianism); по определению Джеймисона, в культуре постмодернизма "предчувствия будущего, катастрофического или спасительного, заместились ощущениями конца того или этого (конец идеологии, искусства или социального класса; "кризис" ленинизма, социальной демократии или общества всеобщего благоденствия и т.д. и т.п.); взятые все вместе они, возможно, составляют то, что все чаще обозначается постмодернизмом". В русле этой традиции смысл исторического события трактуется постмодернизмом следующим образом: "точка совершенно удаленная и предшествующая всякому позитивному познанию, а именно истина, делает возможным знание, которое, однако, вновь ее закрывает, не переставая, в своей болтливости, не признавать ее" (Фуко).

В контексте общего критического отношения постмодернизма к любым попыткам создания онтологии (см. Онтология) социальная концепция постмодернизма (Бодрийяр, Дж.Ваттимо, Р.Виллиамс и др.) постулирует программный отказ от попыток создания единой и исчерпывающей картины социальной реальности, практически постулируя несостоятельность концептов "история" и "общество" как претендующих на фиксацию (598) внеположенного дискурсивным практикам социологии "трансцендентального означаемого" социологических текстов. Даже в рамках концепций социологически ориентированных мыслителей, относящих себя к методологии постмодернизма (З.Бауман, С.Бест, Дж.Ваттимо, Р.Виллиамс, Д.Келлер, Д.Лион, Б.Смарт и др.). обнаруживается полное исключение соответствующих понятий ("история", "общество", "прогресс", "социальный прогресс" и т.п.) из концептуальных контекстов. Моделирование социальной динамики в парадигме П. находит свое выражение в "генеалогии" Фуко, в концепции исторической темпоральности Делеза и др. (См. также Беньямин, Генеалогия, Событие, Событийность.)

ПОСТМОДЕРНИЗМ

Труитт У.Г. (проф. Ун-та Южной Флориды, США). Предшественники постмодернизма и его связь с классическим американским .прагматизмом// Вопросы философии, 2003. № 3, с.154-167.

154 «В погоне за легитимностью, амер.пост-зм провозглашает себя естеств/порождением классич.амер.прагматизма. (…) Прежде всего, хорошо известный релятивизм постмодернизма опирается на искажение традиции ам.праг-зма (я имею в виду в основном Пирса и Дьюи), чье филос/сод-е и метод вытекали из объ/ и аналитических методов экспериментальных наук. Во-вторых, подлинные (забытые) истоки пост-зма следует искать в реакц/ид-зме, к-й совпадает с фашизмом и кот-й привел в кон/счете, нпр, к постыдному коллаборационизму Поля де Мана, одного из основателей деконструктивизма и постмодернистского подхода вообще».

Итал. ф-ф нач.ХХв. Джованни Джентиле: задача – преодолеть философию. «Цель этого низвержения – вне ф-фии, вне метафизики, вне традиций, вне всего, что преодолевается и обращается вспять [Ср.: Redner H. Malign Masters. London, Macmillan, 1997. P. 25.]. Эту позицию вскоре разделит Мартин Хайдеггер, а значительно позднее – Жак Деррида и его последователи.

В трудах Джентиле нам говорится, что филос/понимание должно уступить место действию, что типично фф/различения должны исчезнуть и что традиционные противопоставления и противоречия можно, в конечном счете, примирить благодаря силе. Идея волюнтаристского челов/всемогущ-ва приведет Джентиле к фашизму по мере того, как примат мысли будет уступать место (с. 155) примату действия. И Джентиле, и Хайдеггер представляют неоидеалистическую тенденцию, противопоставляющую себя рацион-зму, просвещ-ю, неопозит-му и марксизму.

В квазимистическом мышлении Джентиле мысль отожд-ся с вещью, они – одно и то же. А действие есть и мысль, и вещь [Реднер называет это метафизикой деяния (ibid. P. 43)]. Его преклонение перед действием, практикой, деянием м.б. обращено на любое дело, на любой проект. Для Джентиле таким делом стал фашизм в лице Муссолини». 156 «К середине 1920-х годов, чтобы обслужить фашизм, он делает это я полностью подчиненным госуд-ву. Роль «идеального сознания» состоит в том, чтобы повиноваться госуд-ву, чтобы согласовываться с солидарностью сообщества». (МОЕ: ср. с Соросом – общий интерес, кто спасет св/об-во?).

156 «Хайдеггер видел в себе единственного наследника Ницше, к-й, подобно Х., отвергая фф/традицию, стал вместе с Хайдеггером фаворитом постмодернистов. Более того, Хайдеггер приравнял Ницше к Гитлеру и самоотождествился с обоими [См.: Steven Unger/ Scandal and Aftereffect//Richard J. Golsan, ed. Faschism, Aesthetics, and Kulture. Hanover, University Press of New England, 1992. P. 215-17; Jurgen Habermas. Controversy// Critical Inquiry, 15, 1989, P. 443]. Еще до прихода Гитлера к власти Х. объявил себя сторонником силы и власти. (…)

с.157 «Здесь миф заменяет науку». «В конечном счете хайдеггеровская философия истории – это «Судьба». (…) В своем «Письме о гуманизме» 1946 г. Хайдеггер ответил, что его целью всегда было дискредитировать и уничтожить гуманизм. С.158 В 1968 г. Деррида в примечательной лекции сказал, что Хайдеггер пошел недостаточно далеко в «разрушении» (термин Хайдеггера) разума и гуманизма. Ричард Рорти среди других, как мы увидим, несет вперед это знамя».

159 «Пол, эк и соц/взгляды Джона Дьюи были ориентированы на социализм. Его этика и соц/фф последовательно подчеркивают, что мы можем улучшить условия ч/сущ-я, применяя реалистическое, научное знание к проблемам общества. (…) Нам нужно, полагал он, распространить теперь научные методы на этику, чтобы показать, что нравственность как поведение имеет последствия, проявляющиеся в соц/обстановке. О некоторых из этих последствий все разумные люди согласятся, что они деструктивны или в каком-то смысле нежелательны».

161 «Рорти, следуя постмод-й стратегии, хочет релятивизировать все ценности и все понятия истины, реальности и знания. Но он не понимает, что для релятивизации знания и истины нужны не те аргументы, что для релятивизации ценностей – чего Дьюи, как мы показали, не делает. Более того, свойственный постмодернизму род сухого релятивизма, а лучше сказать субъективизма, никогда не способен повернуться к себе и взглянуть на себя как на повторяющееся явление в истории ф-фии». Эйнштейн верил в объ/реальность. (…)

162 «Если осн/источ-ки неопрагм/постмод-зма надо искать не в ам/прагм-ме, то где их искать? Их следует искать у Хайдеггера и Ницше. Именно по этой причине Рорти хочется отрицать, что нападки Хайдеггера на реализм связаны с его нацизмом. Но это нелегко, потому что отказ Хайдеггера от реализма вытекает из того, что он ставит онтологию перед эпистемологией, а также из его запальчивого и мистического настояния в том, что философствование возможно если не исключительно на нем/яз, то на нём или греческом. Это ед/языки, на которых возможно вновь обрести бытие». (…)

«Центральным пунктом во всем этом представляется гуманизм или, точнее антигуманизм. В западной философии есть разные антигуманистические течения, восходящие по меньшей мере в Эдмунду Бёрку. Два из числа наиболее влиятельных их выражений можно обнаружить в нигилизме Ницше и нацизме Хайдеггера. И Ницше, и Хайдеггер «…отвергли просветительский рационализм и идею соц/прогресса, потому что они отчаялись в способности ч-ва к такому рац/прогрессу, причем это отчаяние было в основном выражением либо страха перед массами, либо презрения к массам, воспринимаемым как иррациональные, атавистические, как угроза цив/обществу. Антигуманизм отвергал идеи равенства и ед-ва людей, восхваляя взамен различия и расхождения и ставя частное и «подлинное» над всеобщим»[Kenan Malik. The Mirror of Race: Postmodernism and the Celebration of Difference// In Defense of History. New York, Monthly Review Press, 1997. P. 122-23]. Здесь мы должны признать, что нападки на «реализм» и «гуманизм» исходят из того, что эти два понятия нераздельны».

163 «…Хайдеггер стоит за деконструкцию, за континентальную ф-ю против аналитической ф-фии. (…) Нам м.б. трудно принять фашизм и национал-социализм в качестве решающих источников современных понятий модерна и постмодерна. Но нельзя не 164 видеть их кошмарного и зловещего присутствия в постмодернистском проекте».

164 «Впервые выбросили традицию за борт классические прагматисты Пирс, Джемс и Дьюи. Затем, после длительного промежутка, заполненного различными реализмами и аналитической философией, этим вновь занялись в Соединенных Штатах неопрагматисты Куайн, Дэвидсон и Рорти, а на континенте (без аналитической интерлюдии) Хайдеггер, Лиоттар, Фуко, Бодрийяр и Деррида. Стоит также упомянуть здесь о том, что отказ от традиции был, по крайней мере, частью программы франкфуртских критических теоретиков Хоркхаймера и Адорно, а позднее Хабермаса и Вильмара, хотя основной их задачей было обоснование идеи освобождения.

Даже отвергая традицию, те из философов, кто склонялся к натурализму, - Дьюи, Куайн и Дэвидсон – оставляли на месте некоторые из основных метафизических и эпистемологических проблем. Др/словами, ф-я продолжала выглядеть почти также, как в прошлом. (…Деррида и Рорти) Вопросы о том, что реально и что истинно, заменяются вопросами о том, что интересно, - это часто называют продуктивной практикой».

«У Дерриды, которому Рорти аплодирует, ф-я если и не замещается, то преобразуется в род писания скорее литературный, нежели ф-й».

165 Рорти… верит, что если мы отбросим…методы науки как основание, мы будем иметь «прагматизм без метода» и сможем (вместе с Джемсом) подставить «комфорт» на место истины». «Для постмодернистов нет никаких методов, способных обеспечить объективность, нет никакого способа установить истину, знание, оправданное мнение, гарантированную утверждаемость, достоверность, правильность, желательность или разумность. И они действительно могут сослаться на Пирса, сказавшего, что доказать нельзя 166 ничего, кроме возможности сомнения. Но Писр верил, что наука дает знание и что рост науки, и – вместе с Дьюи – что распространение науки на все области исследования, включая нравственность, приносит новое знание».

166 «т/обр, кассич/прагм-зм основан Пирсом и развит Дьюи в форме здорового эмп-зма и натурализма, преданого научному методу и свободного от иронии и скептицизма».

«…с т/зр кл/прг-зма, прг-ма Пирса и Дьюи, но не Джемса, неопрг-й постмод-зм выглядел бы чем-то ущербным в самой своей основе, путаным и легкомысленным, не заслуживающим серьезного ф/рассмотрения».

Хайдеггер: «эта расовая теория замаскирована как «Поиск Бытия» и прямо пр/п-на научному познанию. Отрекаясь таким или любым иным образом от всякого метода, ф-я отрекается от своих критических, когнитивных задач и становится чет-то еще более нечетким, так что с ней становится легко манипулировать. Она становится чем-то вроде литературной критики, как говорит Рорти: «тот сп-б, каким Дерридла, Хартман, Блум и де Ман сплетают воедино «литературные» и «ф-е» тексты и соображения… кажется мне как раз тем путем, каким надо следовать».

Полозова И.В. Метафоры в флс-фии постмод-зма//Вестник Моск. гос. ун-та. Сер. 7. Филос-я, 2003, № 2, с.13-29.

13 Манера письма и мышления “метаф/эссеистика”.

13-14 Маятник право – лево полушар.актив-ти в интеллект/истории ч-ва.

14 “Мы сч, что ф-я постм-зма яв-ся выр-ем важней/принц-в орг-ции сферы бессоз-го”, “может казаться абсурдной лишь с т/зр лев.полушар лог/мыш-я, но можно показать, что она имеет смысл и даже свою особую логику, если рассм-вать ее как флс/отраж-е сферы б/соз”.

15 Ср. х-ки, обычно прилагаемые к сфере б/с: асистем-ть, иррац-ть, св-ду комбинации знаков, несвязанность с пространством и врем, динамичность, континуальность, симультанность, наличие аналоговой операц/си-мы, образ-ть или визуальность, иконичность, предобладание первичных мыслит/операций, воз-ть творч/инсайта, интуиции” (Зенков Л.Р. Б\с и С. в аспекте межполушар/вз-дейя//Бессоз-е. Новочеркасск, 1994. С.201-202.

16 другой важной чертой области б/с яв-ся обезличенность, б/с к С. выступает как “ОНО”, как присутствующее в псих\жизни ч-ка объ/начало”.

Принцип недоверия к метарассказам = последоват и законченным,

Равно\цен-ть тт/зр., нонселекция, коллаж.

[ 4-я жиз.позиц.: через б/созн = «шаг назад»]

Бутенко И.А. Постмодернизм как реальность, данная нам в ощущениях// Социс, 2001, №4, с.3-11.

4 В обществах, переживающих последствия поздней и ускоренной модернизации (то есть в таких, в которых радикальные изменения наблюдаются в течение жизни одного поколения), подобные процессы оказываются особенно болезненными и противоречивыми, сопровождаются разнообразными и многочисленными кризисами, протекают в необычных формах. В них быстрее размываются границы между своим и чужим, допустимым и недопустимым, добром и злом; в результате постоянных взаимодействий различных культур возникают межкультурные гибриды. Из "плавильного котла" модернизирующихся обществ появляются причудливые, неожиданные, невероятные сочетания традиционного и современного, капиталистического и феодального, практического и мистического и т.п. Подобные следствия модернизации нередко рождают ощущение разрыва традиции, усиливающегося отчуждения, нарастания разного рода рисков. Они вызывают разочарование в возможностях научно-технического прогресса, ощущение бессилия науки и неверие в разумность существующего мироустройства.

Это умонастроение, связанное с жизненным миром человека, называют постмодернизмом. В качестве мировоззрения он изменяет не сам мир, но его видение, интерпретацию в постиндустриальную эпоху.

Парадигмы социального познания. В науках классического периода длительное время господствовало представление о рациональности, основанное на работах Р. Де­карта, И. Ньютона, Дж. Локка, мыслителей Просвещения и энциклопедистов, за­давших рамки научного познания, предполагающие единство законов общества и природы, природных и социальных фактов, а также возможность эти законы описать с помощью строгого и объективного языка цифр. Позже на смену этой естест­веннонаучной парадигме стала приходить другая, гуманитарная; к концу XIX века все 5 чаще высказывалось предположение, что эмпирический факт – это не нечто абсолютно независимое от познающего субъекта, а скорее способ, который избран субъектом для добывания факта, и что этот способ определен традицией.

' Мону Лизу начинают узнавать как изображение на календаре, висящем у соседей на даче, а "Танец маленьких лебедей" - как мелодию, под которую танцует Заяц в "Ну, погоди!"

Мареева Е. (МГУ к-ры) //Альма Матер, 2002, № 5, с. 23:

“…сегодняшнее же постмодернистское философствование – калька массовой культуры. И сколько внутреннего смысла и духовности в массовой культуре, столько же глубины в современной философии”.

Мясникова Л.А. Экономика постмодерна и отношения собственности// ВФ, 2002, № 7, с. 5-16.

5. “На долю 20% н/бог.ч. нас-я плавнеты (“золотой млрд”) прих-ся 83% мир/дохода, а на долю ост-х 80% - лишь – 17%. Пирамида работает подобно насосу – к ее вершине непрерывно текут потоки финансов, богатств, интеллекта. Можно добавить – и рабского труда (с учетом дешевизны р/с “гастарбайтеров” и их эк/бесправия): создается полная аналогия с Древним Римом, ч-з 2000 лет цикл повторяется на новом уже не силовом, а информационном уровне”.

Признаки об-ва “постмодерн” = 1) формирование вирт/реальности: СМИ, маскульт, интернет = гл/наркот.средство управления людьми, [с. 6] “манипуляции сознания через пространство символов, создания управляемой вирт/толпы, состоящей из атомизированных, из вне ориентированных “одномерных” людей (Маркузе Г. Разум и революция. СПб, 2000, с. 541).

2) “порча” управляющей элиты = замкнутая самовоспроизводящаяся каста (поэтому деградирует). Пример: СССР и сейчас США прояв. в глоб/кризисах: экол, соц. (разлад “с реальным миром, среда которого становится все более ненатуральной”, кризисом белой расы – к 2025г. = 30% нас. США, “кризисом трад/религии; повышением ин-са к мистике и всевозможным сектам; унификация = амер-я образа/ж; появлением нового плебса и возрождением на новой инф/основе треб-я толпы “хлеба и зрелищ!”); геополитический “образ-ся некая единая глобаль/сис-ма “общечеловеков”, порывающая с историчностью, с памятью о прошлом. Эта система не только неустойчива, но ведет к разрушению антропосферы и угрожает сущ-ю ч-ка как вида” (Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. Л.: Наука, 1990 с. 279. Он же: Этногенез и биосфера Земли. Л: ЛГУ, 1989, с. 495)

Домин-е США: воен., эк., тхл., культ. (их телепрод. – 80% мир.рынка). Инф/псл.воздейст. – нов/вид оружия. (См.: Бжезинский З. Великая шахматная доска. – М., 1998). “Максимальная прибыль в глоб/эк-ке обесп-ся разв-м новых тхл-й. Избыт.прибав/стоимость возн-т как за счет интелл/капитала, так и за счет привлеч-я ресурсов ниж/ч. пирамиды, т.е. [с. 7] эксплуатации отставших стран и народов. Нагл/пример – 5% нас.мира (США) исп-ют 40% мир.потр.ресурсов”.

Дивиденты высоко тхл/компаний – ничтожны, рост за счет спекуляций на рынке, манипуляции ожиданиями. Старая эк-ка – мат/пр-во, ее осн\ресурс- энер-я, а не инф. [7] “Инфор-я и знание действенны только на почве энергии”.

С.7. “Об-во постмодерна возвышает не создателй энергии и мысли (знания), а владельцев их- эквивалентов – денег и инф-ии. Инф-я легко фальсифицируется…”.

“Мир постмодерна с его вирт/пр-вом все более станов-ся миром эквивалентов реальности, симулякров, миром оперирования экв-ми реальных цен-й нат\мира. По сути проис-т упрощение, формализация цивилизации, перемалывающей реальные достижения Нового времени в смысловую пустоту симулякров”.