Аграрный строй византии в IV—VI вв.

Кризис III в., хотя и не в такой степени, как на Западе, все же неблагоприятно отразился на сельском хозяйстве областей, вошедших позднее в состав Византии. Пришли в упадок ирригационные сооружения, деградировали агрикультура и агротехника, из-за нехватки рабочих рук были заброшены большие площади земли. Использование пустующих земель было одной из важнейших проблем для государства. Пра1вительству не удалось полностью разрешить ее ни в IV, ни в V, ни в VI вв. Правда, последствия кризиса III в. были в Византии частично преодолены. Было восстановлено большинство ирригационных сооружений, вновь обработана значительная часть заброшенных земель (главным образом, поселившимися на них варварами). В IV—VI вв. широкое применение получили механизмы для орошения полей, а на полевых работах в отдельных областях — усовершенствованные орудия: колесный плуг, запряженные быками жатки, косилки, молотильные телеги. По свидетельству Палладия, многие из этих орудий изготовлялись в Малой Азии не только для собственных потребностей страны, но и для вывоза в Италию. Трактаты греческих агрономов IV в. свидетельствуют о продолжавшемся развитии агрикультуры. Писатели IV—VI вв. говорят о повсеместном применении удобрений. Григорий Нисский сообщает о высоком уровне садоводства, о выведении новых сортов плодов садоводами, о «природе, измененной их искусством».

Как показывают материалы раскопок, в византийских имениях и деревнях в IV—V вв. весьма интенсивно строились новые колодцы и цистерны, сооружались масляные и виноградные прессы¹. Развивалось и животноводство: разводились различные породы скота — тонкорунные козы и овцы, вьючные и верховые лошади. В большинстве областей империи хозяйство носило интенсивный по тому времени и притом товарный характер (хлебопашество, оливководство, виноградарство, садоводство)².

Однако прогресс сельского хозяйства был чрезвычайно медленным. Его развитие тормозили производственные отношения, существовавшие в Византии.

На ее аграрном строе отразились противоречия, характерные для эпохи, переходной от рабовладельческой к феодальной формации. Хотя рабский труд уже не играл решающей роли в сельском хозяйстве, все же он сохранял еще весьма заметное значение. Источники IV—V вв. нередко упоминают сельских рабов. Они имелись и у некоторых мелких земельных собственников, и в имениях средних землевладельцев-куриалов, и в поместьях земельных магнатов. Закон запрещал рабам императорских имений вступать в армию и на государственную службу. Как показывает отчетность имения крупнейших землевладельцев Египта — Анионов, затраты на содержание рабов составляли здесь одну из постоянных статей расхода. Однако абсолютное большинство рабов-земледельцев в имении — это рабы, посаженные на землю, рабы на пекулии. Подобно колонам, они обрабатывали свои участки и вели свое хозяйство.

Бык. Мозаика зала Филии. Антиохия. V в. 

Рабский труд в земледелии больше всего применялся в Элладе и на Пелопоннесе, на островах Эгейского моря, в западных районах Малой Азии. Судя по рассказу Ливания об имении его друга, коринфского куриала Аристофана³, в нем, по-видимому, и в IV в. довольно широко использовался труд рабов. Вопрос о продаже рабов рассматривает закон 327 г., адресованный комиту Македонии. О рабах-земледельцах говорят и фрагменты кадастровых записей из Тралл, с о-ва Феры⁴. На рынках Малой Азии в IV в. шла бойкая торговля рабами.

Сельско-хозяйственные работы. Мозаика, украшавшая пол Большого дворца в Константинополе. Вторая половина VI в. (?)

По-видимому, значительно распространен был тогда рабский труд и в имениях Киренаики. Киренский куриал Синесий писал в конце IV — начале V в.: «Я уменьшил свои земельные владения, многие из моих рабов сделались полноправными гражданами»⁵.

В других областях империи (Сирия, Египет, дунайские провинции, внутренние районы Малой Азии) труд посаженных на землю рабов, вероятно, не имел столь большого значения. Обычно рабы здесь не использовались на основных земледельческих работах. Это были рабы-пастухи, рабы, присматривавшие за господскими садами и виноградниками, занятые в домашнем хозяйстве имения — давильщики винограда, работники на масляных прессах, господской мельнице, рабы-ремесленники, разного рода прислуга и низший административный персонал в имении⁶.

В IV в. заметно возросла хозяйственная самостоятельность раба, окрепла его связь с пекулием. Закон 366 г. запрещал продавать рабов-земледельцев отдельно от их земли. Меньшая, сравнительно с западными провинциями, численность рабов в Византии IV—V вв., живших при доме господина и работавших на домениальной земле, объясняется исторически сложившимися особенностями развития рабства в восточных провинциях. Оно и раньше не получило здесь столь широкого распространения, как на Западе. Тут было много рабов, посаженных на землю, работавших не в господском хозяйстве, а на выделенных им участках, и пользовавшихся известной хозяйственной свободой. В свое время, в эллинистическую эпоху, в таком положении находились царские рабы и иеродулы храмов, ближе стоявшие по своему положению к зависимым крестьянам, чем к рабам эргастулов Запада. Все это, как и наличие на Востоке более мягких форм рабства, при которых рабу предоставлялась известная фактическая и юридическая правоспособность (так, греко-египетские рабы еще во II—III вв. владели собственным имуществом)⁷, облегчало в восточных провинциях выведение рабов на пекулий. Хотя их земля, имущество, скот, орудия труда, семена принадлежали господину, фактически они имели значительные права распоряжения этим имуществом. Практика отпуска сельских рабов на свободу, широко распространенная и в IV в., еще более приближала их положение к положению зависимых крестьян, колонов. По закону 371 г. вольноотпущенники были прикреплены к имениям своих господ. Уже Дигесты рассматривали раба, посаженного на землю, как колона, не зачисляя его в инвентарь имения.

Водяная мельница. Борьба зверей. Мозаика, украшавшая пол Большого дворца в Константинополе. Вторая половина VI в. (?)

Основную массу сельского населения в IV—V вв. составляли колоны разных степеней зависимости.

Пастух среди стада. Блюдо. Серебро. VI в. Государственный Эрмитаж.

Вопрос об общественно-экономической сущности восточноримского колоната еще недостаточно разработан, хотя по нему и существует обширная литература⁸. В буржуазной историографии главное внимание обращается на юридический статус колонов и на роль государства в формировании колоната. Изучение социально-экономического содержания этого института начато лишь в марксистской историографии.

По своему происхождению колон — первоначально свободный арендатор земли у земельного собственника. В период империи колоны были прикреплены к земле. В восточных провинциях колонат еще в первые века нашей эры получил очень широкое распространение. Его развитию благоприятствовало наличие массы мелких свободных собственников в деревне. Прикрепление к земле было также хорошо известно в восточных провинциях, где оно практиковалось в эллинистическую эпоху в царских и храмовых имениях. Пережитки этого института сохранились и в эпоху римского владычества. Они стали возрождаться в период распада рабовладельческих отношений. Издавна на Востоке существовали и различные категории зависимых держателей на городских и частных землях⁹.

Численность колонов в IV в. увеличивалась — частично за счет посаженных на землю, а затем освобожденных рабов, военнопленных, варваров-поселенцев, которые в IV—V вв. в подавляющем большинстве превращались в колонов, но главным образом за счет разорявшихся мелких земельных собственников, свободных арендаторов, безземельных работников, инквилинов¹⁰, трибутариев¹¹. Положение различных категорий держателей чужой земли продолжало сближаться. Они все более сливались в единый слой колонов, в котором оформлялись две основные категории: свободные колоны, или элевтеры (ελευδεροι), и адскриптиции — приписные колоны, или энапографы (εναπογραφοι).

В то время еще сохранилось значительное число мелких свободных арендаторов, которые имели право уйти с арендуемой земли по истечении срока договора.

Прослойка мелких независимых земельных собственников и свободных арендаторов все более сокращалась. Начавшееся с IV в. прикрепление колонов к имениям, в которых они арендовали землю, было мерой, вызванной не только фискальными интересами правительства. Оно прежде всего отражало сложившуюся зависимость большинства колонов от собственников земли, в силу которой колоны фактически уже были прикреплены к своим участкам. Государство в своей фискальной политике закрепляло реально складывавшиеся отношения. Знаменитый закон 332 г. de fugitivis colonis предписывал ловить и возвращать обратно на их участки всех беглых колонов так же, как и рабов.