3. О рождении младенцев

3. Когда придет время женщине родить, и она о том объявит, то посылаются зватые в близживущие юрты, чтоб съезжались, которых бывает при сем случае, как женщин, так и мужчин, весьма довольно. По собранию коих, протянут бывает чрез сею юрту шнур пли тесьма, за которую та женщина, держася, должна ходить, коей навешивается на шею плеть; а когда уже приближается время к разрешению от бремени, то оная хватается руками за решетку юрты, а за нее другая женщина, которая, взяв руками в замок за живот крепко, давит и выправляет, а ежели и того недостаточно, то уже приступают мужчины по два и по три, и все друг друга сильным образом тянут, поколь беременная не родит. Ежели, кто во время сие придет в юрту, то каждый должен полою своего платья страждующую ударить троекратно, с произношением одного слова “выходи”. Примечания достойно, что будучи женщине в родах сносить сие можно; ибо сколько ни запримечено, что при сем таком выдавлении, очень редко младенцев рождают мертвых. Имена же рожденным младенцам дают родители по своей воле, как кто вздумает. Напоследок, по рождении, а, особливо, в зимнее время, [61] страждут болезнями по большей части лихорадками и апоплексиею, и что они называют, что “шайтан или дьявол давит”. Потом по рождении бывает приезжим угощение. За потребно изъяснить нахожу здесь о такой женщине, которую случай довел видеть мне самому. В одно время, по некоторой надобности трафилось мне быть в киргиском улусе: вошед в юрту, увидел я сидящую женщину, которая была весьма бледна и худа и вся тряслася, голову имела покривлену и рот на стороне, и в великом изумлении. Перед нею сидел шаман или ворожец, читавший книгу; не оставляя сию должность и при мне, и выговоря несколько слов, плевал ей в лицо. Чудное сие происхождение довело меня до любопытства, и вышло, что та женщина семь дней тому, как родила младенца, и сие несчастье ее постигло; а то был мулла или лучше ворожец, которого можно почесть заклинателем духов. Хотяже от него никакой пользы ожидать было не можно, но суеверие их до того доводит.

4. Об обрезании

4. Обрезание по закону магометанскому бывает в отроческих летах от 3-х до 8-ми обыкновенно, а некоторые то чинят и позже, но не далее десятилетнего возраста. Призвав такого человека, который обрезывает, (ибо у них другие и грамотные, называемые муллы, сего не чинят; а есть на то особый род или поколение) делают великое собрание родственников, который, сказавши несколько слов из своих молитв, и по исполнении сего получает за то довольное награждение. Девушкам в сих же летах остригают на голове волосы, а иным и обривают, чтобы выросли другие, что почитается по томуж за обрезание. Причем, всем находившимся делается довольное угощение, а ежели то случится в летнее время, то бывают и конские ристания.

5. Свадебный обряд

5. Невесту, как салтан, так и другие знатнейшие и богатые особы в роде сих людей, сватают от 3-х до 7-ми лет; а простые люди и позже. И как жених и невеста воспитываться должны при своих отцах, за которых по взаимным своим условиям, когда уже по рукам ударено, [62] платится калым, по могуществу каждого в имении, лошадьми, верблюдами, а между знатными и богатыми-калмыками. По возрастеж обоих жениха и невесты, поколь еще жених тестю своему калыма не выплатил, свадебного совершения не бывает. Однако, между тем, жених к невесте приезжает и имеет право с оною ночевать безвозбранно, но честно, не чиня никакой наглости, сколь бы долго сие не продолжалось. Но за платеж всего калыма и по пришествии времени к совершению брака, невеста имеет со своей стороны девиц ко услугам, которые, снаряжая ее, употребляют для увеселения приличные песни. И когда жених к оным приедет, то, на-рядя невесту по обычаю в лучшее платье и призвав муллу, который поставя оных среди юрты, ставит пред них чашку чистой воды и, покрыв белым платком, читает приличные молитвы; а напоследок, написав нечто на бумажке, опускает оную в воду и дает как жениху, так и невесте пить троекратно. По совершении сего отводят в особливо уготованную юрту на покой, с провожанием за оную. А напоследок приступают к оным женщины, смотря добродетели невесты, к ежели оная окажется честною, приемлют сие с радостью; в противном же случае, и ежели она погрешила прежде со своим женихом, не чиня в сем случае ничего другого, как только все его нарядное платье те женщины издирают в лоскутки, и лошадь, на которой он приехал, заколют и употребят на пищу, а молодые остаются с поношением. Есть в роде их и многие таковые, но в подлости, кои приживают детей; но сего не взыскивается. Ежели ж жених усмотрит обезчещену, то имеет власть, оставя ее у отца и взяв весь калым обратно, с некоторым еще взысканием за издержки отойти прочь. Будеже оная очреватела, и будет о том ведомо от кого, то он имеет власть в обоих сих случаях за бесчестие лишить жизни, и в имении как отца ее, так и матери, и того, кто сему причиною, в досаде своей зарезывает ножом лошадей и всякую скотину, которому уже противоречить никто не может; а напоследок, ежели есть, и пожелает другую дочь, может взять за себя без всякого платежа калыма вместо наказания. Бывают при том и такие обстоятельства, что из жестокосердия может как свою невесту, так и виновного, на верблюде повеся, лишить жизни; чему уже никакой и знатный султан препятствовать не может, и он суду никак не подвержен. Невестаж должна [63] жениху своему принесть в приданые юрту, лошадь с седлом и всем прибором, ружье, сайдак, платье, ковры и прочее. Напоследок происходит веселье в пище и питии, конском ристании, и к чему чинится довольное приготовление.