- •Александр Дугин Метафизика Благой Вести (православный эзотеризм) введение
- •Глава I Христианская метафизика: сущность проблемы
- •Часть I. Метафизика православных догматов
- •Глава II Три аспекта метафизического абсолюта
- •Глава III Апофатика трех лиц
- •Глава IV Мир божественных энергий (вечный канун творения)
- •Глава V Между проявлением и творением
- •Глава VI “Bereshit bara Elohim”
- •Глава VII Разделение вод
- •Глава VIII Свобода твари и выбор ангелов
- •Глава IX Райский Адам и падший Адам
- •Часть II. Новая истина воплощения
- •Глава X Бог плоть бысть (“несть ни иудея, ни эллина”)
- •Глава XI “Злой демиург” (первый экскурс в гностические доктрины)
- •Глава XII Новозаветная Свобода
- •Глава XIII Спасение и/или обожение
- •Часть III. Метафизический аспект пресвятой богородицы
- •Глава XIV Глава ангелов
- •Глава XV Пренепорочная и Барбело (второй экскурс в гностические доктрины)
- •Глава XVI Дева Мария и духовная реализация
- •Глава XVII “Он ввел меня в дом пира”
- •Часть IV. Инициатический смысл христианских таинств
- •Глава XVIII Таинства в Восточной и Западной Церквях
- •Глава XIX Протестантский вопрос
- •Глава XX Смысл инициации
- •Глава XXI Рождение свыше. Малые мистерии
- •Глава XXII Царственное священство. Великие мистерии
- •Глава XXIII Чин Мельхиседеков
- •Глава XXIV Евхаристия и литургия
- •Глава XXV Пневматический аспект исповеди
- •Глава XXVI Таинство Брака. Сотериологическая функция женщины
- •Глава XXVII Монашеский путь и трансцендентность Любви
- •Глава XXVIII Серафимское таинство (елеопомазание)
- •Глава XXIX “Огнь поядаяй”
- •Часть V. Христианский год
- •Глава XXX Метафизика года
- •Глава XXXI Великий Круг
- •Глава XXXII Православное время
- •Глава XXXIII Символизм Креста
- •Глава XXXIV Две горы
- •Глава XXXV Русский год и православная традиция
- •Глава XXXVI Летняя колесница пророка Илии
- •Глава XXXVII Полярная Параскева-Пятница
- •Глава XXXVIII Календарное "чаянье твари"
- •Часть VI. Символизм апостольского чина
- •Глава XXXIX Три ограды Небесной Церкви
- •Глава xl Наследие Петра и наследие Павла (о внешней и внутренней Церкви)
- •Глава xli Иуда, Израиль и контринициация
- •Часть VII. Царствие и царство
- •Глава xlii Священники и воины
- •Глава xliii Симфония властей
- •Глава xliv Теократия и тирания/иудейство и эллинство
- •Глава xlv Византия, катехон и тысячелетнее Царство
- •Глава xlvi о Третьем Риме
- •Глава xlvii Краткий эон “Державной”
- •Глава xlviii “Да приидет Царствие Твое”
- •Часть VIII. Христианство и эсхатология
- •Глава xlix Первые Времена — Последние Времена
- •Глава l Пистис София (третий экскурс в гностические доктрины)
- •Глава li “и времени больше не будет”
- •Глава lii День Восьмой
- •Глава liii Кенозис и эсхатология
- •Заключение. Стать сыном грома Глава liv Свидетельство о православной метафизике
- •Глава lv Званые, избранные и отчуждение
- •Глава lvi Трубный Глас
- •Приложения неопалимая купина Богословский символизм
- •Универсальный символизм
- •Соответствия
- •Успение пресвятой богородицы Богословский символизм
- •Универсальный символизм
- •Сакральный знак России
- •Орден илии Введение
- •Свидетельства Ветхого Завета
- •"Орден илии" и иудаизм
- •Илия и его роль в инициации
- •Каббала ортодоксальная, гетеродоксальная
- •Илия в "Новом Завете"
- •"Орден Илии" и западное христианство
- •Илия в календарной традиции (модель г. Вирта)
- •"Орден Илии" и новая парадигма заговора
- •Мы церковь последних времен Подготовка к последнему событию
- •Актуальность “экклесеологии”
- •Первый период истории Новозаветной Церкви (от Пятидесятницы до Константина)
- •Второй период (“катехон” и Православная Империя)
- •Первые знаки апостасии
- •Великая схизма
- •Отход “катехона”
- •Последний Рим
- •Катастрофа
- •Третий период (последние времена)
- •Цивилизация антихриста
- •Небесное против Земного
- •Филадельфийский томос
- •Страшный Суд
Глава xliii Симфония властей
Двум типам людей соответствуют в православной традиции две концепции, которые являются чрезвычайно важными для понимания истории Церкви. Это концепции “Царствия” и “Царства”. “Царствие” понималось христианами как Царствие Божие, о приходе которого молят православные в “Отче наш” (“да приидет Царствие Твое”). Это соответствует чисто духовной, “жреческой”, священнической реальности, так как Царствие Божие принадлежит именно к вечности, [224]и хотя оно безмерно превышает тварную вечность небес, для взгляда изнутри творения оно отождествляется с Царствием Небесным, с изначальной духовной, недвижной точкой. Царствие Небесное есть главный объект созерцательной концентрации, центр богословского внимания, средоточие духовных взглядов всех тех, кто призван ко внутреннему бытию, к ангельскому погружению в Святую Святых творения. Царство в отличие от Царствия относится к космической реальности, ко внешнему миру, ко временной действительности. В Царстве реализуется упорядочивание среды, организация существования людей в соответствии с определенными сакральными нормами. Царство есть функция “стояния”, сохранения вертикального положения вопреки энтропии материальной реальности. Это также борьба с инерцией, обуздание нижних, донных сил творения. Это область конкретного действия — душевного или плотского. При этом Царство не просто область нижнего, но организованного нижнего, приведенного в соответствие с некоторыми высшими установками. Только в таком случае можно говорить собственно о Царстве; оно изначально имело смысл промежуточной реальности между косностью земли и чистотой неба. Такая промежуточная функция лучше всего подходит именно типу воинов, “царей”. Между Царствием и Царством существует не дуалистическое противоречие, но взаимодополняемость. В нормальном случае сакральное общество — Священная Империя — предполагает полноту спасительной иерархии, благодаря которой все уровни космической и человеческой реальности сопрягаются друг с другом в единой цепи, восходящей от дна творения к его вершине и обратно. В этом состоит эзотерический символизм лестницы Иакова, по которой в видении патриарха сходили и восходили ангелы. Царствие есть вершина Царства, его трансцендентное измерение; треугольник, венчающий трапецию. Но причастность обычного человека к этому трансцендентному измерению не может реализоваться кроме как сквозь Царство, так как для того, чтобы получить полное просветление, надо вначале упорядочить хаотические элементы материальной природы, и лишь после этого перевести упорядоченную личность в более высокие, сверхиндивидуальные сферы. На этом принципе основано таинство царской власти или, в умаленной форме, “воинского посвящения”. Дело в том, что именно Царь как вершина и пик всего Царства есть универсальная фигура воина по преимуществу, абсолютного воина, в котором осуществляется прямой контакт нижнего с высшим, земного с небесным. Он находится на самой высокой точке имманентного Царства и одновременно на самой низкой точке трансцендентного Царствия. Это отчетливо прослеживается во всех традиционных ритуалах “царского посвящения” и среди прочего в Ветхом Завете, где описывается помазание Саула на Царство пророком Самуилом, т. е. представителем жреческого типа, носителем “духовного владычества”. Православие в своей исторической форме полностью унаследовало сакральное понимание Священной Империи и адекватного сочетания Царствия и Царства. Это отражено в концепции православной симфонии, где четко определяется духовный статус Патриарха и Императора. Православный Царь, Висилевс, Император осознается как епископ Церкви, духовно зависящий от авторитета Патриарха (или митрополита), но абсолютно свободный в ведении светских дел. Концепция православной симфонии точно соответствует гибеллинскому идеалу, который на Западе так никогда и не был реализован. Правильнее употребить иное сравнение: гибеллинский идеал Священной Империи был отголоском подлинно православной симфонии, реально существовавшей на Востоке (и позже на Руси) в то же самое время, когда наиболее традиционные эзотерические организации Запада отчаянно (и почти всегда безуспешно) пытались реализовать нечто подобное на практике через князей Штауфенов или совсем уже утопические розенкрейцеровские проекты. И совсем уже странно, почему современные традиционалисты, тщательно исследующие самые незначительные детали эзотерических организаций имперского типа в Европе, в то же время высокомерно обходят вниманием византийско-славянский опыт, где все аспекты адекватного сочетания “духовного владычества” и “временной власти” были теоретически закреплены в учении о симфонии и много веков существовали на практике вплоть до самых последних времен!. [225] Слияние Царствия и Царства в лице Царя, который становится от этого как бы мостом между двумя мирами — духовным и светским — отражается во многих аспектах православного ритуала. Особенно наглядно это проявлено в обряде венчания. Само слово “венчание” и символическое использование корон (их держат над головами вступающих в брак) указывает на то, что любой человек в наиболее ответственные духовно моменты своего существования ритуально отождествляется с самим Царем, актуализирует в себе царственное измерение. Иными словами, к Царствию Небесному обычный человек приобщается только через архетип Царя, отождествляясь с Царем, ритуально становясь им. Поэтому, в частности, царская атрибутика используется во многих инициатических ритуалах: вход в небесную реальность проходит через пик земного Царства. Подобно этому врата, отделяющие в православном храме корабль от алтарной части, называются царскими. Можно заметить, что исходя из основополагающей двойственности человеческих типов помимо гармоничной и идеальной симфонической концепции созерцание и действие могут находиться и в ином соотношении. Так, в отличие от Православия Западная Церковь почти с самого начала тяготела к противопоставлению Царствия и Царства или, по меньшей мере, к искажению пропорций между ними. Уже у св. Августина, бывшего до принятия христианства манихейцем, заметна склонность к противополаганию “Града Небесного” и “Града Земного”. Созерцание и действие рассматриваются как два взаимоисключающих понятия. И хотя в данном случае речь идет об однозначном выборе в пользу созерцания, “Града Небесного”, сама постановка вопроса провоцирует расширение функций жречества на те сферы, которые, с точки зрения Православия, не должны иметь к нему отношения. После такого “антисимфонического” противопоставления логически должен был последовать и ответный шаг “Града Земного”, т. е. “революция кшатриев” или восстание Царства на Царствие. Этот процесс был поэтапным, начавшись с французских монархов-абсолютистов XIV века, он резко проявился в Реформации и закончился полной десакрализацией Запада, т. е. полной победой “Града Земного”. В православной Византии и позже на Святой Руси (Московского периода) такого резкого противопоставления никогда не существовало (хотя тенденции к этому были, как мы увидим в дальнейшем), и поэтому православному миру намного дольше удавалось противостоять десакрализации. Но даже в последние катрострофические периоды история Православия качество его упадка является, тем не менее, совершенно иным, нежели линия вырождения Запада.