Содержание

По навой системе татарские чиновники, а также русские гонцы с ратными вестями могли брать на ямах любое число лошадей. Все прочие официальные лица получали средства передвижения в ограниченном размере или платили за них деньги — прогоны.

Первая попытка упорядочить систему перевозки лиц, отправляе­мых с официальными поручениями, делается в пространной редак­ции «Русской Правды» 1209 г. Одна из статей закона определяла правила проезда княжеских судей по киевским землям: «А судье ехать с отрокомь на двум коню, а сыпать им на корм овес, а мяса дать борана или полоть (говядину), а прочего корма, сколько чре­во возьмет». Особо указывалось, сколько судья должен получать на перепряжку лошадейперекладного. В серебряных деньгах это составляло 5 кун [4].

О проезде княжеских дворян по новгородским землям говорится в уже известном нам договоре 1266 г. между Великим Новгородом и князем Ярославом Ярославичем Тверским: «Дворяном твоим и тивуним погон имати, како то пошло» [5]. Погоном тогда называ­лась пошлина, взимаемая в возмещение путевых расходов чиновни­ков князя и его наместника (тиуна) при проезде от Торжка до Новгорода. Новгородский «погон» то же самое, что и киевскоеперекладное. И выражение «како то пошло» наверное имело в виду соответствующую статью «Русской Правды».

Впрочем это легко проверить.

Через четыре года новый договор новгородцев с Ярославом Ярославичем установил, что погон посыльные дворяне должны по­лучать не по старине, — «како то пошло», а строго определенного размера: ехавшим «от князя 5 кун 1, а от тивуна 2 куны» [6]. Только на эту сумму новгородцы давали чиновникам корма и ло­шадей. Должно быть, княжеские дворяне ездили со многими про­вожатыми, поэтому получали больший погон. Очевидно, пошлины вполне хватало посланному, потому что ни один из старинных документов не упоминает о случаях превышения расходов на про­езд над погоном. Новгородцы боролись с попытками княжеской власти увеличить эту сумму, и она оставалась неизменной вплоть до 11 августа 1471 г., когда представители новгородской респуб­лики заключили свой последний договор с великим князем Ива­ном III.

В XIV—XV вв. появляется новый, более прогрессивный способ определения величины прогонов — езд. Псковская судная грамота впервые установила, что прогоны выплачиваются в зависимости от расстояния. В статье 49 грамоты сказано: «Княжим людям или подвойским ездит дворит, а езд имати на 10 верст денга» [7]. При поездках по служебным делам княжеские люди и подвойские, су­дебные чиновники, получали пошлину на путевые расходы из рас­чета одна деньга (полкопейки) «а десять верст пути, т. е. примерно столько же, сколько получал дворянин, посланный князем в нов­городские земли, по договорам 1270—1471 гг.

Среди множества судных и уставных грамот наибольший инте­рес представляет новгородская 1389 г. В ней определялось, что частное лицо может вызвать на суд своего противника, оплатив стоимость проезда судебного чиновника или переслав по официальным каналам повестку — позовку. Кроме того, новгородская грамота устанавливала сроки вызова на суд: «А кто кого позовет в селе позовкой или дворянином, ино дать срок на сто верст две недели и ближе, а то по числу (из того же расчета)» [8].

Двухнедельный срок, установленный Новгородской судной гра­мотой, был достаточно жесткий. Кроме того, что ответчику должна быть доставлена позовка, обязывающая его к определенному дню, собрав нужные документы и свидетелей, прибыть на суд, ему раз­решалось написать письмо в Новгород, подыскивая себе защитни­ка. Пример этому можно найти в новгородских берестяных грамо­тах. В XIV в. Дорофей, вызванный на суд Федором, Нездовым внуком, писал «к Осипу с братией. Позаботься об мне» [9]. Осип должен был ответить, возьмется ли он за это дело. Если Дорофей жил за сто верст от Новгорода, то посыльные за две недели долж­ны были проехать четыреста верст: отвезти позовку Дорофею, его грамотку Осипу, ответ адвоката подзащитному и, наконец, доста­вить в Новгород документы, оправдывающие Дорофея. Причем судебный исполнитель имел право проделать весь путь пешком. Этот случай предусматривал Судебник 1589 г. царя Федора Ива­новича: «хочет (судебный пристав) пеш поди, хочет лошадь най­ми» [10].