Слогоморфема. Единицы словаря и текста

14. В абсолютном большинстве языков Китая и материковой Юго-Восточной Азии базовой языковой единицей, по-видимому, следует считать слогоморфему. В предварительном порядке слогоморфему можно определить как однослог (в некоторых языках — однослог определенного фонологического типа), принимающий участие в грамматических процессах безотносительно к семантизованности/не­семантизованности.

Понятие слогоморфемы и слогоморфемного языка впервые появилось, вероятно, у А. А. Драгунова [Драгунов 1962], который, впрочем, придавал этим понятиям скорее фонологический смысл, приравнивая фактически слогоморфемность и слоговой характер языка. Еще ранее близкое понятие корневого слова (Stammwort) использовал Г. Габеленц, говоря, что «слог как носитель значения (Begriff) есть корневое слово» [Gabelentz 1953: 24].

14.1. Наиболее обстоятельно концепция слогоморфемы на материале вьетнамского языка была развита в коллективной _/171//172/ «Грамматике вьетнамского языка» [Быстров и др. 1975]. Не воспроизводя критический анализ этой концепции, данный в одной из наших предыдущих работ [Касевич 1983: 159], отметим лишь, что основной ее недостаток — фактическое отождествление слогоморфемы и морфемы, что, в свою очередь, потребовало очень широкой и неопределенной трактовки положения о семантизованности морфемы. Неудивительно, что это вызвало в литературе возражения; приведем здесь характерное замечание одного из вьетнамских критиков, который не без иронии пишет: «Нгуен Тай Кан⁷¹ считает, что „любой незначащий слог обладает потенциальной способностью сделаться значимым и обрести статус морфемы“. Возможно, это и так, однако следует все же подождать, пока слог pa в слове a‑pa‑tít [‘апатит’] обретет значение, и лишь после этого зачислять его в морфемы» [Dai Xuan Ninh 1978: 30]⁷². В результате реальность правильно выделенной, но недостаточно корректно определенной единицы, специфической для грамматики вьетнамского и типологически близких языков, была поставлена под сомнение [Панфилов 1985].

14.2. Как явствует из краткого предварительного определения, данного выше, реальность слогоморфемы мы видим как раз в ее «безразличии» к значению, несмотря на явную грамматическую активность: слогоморфемы, как совпадающие, так и не совпадающие с морфемами, обнаруживают тождественные или близкие признаки с точки зрения их грамматических свойств. Приведем лишь некоторые иллюстрации (подробнее см. [Касевич 1983: 157–161]). Во вьетнамском языке слово đon đả ‘учтивый’ имеет два незначимых слога; тем не менее, каждый из них может иметь самостоятельные синтаксические связи, ср. Nó mò’i đon mò’i đả’ ‘Он приглашает учтиво’.

В бирманском слове чоу³са³ ‘стараться’ оба слога также незначимы, однако префикс, образующий от глагола именную форму, присоединяется как ко всему слову в целом, так и к каждому из его слогов-компонентов: ачоу³са³ = ачоу³аса³ ‘старание’. Примеры такого рода можно значительно умножить.

Правда, на способность незначимых слогов проявлять морфологические и синтаксические свойства морфем и слов наложены определенные ограничения. Одно из них — формальное, действительное не для всех языков. Оно заключается в том, что в качестве слогоморфем могут выступать лишь слоги определенного фонологического типа. Так, в кхмерском языке незначимые слоги, являющиеся «слабыми»⁷³, не проявляют грамматической активности и не принадлежат поэтому к слогоморфемам.

Другие ограничения носят функциональный характер. Первое состоит в том, что одиночные незначимые слогоморфемы, вполне естественно, неупотребимы вообще и тем более не могут проявлять какой бы то ни было грамматической активности. Они приобретают свойства, аналогичные свойствам значимых единиц, только в составе слов. Слово может состоять из двух незначимых единиц, как приводившиеся выше вьетнам-_/172//173/ский и бирманский примеры, или из одной значимой и одной незначимой, например, бирм. йоун²чи² ‘верить’, где йоун² имеет то же значение, а второй компонент незначим⁷⁴.

Второе ограничение определяет свойства единиц, вступающих в грамматическую связь с незначимыми слогоморфемами. Как сказано, такие связи возникают лишь при условии сочетания незначимой слогоморфемы со значимой или же образования значимой единицы, слова, сочетанием двух или более асемантичных слогоморфем, и морфологические (синтаксические) или лексические элементы при последних могут: (а) дублировать те, что употреблены при значимой слогоморфеме; (б) быть синонимичными им, антонимичмыми или семантически дополнительными. Случай (а) уже фигурировал выше во вьетнамских и бирманских иллюстрациях, случай (б) в его первой разновидности (синонимичность) показывает такой бирманский пример, как са² мун² пэй² каун² ‘хорошая литература’: слово са²пэй² ‘литература’ состоит из слогоморфем са² ‘нечто написанное’ и пэй² ‘рукопись на пальмовых листьях’, последнюю, вероятно, можно считать в современном слове са²пэй² ‘литература’ десемантизованной; мун² и каун³ — синонимы со значением ‘быть хорошим’.

14.3. Как же соотносится понятие слогоморфемы с понятиями морфемы, слова? Уже упоминалось, что авторы коллективной «Грамматики вьетнамского языка» склонны отождествить, применительно к вьетнамскому языку, слогоморфему и морфему. Но в начале этой главы (п. 2.1) мы обсуждали принцип семантизованности как неотъемлемого признака морфемы и видели, к каким катастрофическим последствиям приводит отказ от него, согласие считать семантизованностью наличие функции и т. п. Поэтому нельзя согласиться с трактовкой слогоморфем как морфем типологически (морфонологически?) особого класса. Коль скоро семантизованность для слогоморфемы не обязательна, она не может быть морфемой. Точнее, морфемами могут быть — и реально выступают — только слогоморфемы, наделенные значением. Иначе говоря, общий класс слогоморфем включает подкласс единиц, материально совпадающих с морфемами, этот подкласс количественно абсолютно преобладает; кроме того, имеется, в дополнение, сравнительно небольшой подкласс незначимых, асемантичных слогоморфем⁷⁵. Морфемы в обсуждаемых языках бывают и дву‑ и более сложными, хотя это и не очень типично, поэтому класс морфем не входит в класс слогоморфем, а пересекается с ним.

Именно таким образом, как представляется, и следует описывать соотношение слогоморфемы и морфемы — как соотношение двух классов, имеющих общую часть.

14.4. Значительно сложнее проблема «слогоморфема и слово». Как демонстрируют некоторые из приводившихся выше примеров, слогоморфемы, как значимые, так и незначимые, со-_/173//174/четаются не только с морфологическими, но и синтаксическими показателями, служебными словами, а также могут вступать в связи, которые нельзя квалифицировать иначе, как синтаксические, — например, управлять актантами, определениями. Таким образом, слогоморфемы обнаруживают свойства не только морфем, но также и слов.

В китайском языке имеется слово цзы, которое фактически используется для обозначения слогоморфемы и о котором Чжао Юаньжэнь пишет: «Ему принадлежит социальная роль языковой разменной монеты... и поэтому его называют «word» большинство тех, кто говорит по-английски о китайском языке» [Chao Yuen Ren 1976: 260]. В высказываниях цзы «иногда походит на слово, иногда же на слово походят сочетания 2‑х или более цзы» [Chao Yuen Ren 1976: 278]. Чжао называет цзы «словослогом» (word-syllable) и замечает: «...Почему мы должны искать в китайском единицы, которые существуют в других языках? Более плодотворным путем дальнейших исследований было бы просто определить, какие существуют промежуточные единицы между словослогом и предложением, оставив в качестве вторичного по своей важности размышление о том, как называть такого рода единицы» [Chao Yuen Ren 1976: 282].

Таким образом, для Чжао слогоморфема (словослог в его терминологии) не совпадает со словом, а является особой единицей⁷⁶, все же прочие единицы китайского языка сводимы к слогоморфемам: либо они совпадают с ними, либо являются их комбинациями. Слогоморфема — основная, базовая единица в системе знаковых средств китайского языка, все же прочие единицы вторичны, производны.

14.5. Чтобы более точно обрисовать соотношение слогоморфемы и слова, статус слогоморфемы в системе языка, нужно, опять-таки, учесть разные аспекты слова — лексикографический (лексикологический) и морфологический. Что является основной словарной единицей в языке слогоморфемного типа? Можно сказать, что таковой выступает именно слогоморфема. Но этот ответ требует уточнений. Дело в том, что среди слогоморфем, как мы видели, есть и незначимые. Достаточно очевидно, что такие слогоморфемы не могут быть членами словаря⁷⁷. Слогоморфема выделяется в силу наличия у нее определенных функций, которые приобретаются только в сочетаниях; вне сочетаний, лишенная и значения, и функций, незначимая слогоморфема «превращается» в слог — единицу иной природы, фонологической. Поэтому необходимо уточнить, что основной словарной единицей языков наподобие китайского, вьетнамского, бирманского является значимая слогоморфема.

Остаются вопросы: какова же позиция слова в системе и в высказывании? Что является основной конструктивной единицей? Как следует трактовать полиморфемные и полислогоморфемные образования?

14.5.1. Слово в слогоморфемном языке существует уже по-_/174//175/стольку, поскольку есть единицы, удовлетворяющие соответствующим критериям, т. е. подпадающие под определение слова. Во-первых, нет оснований отказывать в статусе слова значимым слогоморфемам, которые вне сочетаний с другими слогоморфемами выполняют в высказывании функции той или иной синтаксемы. Во-вторых, существуют сочетания слогоморфем, не допускающие вставки и т. д., т. е. также отвечающие признакам слова. Типов таких сочетаний обычно немного; например, в бирманском языке можно найти лишь один продуктивный тип сложного слова, т. е. неэлементарного, с точки зрения слогоморфемного строения, образования: это сочетание ИГ именной слогоморфемы (И) с глагольной (Г) с общим значением, чаще всего, ‘тот, кто делает И’, где место ‘делает’ занимает значение любого переходного глагола, например, ка³ ‘автомобиль’ + маун³ ‘водить’ → ка³маун³ ‘водитель’ (т. е. ‘тот, кто водит автомобиль’). Такие слова, вообще говоря, носят характер конструктивных единиц.

Таким образом, значимая слогоморфема — основная единица словаря, или, иначе, основная инвентарная единица. Наряду со значимыми слогоморфемами в словарь входят их устойчивые сочетания, сочетания значимых слогоморфем с незначимыми, а также сочетания незначимых слогоморфем, лишь «в сумме» приобретающих значение. Все эти комбинации слогоморфем в основном своем большинстве не являются словами, их принадлежность к словарю обусловлена не морфологической цельностью, а идиоматичностью.

14.5.2. Из сказанного следует, что в слогоморфемном языке слова не «берутся» из словаря, а «появляются» в тексте (в высказывании), когда слогоморфемы используются в качестве синтаксем — непосредственно или же в комбинациях, сочетаясь по определенным правилам. Причем слово — лишь частный, к тому же не самый распространенный, тип слогоморфемной синтагмы, когда последняя обладает максимальной слитностью, удовлетворяя критериям слова (или же просто выступает однослогоморфемной).

В принципе можно было бы, конечно, считать значимые слогоморфемы, входящие в словарь, словами (ср. [Карапетьянц 1962]). Тогда специфика слогоморфемных языков оказалась бы преимущественно морфонологической, ибо свелась бы к преобладающей односложности слов. Традиционное определение китайского, вьетнамского и сходных с ними языков как «моносиллабических» как раз и отражает такой подход. Однако при данном решении проблемы утраченной оказалась бы специфика гораздо более существенная. Среди словарных единиц широко представлены и сочетания однослогов. Эти сочетания, как указывалось, не являются словами, но их компоненты-однослоги в важнейших грамматических отношениях тождественны независимым, одиночным однослогам. Между тем, последние словами тоже счесть нельзя, ибо некоторые из них незначимы. Таким _/175//176/ образом, мы снова возвращаемся к тому, что наиболее адекватен подход, позволяющий к тому же достичь наибольшей общности описания, — это признание основной словарной единицей значимой слогоморфемы.

14.5.3. Ставя вопрос более широко, можно сказать, что слогоморфема — базовая структурная единица соответствующих языков. Ч. Е. Базелл пишет о слове: «Хотя лингвисты не пришли к соглашению относительно операций, которые должны вести к членению слова, все они в принципе сталкиваются с одной и той же проблемой. Это вопрос нахождения хорошо определенного класса сегментов — над классом простых сегментов, — в рамках которого укладывались бы утверждения как из области фонологии, так и из области синтаксиса» [Базелл 1972: 22]. Слогоморфемы как раз и служат единицами, применительно к которым уместно описывать операции как фонологии, так и грамматики. Но они одновременно являются и «простыми сегментами». Как в словаре, так и в тексте слогоморфемы в одно и то же время и элементарные единицы, и единицы, в терминах которых «работают» основные грамматические правила.

В таких языках, как русский, указанные две функции разделены: элементарная единица здесь морфема, базовая же единица, к которой прилагаются основные правила грамматики, — слово⁷⁸. В слогоморфемных языках морфема, как и слово, тоже занимает периферийные позиции. Существует она уже просто по определению: как минимальная значимая единица. Но роль ее невелика. В качестве морфемы выступает слогоморфема или их сочетание. Морфема, как видим, здесь неэлементарная единица, она может состоять из слогоморфем.

Наконец, основной конструктивной единицей, как, по существу, уже говорилось, служит слогоморфемная синтагма — единица достаточно неопределенной природы.

14.5.4. Вероятно, нужно сказать несколько слов о соотношении слогоморфемы и другой единицы, тоже достаточно специфической, — субморфа. Дело в том, что субморф — незначимая единица, которая обладает определенными особенностями «поведения», поэтому возникает даже некоторая опасность смешения этих единиц. Между тем они существенно различны. Во-первых, субморф всегда и принципиально незначим; это единица, выделяющаяся исключительно в плане выражения: часть экспонента морфемы, проявляющая фонологическую (морфонологическую) самостоятельность и сходная в этом отношении с экспонентом морфемы, например, ‑ец в отец, где налицо беглая гласная (отца, отцу и т. д.), как и в суффиксе слова горец и т. п. (подробнее см. [Касевич 1986b]). Слогоморфемы же чаще всего значимы, хотя и не обязательно, поэтому слогоморфема достаточно часто совпадает с морфемой.

Во-вторых, субморф выделяется по фонологическим (морфонологическим) признакам, а слогоморфема — по грамматическим. _/176//177/

Есть, впрочем, и черта, роднящая незначимую слогоморфему с субморфом. Операции над субморфом, как любые морфонологические явления, носят сопроводительный характер, они как бы «вторят» грамматическим процессам. Операции над незначимыми слогоморфемами, как о том говорилось выше, также имеют дублирующую природу, поскольку повторяют, воспроизводят аналогичные операции, применяемые к значимой слогоморфеме — «партнеру» незначимой по слогоморфемной синтагме. Тем не менее, существенная разница остается: в случае субморфа мы всегда имеем дело с фонологическими (морфонологическими) операциями, а в случае слогоморфемы — с грамматическими.

15. Подведем некоторые итоги. Когда мы исследуем проблему слова, целесообразно различать разные ее аспекты, даже оставаясь в сфере грамматики и словаря⁷⁹. Интересующие нас аспекты суть следующие.

15.1. Морфолого-системный. С этой точки зрения существенно, единицы преимущественно какого типа входят в словарь, т. е. выступают как инвентарные. Для флективного или аналитического языка основная словарная единица — слово, равно знаменательное и служебное. В агглютинативном языке основные инвентарные единицы — слово, служебное слово и квазиаффикс. В изолирующем языке основная инвентарная единица — значимая слогоморфема.

15.2. Морфолого-структурный. Для данного аспекта важно, как ведут себя инвентарные единицы, когда они используются для того, чтобы составить минимальную синтаксему⁸⁰. Флективное слово при этом изменяется, одновременно может сочетаться со служебным словом. Слово аналитического языка либо не претерпевает изменений, либо сочетается со служебным словом; реже изменяется, т. е. приобретает ту или иную форму. Результат: при изменении слова мы получаем одну из его словоформ, при сочетании с морфологическим служебным словом — аналитическую форму слова, при сочетании с синтаксическим служебным словом — один из типов синтагмы.

Слово агглютинативного языка либо используется без изменений, либо совместно с квазиаффиксом образует связанное словосочетание (квазислово), либо в комбинации с квазиаффиксом или без него сочетается со служебным словом.

Слогоморфема изолирующего языка, приобретая ранг слова, используется в качестве минимальной синтаксемы либо «сама по себе», либо в сочетании с другой слогоморфемой — незначимой или значимой, либо в комбинации со служебным словом.

15.3. Морфолого-текстовый. С морфолого-текстовым аспектом мы имеем дело тогда, когда исследуем, какие конструктивные морфологические единицы представлены в тексте. Здесь нас интересуют уже не минимальные синтаксемы, а весь набор типичных конструктивных единиц, использующихся в пред-_/177//178/ложении (высказывании), которые относятся к сфере морфологии.

Для флективного языка и в этом аспекте перед нами предстает прежде всего слово, простое или сложное. Сложное может быть не только инвентарной, но и конструктивной единицей, хотя нормально преобладают инвентарные. В меньшей степени представлены квазислова, состоящие из знаменательных связанных слов.

В аналитическом языке конструктивные (морфологические) единицы текста в значительно большей степени включают квазислова. Своего рода крайний случай — немецкий язык⁸¹, где квазислова, в том числе многокомпонентные, чрезвычайно характерны для текста, причем они составлены не только из знаменательных связанных слов, но также из знаменательных и служебных (отделяемые приставки).

В агглютинативном языке конструктивные единицы текста включают многокомпонентные квазислова, многокомпонентность которых обусловлена прежде всего квазиаффиксами, а отчасти и словообразующими аффиксами.

Именно с точки зрения морфолого-текстового подхода выявляется основная специфика инкорпорирующих языков. Дело в том, что с точки зрения типа служебных морфем, морфемных стыков инкорпорирующие языки принадлежат к числу агглютинативных, только, по-видимому, им свойственны в основном аффиксы, а не квазиаффиксы. Особенность же инкорпорирующих языков, главным образом, в том, что при образовании конструктивных единиц текста используется способ основосложения, с возможным сопровождением аффиксацией там, где в других языках представлено синтаксическое сочетание самостоятельных слов. В результате образуются конструктивные сложные слова, подчас многокомпонентные, которые — в отличие от внешне аналогичных санскритских — могут иметь формальные способы обеспечения морфологической целостности: помимо самого факта, что соединяются в инкорпоративном комплексе корни или основы (это имеет место и в санскрите), средством выражения цельнооформленности выступает прием «замыкания» (основы «вставляются» в глагол, имеющий на левой крайней границе префикс, на правой — суффикс) и/или сингармонизм, распространяющийся на весь комплекс в целом [Комри 1985], например, чук. мəт-таң-такэчγə-пэл’а-ркəн ‘хорошее мясо оставляем’, где глагол — мəт-пэл’а-ркəн ‘оставляем’ с префиксом мəт‑ и суффиксом ‑ркəн, налицо также гармония гласных [Скорик 1979].