Трансформации

10. Понятие трансформации как синтаксического преобразования используется не всеми направлениями лингвистики и там, где используется, получает различные толкования. Мы будем понимать под (синтаксической) трансформацией любое преобразование, операцию, которые превращают элементарную синтаксическую конструкцию в неэлементарную — производную, или же одну производную в другую.

Мы не будем специально обсуждать саму по себе проблему релевантности трансформаций для языка и лингвистической теории. Заметим лишь, что когда предлагают, скажем, вместо правила трансформирования актива в пассив включать в словарь сведения о возможности обеих конструкций с участием данного переходного глагола (см., например, [Smith, Wilson 1980: 121]), то тем самым утрачивается важная информация о данных конструкциях, об их своего рода внеконтекстной немаркированности/маркированности. Замена трансфор­маций правилами в реляционной грамматике [Джонсон 1982] носит в значительной степени терминологический характер.

Иногда трансформации понимают как исследовательский прием, позволяющий различать единицы, конструкции, которые иначе предстают неразличимыми. Например, по поводу мнения В. М. Солнцева о том, что в русском языке нет грамматических отличий между конструкциями типа птица летит к камень летит [Солнцев 1977], Т. В. Булыгина справедливо замечает, что первая допускает распространение инфинитивным оборотом или придаточным цели, например, Летят перелетные птицы ушедшее лето искать, а вторая — нет, ср. *Летит камень ушибить человека [Булыгина 1980: 339]. Булыгина обсуждает эти примеры в другом контексте, но, поскольку распространение можно считать раз-_/118//119/новидностью трансформации (см. ниже), они иллюстрируют тезис о различимости на основании трансформируемости/нетрансформируемости.

Данное понимание трансформаций не может вызвать возражений, если при этом лингвист не становится на привычную (для многих) таксономическую почву, когда задачей языковедческого анализа считается классификация языкового материала, и трансформируемость/нетрансфор­мируемость выступает как один из признаков классификации. В действительности речь должна идти об установлении таких свойств конструкций, которые определяют их функционирование, что и отражается лингвистическим описанием. В данном случае синтаксические, трансформационные различия между конструкциями отражают семантические особенности русского глагола лететь, который употребляется для обозначения как контролируемых, так и неконтролируемых ситуаций (ср. аналогично плыть и некоторые др.), однако их противопоставление не утрачивается полностью, а проявляется в указанном отношении к возможностям распространения.

Трансформации можно классифицировать с разных точек зрения, выделяя, в частности, (а) трансформации распространения, свертывания, вставления, замещения, перемещения; (б) трансформации обусловливающие, обусловленные и самостоятельные; (в) трансформации обязательные и факультативные. В нижеследующем изложении мы основное внимание уделим первой из возможных классификаций, в ходе обсуждения прибегая, впрочем, и к упомянутым двум другим.

10.1. Трансформации распространения — это правила перехода от элементарных конструкций к производным и дальнейшего усложнения последних. Сюда относится, прежде всего, введение сирконстантов и разного рода определений. Распространение может затрагивать как конструкцию в целом, так и один из узлов синтаксической структуры. Так, замена одиночного именного актанта группой существительного обычно не сказывается на структуре предложения в целом: правила замены действуют «внутри» данного синтаксического узла вне зависимости от его роли в синтаксической структуре предложения (см., например, [Мазо 1978]).

Вероятно, к трансформациям распространения можно отнести и введение отрицаний, каузативных, фазовых и некоторых других слов. Но это — особый вид трансформации распространения. Дело в том, что добавление сирконстантов и определений не перестраивает структуру, поскольку эти элементы занимают низшие уровни синтаксической иерархии, каузативные же, фазовые слова выступают как синтаксически вершинные. Поэтому введение, скажем, каузативного глагола приводит к понижению в ранге глагола-ядра исходной конструкции, в то время как добавление сирконстанта или определения, естественно, не имеет аналогичного эффекта. _/119//120/

10.2. Трансформации свертывания отнюдь не симметричны по отношению к трансформациям распространения. Их можно разделить на два подвида, которые, вообще говоря, мало связаны друг с другом. Один представлен случаями, когда опущение того или иного элемента синтаксической структуры является основной и единственной операцией, т. е. когда это самостоятельная трансформация, второй — когда опущение выполняет роль вспомогательной операции, зависимой от некоторой другой, т. е. когда мы имеем дело с обусловленной трансформацией. Особенность самостоятельного свертывания заключается в том, что оно представлено почти исключительно при образовании эллиптических высказываний, т. е. здесь мы имеем дело с правилами эллипсиса: если трансформации применяются к элементарным конструкциям, которые по определению включают необходимое и достаточное число синтаксем, то устранение любой из них автоматически приводит к синтаксической неполноте, к эллиптичности. Языки различаются правилами эллиптичности. Так, в славянских языках, в тибето-бирманских первый актант легко опускается, а в китайском, романских, германских, каршских это невозможно или затруднено.

Что касается опущения тех или иных элементов при упрощении неэлементарных конструкций, то для этого в абсолютном большинстве случаев не требуется специальных правил, так как устраняемость таких синтаксем принадлежит к их структурным свойствам. Здесь, главным образом, может возникать необходимость в правилах невозможности свертывания, как это имеет место при неустранимости определений, относящихся к именам со значением неотчуждаемой принадлежности, например, У Ивана было озадаченное выражение лица → *У Ивана было выражение лица.

Обусловленное свертывание представлено там, где опущение элемента закономерно — обязательно или факультативно — вызывается какой-либо другой трансформацией. Например, при релятивизации конструкции, т. е. превращении ее в определительную, во многих языках не сохраняется тот элемент конструкции, который становится определяемым (ни в его исходном виде, ни в виде местоименной замены), ср. I am reading the book → the book I am reading: в релятивной конструкции I am reading второй актант the book, ставший определяемым (в составе некоторой другой конструкции), закономерно опускается (при возможности его замены посредством that или which, ср. the book that (which) I am reading, ср. также ниже).

Обусловленное свертывание возникает в силу совпадения кореферентных элементов взаимодействующих конструкций: I am reading the book + I like the book → I like the book I am reading (так называемая Equi-NP Deletion Transformation).

10.3. Трансформации вставления характеризуются следующим: вставляется — предварительно трансформированная или в исходном виде — предикативная конструкция, которая _/120//121/ при этом занимает позицию одного из актантов или сирконстантов конструкции-«реципиента». Как можно видеть, отличие от трансформации распространения состоит в том, что вставляется всегда предикативная конструкция (а не слова или конструкции непредикативные), причем занимать она может и позиции актантов, а не только сирконстантов, как при распространении.

Трансформации вставления включают грамматические правила и операции, которые ведут к образованию, с одной стороны, оборотов типа причастных и деепричастных (если последние восстановимы в самостоятельные предложения, см. ниже), с другой — придаточных и членных предложений.

Если при вставлении вводимая конструкция сохраняет — с точностью до замены анафорическим местоимением или опущения некоторых элементов — свою структуру, форму ядра и при этом не используется синтаксическая техника, не применяемая для введения в ту же позицию синтаксем-слов, то результат — членное предложение. Оговорка относительно опущения или замены вызвана тем, что, как уже упоминалось, при релятивизации типичны опущение или замена того члена исходной конструкции, который кореферентен определяемому в конструкции-реципиенте. В качестве примера можно привести японское предложение Ватаси-га хон-о кайта ‘Я написал книгу’, которое вставляется без изменения, лишь с обусловленной трансформацией опущения, в предложение Корэ-ва хон дэсу ‘Это — книга’, в результате получаем Корэ-ва ватаси-га кайта хон дэсу ‘Это — книга, которую я написал’.

Поскольку членные предложения могут занимать позиции актантов, их устранение приводит к эллиптичности, например, бирм. т_.у² лэйн² пйо³ т_.и² коу² чано² т_.и¹ т_.и² ‘Я знаю, что он лжет’. Предложение т_.у² лэйн² пйо³ т_.и² ‘Он лжет’, не изменяя состава, а также формы глагольного ядра, заполняет обязательную валентность глагола т_.и¹ ‘знать’; при опущении предикатного актанта конструкция чано² т_.и¹ т_.и² ‘Я знаю’, естественно, становится эллиптичной.

Если сохраняются признаки, перечисленные выше для членных предложений, кроме неиспользования особой синтаксической техники, то трансформация вставления вводит придаточное предложение. Ср. рус. Я знаю, что он лжет: придаточное он лжет полностью сохраняет исходную структуру, форму ядра, но способ введения — использование подчинительного союза что, а не падежной формы, как было бы при заполнении той же позиции актантом-словом. «Главное» предложение такого типа без придаточного столь же эллиптично, сколь и предложение без членного, как в предыдущем случае. Поэтому традиционное понятие «главное предложение» вряд ли оправдывает себя: конструкции наподобие я знаю не могут считаться не только главными, но и вообще предложениями в силу своей принципиальной эллиптичности. _/121//122/

А. М. Пешковский отмечал противоречивость, с его точки зрения, понятия сложного предложения, имея в виду, что предложение не может состоять из предложений [Пешковский 1936]. Действительно, слово не состоит из слов, морфема не может включать в свой состав морфем и т. д. и т. п. Трансформационный подход в известной степени снимает эту логическую трудность. Важнейший конститутивный признак предложения, как утверждалось ранее, — его самостоятельность. Предложение включается непосредственно в текст (или, быть может, в сверхфразовое единство, абзац), но не в другое предложение. Поэтому традиционные придаточные и членные, строго говоря, не предложения, а трансформы предложений. Они появляются в результате применения к исходным предложениям трансформации вставления, которой могут предшествовать соответствующие обусловленные трансформации.

Если трансформации вставления должно предшествовать изменение формы ядра-глагола — превращение последней в нефинитную — или же субстантивация глагола, то результат трансформации — предикативный оборот: такой трансформ, который может быть восстановлен в предикативную конструкцию за счет изменения формы глагола или десубстантивации имени (при необходимости с автоматическим последующим изменением формы или синтаксического оформления актантов).

10.4. Основной (или даже единственный) вид трансформации замещения — это обусловленная замена неместоименной синтаксемы местоименной, которая сопровождает трансформации вставления или релятивизации. При релятивизации местоименное замещение может быть двойным: хотя в большинстве языков релятивизация требует опущения в составе определительной конструкции синтаксемы, которая воспроизводится в виде местоименного союза или союзного слова (я читаю книгу → книга, которую я читаю); в иврите, арабском, в каренских языках, в некоторых французских диалектах эта синтаксема не опускается, а заменяется местоимением, например, L’homme que je l’ai vu était ton frère букв. ‘Человек, которого я увидел его, был твоим братом’ [Smith, Wilson 1980: 28].

Едва ли следует принимать традиционный генеративистский анализ, согласно которому предложение типа John washes himself производится в силу применения операции местоименного замещения из предложения с кореферентными идентичными актантами John washes John. Предложения последнего типа сродни «абстрактным фонемам» в фонологии некоторых направлений [Касевич 1983] — они никогда не встречаются в тексте, а потому их трудно признать в качестве элементарных конструкций: естественнее считать, что существует запрет на употребление идентичных кореферентных актантов в соответствующих конструкциях (кроме, быть может, некоторых эмфатических контекстов, ср. 9‑го января царь убил царя в значении ‘убил самого себя, совершил политическое самоубийство’). _/122//123/

10.5. Трансформации перемещения — правила, которые фиксируют возможности изменения порядка слов, синтагм, трансформов предложений по отношению друг к другу и/или к той единице, в состав которой они входят. Эти трансформации могут быть обусловленными (ср. изменение позиции глагола в немецких придаточных предложениях) или же самостоятельными. Перемещение как самостоятельная трансформация может быть более или менее нейтральным по отношению к семантике, но может, как известно, использоваться в целях эмфазы, топикализации и пр. В качестве примера трансформации перемещения, относительно нейтральной по воздействию на семантику, можно привести изменение позиции так называемого плавающего квантора, ср. All the children might have played with their friends → The children all might have played with their friends → The children might all have played with their friends → The children might have all played with their friends [Smith, Wilson 1980: 90].

11. Выше трансформации рассматривались главным образом с точки зрения их формальных различий. Другой подход, который здесь не находит специального отражения в силу ограниченности объема, — это разграничение трансформаций с функциональной точки зрения, когда говорят о трансформациях релятивизации, топикализации, подъема и понижения (повышения/понижения ранга синтаксемы в результате трансформации) и т. д. и т. п. (см., например, [Creider 1979]). При этом возникает широко дискутировавшийся в литературе вопрос о том, какие трансформации сохраняют значение, а какие — нет (или даже о том, следует ли считать трансформациями операции, приводящие к семантическим сдвигам). От обсуждения этого вопроса мы также вынуждены отказаться. Заметим лишь, что операции, абсолютно нейтральные по отношению к семантике, вряд ли могут быть сколько-нибудь распространенными или даже вообще возможными (даже если мы имеем дело с вставлением одной элементарной конструкции в другую). По существу, здесь ситуация та же, что с синонимией в лексикологии: как сомнительно существование абсолютных синонимов-слов, так и абсолютная синонимия синтаксических конструкций возможна, скорее всего, лишь «с точностью до прагматики», но, как уже говорилось, граница между семантикой и прагматикой не всегда определима. _/123//124/