[1]. Притча о царском сыне, который постригся и опять расстригся и захотел жениться 240

В городе Риме был у царя сын, он заболел, и так как болезнь его продолжалась много времени, все тело его вдруг окаменело, только язык был ему оставлен для покаяния; и пришло ему желание облечься в иноческий образ, что он и совершил. Потом он опять получает прежнюю крепость своего тела, становится здоровым, каким был и прежде, и желает жить в одном из монастырей в том же городе Риме около своего отца. Но, не вынеся скорбей, которые (соединены) с пребыванием у иноков, и вспоминая великолепие прежней своей славы, и желая постоянного пребывания в царских палатах и пиров, и всего, что свойственно царскому величию, — пренебрегая иноческими подвигами, он часто приходит к царю своему отцу, чтобы беспрепятственно ради родственного союза видеть красоту временной славы; многие из ближних царя порицали его, указывая, что, неприлично это делать, находясь в монашестве. А он впал в обольщение и, не перенеся обличения, снял с себя все монашеские одежды, оделся опять в мирские и, торопясь возвратиться в прежнее достоинство, продолжал приходить к своему отцу — царю, чтобы пользоваться благами; советники царя и весь народ еще более порицали его как не сохранившего обета, как преступника веры и оскорбителя ангельского образа. Он же, исполненный стыда, обличаемый, не мог долгое время быть посмешищем, удаляется из отечества и прибывает в другую страну к некоторому вельможе, [272] скрывает от него свое благородное происхождение и обет — пребывать в ангельском образе, и приняв вид раба, как бы одного из сирот, поступает на работу. А вышеуказанный вельможа, видя его привлекательность, за красоту лица и гордую осанку поручает ему в своем доме все, как верному хранителю, и делает его управителем всего своего имения и рабов. Когда же в скором времени господин его умер, жена господина хочет выйти замуж за этого отрока, что и делается. Но был обычай — ходить новобрачным в баню для омовения тела, и тот упомянутый выше отрок после совокупления вместе с своей госпожой и женой вошел в баню. Но здесь страх, здесь трепет! Дивное чудо сотворилось тогда, когда отрок вошел в баню: он внезапно возопил страшным голосом — сила божия двигала его языком — и невольно открыл все им сделанное, род и отечество, и несохранение своего обещания, и преступление заповеди, и унижение ангельского образа, и отказ от иночества, — все подробно обличил, (думая), не вменит ли ему благоутробный этого в покаяние. И много народа стеклось на это чудо, так что всем оно было видимо и все были объяты страхом, но место это для народа было не доступно, охраняемое какою-то силою. Вскоре страшный крик отрока изменился и с криком он начал отходить (умирать). Люди, издалека смотря на него раскрытыми глазами, увидели этого отрока сначала сидящим без головы, — узрели один только бездушный труп, а через некоторое время и все его тело глазам всех сделалось невидимым, растаяло, как воск от огня, и исчезло неизвестно куда, предуказывая там бесконечное мучение. И слышен был всем голос: он мирское имя покрыл иночеством, а иночество женитьбой.

Это для всех нас является примером: и так воспрянем мы, находящиеся в отчаянии и не сохранившие своего обещания, да не постигнет и нас ранее будущего суда лютая смерть и лютый ответ не там, а здесь. Но, о долготерпеливый владыка всех, не пролей на нас, согрешивших пред [273] тобою, вскоре праведного своего наказания, но, презирая все наши согрешения, дай нам время на исправление, какими сам знаешь, своими судьбами. Мы знаем, воистину знаем, что ты можешь всех спасти, если захочешь, потому что (хотя) мы и согрешили, но от тебя не отступили, ибо мы твое творение и веруем в тебя, могущего нас спасти. Аминь.